Паркер в квадрате

      Дрожащий голос тети Мэй, который просил их приехать в больницу, изрядно напугал близнецов. Но задавать вопросы сразу, они не стали, поэтому бегом вылетели из квартиры. При этом у обоих было какое-то ужасное предчувствие, отчего пульс стучал в висках, а сердце отбивало чечетку, совсем не из-за долгого бега. Транспорт ребята ждать не стали, решив, что на своих двоих все равно доберутся быстрее.       А при входе, возле поста медсестер их встретила бледная, заплаканная Мэй. И если Питер не сразу понял, что случилось, то ли потому что не догадался, то ли потому что просто не хотел чтобы его опасения подтвердились? Пэтти же приросла к полу в оцепенении. Потому что поняла все с первого взгляда. - Когда? - глухо спросила она. - Полчаса назад, - также отозвалась Мэй, отстраняясь от обнимающего ее Питера. - Что?.. Вы…я не, не понимаю, что… - лепетал он, бросая взгляды то на сестру, которая медленно съехала на пол у ближайшей стены закрыв рот ладонью, а потом на тетю, такую разбитую, заплаканную и дрожащую. - Нет… этого не может… Бен. Его нет.       Все звуки растворились, словно их кто-то выключил. Каждый пытался осознать потерю самостоятельно. Правда получалось из рук вон плохо.       Мэй не могла поверить до сих пор, что ее любимого мужа, доброго, сильного, отзывчивого, веселого, умного, нежного мужа больше нет. И не будет уже никогда. Она не могла поверить что больше не увидит его лучистых глаз, не услышит бархатного голоса, не утонет в теплых, сильных объятьях. И все из-за того, что один человек оборвал его жизнь буквально за одну минуту. Что обрушило мир сразу трем людям.       Отрицание - первая из пяти стадий горя. Она помогает нам пережить потерю. На этом этапе мир становится бессмысленным и подавляющим. Сама жизнь кажется бессмысленной. Мы находимся в состоянии шока и отрицания. Мы онемели. И задаемся вопросами: как мы можем жить дальше? Сможем ли? И почему мы должны это делать?       Когда до Питера дошла суть происходящего, он сперва оцепенел. Не мог вымолвить ни слова, лишь чувствовал как глаза стало неимоверно жечь от подступающих слез. А когда узнал от тети про ограбление и понял что именно тот человек, которого они с сестрой видели бегущим по улице с оружием, стал причиной смерти дяди Бена, внезапно, его охватила злость. Жгучая, отчаянная и разрушительная. Он злился на убийцу, на полицейских, на прохожих людей, даже на самого дядю. Ведь он предположил, что Бен пытался как-то остановить преступника, что обернулось для него трагично. Но больше всего, он злился на себя. Потому что вдруг понял, что мог предотвратить произошедшее, имея для этого все что нужно. Однако, предпочел развлекаться со своими способностями, как с игрушкой. Нежели направить их на благо.       Гнев - это необходимая стадия для процесса исцеления. Будьте готовы почувствовать гнев, даже если он начнет казаться бесконечным. Чем больше вы почувствуете, тем быстрее оно начнет рассеиваться и тем быстрее вы исцелитесь. Под гневом скрывается боль, ваша боль. Гнев это сила, которая может стать якорем, придающим временную структуру для пустоты вашей потери. Гнев это просто еще один признак интенсивности вашей любви.       Пэтти не обращала на окружающую суетливую атмосферу больницы внимание. Устремив взгляд в одну точку, она просто вспоминала как этим утром дядя Бен весело рассуждал о планах на выходные, о походе в магазин и о желании посетить школьную вечеринку, чтобы заснять музыкальное выступление племянницы, а потом незаметно слинять, дабы не смущать молодежь своим присутствием. Все это было каких то пол дня назад. А потом вспомнилось лишь быстрое “До вечера” которое она бросила на прощание, даже не представляя, что больше не сможет ему сказать ни единого слова. Потому что именно в этот день его не станет. В вечер среды. В обыкновенный, будний день, который начался как обычно, а закончился разделением жизни на “до” и “после”. Не хотелось этому верить. Хотелось чтобы все оказалось сном, обыкновенным кошмаром. А проснувшись, понять что “вот она, реальность!” в которой она смогла бы крепко обнять Бена, сесть за стол на кухне и на пару выпить чаю. Она бы рассказала ему свой сон, а он бы успокоил ее, как делал это в детстве и как всегда назвал ее “солнышком”. Очень хотелось чтобы так все и было. Потому что эта реальность, была слишком жестокой. Слишком много Пэт не успела еще сказать и сделать.       Сначала родители, а теперь вот дядя. Отчего ей страшно было даже вообразить свое будущее, которое без труда могло забрать оставшихся близких.       Еще до самой потери, кажется что мы можем сделать все что угодно, лишь бы тот кого мы любим был в безопасности. Хотим вернуть жизнь к прошлому; хотим чтобы близкий человек вернулся. Хотим вернуться назад во времени и не позволить свершиться непоправимому… если бы, если бы, если бы. Вина часто является спутником Торга. "Если бы" заставляет нас придираться к себе и к тому, что, как мы "думаем", мы могли бы изменить. Мы пребываем в прошлом, пытаясь вести переговоры своим путем, подальше от боли.

***

- Паркер!       Оклик в школьном коридоре был проигнорирован. Ни Пэтти, ни Питер не обратили внимание на того кто их позвал. Также, как старались не обращать внимание на множество сочувствующих взглядов со всех сторон. Естественно все уже знали, что их дядя умер.       Мэй предлагала племянникам остаться дома до похорон, но ребята не согласились. Ведь нет ничего хуже, чем сидеть на одном месте и думать о том, что могло бы быть, поступи они как-то иначе. Снедать себя в тишине квартиры, в которой все было пропитано тоской, мрачностью и горем, было невыносимо.       Но как оказалось, в школе им тоже была не судьба отвлечься от гнетущих мыслей. - Эй, Паркер! Стой! - на плечо Питера опустилась рука Флэша, отчего реакция вышла молниеносной. - Я не в том настроении, чтобы выслушивать очередные насмешки, - оттолкнув одноклассника к шкафчикам, буквально прорычал он. И многие, кто стал свидетелем этой сцены, могли сказать, что на какое-то время даже испугались. Ведь никогда прежде не видели всегда спокойного и дружелюбного Питера, таким взбешенным. Подобным поведением могла похвастаться разве что Пэтти. Но сейчас, она тихонько стояла в стороне и молчаливо комкала рукава темной водолазки, устремив взгляд в пол и прятала лицо за волосами. - Я...я лишь хотел сказать, что мне жаль, - отозвался Флэш, не став по устаканившейся привычке, реагировать на этот яростный выпад, ответным. Потому что хоть он и слыл местным задирой, все таки был человеком. И мог сочувствовать чужому горю.       Питер окинул его взглядом, но ничего не сказал. Лишь вздохнул, привычно взял сестру за руку и протолкнулся вместе с ней через столпившихся школьников.       На уроках никто их не трогал. Ни учителя, ни одноклассники. Лишь Нед сидел рядом и то и дело порывался что-то сказать, но все время себя останавливал. Сами Паркеры молчали и даже друг с другом не разговаривали. Со стороны могло показаться, что в своем горе, они отдаляются друг от друга. Однако, только они понимали что именно сейчас, их связь стала еще крепче. Даже без слов, просто чувствуя присутствие друг друга на расстоянии вытянутой руки, они оставались на плаву. Потому что знали: если что, второй обязательно поможет не потонуть в океане боли. - В произошедшем нет ничьей вины, кроме того грабителя, - Пэтти разрезала мрачную тишину их комнаты, вечером перед похоронами. Уже часа два она наблюдала за братом, который то и дело сжимал руки в кулаки, хмурился и явно о чем то усердно размышлял. - У меня есть сила и я мог ее использовать. Но просто не обратил внимания. Струсил. Дядя Бен мог бы жить, если бы… - Пит, - девушка спрыгнула с верхней полки двухъярусной кровати и подкатила свой стул к брату. - Если ты так и будешь рассуждать о том “а что если бы…” сделаешь хуже только себе. Произошедшего не изменить, - голос ее задрожал, но она старалась оставаться сильной. Ради брата и ради тети. - Все что нам остается - это жить дальше. - Но ведь… - Думаешь я не думала о том же? - оборвала его Пэт. - Еще как. От одной только мысли, что имея такие способности, но не использовав их, возможно стала причиной гибели Бена, вина буквально пожирает меня изнутри.       Питер чуть опустил голову, поскольку сестра озвучила его же мысли, которые крутились с тех пор, как он узнал о смерти дяди.       Они сидели в тишине какое-то время, размышляя. И уже догадываясь что мысли в их головах опять крутятся идентичные. - У нас все равно не получится спасать всех, - произнесла Пэтти со вздохом. - Да, - кивнул Пит. - Но мы можем хотя бы попытаться.       Одновременно взглянув друг на друга, они уже молча обо всем договорились и согласились. Понимая, что так будет правильно. Тем не менее опасно, но правильно.       Ведь глядя на тех же Мстителей, двое ребят еще в детстве воображали себя супергероями. Особенно, глядя на своих главных кумиров. Доказавших на собственном примере, что героями не рождаются, а становятся.       Обыкновенным людям тоже нужна помощь. Не только когда на Землю вторгается армия пришельцев или сотни роботов грозятся обрушить целый город, подобно метеориту что расколет планету. А Мстители не могут разорваться на части и уследить за всем сразу. Не смогут предотвратить ограбление или обезвредить насильника, да даже снять кошку с дерева или перевести старушку через дорогу. Потому что даже такие мелочи, кто-то должен делать. - Ты как, готова? - Питер вернулся в комнату, чтобы проверить собралась ли сестра. - Да, - кивнула она, застегнув сережку и поправив черное платье. На лице ноль макияжа, а волосы убраны в простенькую прическу. Лишь две пряди у лица были заколоты сзади. - А вот ты так и не завязал галстук, - без лишних слов, Пэт выровняла черную ткань, подняла воротник белой рубашки и принялась завязывать узел. - Мы всегда удивлялись, как вам это удавалось? - грустно улыбнулся. Ведь только Пэтти и Бен умели завязывать галстуки в их семье. В то время как у Питера и Мэй всегда получались чуть ли не морские узлы. - Видимо это наследственное, - также улыбнулась она, стряхивая с плеч брата невидимые пылинки. - Скажи что все будет хорошо, Муни. Пожалуйста, - буквально взмолилась она, держась на пределе своих эмоций. Тем более, что ей предстояло выступить в церкви и постараться при этом не разрыдаться. - Все будет хорошо, Санни, - спокойно выдохнул Питер, крепко обняв близняшку и разделяя эту боль на двоих, потому что так было легче ее перенести.       Друзья, коллеги, соседи и даже пара учителей из школы были собраны целой черной массой в церкви. Близнецы старались не отходить от тети Мэй, обступив ее с двух сторон и поддерживая. Ведь даже будучи на успокоительных, никто не гарантировал, что этот день пройдет для нее легче.       Они принимали соболезнования и слова поддержки. В основном люди повторяли друг друга. “Если что-то понадобится, обращайтесь”, “все будет хорошо”, “примите мои соболезнования”, “Бен был замечательным человеком” и все в таком духе, раз за разом, что со стороны казалось, будто они застряли в Дне Сурка.       А дальше все прошло, как в тумане. Очнуться пришлось лишь для того, чтобы выступить с речью. Мэй не смогла закончить, расплакавшись, а Питер был краток, сжимая края тумбы так сильно, что его сестре казалось, дерево раскрошится под его хваткой. Тем более, что она слышала, как оно опасно хрустит. При этом, парень старался не смотреть в сторону темно-коричневого, лакированного гроба на постаменте с венком на крышке. - Я не сильна в речах, так что... - вздохнула Пэтти, решившись все же подойти к гробу дяди. Судорожно вздохнув, она положила ладонь на лакированное дерево, а потом обернулась к собравшимся и постаралась собраться настолько, чтобы не дрожать хотя бы ближайшие две минуты. - Это для тебя, дядя Бен: Go in peace, go in kindness Go in love, go in faith Leave the day, the day behind us Day is done, go in grace. Let us go into the dark Not afraid, not alone Let us hope by some good pleasure Safely to arrive at home*, - ее голос отдавался эхом в сводах церкви. Пэтти смотрела только на Мэй и Питера. Тетя печально ей улыбнулась, утирая платком слезы и со стороны показалось, что хоть на йоту, но ей стало легче. Ведь она прекрасно знала, как Бен любил когда племянница пела.       Питер сжал руку Мэй, стараясь поддержать ее настолько, насколько это возможно. Поскольку этот день еще не закончился. Впереди оставалось погребение и поминки…. - Ну, как она? - Пэт повернулась к брату, который устало потер переносицу, скинул пиджак на спинку стула и ослабил галстук. - Уснула, - парень поставил чашку в которой был ромашковый чай на столешницу. Пэтти тут же забрала ее и принялась намывать, как и остальную посуду, что осталась после поминок. Девушка по-прежнему была в платье, накинув поверх фартук. - Можешь убрать все со стола в холодильник? - Они притащили столько еды, - отозвался Питер, закатав рукава рубашки. - Будто она чем-то поможет, - девушка лишь согласно фыркнула в ответ, продолжая отмывать тарелки, бокалы и приборы. - Боже, это тофу от миссис Флетчер, - скривился Питер, когда принюхался к нетронутому никем блюду их соседки. Которое уже с первого взгляда вызывало рвотные позывы. - Лучше выкинуть сразу. - Поддерживаю.       Когда половина квартиры была очищена от присутствия здесь толпы народу, ребята устало рухнули на диван в гостиной перед выключенным телевизором. Повисла тяжелая, мрачная тишина. Пэт пристроилась под боком у брата, устроив голову на его груди, а он крепко обнял за плечи и положил голову на ее светлую макушку. - Я скучаю по нему, - вздохнула она. Ведь как только руки перестали что-то делать, отвлекая от насущных проблем, мысли тут же хлынули в голову неудержимым потоком. Словно только этого и ждали целый день. - Знаю. Я тоже, - глухо отозвался Питер. И прижавшись друг к другу теснее, они так и уснули на диване в обнимку. А когда Мэй встала посреди ночи чтобы выпить таблетку от головной боли, с нежной улыбкой накрыла детей пледом, поцеловала каждого и ушла обратно, понимая что рано или поздно все наладится, ведь у нее еще остался смысл в этой жизни. Целых два.