Примерная дочь рода Малфой

Малфой —древний род чистокровных волшебников, богатый и аристократичный. Каждый, кто слышит эту фамилию, сразу представляет её носителей — светловолосые, высокомерные, леденяще прекрасные. Отпрыски этого рода талантливы, сильны и амбициозны. Среди них были величайшие маги, учёные и политические деятели. Но редко когда этот род мог похвастаться более, чем одним ребёнком — уже не протяжении несколько веков среди Малфоев появлялся только один единственный наследник, мальчик, на которого возлагает надежды всё магическое сообщество. Люциус Малфой, сын Абраксаса Малфоя, отошедшего от дел политического деятеля, спешил домой, бросив недоделанные в Министерстве дела. Его жена рожала. Прекрасная Нарцисса, в последний месяцы увядающая из-за непосильной для неё ноши — двойни, вот-вот должна была разродиться. Люциус знал, что там, с ней, уже находятся колдомедики, но не мог перестать волноваться. Он не допустил родню жены в Мэнор, боясь излишней суеты, и теперь проклинал себя за это — ей точно нужна поддержка, а он, идиот, снова засиделся на работе до самой ночи. Как он ненавидел себя в этот момент. Ненавидел своё семя за то, что оно породило двойню. В тайне Люциус надеялся, что один из близнецов поглотит второго ещё в первый триместр беременности, но они росли — на удивление крепкими и здоровыми. Разум Люциуса был затуманен глупостью — ему казалось, что сила его рода разделится, и вместо сильного наследника он получит двух посредственных магов. Он не обладал отцовским инстинктом, и, хоть он и любил свою жену, его мысли о детях были обусловлены лишь холодным расчётом. Он вышел из камина и сразу же помчался к Нарциссе. Остроносые пепельные следы его ботинок яркими очертаниями пачкали светлые ковры. По Мэнору разнёсся крик. Словно разделяя боль хозяйки поместья, в саду запели павлины. Сейчас Люциус ненавидел даже их. Он влетел в комнату жены и, не заботясь о том, как выглядит со стороны, упал на колени возле её кровати. Её бледная худая рука нашла его ладонь и сжала с неженской силой. Нарцисса металась, словно в бреду, её светлые глаза казались стеклянными, а кожа — белее фарфора. Лихорадочно красные щёки и торчащие из-под приподнятого платья колени казались ярким пятном на белоснежном полотне. Колдомедики суетились — кто-то следил за жизненными показателями матери, кто-то — за показателями детей. — Тужьтесь, — сказал колдомедик-акушер, и Нарцисса снова закричала. В какой момент её крик разбавил детский плач, Люциус не понял. Он просто прижался лбом к кисти жены и размышлял о том, что не будет даже пытаться завести ещё детей, даже если Нарцисса будет умолять. Он рос единственным ребёнком и не считал, что это плохо, а вот его жена привыкла к большой семье. Что же, ей придётся отвыкнуть — Люциус скорее пустит её на собрание Пожирателей, чем позволит снова рожать. — Записывайте — мальчик, 1980-ый год, 5 июня, 21:03… — сказал акушер и передал ребёнка помощнице. Не успела женщина забрать его, как на свет начал появляться следующий ребёнок. Колдомедик едва понял, что произошло, как на его руках уже плакал другой младенец. — Малышка не захотела отставать! На моей памяти это самая маленькая временная разница между рождением двойняшек. Записывайте — девочка, 1980-ый год, 5 июня, 21:05, — волшебник снова глянул на ребёнка в своих руках. — Надо же!.. Колдомедики уже вливали в рот Нарциссы укрепляющие зелья. Через несколько минут она, слегка охрипшая, попросила дать ей детей. — Драко и Дракария, — сказала она с благоговением. — Это чудо… Люциус поджал губы и медленно встал. Ему казалось, что всюду была кровь. — Уберите здесь всё! — рявкнул он, и в ту же секунду в комнате появилось несколько домовых эльфов. Люциус ушёл — он даже не посмотрел на младенцев. Ему хотелось поцеловать жену, но та была полностью увлечена детьми, совершенно не обращая на него внимания. Странная, собственническая обида зашевелилась в животе, но Люциус отогнал это чувство. Он приказал эльфам разослать всем письма — на свет появились Драко и Дракария Малфой — а сам заперся в своём кабинете. Он начал планировать будущее своих детей с этой же секунды. Два сморщенных существа, не вызывающих внутри него ничего, кроме удивления и непонимания, незаметно выцарапали свои имена внутри его черепной коробки. Сам того не осознавая, Люциус раздумывал об изменениях в детской комнате, о том, каких учителей он наймёт для своих наследников. Он не любил детей. Он никого не любил кроме себя и тех чувств, что испытывает рядом со своей женой. И всё же всё его нутро охватило волнение при мысли, что совсем скоро серость Мэнора разбавят две пары шлёпающих по холодной плитке ножек.