Близнецы: старшие дети Монки Д. обожают своего младшего братика

       — Плохо! — крикнула женщина. — И ты называешь это хорошим стежком?!        — Прошу прощения, я сейчас же это исправлю! — крикнула ей в ответ и стала аккуратно повторять действия Цумики-сан. Та же внимательно следила за моими пальцами, после чего резко дала мне очередной подзатыльник. Влетев головой в поверхность стола, болезненно, но тихо, зашипела и стала потирать повреждённое место.        — Вот уже лучше, но слишком медленно! За это время человек в твоих руках уже успеет подохнуть от потери большого количества крови! — я нахмурилась и стала работать быстрее.       А теперь следует пояснить, что тут твориться. На четвёртый день плавания — мне стало скучно сидеть без дела. Ну, как без дела? Видя то, как господин навигатор шарахается при виде меня, мне стало его жаль, и потому в моей — явно не здоровой — голове что-то шёлкнуло, и я решилась пихнуться в мед. блок к этой страшной женщине. Цумико-сан сначала ворчала на тему того, что не собирается учить такую малявку, но затем сдалась, а потому я уже на протяжении трёх дней учусь штопать раны одним и тем же швом. Цуки, когда узнал об этом, лишь перекрестил меня и сказал известный всем факт — я сумасшедшая, да и к тому же мазахистка. Правда насчёт последнего я бы ещё поспорила.       Так, а ну-ка сконцентрировалась, Тайю!       Сначала делаем фиксирующий узел, который находится за пределами раны, и обрезаем лишнюю длину у нитки. И так как я накладываю простой обвивной шов, то нить проводиться диагонально над поверхностью раны, а уже под она идёт прямо, то есть перпендикулярно самой ране. Стяжки должны быть равноудалены друг от друга — иначе мне снова влетит. Столь монотонное действие мы повторяем до тех пор, пока не дойдём до конца ранения. Затем ещё раз отступаем немного от раны и снова делаем фиксирующий узелок.       Цумико-сан взяла мою работу в руки и, спустив очки на нос, стала рассматривать. Слабая, довольная улыбка тронула её пухлые губы, и она похлопала меня по голове и вернула модель раны.        — А теперь, — её тонкие пальцы взяли скальпель и одним махом прошлись по руке в месте где были вены.        — ААА!!! Цумико-сан, зачем Вы это сделали?! — я рефлекторно схватилась за нитку с иголкой, которые так же успела быстро продезинфицировать, а потом намоченной ваткой прошлась по всей длине раны. — Больше так не делайте! Это крайне глупое и необдуманное действие! — в пол голоса кричала на неё, раз за разом протыкая изогнутой иглой бледную кожу руки. Следовало мне закончить, как я подняла на неё злой взгляд. — Больше так не делайте! — повторилась я, и мои брови слились в одну на переносите.        — Хм, — она задумчиво посмотрела на свою руку. — Му-ху-ху-ху! Ты хорошо постаралась, дорогуша, — Цумико-сан добро улыбнулась, и я аж дар речи потеряла. — Посмотри, как хорошо ты наложила швы.       Я глупо похлопала глазами, после чего мой взгляд упал на руку женщины. Ох, я и вправду зашила её рану… Я, конечно, помню, как это сделала, но всё же это немного не обычно. Видимо из-за того, что я тут сижу уже третий день и делаю одно и тоже раз за разом.        — Думаю, теперь твоё обучение пойдёт немного быстрее, — её ладонь погладила меня по затылку, после чего женщина поцеловала меня в лоб, оставив след от красной помады. — Так а теперь давай я научу тебя ещё нескольким швам, после чего перейдём к изучению книг по анатомии.        — Хорошо! — радостно ответила ей и запрыгнула на табуретку, что стояла рядом с её креслом. — Но сначала давайте перебинтуем Ваш порез, — на это она улыбнулась ещё шире.        — А сама-то сможешь её правильно забинтовать? — она протянула мне руку и посильнее засучила рукав.        — Вот в этом я уже мастер! — улыбнулась ей и, взяв бинт в руки, уверено начала заматывать им руку.

~***~

      Сидела я с Цумико-сан до того самого момента, пока к нам не постучался Ган, что звал нас на ужин. Наши животы тут же заурчали, и мы обе удивлённо подняли взгляды на настенные часы, а затем стали быстро убирать книги на свои места, а я ещё и след красной помады стёрла. Вылетев из мед. кабинета, моя тушка убежала на камбуз, а наш дорогой доктор спокойно пошла вслед за мной и тихо хихикала с моей активности.       Я залетела в столовую, как мне в голову тут же прилетела чья-то деревянная ложка. В помещении стало тихо. Все испуганно уставились на меня. Живот снова спародировал кита перед брачным сезоном, а потому я обошлась лишь злым взглядом в сторону перепуганных до усрачки матросов, после чего в момент оказалась за столом и начала поглощать еду.        — О! Это чё? — моя рука без особых проблем дотянулась до тарелки брата и выхватила из неё куриную ножку.        — Эй! — зло рыкнул Цуки и, перегнувшись через стол, растянул мои щёки в стороны. — Сколько раз я говорил тебе не воровать мою еду?! — пока он ругался, я забрала всю его еду и стала воровать из чужих тарелок.        — Заткнись и ешь! — мальчишка успокоился и сел, но следовало ему заметить отсутствие еды на своей тарелке, как он снова перегнулся через стол и схватил меня за горло. — Ай-ай-ай! Прекрати и дай мне уже пожрать! — крикнула на него и с натяжкой закашляла, когда его маленькие ручонки отпустили меня.        — Вечно голодное и зелёное дерево! На тебя даже супа наварить не успеваешь, как ты уже всё сжираешь!  — заорал Цуки и поставил одну ногу на стол. На такое его действие я тряхнула стол, из-за чего тушка брата упала на пол.        — Ногам на столе нет места!       Фыркнула ему в ответ, пока одна моя рука запихивала в рот дольки помидоров. Что в этом мире, что с том — я всё ещё люблю помидоры больше своей жизни… И наггетсы тоже. Они делят почётное первое место в моём сердечке. А дальше уже всё остальное — сон, друзья, желание самоубиться, мечты, которых у меня нет, цели, которые я так или иначе достигну, и так далее по списку.        — Фы фофсе офань оф феня!  — я разом проглотила всё, что было у меня во рту, а затем, побив себя по груди, залила это всё прохладненькой водичкой. Кайф… — Дай мне спокойно поесть, в конце-то концов! Что ты за брат такой раз не даёшь своей сестре спокойно поужинать.       Мой брат возмущённо втянул воздух через ноздри, а мой взгляд тем временем прошёлся по всему столу и остановился на ещё одной тарелочке с помидорами. Заметивший мой голодный взгляд Гин звонко рассмеялся и переставил помидорки поближе ко мне. Я тут же благодарно улыбнулась ему и опрокинула целую тарелку прекрасного красного овоща себе в рот.        — Тайю, а ты как я погляжу очень обжорлива! — рассмеялся старший из тройняшек, Ген, и покрутил сигарету в зубах. — Что ж возрадуйся! Теперь ты сможешь каждый день есть приготовленную нами еду! Ба-ха-ха-ха!        — Согласен с ним! — тут же закивал средний брат — Ган. — Мы уж проследим за тем, чтобы команда была сытой! А в особенности ты! Ва-ха-ха-ха!        — Что правда, то правда. Да-ха-ха-ха! — закончил всё это Гин.       Тройка коков по очереди потрепала меня по волосам, после чего стала подзатыльниками успокаивать веселящихся с меня и брата накама. Сидящая недалеко от нас двоих Цумико-сан тоже веселилась со всего этого, с удовольствие принимая помощь от коков, и тихо хихикала в свою чашу с сакэ. Гера, сидящий рядом с Эриком, тоже засмеялся, следовало брату утянуть меня под стол, из-под которого мы вылетели кубарем. Парочка матросов, что немного выпили, начали ставить ставки кто кого убьет первым.       Из драки победителем вышла моя прекрасная особа, что заломила руку брата за спиной и села на него сверху, в добавок придавливая голову мальчика пяткой к полу. Разнял нас Кума. Мужчина поднял нас за шкирки, как котят помойных, и развёл в разные стороны. С этой картины вся команда засмеялась ещё громче, сравнивая большого добряка — а точнее злого пирата и жестокого тирана, сурово правящего своей страной — с матерью-одиночкой, у которой два громких и непослушных сына.        — Прекращайте дурачиться, — я тут же успокоилась, ибо не хотела расстраивать Куму и трепать ему нервы… Это мы ещё успеем сделать.        — Кума, а когда мы уже будем на Джаи? — спросила у него, принимая турецкую позу, что выглядело странно, ведь нас двоих до сей поры держали за шкирки. — Я знаю, что там есть птица, которая всегда смотрит в сторону юга, а ещё издаёт странные звуки! — революционеры и пираты команды Кумы с интересом стали слушать меня. — А так как нам надо будет плыть на юг от этого острова — птицу придётся честно спиздить.        — А почему именно спиздить, а не поймать? — спросил Гера, облокотившийся своей головой о кулак, и сел в пол оборота к нам лицом.        — Потому что! — важно ответила ему и приняла в позу «а-ля руки в боки на весу». — «Украсть» — это когда ты долго к этому идёшь, что-то там придумываешь и обдумываешь. К этому ты идёшь долго и усёрно, и следует твоему плану наконец-таки свершиться — только ты об этом никому не расскажешь. «Поймать» — звучить слишком скучно, — я даже показательно зевнула. — А вот «спиздить», — на моих губах растянулась довольная лыба. — Нельзя случайно «спиздить» полляма белли или какие-то супер-пупер-дупер важные бумаги, их можно только украсть. «Спиздить» можно гуся, ёжика, баклажан или тазик персиков! Потому что у тебя не получиться молчать на этот счёт! Об этом должны знать все! — на это моё высказывание по кампусу прошлась волна громко смеха.       Брат, висящий над землёй, подавился воздухом пока смеялся. А Эрик аж воду назад в стакан выплюнул, ибо не смеяться не получалось ни у кого, кроме Кумы. Этот тип просто улыбался. Даже не знаю, кому надо продать душу, чтобы узнать способ, при котором Бартоломью будет смеяться до боли в животе.       Мне даже резко захотелось увидеть то, как Кума будет хохотать от всей души. Хмыкнув, вывернулась в руке большого добряка и обхватила его запястье руками, и ногами. Я, подобно мамаке, стала с большим удовольствием карабкаться в сторону большого плеча. Следовало мне залезть наверх, как я тут же перекинула одну ногу на другое плечо и довольная собой сложила руки на чужой макушке, а потом ещё и голову на них положила.        — Удобно? — тихо поинтересовался революционер, когда опустил брата на пол.        — Ши-ши-ши! Очень!       Всё же мне нравится Революционная Армия, а в особенности командиры и Кума. Они все стали слишком дороги мне, поэтому нельзя дать кому-то об этом прознать в будущем.