Беда не приходит одна

Вэй Нин шел по темным извилистым коридорам и был как никогда рад, что его сопровождали люди, хорошо знающие дорогу. — Да уж… — пробормотал он себе под нос. — Казематы Ордена Цзинь — это нечто. Неудивительно, что здесь оказалось столько нечисти. Ставлю на то, что многие заключенные умирали, просто заблудившись в коридорах. Лань Сичэнь никак не прокомментировал его предположение. Он шел твердо и спокойно, не обращая внимания на окружающую его мрачную обстановку, и смотрел ровно вперед кристально ясным взглядом. Лань Сичэнь нервничал. Чего нельзя было сказать об их третьем спутнике — главе Ордена Не, который выглядел таким скучающим, словно его куда больше интересовали рисунки Не Хуайсана, чем находящийся в темнице узник, к которому они направлялись. Вэй Нин скосил глаза на Лань Сичэня. Интересно, что именно его волнует? Он боится, что Цзинь Гуанъяо навлечет на себя гнев Не Минцзюэ и раньше времени лишится головы? Или он боится того, что они могут обнаружить в камере на месте узника? Вэй Нин отвернулся. Он не верил, что у Цзин Гуанъяо хватит сил покончить с жизнью, даже если его приговорят к нескольким годам пыток в Огненном Дворце. Он был слишком изворотливым, слишком… слабым для этого. Он слишком сильно любил свою жизнь. Но даже если Вэй Нин окажется неправ… Лань Сичэню придется с этим смириться. Ведь сейчас они идут в камеру Цзинь Гуанъяо, чтобы попрощаться. Около недели назад, радостно ввалившись к Лань Сичэню в ханьши с целым мешком фруктов, Вэй Нин узнал от него, что участь Цзинь Гуанъяо — вернее, теперь Мэн Яо — была решена. Когда Лань Сичэнь говорил ему это, он выглядел так, как будто сам только что впервые это услышал. Его лицо, поза, тон голоса — все было удивленным, словно он сам не верил в то, что говорит. — То есть его не казнят? — уточнил Вэй Нин, бесцеремонно присаживаясь на край стола и складывая руки на коленях. — Вот ведь… — он тряхнул головой. — Я, конечно, не расстроен, но, мягко говоря, удивлен. Как ему это удалось? Неужели он снова, не доев, ничего не возьмет с собой? — Ему удалось избежать смерти, — ответил Лань Сичэнь, — но его жизнь точно не будет сладкой. Исправительные работы — дело непростое, особенно для такого изнеженного человека, как Цзинь Гуанъяо. У него хорошо получается работать головой, но его физическое развитие далеко от совершенства. Думаю, это действительно… суровое наказание. Ты же помнишь, как выглядели бывшие адепты Ордена Вэнь после того, как провели какое-то время на тропе Цюнци? — Пф… — Вэй Нин откинул голову назад. — Отличный пример, господин Лань. Надеюсь, в этот раз подобного не повторится. Я никому не пожелаю пережить то, что пережили они. Лань Сичэнь кивнул. — Конечно. Тропа Цюнци в прошлом. Теперь мы следим, чтобы все было правильно. Тем более Минцзюэ-сюн, он не позволит творить бесчинства на своей территории. — Ладно, — Вэй Нин смиренно кивнул. — Допустим, наказание и впрямь суровое. Но ты же не считаешь, что оно для него хуже смертной казни? Я просто в толк не возьму, почему главы Орденов согласились на это. На последнем Совете Кланов они выглядели так, будто хотели выпить всю его кровь до последней капли, и, честно говоря, у них были на то веские причины. — Конечно, я так не считаю, — отозвался Лань Сичэнь задумчиво. — Но я этому не удивлен. Люди всегда ищут самого виноватого, и когда они его находят, вина всех остальных становится менее значительной. Идея взять в заложники глав Великих Орденов и избавиться от них, чтобы установить гегемонию, принадлежала Цзинь Гуаншаню. На Совете Кланов он ясно дал понять, что Цзинь Гуанъяо этого не планировал. Да и в целом на протяжении всех этих лет любое их взаимодействие выглядело так, словно Цзинь Гуанъяо просто ревностно исполняет приказы своего уважаемого отца. Неважно, сколько в этом правды, но у людей сложилось именно такое впечатление. И не забывай, что в конце он сам вонзил в спину своего отца меч, делая вид, что таким образом спасает Вэй Ина, а затем добровольно сдался под суд. Да, у него просто не было другого выхода, но со стороны этот жест можно было расценить как раскаяние и добровольное желание искупить свою вину. — Потрясающе! — Вэй Нин встал и, обогнув стол, подошел к Лань Сичэню. — Значит, ему удалось их разжалобить. Что ж, в этом его умении я и не… — Просто… — Лань Сичэнь начал говорить одновременно с Вэй Нином и тут же прервался, поняв, что перебил его. — Извини, я думал, ты закончил. Говори. — Да я в принципе закончил, — ответил Вэй Нин и, обойдя его со спины, положил ладони ему на плечи. — Так что продолжай. Он заметил, как рука Лань Сичэня сжала лежавший перед ним лист бумаги, и удивленно вскинул брови. А затем немного наклонился вбок, чтобы видеть его лицо. — Его могли приговорить к казни, — медленно произнес Лань Сичэнь, и его пальцы сжались еще сильнее, — но для этого нужно было, чтобы этот приговор шел от кого-то влиятельного. От главы Великого Ордена. Минцзюэ-сюн высказался первым и сказал, что для такого человека смерть будет слишком щедрым подарком. А я просто… — он прикрыл глаза и сжал губы. — Не смог. Он медленно выдохнул. — Я знаю больше, чем остальные. Больше, чем Минцзюэ-сюн. Больше, чем все, кто был на Совете Кланов. Потому что вместе с вами допрашивал Сюэ Яна. Я знаю про все дела Цзинь Гуанъяо. Про все! И даже зная все это… Не смог. Вэй Нин наклонился сильнее, почти касаясь своей щекой его уха. — Ну и что? — спросил он. — Разве ты жалеешь об этом? Считаешь, что было бы лучше, если бы Мэн Яо отрубили голову? — Я… — Лань Сичэнь всполошно прикрыл рот рукой, и Вэй Нин на мгновение заволновался, что его сейчас стошнит. — Я понимаю, что он заслуживает смерти. Но я… Его грудь расширилась от распиравшего ее вдоха. — Да. Я не жалею об этом. — Ура-а-а! — Вэй Нин поднял руки вверх и одновременно с этим даже подпрыгнул, выражая свою радость. — Так держать, господин Лань! Наконец-то вы приняли тот факт, что главы Орденов тоже люди. И что если всегда принимать решения только исходя из логики, то можно просто сойти с ума. Лань Сичэнь повернулся к нему и слабо улыбнулся, едва приподняв уголки губ. — Знаешь, — Вэй Нин наконец отпихнул стол ногой и сел к нему на колени, — я тоже думаю, что ты поступил правильно. Хоть мне и не хочется это признавать, но у Мэн Яо светлая голова. Так что он еще может вам пригодиться. И хорошо, что его отправят именно в Нечистую Юдоль. Осталось только проследить, чтобы Чифэн-цзунь не был к нему слишком мягок, ха-ха! Это, конечно, не в его правилах, но все же вы были побратимами… Лань Сичэнь покачал головой и приобнял его за пояс. — Минцзюэ-сюн точно заставит его ответить за все прегрешения со всей строгостью, в подобных делах он бесстрастен. Но при этом он благороден, поэтому не допустит, чтобы наказания для пленных переходили границы дозволенного. Хотя сам Гуанъяо… — в его голосе проскользнули странные нотки. — …считает иначе. — Это что еще значит? — Вэй Нин ткнул его пальцем в лоб. — Ты что, говорил с ним после Совета Кланов? — Да, — ответил Лань Сичэнь и поднял голову, смотря Вэй Нину в глаза. — Я хотел… Я должен был сказать ему о том, какой приговор ему вынесли. — Хотел его обрадовать? — уточнил Вэй Нин. — Нет… — Лань Сичэнь вздохнул. — Да. Не знаю. Наверно. Я хотел, чтобы он знал, что его не казнят. Потому что когда я представляю, что он столько дней сидел взаперти и ждал приговора… каждую минуту прислушиваясь к шагам и ожидая, что вот-вот в камеру придет его палач… — Да уж, скверное, наверно, чувство, — согласился Вэй Нин. — И как, он обрадовался новостям? На лице Лань Сичэня что-то дрогнуло. — Боюсь, что нет, — отозвался он с плохо скрываемой злостью. — Он сказал, что лучше бы его приговорили к смертной казни. Потому что Минцзюэ-сюн никогда не забудет того, что Цзинь Гуанъяо пытался убить его, играя песню Смятения. А теперь он окажется в полной его власти, и его замучают до смерти. Вэй Нин взглянул на Лань Сичэня из-под ресниц. Глава Ордена Лань был раздражен из-за этой ситуации. Он испытал разочарование, когда услышал от Цзинь Гуанъяо сожаление вместо благодарности. …Почему? — Что за глупости! — возмутился Вэй Нин. — Чифэн-цзунь никогда бы так не поступил. Он беспощаден к своим врагам, но я никогда не слышал, чтобы ему нравилось причинять людям боль. — Так и есть, — согласился Лань Сичэнь. — На Цзинь Гуанъяо свалилось зерно в неурожайный год, а он посчитал это карой небес. Вэй Нин усмехнулся себе под нос. Он знал, почему Лань Сичэнь разозлился. Потому что он хотел выглядеть перед Цзинь Гуанъяо благодетелем. Он хотел, чтобы на прощание его бывший названый брат был ему обязан. Чтобы вспоминал его с раскаянием и благодарностью. И это с учетом того, что сам Лань Сичэнь уже давно перестал хорошо к нему относиться. Какой эгоизм! Вэй Нин отвел взгляд, почувствовав внезапный и совсем неуместный прилив нежности. Даже праведным и чистейшим душам членов клана Лань были свойственны те же самые страсти и глупости, что и обычным людям. И каждый раз, убеждаясь в этом снова, Вэй Нин почему-то ощущал радость. — Ишь какой неженка, — он пожал плечами, возвращаясь к разговору. — Ну и ладно. Раз не хочет отправляться в Цинхэ Не, можешь предложить ему вариант А-Ина. Никогда не поздно отдать его Вэнь Жоханю. В глазах Лань Сичэня сверкнула и тут же пропала смешинка. — Обязательно предложу ему это в следующий раз, когда он будет недоволен своей судьбой. И сейчас, когда они в сопровождении стражников шли к камере Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь выглядел нервно, а Вэй Нин гадал, придется ли ему действительно пригрозить Вэнь Жоханем, или Цзинь Гуанъяо за это время смог по достоинству оценить свою удачливость. — Господа, нам сюда, — произнес стражник, сворачивая направо в конце темного прохода. Лань Сичэнь удивленно приподнял брови и оглянулся назад, пытаясь что-то рассмотреть. — А разве?.. — Кхм… — голос стражника прозвучал отчего-то неловко. — Да, заключенного недавно перевели в другой каземат. — Вот как, — ответил Лань Сичэнь, — понятно. А что послужило тому причиной? — Как вам сказать, Цзэу-цзюнь… — рука стражника дрогнула, и его огромная тень, выделяющаяся на фоне плохо освещенной стены, заколебалась. — Вы сейчас сами все увидите. Они остановились у массивной металлической двери, в которой не было ничего, кроме маленького окошка у пола и двух широких засовов. Стражник молча взялся за первую задвижку. — Закрытая камера? — сказал Лань Сичэнь полувопросительно, хотя ответ и так был у него перед глазами. — Последний раз я видел его за решеткой. Не Минцзюэ нахмурился. Стражник сделал непонятное выражение лица, которое должно было означать что-то вроде «и такое бывает, господин», и наконец вытащил из железных скоб вторую задвижку. — Прошу вас, господа. Дверь тяжело и со скрипом приоткрылась, стражник поклонился и сделал движение рукой, пропуская посетителей вперед. Не Минцзюэ первым шагнул в образовавшуюся полосу света, практически полностью загородив весь его источник своей спиной, и Вэй Нин привстал на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо. — ДАГЭ!!! Темницу потряс леденящий душу крик, а в следующую секунду они услышали глухой удар, с которым человеческое тело падает на пол. Не Минцзюэ застыл нефритовым изваянием, и Вэй Нин почти бегом выскочил из-за его спины, чтобы понять, что происходит в темнице. — Дагэ, пожалуйста, я прошу тебя, я тебя умоляю! Забери меня с собой в Цинхэ! Пожалуйста! Пожалуйста, дагэ, я умоляю тебя!!! На лице Не Минцзюэ застыло выражение недоумения. Мэн Яо, упав перед ним на колени, уткнулся носом в его стопы, вцепился пальцами в лодыжку и, сотрясаясь крупной дрожью, рыдал. — Дагэ-э! — всхлипывая и содрогаясь на каждом слоге, выл он. — Пожалуйста, забери меня отсюда! Я больше никогда не причиню тебе зла, я обещаю! Я обещаю! Дагэ… Он вдруг резко поднял голову, словно осознав что-то, уставился в лицо Не Минцзюэ. Глаза Лань Сичэня расширились. Вэй Нин открыл рот и тут же его закрыл. — Ч… Чифэн-цзунь… — дрожащим голосом поправился Мэн Яо и тут же снова упал перед ним ниц. — Простите, что… разговаривал с вами так фривольно… Чифэн-цзунь, прошу вас… Пожалуйста, заберите меня… отсюда… Не Минцзюэ сделал глубокий вдох, не реагируя на его рыдания. Затем повернул голову к стражнику. — Что вы с ним сделали? — коротко бросил он. В Цзинь Гуанъяо было воистину сложно узнать адепта одного из Великих Орденов. Он исхудал, его волосы были спутанными и грязными, одежда, когда-то блестящая и искрящаяся золотом, теперь была рваной, и от нее плохо пахло, а главное — на его теле почти не было чистой кожи, она вся была покрыта синяками и кровавыми ссадинами. — А-Я… — прошептал Лань Сичэнь и осекся. «А-Яо», — понял Вэй Нин. Лань Сичэнь хотел назвать его А-Яо. И это было неудивительно. Сейчас этот человек не вызывал ни единого чувства, кроме жалости. — М-м… — стражник почесал голову, кажется, не испытывая ни капельки угрызений совести. — Именно по этой причине его перевели в этот каземат. Понимаете ли, одновременно с решением об отправке Цзинь Гуанъяо на исправительные работы в Орден Цинхэ Не был вынесен еще один приговор — приговор о помиловании для оставшихся в живых членах клана Тиншань Хэ. Стражник еще не договорил до конца, но Вэй Нин уже начал понимать, к чему он ведет. Тиншань Хэ — клан, который был оклеветан и практически уничтожен стараниями Цзинь Гуаншаня и Мэн Яо, а его глава был заживо превращен в лютого мертвеца. Те немногие, кто остался в живых, были брошены в темницу — в основном это были дети и старики, то есть те, кто не представлял никакой опасности, но также было несколько юношей. Одним из них был Хэ Юнчжи, младший брат бывшего главы Ордена, Хэ Су, погибшего страшной смертью. Вэй Нин не совсем понимал, почему Цзинь Гуаншань не избавился от них ото всех — вероятно, хотел, чтобы они подольше помучались в темнице в назидание остальным — но точно знал, что чувства, которые они испытывали к нему и его внебрачному сыну, были чернее, чем аура на горе Луаньцзан. — Хотя члены кланы Хэ были помилованы, по правилам мы сможем отпустить их только когда глава Ордена Цзинь подпишет об этом приказ, — монотонно продолжил стражник. — Поэтому пока они находятся здесь, просто для них были смягчены условия пребывания. То есть их перевели в казематы армейского типа, а также им разрешено общаться с другими заключенными и есть в общей трапезной. — Чифэн-цзунь… — продолжал бормотать Мэн Яо, словно в бреду. — Чифэн-цзунь, прошу… спаси меня… Лань Сичэнь взглянул на Не Минцзюэ с тревогой. Глава Ордена Не был человеком жестким и неприступным, и презирал льстецов и слабых духом. И при этом он, конечно же, помнил все прегрешения Мэн Яо, а особенно — то, которое было совершено против него самого. Он вполне мог прийти в бешенство от того, что сейчас Мэн Яо прижимался к нему и едва не лизал его сапоги — и тогда тому было несдобровать. Но, вопреки опасениям, Не Минцзюэ не двигался с места и даже не смотрел в сторону Мэн Яо, а лишь внимательно слушал стражника. — Мы держим в одиночных темницах только особо опасных преступников, — продолжал стражник, — или тех, кто приговорен к смертной казни. Но также там находятся те, по чьему вопросу еще ведется расследование. Как только расследование завершено и приговор вынесен — заключенный имеет право покидать камеру и перемещаться по зданию — в основном, чтобы принять пищу. И так вышло, что нам стало одновременно известно о помиловании адептов бывшего Ордена Хэ и ссылке Цзинь Гуанъяо. Потому им разрешили покидать свои камеры. Вэй Нин поковырял носком сапога несуществующий камешек. Мэн Яо сложно было позавидовать — встретиться с людьми, которым ты сломал жизни, в таком уязвимом состоянии. — Ну, и все наложилось одно на другое, — сказал стражник так, словно объяснял детям, почему перед обедом нельзя есть сладкое. — Члены клана Хэ поняли, что скоро Цзинь Гуанъяо отправится в другой Орден и будет в недосягаемости, поэтому решили действовать незамедлительно. Стоит ли говорить, что, помимо них, в казематах Ланьлин Цзинь полно тех, кто обязан ему своей разрушенной судьбой? В общем, над Цзинь Гуанъяо измывались каждый раз, когда его видели, и все кончилось тем, что он вообще перестал появляться в трапезной. Мы, конечно, могли приносить еду ему отдельно, но скажу вам честно, Чифэн-цзунь, это не было нашим главным приоритетом. Когда Цзинь Гуанъяо перестал появляться в трапезной, они стали пытаться достать его прямо в темнице — кидали в него отходы, мочились на пол его камеры. А если он по неосторожности подходил слишком близко к решетке, могло произойти… всякое. Мэн Яо у ног Не Минцзюэ перестал всхлипывать и теперь только мелко дрожал. След от нескольких прутьев решетки был явственно отпечатан у него на лице, он шел через правый глаз, отчего тот заплыл и не открывался. — Потрясающе… — Вэй Нин поднял брови. — Интересно, у цзефу не случится разрыв сердца, когда он об этом узнает? Он-то уверен, что у его военных идеальная дисциплина. Милый человек, вы видели драки между заключенными и даже не попытались остановить это? — Разумеется, мы останавливали, — возразил стражник оскорбленно, и в его голосе вдруг прозвучала неподдельная злость. — Молодой господин Вэй, вы представляете, что чувствуют люди, чьих родственников запытали до смерти у них на глазах? Если бы мы не вмешивались, вы бы нашли Цзинь Гуанъяо по частям. Он осекся, поняв, что перешел на слишком дерзкий тон, и, откашлявшись, произнес уже более почтительно и хладнокровно, хотя это давалось ему с трудом: — Вы, наверно, имеете в виду, что мы знали, что случится, когда Цзинь Гуанъяо появится в общем помещении, и могли уберечь его от этого. Это… — он посмотрел на Вэй Нина полным ярости взглядом. — Это правда! Более того, мы останавливали драки не сразу, а уже тогда, когда его изрядно исколачивали! Если хотите, можете жаловаться главе Ордена Цзинь или кому угодно, я приму всю вину на себя! В конце концов, мы перевели его в закрытый каземат, и я считаю это неоправданным великодушием! — он перешел на крик, его лицо побагровело. — Потому что я считаю, что он не заслужил помилования! Моя бы воля — я бы присоединился к членам клана Хэ и сам лично содрал бы с него кожу! А потом бы связал и оставил в клетке с трупами людей, которые погибли по его вине! Чтобы поедающие их насекомые отложили в его внутренностях свои личинки!!! Мэн Яо весь съежился на полу, а при последних словах стражника он ухватился за ногу Не Минцзюэ второй рукой, словно и правда веря в то, что таким образом сможет его удержать. Вэй Нин посмотрел на Лань Сичэня. Тот прикрыл глаза, используя этот жест вместо кивка и подтверждая невысказанную Вэй Нином мысль: перевести Мэн Яо в Нечистую Юдоль и правда оказалось крайне великодушным решением. Сложно было найти место, где Мэн Яо ненавидели бы сильнее, чем в его собственном Ордене. Вэй Нин даже не стал спрашивать стражника, что сделал Мэн Яо конкретно ему: он не сомневался, что причины ненавидеть внебрачного сына Цзинь Гуаншаня были едва ли не у каждого в Поднебесной. — Собирайся, — прозвучал сверху, словно гром, суровый голос Не Минцзюэ, и Мэн Яо осторожно поднял на него глаза, боясь, что тот может передумать. — Мы отправляемся прямо сейчас. Надеюсь, что перед этим Цзинь Цзысюань предоставит нам лекаря. И разрешит тебе помыться. Не хочу помереть от вони. С этими словами он развернулся и быстро вышел из каземата. Его походка была решительной и раздраженной. Мэн Яо поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Кивнул в пустоту так сильно, как будто его голова плохо держалась на шее. Поправил волосы. Этот жест был бессмысленным: все равно он сейчас выглядел хуже любого бродяги, а его волосы были больше похожи на перегнившую траву — но Мэн Яо зачем-то все равно сделал это. Вэй Нин почувствовал, что хочет отвернуться — словно он увидел что-то постыдное, какую-то человеческую откровенность, свидетелем которой он не должен был стать. Он ощущал… жалость. Бесконечную жалость к этому человеку. Потому, что этот человек был не Цзинь Гуанъяо. Цзинь Гуанъяо был известным молодым господином из знатного рода, сыном самого богатого человека в Поднебесной, героем войны, примером для подражания, хитрым и умелым интриганом. Он одевался в шелка, ел изысканную еду, у него было множество слуг, перед ним был открыт целый мир и миллионы возможностей, он мог приказать убить или помиловать… Сейчас, в рваной, дурно пахнущей одежде, худой, избитый и запуганный, это был не Цзинь Гуанъяо. Это был Мэн Яо — сын продажной женщины, нищий оборванец, полжизни проведший в публичном доме. Уже одно лишь это падение от сына главы Ордена до вонючего сына шлюхи должно было оставить в сердце Мэн Яо неизгладимый след. А еще и побои… На Цзинь Гуанъяо было просто невыносимо жалко смотреть. — Эргэ… — начал Мэн Яо и осекся, вспомнив. — То есть, Цзэу-цзюнь… Его голос звучал гнусаво — должно быть, он еще до встречи с ними долго плакал в своей темнице. — Все в порядке, — перебил его Лань Сичэнь. — Мы с тобой вряд ли еще когда-нибудь увидимся, поэтому, если хочешь, на прощание можешь назвать меня братом. — Правда? — Мэн Яо вскинул на него глаза, его губы дрогнули. — Правда можно? Вэй Нин уставился в пол, чтобы не смотреть на него. Мэн Яо был мастером притворства, но сейчас Вэй Нин был готов поставить Суйбянь на то, что он был искренен. — Да, можно… А-Яо, — произнес Лань Сичэнь, и его голос был таким напряженным, словно у него в горле стоял металлический стержень. — Мне… жаль, что все так сложилось. Когда-то ты правда был моим лучшим другом. Те моменты, когда я считал нас братьями, навсегда останутся в моем сердце. — Эргэ, я… — Мэн Яо закрыл лицо ладонью, грязная прядь волос выбилась у него из-за уха. — Прости меня. Знаю, что не простишь, но все равно… прости. Я всегда был искренен по отношению к тебе. Я ценил тебя, наверно, больше всех в этом мире. Сперва мне было невыносимо думать о том, что ты меня ненавидишь, — он отнял руку от лица и вымученно улыбнулся, — но за время пребывания в темнице я с этим смирился. Спасибо, что был добр ко мне. И спасибо… что помог мне выжить. Ты был прав, отправиться в Цинхэ Не — лучшее, что может со мной случиться. У Лань Сичэня сейчас, должно быть, было крайне занятное выражение лица. Но Вэй Нин не смотрел на него. Он смотрел на Мэн Яо. Смотрел и думал о том, что, кажется, понимает, что тот чувствует. Потому что когда-то и он был таким же. На него тоже было жалко смотреть. Каждый желающий мог сделать с ним все что угодно. Он тоже ненавидел себя за свою беспомощность. Он тоже был бродяжкой, оборванцем, убийцей. Он тоже был… — Эй! — Вэй Нин быстрыми шагами подошел к Мэн Яо. — Знаешь что, Мэн Яо? Давно хотел тебе сказать. Ты не жалкий. Мэн Яо посмотрел на него так, словно впервые его увидел. — Ты не жалкий, — повторил Вэй Нин твердо. — Ты очень сильный. И очень умный человек. Я бы даже сказал, гений. — Ну, — Мэн Яо сделал попытку улыбнуться, что было больше похоже на судорогу, — с молодым господином Вэем из Ордена Цзян мне не сравниться. Кажется, он немного осмелел, поняв, что Не Минцзюэ не собирается его здесь бросать, и теперь колкость и язвительность, которую он все эти годы так старательно сдерживал на публике, начала вырываться наружу. — Твои планы, — продолжил Вэй Нин, игнорируя его насмешку, — были почти идеальны. У тебя бы все получилось, если бы моя… ревность не заставила меня присмотреться к тебе повнимательнее. Представляешь, какая удача? Мэн Яо покачал головой, его улыбка стала растянутой и какой-то перекошенной. — Вы злорадствуете, молодой господин Вэй? — Вовсе нет, — возразил Вэй Нин. — Я думаю, ты на самом деле не такой плохой человек, каким кажешься. Поэтому вот что! Приглашаю тебя в Пристань Лотоса, как только ты отбудешь свое наказание в Цинхэ. Он почувствовал на себе три непонимающих взгляда. — Конечно, не думаю, что Чифэн-цзунь скоро позволит тебе уйти, — добавил Вэй Нин, — поэтому будь так добр, получше развивай свое золотое ядро, чтобы не состариться в стенах Нечистой Юдоли. Наши озера — просто загляденье, ты много пропустишь, если не увидишь их. Мэн Яо молча смотрел на него некоторое время, словно изучая. А затем вдруг расхохотался. Его смех был безумен и горек, как настойка полыни, его исхудавшее тело тряслось от него, как лист на ветру, а на запавших глазах выступили слезы. — Чтоб тебя… — пробормотал он, и его согнуло пополам в новом приступе хохота. — Чтоб тебя, Вэй Сюань! Ненавижу тебя! Ненавижу!!! — Понимаю, — ответил Вэй Нин. — А вот я вполне готов тебя простить, если ты потрудишься на благо человечества. Уверен, когда-нибудь и они смогут тебя простить… — он помолчал. — Когда-нибудь ты сам сможешь простить себя. Смех Мэн Яо прервался так же резко, как начался. — Лань Хуань всегда верил в тебя, — добавил Вэй Нин, — и считал тебя хорошим человеком. Я ему полностью доверяю, поэтому у меня нет причин ненавидеть тебя. Поэтому, когда приедешь в Пристань Лотоса, — он ободряюще улыбнулся, — давай пожмем друг другу руки? Мэн Яо молчал долго и упрямо, и Вэй Нин решил, что все же ему пора было уходить. Он сказал все, что хотел, и больше ему было нечего добавить — даже тому, с кем он, скорее всего, больше никогда не увидится. — Могу я… — вдруг произнес Мэн Яо тихо, с непонятной интонацией. — …пожать ее… сейчас? С заделом… — он нервно скривил уголок губ. — …на будущее. Вэй Нин, не медля ни секунды, протянул ему руку. — Да, — ответил он. — Конечно. — Лань Хуань… — тихо произнес Мэн Яо, сжимая его ладонь. — Береги его. Вэй Нин кивнул. — Можешь даже не сомневаться. Я готов на все что угодно, чтобы защитить то, что мне дорого. На лице Мэн Яо появилась умиротворенная, прощальная улыбка. — Знаю, Вэй Сюань. В этом мы с тобой похожи.

***

Братья Вэй вместе с Цзян Чэном вежливо и смиренно сидели в пристройке при входе в Облачные Глубины и ждали, пока два Нефрита Гусу Лань удостоят их своим присутствием. — И после этого мы с Лань Хуанем ушли, а Чифэн-цзунь и Мэн Яо пошли к цзефу, — рассказывал Вэй Нин, активно жестикулируя. — Я думаю, это лучший исход для всех. А вам как кажется? — А мне кажется, что они слишком сильно задерживаются, — процедил Цзян Чэн, кидая хмурые взгляды на вход в резиденцию. — Я вообще-то глава Ордена. Я бы посмотрел на то, как они попросят главу Ордена Не посидеть в пристройке. Не больно они торопятся получить ваши письма. — Я тоже думаю, что это лучшее решение, — ответил брату Вэй Усянь, игнорируя недовольство шиди. — В конце концов, было бы просто несправедливо казнить Мэн Яо, а Сюэ Яна оставить бродить по Поднебесной. — Кстати, что там с ним? — Вэй Нин повернулся к Цзян Чэну. — С Сюэ Яном. Ты же был на последнем Совете Кланов, А-Чэн. Как вам удалось выбить для него помилование? — Я тебе не А-Чэн, — ответил Цзян Чэн уже давно заученную фразу. — Нам удалось убедить их в том, что он творил все свои злодеяния… Ну, почти все, под действием темной энергии, поработившей его разум. И что его нужно не казнить, а отправить куда-нибудь, желательно в монастырь, для вознесения молитв небожителям и очищения души. — Технически это почти правда, — Вэй Усянь рассмеялся. — И какой монах был столь великодушен, что согласился взять его себе на перевоспитание? Цзян Чэн закатил глаза. — Угадай. — О… — Вэй Нин округлил глаза. — Неужели даочжан Сун Лань? Сюэ Ян будет жить в храме Байсюэ?! — Почти, — Цзян Чэн хмыкнул. — Я бы посмотрел на это. Нет, по счастливой случайности на Совете Кланов оказался еще один бесстрашный даос, готовый поручиться за босяка из Куйчжоу. — Какая удача! — восхитился Вэй Усянь. — Но шишу же не принадлежит ни одному монастырю. Или он пообещал забрать Сюэ Яна к Баошань-санжэнь медитировать в горах? Цзян Чэн кивнул головой вбок. — А вот вы сами у него и спросите. Близнецы повернули головы в направлении его кивка и правда увидели, как по ступеням неспешно, с обычной благостной полуулыбкой на лице, спускается Сяо Синчэнь. — Шишу! — воскликнул Вэй Усянь и бросился ему навстречу. Вэй Нин вскочил вслед за ним, и они, крича что-то вроде приветствия, побежали наперегонки. Цзян Чэн отвернулся, делая вид, что не знаком с ними, и задумчиво посмотрел на небольшой свиток, висевший прямо на стене пристройки. Там были написаны на Чжуаньшу несколько первых правил Ордена Гусу Лань, одним из которых было «в Облачных Глубинах нельзя шуметь», а прямо под ним — «В Облачных Глубинах нельзя бегать». В такие моменты Цзян Чэн надеялся, что их, как в старые добрые времена, сцапает Лань Цижэнь и заставит полдня стоять в углу на коленях. Или хотя бы переписать правила в библиотеке несколько раз — благо, она уже была отстроена после пожара. — Вэй Ин! — в голосе Сяо Синчэня была слышна неподдельная радость. — Вэй Нин! Не ожидал встретить вас здесь. — Да мы та-ак… — Вэй Усянь с убедительной беспечностью махнул рукой. — Зашли в гости, ха-ха! А ты-то что здесь делаешь? Вот уж кого мы точно не ожидали встретить! Он тактично умолчал о том, что на самом деле они пришли сюда с первым письмом для заключения брака. Обычно такие письма отправлялись с помощью слуг, но братья Вэй захотели вручить их лично, и Цзян Чэн, бурча и ругаясь, настоял на том, чтобы пойти с ними вместе. — Я уж надеялся, что вы забыли об этом, — сказал он тогда. — Разумеется, нет! — возмутился Вэй Усянь. — Просто было не до этого. Нас то хотели оклеветать, то убить, то вырезали золотое ядро наживую… Это очень отвлекает от дел житейских, знаешь ли. — Хорошо вам провести время, — искренне пожелал Сяо Синчэнь. — Я прибыл в Облачные Глубины, чтобы встретиться с Цзэу-цзюнем и уладить казенные дела. — Судя по тому, что ты уходишь… все уладил? — предположил Вэй Нин. — Да, — Сяо Синчэнь улыбнулся. — Там оставалось разобрать и подписать несколько бумаг. С сегодняшнего дня я полноценный глава Ордена, хоть и небольшого. — Ого! — Вэй Усянь захлопал в ладоши. — Вот это новости, поздравляю, шишу! Это наверняка было непросто. — Это так, — согласился Сяо Синчэнь, — но Цзэу-цзюнь очень мне посодействовал. Он провел все необходимые процедуры и даже помог финансово. Надеюсь, что в скором времени я смогу вернуть ему долг. — Я думаю, ему это без надобности, — отозвался Вэй Нин. — Ты очень помог нам на том Совете Кланов. Как минимум, без тебя Сюэ Ян не сказал бы ни слова. — Это было нашим общим делом, — возразил Сяо Синчэнь. — А создание Ордена — мое личное. Поэтому я считаю правильным вернуть деньги, которые я взял у Цзэу-цзюня. — Ладно, — легко сдался Вэй Нин, который никогда не возвращал никому долги просто потому, что у него никогда не было денег, — поступай как знаешь. И как же называется твой Орден? — Он называется, — лицо Сяо Синчэня порозовело то ли от смущения, то ли от радости, — Орден Шудун Сяо. — Все-таки в Шудуне, — понимающе произнес Вэй Усянь. — Вы так привязались к этому месту? — Да, — ответил Сяо Синчэнь, кивая. — К тому же, Шудун не контролируется ни одним из Орденов, поэтому там нет заклинателей, и никто не защищает простых людей от нечисти. Мы с Цзычэнем подумали, что создать Орден именно там будет лучшим решением. — Так вы создали его вместе! — удивился Вэй Нин. — А почему тогда он называется Сяо? А не, например, э-э… — он засмеялся. — Сяо-Сун? Сяо Синчэнь смущенно отвел глаза. — Так нельзя. Орден должен называться фамилией главы. Я предлагал называть его Шудун Сун, но я был один, а против меня — двое. Поэтому… путем нехитрого голосования пришлось назвать Орден Шудун Сяо, а мне взять на себя обязанности главы. — Какие еще двое? — подозрительно прищурившись, спросил Вэй Усянь, хотя он уже знал, каким будет ответ. — Цзычэнь, — ответил Сяо Синчэнь, и его смущение стало еще более очевидным. — …и Сюэ Ян. Поскольку они оба состоят в Ордене, нужно было учитывать мнение каждого. А Сюэ Ян сказал… — его губы дрогнули в улыбке. — Что лучше перережет себе горло, чем будет состоять в Ордене, носящем фамилию Цзычэня. — Скорее убьет кого-нибудь, — фыркнул Вэй Усянь. — Теперь понятно, откуда взялся монастырь, в который отправили Сюэ Яна. Это резиденция нового Ордена Шудун Сяо! А где вы нашли подходящее здание? — Пока его нельзя назвать подходящим, — признался Сяо Синчэнь. — Резиденция будет построена на месте дома, в котором мы жили. Мы его выкупили, и Цзычэнь сейчас занимается его отстройкой. — Ты серьезно? — Вэй Нин поднял брови. — А ведь Сюэ Ян как-то шутил, что предлагает перенести в этот дом резиденцию Ордена Юньмэн Цзян. И теперь его действительно перестраивают под резиденцию, правда другого Ордена. — Он уже давно познал путь Дао! — сказал Вэй Усянь, улыбаясь. — И как вы будете набирать адептов? — Во-первых, — встрял Цзян Чэн, которому, видимо, надоело сидеть одному, и он, убедившись, что близнецы больше не орут, решил все же подойти к ним, — не рассказывать никому, что у них в Ордене состоит Сюэ Ян. Это уже наполовину залог успеха. — Здравствуйте, глава Ордена Цзян, — Сяо Синчэнь поклонился. — Пока что мы никого не набираем. Нас и так достаточно народу, а резиденция еще не отстроена. Больше людей там просто не поместится. — Ой, да брось! — Вэй Нин фыркнул. — Мы на своем опыте убедились, что там может поместиться семь человек! А вас всего трое. — Нас не трое, — возразил Сяо Синчэнь мягко. — Нас… — он задумался, считая. — Девять. — Уже? — Вэй Нин вытаращился на него. — Шишу, а ты времени зря не терял! Откуда взялись еще шестеро? — Мы взяли к себе А-Цин, — ответил Сяо Синчэнь, — помните ее? Девочка, которую вы встретили на рынке. И еще одного юношу… и несколько его родственников. — Слушай, шишу, — очень серьезно сказал Вэй Усянь, — если тебе будет тяжело с этим, мы готовы принять часть людей в свой Орден на время, а затем перевести к вам. Цзян Чэн скрестил руки на груди. — Как прекрасно ты решил это без моего участия! — Спасибо вам за помощь, — Сяо Синчэнь улыбнулся, — но это без надобности. У нас хватит места для всех, мы просто не будем набирать новых адептов, пока не построим здание побольше. Между прочим, — он обернулся, — один из наших адептов сейчас здесь, со мной. Если хотите, можете познакомиться с ним. Все трое глянули за спину Сяо Синчэню и увидели молодого человека, почти совсем еще мальчика, с бледной кожей, большими глазами и растрепанными волосами. Он сидел на корточках и с сосредоточенным видом ковырялся палочкой в земле. — Хм… — многозначительно произнес Цзян Чэн. — Кого-то он мне напоминает… Он задумчиво обвел взглядом стоящих с ним рядом. — Да он же вылитый Вэй Усянь в молодости!!! — воскликнул он в ужасе. — Хорошо, что мы не взяли его в Орден, трех близнецов я бы не выдержал! — Что значит «в молодости»?! — возмутился Вэй Усянь. — Я и сейчас молод! И вовсе мы не похожи! — Не лови пташек, закрыв глаза! — огрызнулся Цзян Чэн. — Да вы похожи, как Хэ-Хэ! Сяо Синчэнь рассмеялся — открыто и радостно, как он смеялся всегда. — И правда что-то общее есть, шичжи, — сказал он примирительно. — Его зовут Мо Сюаньюй, и, насколько я понял, он сын… бывшего главы Ордена Цзинь. К нему разом повернулись три головы. Вэй Усянь вдруг ощутил, что его затылок точечно кольнуло где-то посередине. — Серьезно? — переспросил Цзян Чэн. — Он — сын Цзинь Гуаншаня? Тогда разве не было бы более правильным отдать его в Орден Ланьлин Цзинь? Цзинь Гуаншань был посажен под стражу, а новый глава, Цзинь Цзысюань, вряд ли откажется помочь своему кровному брату. — Все… не так просто, — Сяо Синчэнь вздохнул. — Они были изгнаны из своей деревни за преступление, поэтому вряд ли их смогут взять в Великий Орден. — Опять преступники? — Вэй Нин поднял брови. — Шишу, ты прямо-таки решил перевоспитать половину Поднебесной. Для этой цели рекомендую тебе сначала отправиться в Куйчжоу и найти там друзей Сюэ Яна. — Нет, дело не в этом, — Сяо Синчэнь выглядел так, словно очень хотел засмеяться над его шуткой, но не мог сделать этого из моральных соображений. — Мо Сюаньюй и его мать не имеют отношения к преступлению. Все, что они сделали, это помогли своим родственникам скрыться от гнева людей деревни. Поэтому их тоже посчитали предателями. А трое остальных, ими руководила… — он снова вздохнул. — …месть. А я знаю человека, который был одержим местью даже больше, чем они. И если у него есть шанс на исправление, то у них — подавно. Вэй Усянь почувствовал, как колющее ощущение у него в голове усилилось, расширилось, расплодилось, как рой мух. Еще немного — и он бы услышал жужжание. Трое человек. Родственники юноши по имени Мо Сюаньюй. Были изгнаны из своей деревни за преступление. Ими двигала месть. Вэй Нин, кажется, тоже что-то осознал, поэтому замолчал и лишь наблюдал за разговором со стороны. — И что же такого они натворили? — спросил Цзян Чэн. И Вэй Усянь знал — о, он точно знал, что ответит Сяо Синчэнь! — Они подожгли деревню. Крак! — хрустнула деревяшка под ногой у молодой женщины в ночной сорочке. — Пожар быстро удалось потушить, поэтому никто не пострадал. Пш-ш-ш! — зашипел огонь, раскрывая свои горячие объятия. — Но они были признаны преступниками, и их должны были судить по правилам деревни. Мо Сюаньюй и его мать помогли им спрятаться и таким образом тоже стали замешаны в преступлении. Погребая под собой целебные травы, детские игрушки, пресные булочки и чужие воспоминания. Уничтожая последний лучик надежды для двух измученных детей. — Это мужчина, — сказал Вэй Усянь, глядя в одну точку, — возраста примерно дяди Цзяна. И двое его детей — наши с А-Нином ровесники. Да? Сяо Синчэнь посмотрел на него удивленно. — Все так, — ответил он. — Откуда… — И они подожгли деревню в качестве отмщения за свою жену и мать. Потому что много лет назад она точно так же сгорела в огне по вине жителей деревни. — А… — произнес Цзян Чэн угрюмо. — Так это они. — Так вы знакомы? — Сяо Синчэнь был сбит с толку. — Я не знал, из-за чего они хотели отомстить, но теперь благодаря вам у меня сложилась цельная картинка. В таком случае… — Глава Ордена Цзян! — послышался со стороны главной двери голос Лань Сичэня. — Вэй Ин, Вэй Нин, проходите. Прошу прощения, что заставили вас ждать. — Ну наконец-то… — пробормотал Цзян Чэн себе под нос. — А в трехтысячном списке правил Гусу Лань нет правила, запрещающего заставлять гостей ждать?.. — Шишу, — Вэй Нин положил руку Сяо Синчэню на плечо и беззаботно улыбнулся. — Ты же не будешь против, если мы будем иногда наведываться к тебе в Орден? — Конечно, приходите хоть каждый день, — было слышно, что Сяо Синчэнь обрадовался. — Я буду вас ждать! Мо Сюаньюй отвлекся от ковыряния земли палочкой и проводил задумчивым взглядом трех заклинателей из Юньмэн Цзян, поднимающихся по лестнице в приемные комнаты Ордена Лань. — Я закончил с делами, — прозвучал сверху голос даочжана Сяо Синчэня. — Ты готов? — Готов! — радостно ответил Мо Сюаньюй и одним прыжком вскочил на ноги. — Отправляемся домой, глава Ордена Сяо!