Сквозь бездны к звездам

Яркие лучи полуденного солнца проказливо заглядывали под зеленые кроны, отбрасывая на землю узорчатые тени. В лесной чаще царило сонное безмолвие — звери и птицы прятались от палящих лучей, а вместе с тем и от охотниц, что вереницей шли сквозь густой подлесок. Вдруг из дупла высунулась любопытная белка и уставилась на меня черными блестящими глазками. Секунда промедления, и вот в воздухе мелькнула серебряная вспышка. — Госпожа? — охотницы удивленно притихли — моя стрела вонзилась на пару сантиметров левее дупла. Белки уже и след простыл. Досада затопила меня словно штормовая волна. — Вперед, — сквозь зубы приказала я и первой ринулась в чащу. Послеполуденная охота была чем-то вроде табу — звери тоже должны были отдыхать и чувствовать себя в безопасности в такую жару. Но сейчас мне просто необходимо было поохотиться. А все из-за него. Да, все беды в этом мире были из-за него! — Ты…что? — от удивления и шока я даже отпустила тетиву, и она тонко задребезжала, слетев с рожка лука. — Просватан, — брат лежал на траве, положив руку под голову. — За Хиону, нимфу снегов. — Но как? — я отбросила лук и подползла к нему. — Отец говорил, что мы оба никогда не вступим в брак! — Он посчитал, что хватит с меня баловства и песен, — брат невесело усмехнулся. — Из всех его сыновей только я да ветреный еще не обзавелись женами и детьми. Если не считать кабана, конечно, но у него все сложно, и… — Женами и детьми, — я скривилась. — Как это звучит. — Брось, сестрица, ты ведь покровительница рожениц и новорожденных, — брат улыбнулся и протянул ко мне ладонь. — Поможешь моей жене разрешиться от бремени, когда придет время? — Нет, — я резко отбросила его руку и вернулась к починке лука. — Сами справитесь. — Ты обиделась? — брат нахмурился и сел на траве. — Поверь мне, я сам не горю желанием заканчивать холостяцкую жизнь, но… — Так пусть её отдадут за другого! — выпалила я, смерив его гневным взглядом. — Ветреному лишь бы пить вино да играть на лире, хотя в этом он просто ужасен. Пусть отец займется его воспитанием, а тебя оставит в покое. — Я был бы признателен, если ты скажешь ему об этом, — он вздохнул. — Но ты ведь его знаешь, если он что-то решил, то заставить его передумать невозможно. Только если не случится что-то из ряда вон. — Например? — я наконец-то вернула тетиву на место. — Титаны снова восстанут, или он сам влюбится в мою невесту, — брат вновь улегся на траву. — Лично я за первый вариант. Не очень хочется терпеть Хиону в роли нашей мачехи. «А в роли жены — пожалуйста, да?» — горько усмехнулась я, скользя босыми ногами по лесному покрову. Охотницы едва поспевали за мной, и вот впереди мелькнула резвая тень. Стрела сорвалась с тетивы и со свистом прошила шкуру. Почти тут же послышался жалобный всхрап и треск сучьев. Я убрала лук в колчан и без спешки пошла по кровавому следу. Раненый зверь пробежал несколько сот метров и упал в небольшой ручей. Испуганные речные нимфы прятались за деревьями, но я не обратила на них внимания. Молодая лань жалко перебирала копытами, тщетно пытаясь встать, но вода уже окрасилась в алый. В глубине красивых темных глаз все еще горел свет жизни, но моя стрела задела легкое. Обычно наконечник пробивает его насквозь, и животное умирает почти без боли. Сейчас же агония продлится пару часов. — Прости, — прошептала я, опускаясь рядом с подстреленной ланью. Пальцы левой руки скользнули по мокрой шкуре, облегчая боль. Лань шумно задышала, и в следующий миг я вонзила охотничий нож в тяжело вздымающийся бок. Последний судорожный рывок, и животное затихло. Молчали и охотницы, но тут я похолодела и вновь прикоснулась к вздутому оленьему боку. Слишком уж большому, чтобы… — Госпожа… — в голосе моей старшей охотницы слышались слезы. Там, в глубине уже остывающего тела, все еще теплилась жизнь. Крошечная, почти готовая выйти наружу. Боги, как я могла… «Ты ведь покровительница рожениц и новорожденных, забыла?» — Нет… — пробормотала я, и вновь обхватила рукоять ножа. — Я не допущу этого. Резкий влажный звук, а после я без всякой брезгливости запустила руку в распоротое брюхо беременной самки. Если олененку оставалось совсем немного до рождения, то, может быть, я смогу вернуть его к жизни? Я потянулась к нему, но тут крошечный огонек погас, словно светлячок, затоптанный несмышленым ребенком. Невинная душа этого нерожденного детеныша последовала за матерью, которую я так хладнокровно и эгоистично убила. — Простите… — вновь прошептала я и прикрыла глаза. Легкий серебристый свет окутал тело лани, а после устремился ввысь к ясному небу. Уже сегодня ночью эти красивые создания продолжат скакать, но не по земле. Я тяжело выдохнула — силы почти оставили меня, и дело было не только в звездной магии. Обида на брата и ревность грызли меня изнутри, словно волки в голодную зимнюю пору. Из-за этого я потеряла контроль и нарушила очередное табу — подстрелила будущую мать. За подобный грех смертных охотников ждало суровое наказание. Но как мне наказать саму себя? Спрятав охотничий нож, я уже хотела подняться на ноги, как вдруг услышала заливистый смех, а следом высокий манерный голос. — Вот поэтому я и хочу заполучить этого солнечного парня. Знаете, ветреный пьяница мне совсем ни к чему. — Но зато он может развлекать тебя, играя на лире, — раздался еще один робкий голос. — Брось, Гиба, — ответила ей взрослая женщина. — В таком возрасте не музыкой нужно развлекать, а кое-чем другим. В следующий миг незваные гости вышли из-за купы деревьев, и я заледенела. И даже не потому, что в мои охотничьи угодья зачем-то пожаловали нимфы севера. А потому что среди них была она. — Ой! — увидев меня, Хиона притворно вздрогнула. — Простите, что помешала, госпожа Артемида! Я и не думала, что вы будете охотиться в такой час. Кстати говоря, разве полуденное время не под запретом? — Не ожидала, что вы знакомы с охотничьими обычаями, — холодно ответила я и поднялась на ноги. — Что привело вас в мой лес, милые девы? — Я всего лишь решила познакомиться с местом, в котором буду часто бывать, — Хиона вновь захихикала тонко и дребезжаще, словно сосульки на зимнем ветру. — Ведь мой будущий муж тоже поклонник охоты. — Хи-хиона, — еще одна ледяная нимфа по имени Гиба смущенно потупила взор, невольно напомнив мне пугливую косулю. — Может, не будешь торопить события, ведь ваши родители еще не дали согласия и… — Помолчи, козочка, — фыркнула Хиона и скрестила руки на груди. Её белый хитон, расшитый морозными узорами, был куда длиннее моего охотничьего наряда. На плечах у неё лежала белая шкура какого-то зимнего зверя. Для меня, как для богини охоты, рядиться в шкуры животных было верхом дикости. — Полагаю, что там наверху, — Нэра — речная нимфа, зачем-то затесавшаяся в свиту Хионы, усмехнулась, — Повелителю Зевсу необходим союз с северной страной, а в особенности с твоим отцом Хиона. Считай, что дело сделано. — Да, и совсем скоро, — Хиона одарила меня снисходительной улыбкой. — Мы станем сестрами. Я обязательно подарю вам длинный хитон, госпожа. И научу пользоваться маслами, а то… Она насмешливо поджала губы. — В таком виде вас точно не пустят на свадьбу. Её последние слова донеслись до меня словно сквозь толщу воды. Дыхание стало тяжелым и вязким, будто смола. Эта выскочка посмела насмехаться над моим видом, но самое главное она предъявляет права на моего брата. Этого я простить точно не могу. — Хиона, тебе не следует быть такой невежливой, — Нэра выглядела испуганной, а Гиба и вовсе отошла в сторону, явно боясь попасть под удар. — Но это правда, а на правду обижаются только дураки, — Хиона вновь рассмеялась, и я выхватила стрелу. Охотницы одобрительно закричали, а нимфы в страхе бросились прочь. Но Хиона осталась на месте — её светлые, почти прозрачные глаза смотрели на меня с каким-то странным презрением и превосходством. Она явно гордилась своей неотразимой внешностью. Еще бы — за неё хотели просватать двоих богов-олимпийцев. Такого щедрого предложения не получала ни одна богиня, что уж говорить про нимф. Но гордыня это именно то, что я ненавидела сильнее всего. — Опустите стрелу, дорогая сестра, — Хиона хихикнула. — Я почти стала частью олимпийской семьи, как по-вашему будет выглядеть это нападение? Боюсь, что ваш могущественный отец этого не простит. И кроме того… Она прикрыла глаза — температура воздуха вокруг резко упала. Травинки покрылись инеем, а на водной глади образовался тонкий ледок. — Сейчас полуденный зной, а вы, как я помню, богиня, охотящаяся под лунным светом. Сомневаюсь, что у вас хватит сил меня победить. Волна холодного воздуха окутала меня с головой, на волосах осели колючие ежики льда. Я чуть опустила лук, Гиба и Нэра выглянули из-за деревьев. — Вот так-то лучше, — Хиона торжествующе усмехнулась. — Возвращайтесь к тому, чем занимались. Поверьте, свежевание туши вам подходит куда больше, чем светские беседы. Так что я надеюсь, вы проявите понимание и воздержитесь от посещения моей свадьбы, дабы я не краснела за вас. Честно говоря, я и подумать не могла, что у столь блистательного бога будет столь дикая и невоспитанная сестра. Когда он станет моим мужем, я думаю стоит ограничить ваше с ним общение, иначе… В следующий миг мое терпение лопнуло, словно натянутая до предела тетива. Резкий свист, а после гортанный возглас — серебряная стрела вонзилась прямо в раскрытый рот Хионы, и она рухнула навзничь, хватаясь за оперение. Конечно, нимфы тоже имели какую-то часть божественных сил и от обычной стрелы умереть они не могли. Если её не пускал кто-то из нас — близнецов-лучников. — Кх…кхе…гах… — Хиона металась в агонии, когда я приблизилась к ней. Красивый хитон окрасился в алый, а болтливый язык жалко трепыхался — наконечник пронзил его, словно назойливого жука. Из моей груди вырвался смешок. — Во время охоты я редко промахиваюсь, — негромко произнесла я, наклоняясь над распластанной нимфой. — Но если такое случается, считаю своим долгом прервать мучение несчастного животного. Я молниеносно выхватила охотничий нож — в светлых глазах Хионы плескался ужас. — И как же это замечательно, — я поднесла лезвие к её искаженному болью лицу, — что ты не животное. Хиона что-то замычала сквозь стрелу, из её груди вырвался отвратительный хрип, и я вновь рассмеялась. — Похоже, твой конец близок, но прежде я бы хотела поправить тебя, — я опустилась на одно колено так, чтобы меня могла слышать лишь умирающая Хиона. Её длинные снежно-белые волосы тоже были пропитаны кровью, и я с притворной аккуратностью убрала их с бледной щеки. — Тебе следует знать, что даже в самый солнечный день луна остается на небе, — я бросила взгляд на небосвод. — И зная это, ты теперь наверняка понимаешь. Я наклонилась к её лицу и прошептала на ухо: — Что я всегда буду со своим братом.