Беда не приходит одна

В шальных поворотах судьбы и добро, и зло иллюзорны.

Когда на пороге Зала Несравненной Изящности, лениво переставляя ноги, появился Сюэ Ян, а справа и слева от него — даочжаны Сун Лань и Сяо Синчэнь, на Вэй Нина резко нахлынуло бешеное, злорадное веселье. Теперь Цзинь Гуаншань уж точно не сможет отвертеться. Его радость омрачал только Не Хуайсан, который по-прежнему выглядел обеспокоенным. Вэй Нин предполагал, что его озабоченное состояние было как-то связано с приветственным концертом — особенно учитывая тот факт, что на нем выступали адепты Ордена, которые в прошлый раз исказили свою же собственную мелодию таким образом, что она начала сводить Вэй Усяня с ума, — но пока у него не было идей, что именно может пойти не так. Люди в зале ахнули, придвинулись ближе ко входу, чтобы убедиться в том, что им не показалось. Но что сказать — к огромному счастью — в кои-то веки найти не могли. — Чэнмэй?.. — пробормотал Цзинь Гуанъяо, распахивая глаза. — Как ты?.. Это невозможно! Сюэ Ян усмехнулся. Его руки были связаны: братья Вэй договорились с ним об этом, чтобы не посеять среди людей еще больше паники — но несмотря на это, он совсем не чувствовал себя скованным. — Голова вороны стала белой, а у лошади появились рога, — ответил он, наслаждаясь выражением лица Цзинь Гуанъяо. — Рад видеть тебя в добром здравии, Мэн Яо. Кажется, ты меня — не особо? К неудовольствию братьев Вэй, Цзинь Гуаншань оправился от шока очень быстро. Его лицо снова приобрело любезно-отрешенное выражение — точь-в-точь такое, какое бывало у Цзинь Гуанъяо, и было непонятно, кто из них у кого этому научился — отец у сына или сын у отца. — Даочжан Сун, даочжан Сяо, — проворковал он, делая вид, что совершенно не удивлен волшебному воскрешению Сюэ Яна. — Возможно, хотя бы вы сможете объяснить мне, что здесь происходит? — Разумеется, — коротко ответил Сун Лань. Вся его поза, выражение лица, голос выражали холод, когда он говорил. Сюэ Ян часто, если не сказать постоянно, ловил на себе подобные его взгляды, но, кажется, настолько презрительно Сун Лань никогда с ним не разговаривал — даже когда первый раз тащил его на суд. — После того как мы привели Сюэ Яна сюда, — сказал Сун Лань резко и холодно, — он сознался в своих злодеяниях, и его приговорили к казни, которая должна была свершиться сразу же. Однако спустя два месяца мы нашли его на улице — еще живым, но израненным до полусмерти и со следами пыток на теле. Разумеется, нам нужно было разобраться в том, что происходит, поэтому мы не могли оставить его там. — Ох… — Цзинь Гуаншань посмотрел на него жалостливо. — Неужели он запудрил вам мозги? Даочжан Сун, вы не участвуете в собраниях Орденов и поэтому, верно, не знаете причину, по которой все произошло именно так. Мы выпытывали у него информацию о подельниках, только и всего. Правда, мы и подумать не могли, что он может выжить… — Разумеется, не могли, — Сяо Синчэнь нахмурил брови. — Иначе добили бы его, чтобы никто в мире не узнал правду. — Ну что ты, даочжан, — упрекнул его Сюэ Ян почти ласково, — надеваешь шапку, не причесав волосы. Я ведь еще даже не начал свой рассказ. Кстати, Мэн Яо, — он помахал рукой Цзинь Гуанъяо, — я тут на досуге поболтал с несколькими мертвецами, славные они ребята, сговорчивые. Тебе пламенный привет от главы Ордена Хэ. Он просил вернуть его язык, который хранится у тебя в склянке на тренировочном поле мертвецов. Или после моей казни ты его снес? Вэй Нин ожидал, что эта фраза вызовет у присутствующих очередной взрыв эмоций, но в зале, напротив, висела гробовая тишина. Люди, казалось, перестали дышать, потому что дыхание и биение сердца были слишком громкими, и они могли заглушить чужие слова, заставляя пропустить часть разговора. — Чэнмэй… — начал было Цзинь Гуанъяо, который почти не изменился в лице, но его прервал Лань Сичэнь. — Сюэ Ян, — произнес он вежливо и указал рукой в центр зала, — ты узнаешь кого-то из этих людей? Они действительно были твоими подельниками? Лицо Сюэ Яна разрезала кривая и даже немного печальная усмешка. — Что за бред? — бросил он недовольно. — У меня не было подельников. Я действовал один. — Но разве тебя пытали не для того, чтобы выяснить имена тех, кто был с тобой заодно? — спросил Цзян Фэнмянь (который, впрочем, тоже был отлично осведомлен о готовящемся представлении). — Глава Ордена Цзинь, неужели вам было стыдно признать, что за все время вы не смогли ничего выпытать у Сюэ Яна? Поэтому вы привели сюда невиновных людей и были готовы казнить их, выдавая за преступников? Зал начал понемногу размораживаться, и заклинатели зашептались. Вэй Усянь подпер рукой подбородок, с удовольствием слушая чужие шепотки. Их так удивило то, что сказал Цзянь Фэнмянь? Интересно, как они отнесутся к тому, что в реальности дела обстоят куда хуже. Цзинь Гуаншань, кажется, ухватился за слова Цзян Фэнмяня — было видно, как он пытается раскрутить их в голове, выкрутить ситуацию в свою пользу. Теория Цзян Фэнмяня была неприятна, но не настолько губительна, как правда, и он мог бы использовать ее как прикрытие. Но тут Сюэ Ян разразился хохотом. — Старейшина Цзян, — произнес он, продолжая посмеиваться, — честное слово, вы как даочжан Сяо. Он тоже все время выспрашивал меня, за что меня пытали. Все никак не мог успокоиться. Правда же состоит в том, что никто у меня никаких сведений не выпытывал. Меня искалечили почти до смерти, чтобы создать видимость того, что меня пытали, понимаете? — Но какой в этом толк? — недоуменно спросил кто-то и тут же пристыженно замолчал: кажется, он не собирался спрашивать этого вслух и лишь высказал свои мысли слишком громко. — Как — какой? — с удивлением переспросил Сюэ Ян. — Чтобы объяснить всем, почему меня не могли казнить два месяца, конечно же. — И почему же это? — уточнил Лань Сичэнь. — Потому что я был нужен им, — Сюэ Ян пожал плечами и оскалился, сделал паузу, смакуя свои слова. — Я работал… над восстановлением Стигийской Тигриной печати. Зал снова замер. Вэй Усянь поспешил задать следующий вопрос, пока заклинатели не пришли в себя и не заглушили беседу с Сюэ Яном своими криками. — Так вот где была наша украденная половина печати! — радостно сказал он, хлопнув кулаком по ладони. — Значит, это ты ее украл у меня? В день свадьбы девы Цзян и молодого господина Цзинь. — Нет, — лениво отозвался Сюэ Ян и почесал голову. — Это был Су Шэ. Часть зала отмерла. Адепты Ордена Су пришли в негодование, но у них не хватало смелости вслух ругаться на Сюэ Яна, безжалостного убийцу, а потому они лишь перешептывались друг с другом, гневно потрясая кулаками. Зато у их главы смелости было достаточно. — Да как ты смеешь, паршивая тварь! — закричал он, багровея лицом и вскакивая на ноги. — Как смеет безродный преступник, безумный убийца клеветать на меня! Орден Цзинь, и Ляньфан-цзюнь, и я — тоже, все мы доверяли тебе! И как ты нам отплатил! — Сюэ Ян, — произнес Лань Чжань серьезно, переключая общее внимание на более важную тему, и, несмотря на то что его голос не был громким, его все равно услышал каждый. — Если ты утверждаешь, что у тебя не было подельников, как тебе удалось в одиночку уничтожить столько человек? — С помощью Стигийской Тигриной печати, — охотно отозвался Сюэ Ян. — Глава Ордена Цзинь дал мне задание проверить на ком-нибудь, как она будет работать. Он сказал, что я могу выбрать кого угодно, лишь бы это не вызвало проблем. И я выбрал Орден Чан, потому что у меня были давние счеты… с ублюдком Чан Цыанем. Мало кто знает, что у него была страсть к тому, чтобы переезжать телегой конечности бродячих сирот, превращая их в кровавое месиво. На лице Цзинь Гуаншаня отразилась растерянность. Он выглядел, как птица, у которой обрезали крылья. Он переводил взгляды с Сюэ Яна на задающих ему вопросы, и по его лицу становилось ясно, что он понял, что все это с самого начала было спланировано. «Что, приятно? — в груди у Вэй Нина колыхнулось что-то злое и мстительное. — Жри теперь свою дыню». Зал отмирал все больше с каждым словом Сюэ Яна. А тот все говорил и говорил, и вопросов ему задавали все больше. Вопросы сыпались со всех сторон, и скоро их задавали уже не участники представления, подготовленного братьями Вэй и Не Хуайсаном, а другие приглашенные заклинатели, не имеющие к этому никакого отношения. Они возвращались к истокам: спрашивали про вступление в Орден Цзинь, про смерть стражников на тропе Цюнци, даже про детство и Чан Цыаня — затем переходили на более насущные темы: казнь Ордена Тиншань Хэ, восстановление печати, тренировочное поле мертвецов под присмотром Цзинь Гуанъяо, убийство клана Чан. Сюэ Ян также не забыл упомянуть и про засаду на тропе Цюнци, нацеленную на убийство Вэй Усяня, и про внезапный визит воинов Ордена Цзинь на гору Луаньцзан для поисков Тигриной печати, и про обещание Цзинь Гуаншаня привести к нему — на тот момент еще не раскаявшемуся (у Вэй Нина на этой фразе покраснели щеки, настолько по-наглому фальшивой она показалась) — Чан Пина и отдать в полное распоряжение. Он рассказал и про устранение недовольных политикой Ордена Цзинь, и про попытки списать все грязные дела на братьев Вэй, и про подделанную Песнь Истины, заставившую Вэй Усяня потерять рассудок, и даже про покушение на жизнь Не Минцзюэ. Он выглядел почти счастливым — этот рассказ доставлял ему неимоверное удовольствие. Разумеется, в некоторых моментах ему пришлось приврать. Надо отдать должное деяниям Цзинь Гуаншаня, врать пришлось не особо много, но, например, Сюэ Ян умолчал о том, что вообще-то это он был страстным любителем заваривания чая из чужих языков. Вэй Нин ощущал, как его руки предательски подрагивают, а губы сами собой растягиваются в улыбку. Неужели… Неужели наконец-то… …получилось? Он взглянул на Не Хуайсана. Тот сидел с бледным, сосредоточенным и совсем не радостным лицом. Словно заметив взгляд Вэй Нина, он посмотрел на него и ответил беззвучно на его безмолвный вопрос: «Мне не нравится их реакция». Братья Вэй синхронно перевели взгляды на Цзинь Гуаншаня и Цзинь Гуанъяо. Лицо Цзинь Гуаншаня, вопреки ожиданиям, больше не было испуганным или злым, оно выражало лишь скучающее любопытство, с которым важные особы ходят на театральные представления. Цзинь Гуанъяо стоял и смотрел на Сюэ Яна, щурясь, словно примериваясь. У Вэй Нина защемило сердце. Беспокойство поднялось резко, от самых кончиков пальцев, и отозвалось где-то между бровями. — Они точно готовят какую-то гадость, — шепнул он на ухо брату. — Всенепременно, — ответил ему Вэй Усянь, поджимая губы. — Чтобы понять это, достаточно лишь посмотреть на эти рожи. В какой-то момент запас вопросов иссяк. Заклинательское общество теперь знало о Сюэ Яне все, что он позволил о себе узнать, а о главе Ордена Цзинь и его сыне — даже больше. На мгновение Зал Несравненной Изящности снова наполнился тишиной. Наверно, стоило потратить ее на то, чтобы осудить двоих из клана Цзинь, но люди были слишком растеряны, ведь они впервые сталкивались с подобной ситуацией — с ситуацией, которая полностью переворачивала все их представление о мире. И в этой тишине вдруг неожиданно, оглушительно, совершенно отрешенно прозвучали аплодисменты. Цзинь Гуанъяо улыбался доброй, ласковой улыбкой, и хлопал в ладони, в упор смотря на Сюэ Яна. Наконец он остановился и произнес мягко: — Браво, Чэнмэй. Признаюсь, я недооценивал тебя. Я даже представить не мог, что ты способен разыграть такое представление. Сюэ Ян развернулся к нему, и в его глазах зажегся огонек злобы. — Никакого представления, Мэн Яо. Я лишь рассказал все, как было на самом деле. — Ох, да… — Цзинь Гуанъяо помассировал переносицу. — Я, конечно, знал, что ты обижен на меня и отца за то, что мы не стали препятствовать твоей казни, но чтобы выдумать настолько подробную историю… Господа, — обратился он к присутствующим, — надеюсь, вы осознаете, что в словах этого человека нет ни толики правды? — Такое вполне возможно, — согласился с ним Лань Сичэнь, не позволяя заклинателям снова начать гвалт. — Но, к счастью, у нас есть возможность это проверить. Благодаря одаренному главе Ордена Су, мы теперь обладаем такой чудесной техникой, как Песнь Истины… — он указал рукой на флейту, висящую у него за поясом. — Надеюсь, никто не будет возражать, если я допрошу Сюэ Яна, используя ее. Губы Цзинь Гуанъяо едва заметно дрогнули. Улыбка Цзинь Гуаншаня растянулась до самых ушей. — Разумеется, Цзэу-цзюнь, — сказал он. — Прошу вас. Цзинь Гуанъяо устало прикрыл глаза — так, словно в этот момент для него все закончилось. Но это жест был… неправильным. Что-то в нем было не так. Лань Сичэнь достал Лебин из-за пояса. Вэй Усянь посмотрел на Не Хуайсана и с удивлением заметил, что тот вдруг взялся за свою саблю. Это было странно, ведь на его памяти Не Хуайсан никогда не брался за оружие. Лань Сичэнь поднес флейту к губам. Не Хуайсан встретился с Вэй Усянем взглядом, и лицо его озарилось ужасом, словно он только что осознал какую-то неотвратимую истину. Он, держа саблю, наполовину вытащенную из ножен, панически зашептал ему что-то одними губами, пытаясь донести какую-то важную вещь. Одна-единственная нота, вылетевшая из флейты, замерла в воздухе, оборвавшись. Лицо Лань Сичэня изобразило недоумение. Затем — растерянность. Вэй Усянь не смог сразу осознать, что происходит, он уцепился за эту мысль на задворках сознания, но не успел распутать клубок, ведущий к ней, не успел сопоставить два этих действия. Вэй Нин протянул к Лань Сичэню руку, словно желая его защитить, и в этот момент Цзинь Гуанъяо вдруг щелкнул пальцами — в наступившей тишине этот жест прозвучал оглушительно громко — и спустя мгновение к спинам, шеям и лицам глав Орденов оказались приставлены мечи. Стражники, стоявшие по периметру зала по приказу Цзинь Гуаншаня, моментально среагировали на приказ своего господина. Лань Чжань и Цзян Чэн первыми выхватили мечи, готовясь отразить удар, но их мечи не светились, как обычно, не пропускали через себя духовную энергию и при столкновении с вражеским оружием лишь обиженно и надломленно звякнули, не в силах ему противостоять. Вэй Усянь смотрел, не моргая, как на ладонь Лань Чжаня падает капля крови, скатившись от носа к подбородку. Как стражник, стоящий за ним, с силой ударяет по Бичэню, почти выворачивая Второму Нефриту руку, а тот смотрит на нее, предавшую его, со странным смешением осознания и ярости. Как Цзян Чэн в недоумении смотрит на Цзыдянь, не желающий превращаться из кольца в кнут, как у Не Минцзюэ, окруженного сразу несколькими стражниками, глаза наливаются кровью от бешенства — но Бася не подает признаков жизни. Он был готов сражаться с нападавшими и голыми руками — и даже, наверно, смог бы вырвать у них победу на одной силе ярости — но рядом с ним, стараясь не дышать слишком сильно, чтобы ненароком не задеть приставленное к горлу лезвие, сидел Не Хуайсан. Во взгляде Не Минцзюэ читалась мука, вызванная застарелым воспоминанием: Не Хуайсана уже брали в заложники точно так же во время Аннигиляции Солнца, и сейчас ситуация повторялась, но уже со стороны Ордена Цзинь. В той битве их спасли явившиеся словно из ниоткуда братья Вэй, которых все считали погибшими. Но смогут ли они помочь сейчас, когда заложников было больше сотни? У Ордена Ланьлин Цзинь были сильные и достойные заклинатели, и, хотя в обычной ситуации им было бы не сравниться по мощи с такими гениями, как братья Лань или Не Минцзюэ, сейчас перевес на их стороне был неоспоримым. Каким бы сильным ни был заклинатель, без духовных сил от его способностей было мало толку — не говоря уж о том, что из-за тяжести заклинательских мечей их было просто-напросто тяжело держать в руках. Зал словно превратился в одно слитное живое существо и заклокотал, забился в конвульсии, как умирающее животное. Все главы Орденов, а также наследники, присутствующие на Совете, были окружены, лишены духовных сил и взяты в заложники. Остальные адепты сидели рядом, не в силах ничего сделать, ведь в этом случае их предводителям могли бы перерезать горло. — Никому не двигаться, — вежливо, немного чопорно попросил Цзинь Гуанъяо. — Вот вам и открывающий концерт, — хмыкнул Вэй Усянь, и его голос на последнем звуке дрогнул от злости. — Подумать только, дважды повестись на один и тот же трюк… — Вы действительно очень талантливы, господин Су, — сказал Вэй Нин, который вдруг ощутил иррациональную обиду не только на зачинщиков этой истории, но и на сидевшую рядом с ним девушку, которая так восхваляла способности Су Шэ. — Вам даже удалось сделать так, чтобы духовные силы пропадали не сразу, а в течение какого-то времени, чтобы никто не заметил изменений? Между прочим, это было довольно безрассудно с вашей стороны. Если бы Сюэ Ян, изливая душу, был более краток, ваш план бы провалился. — Тут вы не правы, молодой господин Вэй, — ответил Цзинь Гуанъяо с улыбкой родителя, гордого за своего сына. — Силы не пропадали постепенно. Они пропали ровно в тот момент, когда заклинатели решили ими воспользоваться. Поэтому, даже скажи Сюэ Ян одно слово, никто бы не смог причинить нам вреда. Вы правы, у Ордена Су очень талантливые адепты. Им нет равных по изменению характера мелодий. Адепты Ордена Су сбились в кучу, дрожа и испуганно озираясь. Кажется, они сами не знали, что натворили, не понимали, что происходит, и не ожидали, что их заставят играть что-то запрещенное. Су Шэ — единственный из глав Орденов, которого стражники не тронули, — подошел к Цзинь Гуанъяо и коротко поклонился ему. — Всегда рад помочь, Ляньфан-цзюнь. — Ты, сука… — процедил Цзян Чэн, у которого от ярости вздулись жилы на шее. — Тебе это так просто с рук не сойдет! Словно опровергая его слова, струйка крови потекла у него изо рта, из плотно сжатых губ. Со многими заклинателями начало происходить то же самое — начиналось кровотечение изо рта или носа. Такое случалось часто, если заклинатель лишался всех духовных сил разом, но Вэй Нин никогда не видел, чтобы за пару мгновений их лишилось столько человек одновременно. Цзинь Гуаншань картинно зевнул, прикрывая рот рукой. — Даочжан Сун, Даочжан Сяо, молодые господа Вэй Усянь и Вэй Сюань, — обратился он к заклинателям, — и ты… Сюэ Ян. Вы пришли позже, поэтому не застали нашего прекрасного концерта. Будьте так добры, заблокируйте свои духовные каналы. Особенно… вы, — добавил он, кивая Вэй Нину. — Оу, — Вэй Нин смог кое-как вернуть ему улыбку, — благодарю вас за высокое мнение о моих способностях. — Живее, — бросил Цзинь Гуанъяо, и стражник, стоящий за спиной Цзян Яньли, надавил ей на шею лезвием. — Если вам не дороги свои жизни, подумайте хотя бы о своей шицзе. — Гуанъяо… — прошептал Цзинь Цзысюань, который выглядел так, словно разом потерял всю свою семью. — Отец… Вы сошли с ума. — Прекрати, — процедил Вэй Нин и нажал себе на акупунктурные точки, перекрывая поток Ци. «Вот потешно будет, если она сейчас не заблокируется», — подумал он. Но использование Талисмана Перемещения, и тем более — перемещение нескольких человек вместе с собой дало о себе знать: духовная энергия подчинилась и затихла. Стражник убрал от горла Яньли меч, и та выдохнула, а затем посмотрела на Вэй Нина жалостливо, виновато, словно извиняясь за то, что ему пришлось сделать это. — Господа даочжаны, — сказал Цзинь Гуаншань, когда Сун Лань, Сяо Синчэнь и Сюэ Ян также заблокировали себе духовные каналы, — прошу вас, следите за тем, чтобы ваш… друг, — слово «друг» было произнесено с презрением», — ничего не натворил. Вы же не хотите напрасных жертв? Сюэ Ян — единственный, кто совершенно не был смущен текущей ситуацией, — поднял руки в защитном жесте, обращаясь к Сяо Синчэню. — Честное слово темного заклинателя, даочжан, я ничего не сделаю. Сдалось мне их защищать? — Что вам нужно? — спросил Лань Сичэнь, лицо которого почти сравнялось по цвету с бумагой. — Ради чего это все? — Ради чего? — переспросил Цзинь Гуаншань так, словно и правда ослышался. — Это вы мне скажите, глава Ордена Лань, зачем вам нужно было устраивать этот спектакль! Подумать только, вы даже сумели договориться с Сюэ Яном… Я практически в восхищении. Интересно, что вы ему пообещали. Помилование? — Не пытайтесь откреститься от ваших деяний, — ответил ему Лань Чжань, который уже стер с лица кровь и сидел идеально ровно, как и всегда. — То, что вы с самого начала запланировали лишить нас духовных сил, лишь подтверждает вашу вину. — Я и не пытаюсь, — возразил Цзинь Гуаншань дружелюбно. — В этом больше нет никакого смысла. Знаете, Ханьгуан-цзюнь, вы и ваши друзья сегодня стали богомолами, которые не заметили, что позади вас притаился чиж. Вы думали, что предусмотрели все? Увы. Мы предполагали, что такое может произойти. — Допустим, — спокойно согласился Цзян Фэнмянь. — И что же вы теперь собираетесь делать? — Ничего сверх ваших ожиданий, — пообещал ему Цзинь Гуанъяо. — Думаю, вряд ли вы будете счастливы и дальше видеть моего отца и меня во главе Великого Ордена. Все, что нам от вас нужно, — время, чтобы мы могли уйти. Надеюсь, это не такая невыполнимая задача для вас? — Тц, — Цзян Чэн рассмеялся. — Какой же ты все-таки трус. Сделать столько всего… и теперь надеяться просто сбежать? — И правда, — неожиданно произнес Цзинь Гуаншань и, подойдя к Цзинь Гуанъяо, положил руку ему на плечо. — Сын мой, это правда все, на что способны твои амбиции? Цзинь Гуанъяо обернулся к нему, и наконец его маска сменилась искренним выражением — удивленным, по-детски непонятливым. — Отец? — переспросил он. — Разве план был не таким?.. — Он… был таким, — медленно ответил Цзинь Гуаншань. — Только, признаться честно, я не думал, что до этого действительно дойдет. Но оно все же дошло, и сейчас я понимаю, что тот план был глупым. Вэй Нин с беспокойством посмотрел на Не Минцзюэ, боясь, как бы у того не случилось искажение Ци. Он и так пребывал в неистовом гневе от происходящего, а сейчас они настолько обнаглели, что обсуждают свои планы прямо при всех, никого не стесняясь. — Но… — в голосе Цзинь Гуанъяо послышалась легкая, едва заметная тень страха. — Что ты предлагаешь? — Разве не очевидно? — Цзинь Гуаншань насмешливо вскинул брови. — У нас в заложниках находятся главы всех Орденов Поднебесной. Ты действительно считаешь, что мы в том положении, что наш лучший выход — просто сбежать? — Но ты же… — Цзинь Гуанъяо несмело улыбнулся и облизнул губы. — Не собираешься их всех убить? — Ну почему же «всех», — ответил Цзинь Гуаншань изумленно. — Это можно сделать выборочно. Остальные, — сказал он громче, привлекая к себе всеобщее внимание, хотя оно и так было направлено только на него, — останутся в Башне Золотого Карпа в качестве заложников. Взамен на жизни ваших лидеров я прошу малого: всего лишь полного повиновения. С сегодняшнего дня Великий Орден будет только один — Орден Ланьлин Цзинь, остальные будут у него в подчинении. Тишина не могла стать еще более абсолютной. — Ты… — просипел Не Минцзюэ неверяще. — Как такая лужа блевотины, как ты, вообще может существовать? — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — пожал плечами Цзинь Гуаншань. — Я прекрасно понимаю ваше недовольство, Чифэн-цзунь, но смею вас заверить: под руководством Ордена Цзинь Поднебесная вновь расцветет. «Вновь, — отстраненно подумал Вэй Нин. — Как во времена владычества Ордена Вэнь?» Цзинь Гуанъяо выглядел не очень уверенно: он явно на такое не рассчитывал. Он кинул обеспокоенный взгляд на Лань Сичэня — видимо, гадал, входит ли его убийство в планы Цзинь Гуаншаня. Но Вэй Нин сомневался в том, что жизнь Лань Сичэня будет в опасности. Зато он точно знал, кого обезглавят первым: это будет глава Ордена Не. Он всегда доставлял интриганам кучу проблем, а его физическая сила была так велика, что он и без духовных сил мог победить нескольких заклинателей. Такого человека они точно не оставят в живых. — Ну что? — спросил Цзинь Гуаншань, обращаясь к Цзинь Гуанъяо. — Неужели ты все еще хочешь уйти… А-Яо? Оставайся со мной. Цзинь Гуанъяо словно пронзило молнией. И Вэй Нину вдруг, вопреки здравому смыслу, стало очень его жалко. Насколько же он жаждет заполучить любовь отца, насколько же редко и мало он ее получает, если шарахается от ласкового имени? — Да… отец, — ответил Цзинь Гуанъяо, и его лицо словно засветилось изнутри. — Я всегда буду на твоей стороне. Более унизительной ситуации заклинательское общество еще не переживало. Ни Цзинь Гуаншань, ни Цзинь Гуанъяо не славились ратными подвигами или боевыми способностями, но сейчас никто, даже такие величайшие заклинатели, как два Нефрита, Цзян Фэнмянь с супругой и глава Ордена Не, ничего не могли им противопоставить. Стражники немного отвели оружие в сторону, перестав нацеливать его на жизненно важные органы заложников, и теперь просто стояли рядом с ними, но даже так заклинатели ничего не могли сделать. Ведь одно движение — и… Унизительно. Унизительно… Прямо как тогда. Вэй Усянь моргнул, и это действие показалось ему оглушающе громким. Он поднялся из-за стола. Су Шэ тут же выставил руку вперед, останавливая его. — Стой на месте. Вэй Усянь послушно остановился. — А теперь отдавай сюда свою флейту. Вэй Усянь молча вытащил Чэньцин из-за пояса и небрежно кинул ее Су Шэ. Тот не удосужился ее поймать, и флейта упала у его ног с глухим стуком. Этот звук показался Вэй Усяню еще более громким, чем в тот момент, когда он моргнул. В груди словно лопнул какой-то жидкий, ядовитый пузырь, оставив во рту металлический привкус крови. — Молодой господин Вэй, — обратился к Вэй Усяню Цзинь Гуанъяо с неизменно вежливой улыбкой, — я что-то не видел, чтобы вы также заблокировали свои духовные каналы. Вы что, не видите, в какой ситуации находитесь? Вы поступаете опрометчиво. Вэй Усянь улыбнулся ему в ответ, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. — Это вы, молодой господин Цзинь, совершили опрометчивый поступок, — ответил он, — заставив моего брата заблокировать его духовные каналы. Ведь он единственный, кто может контролировать мой гнев. Цзинь Гуанъяо, не меняя вежливого выражения лица, повторил, игнорируя его высказывание: — Я еще раз прошу вас заблокировать свои духовные каналы, дабы избежать напрасных жертв. Вэй Усянь беззаботно заложил руки за голову. — Не хотел я вас разочаровывать, Ляньфан-цзюнь, но, видимо, придется. Увы, я никак не смогу заблокировать свои духовные каналы, даже если очень захочу. Цзинь Гуанъяо приподнял бровь, смотря на него с интересом. Су Шэ разозлился — почувствовал, что им заговаривают зубы. Он быстрыми шагами подошел к Вэй Усяню и грубо схватил его за руку, намереваясь сделать это сам. Вэй Усянь смотрел на него долгим, скучающим взглядом, ожидая, пока тот поймет. И спустя пару мгновений Су Шэ отшатнулся, почувствовав, и его лицо позеленело. — Что там такое? — крикнул Цзинь Гуаншань. — Он… у него… — Су Шэ запнулся, не в силах выразить свои чувства словами. — У него… нет… золотого ядра. — Конечно! — бодро согласился Вэй Нин и ткнул себя пальцем в грудь. — Оно вот здесь! В который раз за этот вечер заклинатели потеряли дар речи. И было непонятно, что занимало первое место в списке сюрпризов: живой Сюэ Ян, план мирового господства Цзинь Гуаншаня или наличие у братьев Вэй одного золотого ядра на двоих. — Что за… бред… — пробормотал Су Шэ, помотав головой. — Как такое… — Ну, — Цзинь Гуанъяо улыбнулся, — это было очевидно с самого начала, разве нет? Он подошел ближе к братьям Вэй и продолжил вкрадчиво, обращаясь к Вэй Нину: — Я ведь много информации нашел про тебя, Вэй Сюань. Позор Ордена. Слабейший заклинатель. Полное ничтожество. Вэй Нин улыбнулся в ответ. — Благодарю за комплимент. — Тебя раньше даже скрывали от общественности, настолько ты был бесполезен, — продолжил Цзинь Гуанъяо, и его слова, истекающие ядом, приносили ему удовольствие. — Никто не знал, что у гениального Вэй Усяня есть брат. А потом такое ничтожество вдруг становится невероятно сильным, появляется, можно сказать, из ниоткуда, массово уничтожает войска клана Вэнь… А его гениальный брат резко становится темным заклинателем, днями и ночами сидит на горе Луаньцзан, что-то мастеря, и никогда не носит с собой меч. Удивительное совпадение, правда? Заклинатели словно забыли на время, что находились в заложниках. Их мыслями полностью завладел заклинатель, лишившийся золотого ядра и как-то передавший его своему слабому брату. Они все смотрели на Вэй Усяня и шептали что-то — неверящее, сочувствующее, шокированное, испуганное, печальное… — Могу вам только посочувствовать, — закончил Цзинь Гуанъяо, обращаясь к Вэй Усяню. — Но если вы попытаетесь выкинуть хоть что-то, то близкие вам люди могут пострадать. Вы же не хотите этого? — Что вы, что вы, — Вэй Усянь в точности скопировал защитный жест Сюэ Яна. — Я не собирался ничего делать. Он разберется с вами без моей помощи. — Он?.. — переспросил Су Шэ, и его голос совсем не благородно дрогнул. — Не слушай его, — раздраженно сказал Цзинь Гуаншань. — Ты что, не видишь, что он специально тебя запугивает? Он ничего не сможет сделать без своей флейты. — Вы абсолютно правы, — заверил его Вэй Усянь, — я же не самоубийца, чтобы использовать темную энергию без проводника. Так что позвать нечисть на помощь я не смогу… Он постучал указательным пальцем по губе, словно размышляя над сложной задачей, и вдруг радостно поднял голову, наконец выдавая ее решение: — Но мне это и не нужно. Ведь он все это время был здесь и наблюдал за вами. Комната будто содрогнулась от его слов, и лампы, горевшие по всему ее периметру, резко погасли. Зал погрузился во тьму. Стражники быстро начали зажигать огненные талисманы, чтобы видеть и контролировать ситуацию, и в темноте послышался мягкий смех Цзинь Гуаншаня. — Молодой господин Вэй, — он сокрушенно покачал головой, — вы правда надеялись использовать темноту, чтобы выкинуть какой-то фокус, пока все ослеплены? Увы, ваши потуги были бессмысленны. Я предполагал, что такое может случиться, поэтому у каждого из стражников был с собой огненный талисман. И кем бы ни была ваша тварь, которой вы так старательно пытаетесь нас запугать, вы не сможете управлять ей без оружия. — Это правда, — отозвался Вэй Усянь, — я не смогу управлять им без флейты. Ну, точнее, — тут же поправился он, — я мог бы делать это с помощью коротких звуков… но вряд ли я смогу сейчас беспрепятственно громко свистеть и топать, ха-ха! Но! — он высоко поднял указательный палец. — Видите ли, нюанс состоит в том, что мне и не придется ничего ему приказывать. Цзинь Гуаншань приподнял бровь и посмотрел на него выжидающе. Лицо его выражало снисходительное самодовольство. Вэй Усянь улыбнулся ему и понизил голос. — Ведь он и сам жаждет расправиться с тобой. В этот момент, вторя его словам, массивная дверь в плохо освещенный талисманами зал распахнулась, и на пороге наконец стал заметен темный силуэт. Внутрь вошел мужчина. Он шел медленными, тяжелыми шагами, и каждый его шаг сопровождался звоном ударяющихся друг о друга железных цепей, волочимых по полу. Звяк, звяк, звяк, звяк. Вэй Усянь с удовольствием, обостренным от чувства предвкушения — примерно таким же, какое он испытывал во сне, когда показывал Лань Чжаню Призрачного Генерала, — наблюдал за тем, как вытягиваются лица у братьев Лань. Как застывает каменным изваянием Цзян Фэнмянь, как Цзян Чэн хватается за неработающий Цзыдянь, как Не Минцзюэ подается вперед, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает, как Не Хуайсан начинает рьяно обмахиваться веером — видимо, чтобы не упасть в обморок. Лютый мертвец переступил порог зала. Он источал ауру невероятной, животной злобы, а его тело окружало алое сияние, словно делая эту злобу физически ощутимой. Вэй Усянь окинул собравшихся беглым взглядом. Большинство из них выглядели так, как будто они были на грани искажения Ци, еще часть — будто были готовы сорваться и бежать без оглядки прямо в данную секунду, забыв про стоящих рядом стражников с оружием. Он с мстительной радостью смотрел на то, как лица Цзинь Гуанъяо и Цзинь Гуаншаня теряют свои маски и становится белыми, как пустое полотно — это было видно даже в полутьме. Стражники зажгли еще несколько талисманов, и свет наконец полностью озарил фигуру мертвеца. Это был высокий мужчина с испещренными сеткой черных вен шеей и лицом, в старых блекло-серых одеждах, покрытых запекшейся кровью. Когда-то, не испачканные пылью и грязью, эти одежды были слепяще-белыми, а вместо разводов крови рукава и подол украшало изображение алого солнца. Все присутствующие застыли от ужаса, пораженные до глубины души представшей перед ними картиной. Но хуже всех пришлось Цзинь Гуанъяо. Он сделал несколько шагов назад и уткнулся спиной в стену, будто ища у нее защиты. В мире был только один человек, которого он боялся больше, чем Не Минцзюэ. — В-Вэнь Жохань…