Si vis pacem, para bellum

Ты - мой огонь, Безумный Принц.

Я, Парцифаль, - твоя вода.

И наш дуэт двоих убийц

Весь мир запомнит навсегда.

Вечернее августовское солнце почти спряталось за горизонт, освещая небо фиолетово-розовыми красками. В одной из спален особняка Чон непривычно тихо, долгожданная прохлада окутывает пространство вокруг молодого человека, так блаженно спящего в постели. Он выполнил очередную миссию. Снова спас ту самую жизнь. Снова её отнял у кого-то. Ему нужно затишье перед бурей. Ему нужен мир. Перед войной. Недолгий безмятежный сон блондина нарушает еле уловимый звук открывания двери. Краем уха он улавливает тихие шаги, прекращающиеся примерно в двух метрах от него. В нос моментально ударяет густой дурманящий запах дыма, такой родной, ни на секунду незабытый, от которого образуется ком в горле, который судорожно сглатывает альфа. Нужно держать себя в руках, нужно посчитать до пяти и успокоиться... Не открывая глаз, стискивая зубы, чтобы не сойти с ума от этого аромата, по которому он скучал столько лет, он притворяется и дальше спящим, но... — Парцифаль! — плавными шагами к нему подходит гамма, практически нависая над ним и нервно выдыхая на ухо. — Ты что, в Африке не выспался? Один Блондин распахивает глаза и одним резким движением перекидывает едва успевшего взвизгнуть гамму через себя, укладывая на спину посередине кровати, и, садясь на него сверху, сжимает его руки над головой. Такой же невероятный. Эти глаза. Как и пять лет назад... Волшебные. Фиолетовые. Ничего не изменилось. Кроме одного. В них столько тоски и боли. Ну и конечно же… — Ммм, ты любишь обездвиживание? Буду знать, — молодой человек, хитро прищуриваясь, приподнимает таз, потираясь своим пахом о пах альфы, на что тот низко рычит. Два Парцифаль молчит в ожидании дальнейшего представления. Как бы тот не старался устроить шоу, альфа знает его наизусть. Он чувствует, как сбивается его дыхание, как он нервничает. Тоже скучал. Безумно. Не мог не. Ощущение, что тот сейчас сорвётся, взорвется, а может, даже разрыдается. Лишь призрачное ощущение, как бы не так: — Что? Ничего не скажешь своему любимому брату? Совсем? Как тебе мое послание из Китая? Горел тот город знатно, правда? Ах, ты ведь и так в курсе, — гамма закрывает глаза, делая глубокий вдох, насыщая свои лёгкие запахом кокоса, природным запахом альфы, снова и снова. — Мне так не хватало твоего аромата все это время. Знаешь, я… — открывая глаза и впиваясь взглядом в альфу, хрипло шепчет. — Я часто принимал ванны с кокосовым молоком и ласкал себя, каждый раз вспоминая в своей памяти тот роковой день, после которого ты оставил меня, свою семью, свой клан, Чонгук. Тот день, когда ты брал меня, а я сгорал в твоих объятиях, в этих чувствах, думая о нас. О нас, которых не стало… Три Альфа отпускает руки парня, которые сразу находят место на его плечах, немного сжимая их. Чонгук нежно проводит рукой по его фиолетовым волосам, спускаясь на шею, медленно проходя по ней подушечками пальцев, вызывая мурашки по телу гаммы, и доходит до кулона на шее. Синий камень на серебряной цепочке. Сапфир. Его подарок. Он носит его все это время? Как же паршиво становится от всего. Как же все несправедливо. Как же все сложно. Было. — Чонхён, — альфа хочет донести до него кое-что очень важное, о чем нужно подумать сейчас. — Слушай меня внимательно! Акио мёртв. Их клан предал нас. Я убил его, но остались еще его люди. Ты должен быть осторожнее, услышь меня хоть раз, ведь ты опять… — не успевает договорить, как тот приподнимается и переворачивает их обоих, седлая его крепкие бедра. — Я знаю, Гуки. Мне уже доложили обо всем, пока ты сладко спал в своей кроватке, — Чонхён с нажимом проводит ладонями по торсу брата, поднимаясь выше к груди, задевая ногтями соски сквозь футболку и усмехаясь. — Что же получается? Бесстрашный и опасный Парцифаль снова спас жизнь Безумному Принцу, перерезав своими катанами всем глотки? В который раз? — Чон весь пылает изнутри, его волк вовсю мечется, пытаясь вырваться и схватить в свои лапы гамму. А в скором времени - омегу. Его омегу. Этот низкий голос, эти руки, его запах, весь он - его безумие и бесконечная любовь. — Я просто обязан отблагодарить тебя, мой верный рыцарь, за своё спасение! Я так соскучился по твоему члену, детка... Я хочу, чтобы он глубоко упирался мне в глотку, трахая мое узкое горло. А я задыхался, давился слюнями и твоей спермой. Ни один член так и не смог заменить мне его, — провоцирует его брат и протяжно мычит, виляя бёдрами, задевая вставший орган Чонгука сквозь штаны. Он уже чувствует, как из ануса начинает течь природная смазка. Трансформация в разгаре. Скоро он станет омегой. — Мне срочно нужно почувствовать это снова! Так ты трахнешь меня в рот или нет? Четыре Выдержка летит к чертям собачьим. Пытаясь собрать по крупицам остатки здравого смысла, Чонгук несдержанно выпаливает: — Ты, блять, слышишь меня вообще? Я убил всех, кто покушался на твою жизнь! А сейчас тебя снова хотят убить! Снова! Прошло пять, мать твою, лет, а ты все такой же, — бешено хрипит альфа, сжимая в руках ягодицы Чонхёна. — Какой же? Ну? Скажи, какой я? — Чокнутый! Дикий! Не зря тебя прозвали Безумный Принц… — и снова опрокидывает гамму, нависая над ним и сталкиваясь нос к носу. — Это ты сделал меня таким, Чонгук! Когда исчез... Я был готов сжечь весь этот грёбаный мир, превратив его в пепел, чтобы ты наконец-то понял, как мне было невыносимо без тебя, — гамма оплетает альфу руками и ногами, зарываясь носом в его шею, проводя кончиком вверх-вниз, высовывает язык и размашисто лижет им шею брата от челюсти до ключиц. Хочется закричать. Хочется раствориться в этой боли и в воспоминаниях. И сгореть в его руках. Вновь. — Прекрати, Чонхён! Ты прекрасно знаешь, почему я поступил так. Что ты еще от меня хочешь?! Я сделал это ради тебя! Ради твоей безопасности! Ради нас, ради того, что осталось от нас, — Чон смотрит на гамму под собой, на своего родного брата, его близнеца, его силу и его жизнь. Безнадежность убивает его. Бесконечные терзания, мыслительные потоки, душевные муки - его вечные спутники последние годы. Но самое сильное чувство, раздирающее его изнутри - это... — Если ты, блять, сейчас же не поцелуешь меня, я возьму твои чёртовы катаны и засуну их тебе... Пять — Сука. Чонгук впивается в губы Чонхёна, сминая их и прикусывая, а после врывается своим горячим языком в его рот, толкаясь языком как можно глубже. Принц стонет в поцелуй, страстно отвечая на него, прижимаясь теснее к горячему телу сверху. Наконец-то. Руки вплетаются в волосы друг друга. Хватило одного поцелуя. Омегу начинает колотить мелкой дрожью, он скулит в поцелуй, сильно оттягивая светлые пряди Чонгука. Волк внутри вовсю воет и мечется, виляя хвостом, желая скорее слиться воедино с волком Чона. Первым разрывает поцелуй Чонхён, быстро выворачиваясь из объятий брата. — Хочу отсосать тебе, Парц. Парц?! Какого чёрта? Он тянется к ширинке его брюк, игриво порыкивая, и приспускает их вместе с бельем. Омега смотрит на нависающего над ним альфу горящим убийственным взглядом, как и тот на него, обхватывая длинными пальцами колом стоящий член перед ним, начиная плавно вести по всей его длине, проводит с нажимом по головке, выбивая из Чона утробное несдержанное рычание. А после, облизывая свои припухшие от поцелуев губы и по-блядски ухмыляясь, обхватывает розовую головку, посасывая ее и помогая рукой. Наигравшись с ней и выпуская ее, Чонхён облизывает член со всеми выступающими венами, спускаясь до яиц, посасывая и их тоже. — Ты что, проколол язык?! Пиздец, Принц! Ты меня доведёшь когда-нибудь своими сюрпризами, блять, — Чонгук кладёт руку на затылок омеги, направляя свой член ему в рот, постепенно начиная насаживать все глубже. Омега хрипит и давится, промаргивая слёзы, но покорно принимает всю длину, пропуская его глубже в горло, — Ах, великолепно! Наслаждайся, глава клана Чон, ты ведь так хотел быть выебанным в рот! Примешь все до последней капли, — альфа громко стонет, чувствуя вибрацию по пенису и вбивается сильнее, грубо сжимая волосы на макушке брата, не давая отстраниться. Омега под ним задыхается, вцепившись пальцами в его бёдра. Он дико заведён, его брюки сзади промокли насквозь. Чон одной рукой начинает водить по его горлу, немного сдавливая так, что можно ощутить очертания его органа внутри. Спустя полминуты интенсивных толчков Чонгук кончает глубоко в глотку, не спешит выходить, чувствуя, как Чонхён выдаивает из него последние капли. И только потом выпускает член изо рта, сглатывая вязкие слюни вперемешку со спермой. Тяжело дыша, альфа слезает с омеги, ложась рядом, и прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Но сразу открывает их, услышав низкий голос брата. — Ты знаешь, кто придумал тебе псевдоним? — Чонхён прижимается к нему, заглядывая в глаза и кладя ладонь ему на щеку. — Это был Сайто Кацу. Ещё один предатель. Его я тоже убил. — Нет. — Что нет? — Это был не он. Но я знаю, кто это был, — медленно тянет брат, мило хлопая своими пушистыми ресницами. — Не он? Кто тогда? Омега выдыхает в самые губы. — Это. Был. Я. Мой. Парцифаль, — и не давая возможности ничего сказать шокированному альфе, целует сразу жадно, переплетая языки. — Сюрприииз! Впечатлён? — отрывается от любимых губ, спускаясь ниже, целует скулы, шею, чувствуя, как руки Чона гладят его по спине и сильно сжимают талию. Альфа тянется к его рубашке, расстёгивая пуговицы и оставляя Принца без неё. Проходится языком от ключиц до пупка, вылизывая все открытые участки, прикусывает нежную кожу, нажимая пальцами на выпирающие тазовые косточки, оставляя засосы рядом с каждой из них. Чонхён извивается под ним, прерывисто дыша, и окончательно теряет рассудок после хриплого шёпота на ушко: — Я очень впечатлён, Принц! Так сильно, что буду драть тебя сегодня как никогда. Ты будешь выгибаться и задыхаться подо мной, будешь просить мой член. Ты будешь очень хорошим мальчиком. Потому что я буду трахать тебя с узлом, пока ты не отключишься, — омегу трясёт от слов блондина, между ягодиц все липкое, кровать пропахла дымом. Альфа снимает с него оставшуюся одежду, потом и с себя, разглядывая голого близнеца под собой. В горле пересыхает от волнения и чувств - так долго он мечтал об этом. Как же чертовски сильно он скучал. И вот он здесь. Под ним лежит его омега, весь мокрый, возбужденный, с поплывшим взглядом, полным предвкушения и безумия. Блядство. Чон устраивается между разведённых ног, приподнимая их, и наклоняется ниже, проводит языком по сокращающейся дырочке, собирая смазку, которая течёт не переставая, впитываясь в простынь. Уши ласкают несдержанные стоны, он жадно вылизывает его анус, кружа вокруг и толкаясь внутрь, повторяя раз за разом, раздвигая эластичные стенки. Пытаясь войти языком по максимуму, помогает себе пальцами, растягивая. Специально игнорируя его член. — Чонгук, блять, возьми меня, я больше не могу. Я хочу твой член! — с запрокинутой головой, как в бреду, сипло шепчет Принц. Альфа жадно втягивает любимый аромат омеги, больше не в силах себя сдерживать, поднимается выше и горячо выдыхает в самое ухо, облизнув языком ушную раковину. — Как скажешь, моё безумие. Омега, потерявшийся в пространстве, приходит в себя, когда понимает, что стоит в коленно-локтевой. Он чувствует пожирающий взгляд брата, ощущает его подавляющие феромоны, от которых начинают дрожать ноги. Его грубые и властные прикосновения на спине, на ягодицах, чувство абсолютного контроля над собой будоражат его сознание. Он сам прогибается так сильно, как может, и не успевает сделать вдох, когда толстый член входит в него одним резким движением, практически сразу наращивая неистовый темп, попадая каждый раз чётко по простате. Но Безумный Принц не был бы Безумным Принцем, если бы... — Ты... Ты можешь трахать сильнее? — самоубийство, Принц. — Ты что, трахаться разучился? — контрольный выстрел в голову. Чон яростно рычит и бьёт его по ягодицам без остановки, вгоняя член все глубже. Задыхаясь в криках, довольный своими проделками, Чонхён роняет голову на подушку, принимая ебейшие шлепки. — Ты доигрался, — альфа, не прекращая вбиваться в него, снимает со своих волос резинку и в два оборота надевает её на основание уже давно истекающего члена омеги, делая эрекционное кольцо. Поднимает скулящего омегу на колени, прижимает к своей груди, одной рукой фиксируя его руки сзади, а другой сжимает горло, продолжая резко долбиться в его растраханную дырочку. — Ненавижу тебя, — поворачивая к альфе голову, рычит на него омега, прикусывая губу. Руки начинают затекать, он уже еле стоит на коленях, прижавшись спиной к груди брата. Член горит огнём, как и затраханный анус. Его дерут уже минут двадцать, а силы покидают, словно часа два. — Ты жить без меня не можешь, — усмехается Чон, натягивая раз за разом его на свой член, чувствуя скорую разрядку, ведет ладонью по шее вверх, доходя до губ. Раскрывает их, вставляя пальцы ему в рот, на что омега начинает сразу посасывать их. Но вспоминает про кольцо... — Иди к чёрту! — шипит дикой змеёй Чонхён, но альфа затыкает его поцелуем, сразу же начиная вылизывать и трахать рот языком. — Еще хоть одно слово, и я не сниму резинку, даже когда набухнет узел, малыш. — Мне похуй! Делай, что хочешь, — неожиданно омега чувствует последние толчки, понимая, что его член скоро взорвется, и что он всё-таки переборщил. И окончательно сдается… — П-парцифаль, нееет! — так жалобно, трясясь. — Сними его, сними, — замирает в его руках, чувствуя, как Чонгук кончает в него, и как стремительно увеличивается узел. Альфа не шутил. Становится так страшно, что начинает темнеть в глазах. — Скажи это, Принц! Сейчас же! Иначе... — Чонхён всхлипывает, бедра трясутся, он на грани истерики, но отрицательно качает головой. Упертый Принц. Альфа улыбается какой-то больной улыбкой и резко хватает брата за соски, прокручивая их, а после впивается клыками в изгиб шеи, прокусывая нежную кожу, ставя метку, переплетая их запахи. Окончательно делая из гаммы омегу. Окончательно присваивая омегу себе. Навсегда. И это становится последней каплей для Чонхёна. — Я люблю тебя, Чонгук! Безумно люблю, — визжит шокированный омега, запрокидывая голову назад на грудь Чона, а ощущениями где-то за гранью понимания всего вокруг, чувствуя облегчение от того, как пропадает давление на члене и резкую боль в шее, перемешанную с наслаждением. С оглушительным криком он кончает, не прикасаясь к себе, впиваясь пальцами в Чона куда только может дотянуться, все ещё находясь в сцепке. И последнее, что он помнит, когда его уносит в бездну, как альфа аккуратно укладывает его на бок, устраиваясь сзади, и хрипло шепчет, обнимая. — И я люблю тебя, Чонхён. Мой мир. Мой свет и тьма.

〄〄〄〄〄

Принц резко просыпается, подрываясь на кровати, в ужасе оглядывается вокруг, пытаясь понять в полумраке, где он вообще находится. Осознание приходит быстро. Он в своей спальне. Стоп, это был сон? Осознание снова приходит также быстро. Омега тихо стонет, чувствуя легкую боль в шее, аккуратно прикасаясь к метке кончиками пальцев. Не сон. Почему он здесь? И где Чонгук? Его размышления прерывает копошение у двери. Он ведет носом, вдыхая запах вина, понимает, кто за ней стоит. — Входи, Тэ. Юноша быстро заходит и садится на кровать рядом, внимательно оглядывая сонного и растерянного главу клана. — Ночи доброй, Принц. Не мог поверить, что он поставил тебе метку, пока сам не убедился. — Да уж. Он что, всему клану уже растрепал, блять? Где он? — нервно выдыхает, осматривая себя. Он чист. Его переодели в шелковый халат, который он впервые видит. Когда успели? Кто успел? — Сколько я, чёрт возьми, спал? — Он скоро вернется. Ты спал часа три. Чонгук тебя принес сюда и попросил приглядеть за тобой. Я сам все увидел, Чонхён, никто не знает, не беспокойся. Как ты себя чувствуешь? — Я бы поспал еще, — бубнит омега, падая в подушки. С закрытыми глазами он слушает, как Тэхён рассказывает ему о внезапном возвращении альфы, как он сам этому рад, как клан встретил его, пока омеги не было в особняке. Но Чонхён уже не слышит ничего. Он равномерно дышит, набираясь сил, утонув в сновидениях. Чонгук уже ближе к рассвету заходит в комнату брата, плавно подходя к нему, и не может сдержать улыбку. Картина перед ним невероятная. Омега блаженно спит. Его волосы хаотично разбросаны на подушке, а сам он укутан в одеяло. Такой ангел. Когда спит. Но настало время будить его демонов. Альфа медленно тянется рукой к нему, но останавливается, когда видит, что омега делает глубокий вдох, улавливая запах кокоса, и медленно открывает глаза. — Ты! — шипит омега, пытаясь выпутаться из одеяла. — Я убью тебя! Что ты наделал!? — Забрал то, что принадлежит мне. Как и всегда, — спокойно и твердо отвечает Чон, медленно сокращая расстояние между ними. — Иди ты к чёрту, Парцифаль! Я не давал на это согл... — альфа не дает ему договорить и врывается в его рот страстным поцелуем, прижимая брата крепко к себе. Принц отвечает с такой же страстью, обнимая руками за шею. Чонгук отстраняется от него, только чтобы сказать… — Запомни раз и навсегда. Ты только мой, Принц. А я только твой. Я больше не оставлю тебя, — и снова поцелуй, переплетая языки. Альфа внутри довольно рычит от податливости омеги. Чон целует щеки, переходя на скулы и шею, доходя до метки, начинает вылизывать ее широкими мазками горячего языка. Омега низко стонет от удовольствия, дрожа в его руках. Но им нужно многое обсудить. Прямо сейчас. — Почему мы не могли отследить тебя последний год? Что ты забыл в Африке вообще?! Я чуть с ума не сошёл от неизвестности, — у омеги много вопросов. И он получит ответы на каждый. — Это был самый тяжелый год из всех. Если бы вы знали, где я, они нашли бы вас. И убили бы всех. Мы многих потеряли тогда. Но такова цена твоей безопасности. И нашей семьи, — с грустью и тяжелыми воспоминаниями произносит Чонгук, обнимая брата, ложась рядом с ним. — Но есть кое-что единственное, чудовищно волшебное, что родилось в этой боли, в этой войне. Омега с нескрываемым интересом смотрит на Чона в ожидании. — Моя душа, — тихо с придыханием говорит Чонгук. — Это белый питон. Он вырос так быстро за полгода. Почти 5 метров в длину. Я назвал его Луи. — Ч-что? Питон? — Принц в шоке, не верит тому, что слышит. Его частичка души еще не приняла материальную форму. Его время еще не пришло. Но он рад за альфу. Это действительно чудо. Неожиданное чудо. Для омеги особенно. Он терпеть не может змей. — Луи. Питон... Как Луи Виттон?! Чонгук, пиздец! Ты что, с ума сошел?! Ты что, не мог придумать нормальное имя? — Принц заливается истерическим смехом, но когда видит, что Чон прикрывает глаза, погружаясь в состояние медитации, ему становится уже не смешно. — Нет, нет! Ты что, зовешь его?! Не смей! Где он вообще!? Дьявол… Он что, здесь?! В особняке!? — омега нервно сглатывает, в панике пытаясь оттолкнуть альфу, чтобы что? Чтобы сбежать, но куда? Выхода нет. Времени тоже. — Тише ты... Погоди, ты что, боишься его? Он в моей спальне, — крепко обнимая и пытаясь утихомирить омегу, говорит Парцифаль, но встреча ведь неизбежна, да? И шепчет ему на ушко, улыбаясь. — Был. В одну секунду у омеги все мысли вылетают из головы, когда он чувствует, как что-то холодное оплетает его щиколотку. Он дергается в объятиях Чонгука, начиная тихо подвывать, покрываясь мурашками. Но, что может быть еще хуже... Огромная белая тварь ползет прямо на него, смотрит так пронзительно и шевелит своим чёртовым раздвоенным языком прям перед носом Принца, замерев. У Чонхёна бешено колотится сердце, почти выпрыгивая из груди. Чонгук смотрит на всю эту картину так спокойно, что хочется треснуть ему по голове палкой. Альфа понимает, что змея ничего не сделает брату, он чувствует его. Он ему не враг. Луи просто любопытен этот человек. Принц ощущает на своей ноге эту чешуйчатую сухую кожу, молясь про себя всем чертям, чтобы это дерьмо скорее закончилось. Он сильнее сжимает Чона, зажмурившись, в попытке защититься от белоснежного чудовища, как все исчезает также резко, как появилось. Омега распахивает глаза, рвано выдыхая, наблюдает, как питон ползет ближе к Чонгуку и скручивается в спираль, укладываясь рядом с ним, не сводя с омеги взгляд. — Слишком. Много. Всего. За сегодня, — Чонхён устало трёт глаза, облизывая пересохшие губы. — Чтобы я больше никогда не видел его в своей спальне. Или я скормлю его своим пираньям! Ты меня понял, Парцифаль?! — Ты привыкнешь, малыш. Я уверен, вы скоро подружитесь, — посмеивается Чон, утыкаясь носом в волосы Принца. — Посмотри на меня, — омега переводит взгляд на Чона, нервно вздыхая. — Так и скажи, Чонгук, что хочешь моей смерти, да? Ведь моё сердце сейчас чуть не остановилось от этого ужаса! Тебе придется очень хорошо постараться, детка, чтобы твой Луи Виттон дышал здесь со мной одним воздухом! Кажется, в распорядке моего дня появился новый пункт... — Распорядок дня? Какой еще новый пункт? — альфа озадаченно смотрит на брата и, зная его натуру, уже предчувствует, что ответ ему не особо понравится. — В моём распорядке дня есть два неизменных пункта, альфа: 1. Сводить с ума Парцифаля. 2. Издевательства над Парцифалем. — А теперь там есть третий пункт, — глаза омеги горят, и улыбаясь, он заговорчески шепчет. — Издевательства над Луи. Чон уже ничему не удивляется. Ведь безумнее его омеги нет на этом свете. Аккуратно поднимает голову брата за подбородок, внимательно смотря в его глаза, и тихо произносит: — Весь страх и ужас теперь позади. Я хочу твоей жизни, мой Принц. Я спасаю ее уже много лет. Яркой и долгой жизни. Рядом со мной, — альфа нежно прикасается пальцами к его щекам, поглаживая их. — А Луи будет спать в моей кровати, как и ты, детка. И точка. Чонхён уже готов возмутиться, но, видя восторг и гармонию в глазах своего альфы, он тянется к нему и целует, вкладывая в поцелуй все свои чувства к Чонгуку: тоску и боль, что сопровождали его эти годы, нежность и любовь, что не давали опустить руки и придавали сил идти вперед, утешение и наслаждение, что они снова вместе, надежды и планы, которые они воплотят в жизнь. Он хочет так много высказать брату, но сейчас он подбирает совсем другие слова. И, разрывая поцелуй, он говорит также тихо: — Наша безумная история только начинается. С запаха пепла на твоих руках, Парцифаль. 𓆚