Наречённый для врага

      В крови — вся суть жизни.       Длинные острые клыки без проблем вспарывают верхние слои кожи, будто это тонкая бумага, а стенок глотки уже касается горячая живительная влага: солёная, вкусная и невероятно нужная. Ран пьёт жадно, как путник, пересекающий бескрайнюю пустыню и внезапно обнаруживающий целое озеро с прохладной водой. Вампир слышит, как с каждым новым глотком биение сердца замедляется.       Дивная музыка смерти, и она до сих пор остаётся такой же приятной слуху, как и сотни лет назад, когда молодой Хайтани только присоединяется к своему нынешнему клану. В начале своей жизни Ран был всего лишь необходимой пешкой: война между кланами ведётся с незапамятных времён и утихать не собирается, а потому главам вампирских семей постоянно нужны солдаты.       Ран быстро поднялся по иерархической лестнице, став в конце концов одним из наследников клана Хайтани. В этом помогли не только острый ум и боевые навыки — в своей человеческой жизни Ран был воином императора, но и тот факт, что после обращения у юного вампира проявились магические способности, которые доставались не каждому новообращённому.       Хайтани своё положение обожает, как и власть, присущую высокому статусу в их мире. Он чувствует себя всесильным среди смертных, чья жизнь может оборваться в любой момент; даже частые стычки с другими кланами не приносят много хлопот — так даже веселее. Ран отбрасывает от себя безжизненное тело молодого человека, чью кровь только что пил, и с наслаждением слизывает с губ остатки солёной влаги.       — У тебя капелька осталась вот здесь, — вампир замирает и впивается взглядом в лицо Риндо, изящно спрыгнувшего со второго этажа: трапезничал наверху, чтобы подольше поиграть с будущими лакомствами. Младший брат Рана — кровно они не связаны, но Риндо так же, как и старший Хайтани, считается сыном Рована — основателя их клана, — оказывается рядом и стирает пальцем алую кровь с лица старшего брата. — Вот, теперь чисто.       До появления Риндо, Ран не знал, что такое одержимость кем-то. Вампир был уверен — ему никогда не доведётся испытать жажды хуже, чем по людской крови. Однако судьба умеет преподносить сюрпризы, и для старшего Хайтани им становится названный младший брат: невероятно соблазнительный и влекущий, как эдемов фрукт, на который покусилась Ева.       — Спасибо, малыш, — Ран растекается горячим воском перед младшим Хайтани, и тот — такой же грязный и порочный — знает это. Знает, и не отталкивает, а наоборот разжигает в старшем брате больший голод. — Ты закончил с ними?       — Да, — Риндо улыбается, и Ран думает, что даже солнце не может сравниться с этой красотой. — Уверен, что клан Санзу крепко разозлится на то, что мы пошалили на их территории.       Братья стоят посреди роскошного зала, где шло какое-то торжество, но теперь яркий праздник приобретает красные тона, который ему задают Хайтани. На всех поверхностях видны брызги крови, будто здесь развлекался художник-психопат, а ещё полно трупов: они как сломанные игрушки разбросаны где попало. Умопомрачительная картина.       — Пойдём домой? — Ран касается щеки Риндо — будто пёрышком гладит, и младший прижимается ближе к его ладони, смотря лукавыми аметистовыми глазами. Ни один из них не переступают черту, но оба безумно этого хотят с тех самых пор, как встретились сто лет назад, когда младший Хайтани попадает в клан.       Ран хочет вырвать глаза любому, кто задерживает взгляд на Риндо, потому что никому не позволено смотреть на то, что старший считает своим; и плевать, что младший Хайтани носит клеймо «принадлежит Рану» только у того в мыслях. Всё это дело времени, а им двоим лишь в радость дразнить друг друга. Рано или поздно это закончится на какой-нибудь горизонтальной поверхности. В их мире — тёмном и мистическом — однополые связи не порицаются, но их названный отец, пожалуй, схватит мнимый сердечный приступ, если застанет приемников в одной постели.       — Давай скорее, а то не ровен час сюда вся падаль сбежится, — младший переплетает их пальцы, от чего у Рана электрический разряд проходит по коже, и оба вампира срываются с места, мгновенно растворяясь в темноте улицы. Они знают, что на яркий аромат крови сбегутся низшие из представителей их вида — гаркаины или катаканы, а с этими чудищами невозможно вести диалога: давно утратили человеческий вид, становясь дикими животными, которыми движут инстинкты. — Клану Санзу придётся попотеть, чтобы избавиться от них.       — Ничего, они же в том году устроили нам подобный «субботник», — Ран обнимает брата за талию, и вот они оказываются за пределами вражеской территории. Всё-таки телепортация отличный навык. На обоих вампиров обрушивается удушливый запах мегаполиса, а внизу снуют люди, точно муравьи. — Разве могли мы не ответить на эту любезность?       Риндо усмехается, а старший не спешит убирать руку с тонкой талии. Их мир необычен ещё и тем, что наполнен носителями вторичного пола. Старший — предполагаемо — является альфой, а вот младший Хайтани — омега, и это большая редкость; дивное сокровище, и Ран не собирается выпускать Риндо из своих рук.       — Отцу это не понравится, — младший вскакивает на широкий парапет и разворачивается к Рану лицом, а затем кладёт ладони на широкие плечи старшего брата, чувствуя под пальцами мягкость тонкой кожи его куртки. — Ты снова нарушил приказ.       — По чьей же инициативе? — старший Хайтани делает шаг вперёд и задирает голову, любуясь тем, как лёгкий ночной ветерок играет с прядками волос младшего вампира. Ран крепко обнимает Риндо за талию, и тот не противится, наслаждаясь ощущением силы, исходившей от старшего Хайтани. — Отец, конечно, правит долго и мудро, но мирные переговоры ни к чему не приводят.       — А как сделал бы ты?       Ран фыркает, прекрасно зная, что его путь был бы выложен трупами поверженных врагов, а охотничьи угодья родного клана расширились бы. Вражда между вампирами идёт с тех пор, как они появились на свет; за всю историю только раз случалось, что кланы объединялись, чтобы одолеть общего врага — оборотней, решивших заявить о себе. К настоящему моменту, если на земле и остались несколько вервольфов, то прятались они на диво хорошо — запомнили жестокий урок.       — Развязал бы полноценную войну. Нашей семье это под силу, но отец отчего-то артачится, — старший поднимает взгляд к Риндо, и тот дарит ему нежную улыбку. — Считаешь, я не прав?       — Я бы пошёл за тобой куда угодно, ты же знаешь, — шёпот младшего разбивается мелким жемчугом о губы Рана, и тот чувствует, как голод и страсть захлёстывают его. Если бы он был главой семьи, то Риндо давно делил бы с ним ложе. Их глаза говорят всё за них, и ни один из вампиров не желает прерывать этот немой диалог. — Я всегда выберу тебя, брат.       Он говорит это нарочно, дразня старшего Хайтани, и тот усмехается, медленно ведя ладонями вниз и останавливая над упругими ягодицами, которые так и тянет с силой сжать.       — Всегда?       — Да, только тебя, — у Риндо от взгляда старшего Хайтани нутро плавится, а сущность омеги изнывает от того, что чувствует перед собой того самого альфу, которого так отчаянно желает. Зачем они продолжают играть в эту пародию на крепкие братские отношения, младший вампир уже не помнит, но каждый новый день только укрепляет мысль о том, что Риндо любит только Рана.       — Что ж, тогда я изменю законы этого мира для тебя, малыш, — старший дёргает брата к себе, и тот, усмехнувшись, запрыгивает на вампира и крепко оплетает его талию ногами. — Держись.       Ран делает шаг вперёд, становясь на парапет, а после — в пропасть. Они стремительно летят вниз, обдуваемые потоком ветра, что заставляет слезиться глаза, а затем старший Хайтани взмывает вверх, левитируя и продолжая обнимать Риндо за талию. Под ними раскидывается город, а они — две ярких звезды на тёмном небосклоне — устремляются прочь к своему району, где в глубине густого леса расположен огромный дворец Рована Хайтани, главы одного из пяти вампирских кланов Японии.       — Обожаю, когда ты так делаешь, — говорит младший Хайтани, в который раз восторгаясь тем, как выглядит под ними Токио — раскрытый сундук с сокровищами, что переливаются всеми цветами и радуют глаз. Риндо и сам может леветировать, но власть Рана, как необходимый афродизиак, ведь брат делает это специально, чтобы угодить.       — Покажи получше, — дразнит старший вампир, а Риндо ныряет вниз, обнимая его так, будто они в постели лежат. Ран задыхается, а младший касается пальцами его волос, сейчас заплетённых в косы, и притягивает голову брата к себе, внезапно впиваясь губами в раскрытый манящий рот.       Время застывает, рассыпается на множество кусочков, потому что перестаёт иметь значение. Вампир чувствует только вкус чёрной смородины, разбавленный сладкой кровью, пока наглый смелый Риндо засасывает его, лаская языком так вкусно, что можно запросто сойти с ума. Ран крепко обнимает его за талию и отвечает на поцелуй, перехватывая инициативу. Непонятно, что становится отправной точкой, но теперь старший знает — пути назад нет.       — Ты же осознаёшь последствия, малыш? — Ран проводит влажный след языком по шее младшего брата, задерживаясь на запаховой железе: так и тянет метку поставить.       — Я же сказал, что всегда выберу тебя, — их губы снова сталкиваются, и оба вампира изящно приземляется на территории огромного леса. Они знают, что эти отношения придётся держать в тайне, но так даже интереснее, потому что рано или поздно правда всплывёт, а затем… — Всегда.       — Ты… — Ран замирает, точно хищник на охоте, а Риндо улавливает быстрый топот множества ног: их сородичи выходят в ночной мир, чтобы полакомиться. Около братьев останавливается высокий черноволосый вампир и склоняет голову в почтительном приветствии.       — Молодые господа, ваш отец ожидает в главном зале, — он растворяется в ночи, а старший Хайтани внезапно испытывает что-то отдалённо похожее на волнение. Рован знает всё и всегда, но вряд ли стал бы вызывать своих наследников после небольшой пакости на территории врага. Нет, здесь что-то не так.       — Думаешь, это из-за нашей выходки? — когда они остаются одни, Ран переплетает их пальцы и ведёт за собой медленным человеческим шагом — растягивает время наедине, как может.       — Вряд ли, отец дождался бы утра, чтобы высказать своё недовольство. И то тем, что мы пошли вдвоём, — старший хмурится, и Риндо чувствует это: будто миллионы холодных иголочек пронзают тело, хотя ещё пару секунд назад они оба почти пылали. — Скорее всего, дело касается других кланов.       Они идут сквозь густой лес, что медленно перерастает в аккуратный парк, раскинутый вокруг огромного поместья: будто гигантский белый замок, вырубленный прямо из скалы. Стены украшены искусной лепниной с вампирской символикой, да и весь вид поместья явно говорит о принадлежности его владельца к сильным мира сего. У клана Хайтани много денег, власти и влияния, а ещё амбиций, хотя по Ровану так и не скажешь, потому что он свои интриги плетёт хитро, как паук.       Братья проходят сквозь массивные деревянные двери, сделанные из осины. Очередная издёвка над суевериями людей: вампира никаким видом дерева нельзя убить. Огромный дом стоит молчаливым, а большинство обитателей передвигается так тихо, что обычному человеку и не расслышать. Братья расцепляют пальцы — будто части плоти лишаются — и проходят по длинному коридору, устланному красным ковров с узором ликорисов, к главному залу, где, как древний король, их ожидает отец, восседая на огромном троне с кроваво-красной бархатной подложкой на спинке.       — Выходка удалась? — губы Рована растягиваются в понимающей усмешке. Всех наследников кланов воспитывают бойцами и стратегами, но мальчишки есть мальчишки, а Ран не упустит возможности насолить сыну Хайяо — Харучиё.       — Какие выходки, отец? — старший учтиво склоняет голову, то же самое проделывает за спиной Риндо. — Всего лишь маленькая охота.       — На территории Санзу?       — От них не убудет, — Ран оскаливается, демонстрируя длинные и острые клыки; ими он не единожды откусывал врагам головы. — Кейа передал, что ты хотел нас видеть.       — О да, видите ли, дорогие сыновья, у нас намечается одно серьёзное мероприятия, — Рован выжидает паузу, чтобы произвести больший эффект. — Клан Санзу прислал нам приглашение на ежегодный бал, который в этом году будет происходить в их поместье, и я намерен принять приглашение.       — Для чего? — сразу же щетинится Ран, ожидая подвоха от этих упырей.       — Пришло время объединиться с ними, потому что пяти семьям становится слишком тесно на территории всей Японии.       — И каким образом мы можем… — старший из братьев делает выразительную паузу, будто его стошнит сейчас на дорогой ковёр. — Объединиться с ними?       Рован как-то странно улыбается, а затем взгляд его глубоких чёрных глаз останавливается на Риндо, и тот замирает, чувствуя, как конечности становятся ватными.       — Брак между их наследником и Риндо.