Беда не приходит одна

— Сюэ Ян. Это было сказано таким ледяным голосом, что Сюэ Ян ощутил, как начинает замерзать. Возможно, в этом был виноват проливной дождь, брызги которого попали ему на лицо сразу, стоило ему открыть дверь, но и голос холодного заклинателя в белой одежде тоже этому поспособствовал. Встреча была для Сюэ Яна настолько неожиданной, что все его мысли мгновенно спутались в кучу. И почему-то, вместо того чтобы решить, как ему реагировать, он внезапно подумал о том, что у Сяо Синчэня цвет белых одежд был другой — тоже белый, но какой-то более теплый, напоминавший молоко. Стоящий же перед ним человек скорее напоминал лед — почти как чертов Сун Лань, даром что тот был одет в черное. — Сюэ Ян, — голос Старейшины Илина был ошарашенным, но, на удивление, в нем не чувствовалось агрессии. — Так ты жив. — Учитель Вэй, — поздоровался Сюэ Ян, стараясь таким образом оттянуть неизбежное. — А ты сыпешь очевидными фактами. В его лихорадочном скоплении мыслей промелькнула одна, особенно досадливая — можно же было притвориться, что он так сильно ударился головой, что забыл все, что было раньше, забыл собственное имя и теперь ведет порядочный образ жизни вдали от мира. И почему он не провернул это с Сяо Синчэнем с самого начала?! Почему все хорошие мысли приходят тогда, когда их уже не удастся реализовать? — Я тебе не учитель! — возмутился Старейшина Илина. — Я бы никогда и никого не стал учить так бездарно распоряжаться темной энергией! — он повернулся к своему спутнику. — Лань Чжань, по-моему, в этот раз дорогой друг Лань Хуаня не довел дело до конца, как думаешь? Из беспорядочного потока в голове Сюэ Яна вдруг выплыла одна мысль, самая четкая и тяжелая. И это было смирение. В этот раз оно пришло неожиданно быстро. Разлитую воду трудно собрать*. Он уже просчитался, открыв дверь и даже не спросив, кто за ней стоит. Ни разу за все время к ним в дом не приходили посторонние, и в первый раз, когда это случилось, именно Сюэ Яну пришлось открыть. Может быть, то была воля небес? Может быть, небеса издеваются над ним? Из-за того, что он отказался умереть и вцепился клыками в жизнь, на его голову теперь будут сыпаться неудачи? — Эм… — Старейшина Илина вновь заговорил. — Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию, но как ты смотришь на то, чтобы впустить нас к себе в дом, чтобы я мог посушить одежду? Словно в подтверждение его слов, где-то вдалеке ударила молния. Спутник Вэй Усяня посмотрел на него хмуро — хотя Сюэ Яну казалось, что другого выражения лица у него и не бывало. — Ха, — Сюэ Ян встал в дверном проеме, мгновенно найдя, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации, — и что мне за это будет? — Ну ты и нахал, — в голосе Старейшины Илина звучало практически восхищение. — Считаешь, ты в достаточно выигрышной ситуации, чтобы выдвигать нам условия? Ситуация, в которую попал Сюэ Ян, была какой угодно, но только не выигрышной. Он просто пытался бессмысленно потянуть время, чтобы не оставаться наедине с этими двумя. Угораздило же его попасться на глаза самому праведному человеку во всей Поднебесной и его взбалмошному другу, который мог оторвать ему конечности и глазом не моргнуть — по крайней мере, по слухам, именно такая судьба ждала адептов Ордена Вэнь во время Аннигиляции Солнца. От необходимости отвечать его спас звук быстро приближающихся шагов. Сюэ Ян никогда не был так рад видеть даочжанов — кроме, пожалуй, момента, когда они спасли его от смерти. — Что здесь происходит?! — крикнул Сун Лань издалека, перекрикивая пелену дождя и, очевидно, не поняв сразу, что за путников принесло к порогу его дома. — Сюэ Ян, что ты на этот раз задумал?! Брови Старейшины Илина поползли вверх, когда он обернулся и увидел Сун Ланя. — Я понимаю, что ничего не понимаю, — произнес он весело. — А вот и хозяева дома, — сказал Сюэ Ян, ухмыляясь и ощущая небывалое облегчение. — У них и спросишь, можно ли тебе зайти высушить одежду. — Они не откажут, — заверил его Старейшина Илина. — А заодно расскажут, как вышло так, что они живут в одном доме с осужденным на смерть убийцей.

***

— Уф… — Вэй Усянь поежился и залпом выпил чай из пиалы. — Спасибо, шишу. Я думал, я там окоченею. Как вы вообще могли отправиться на ночную охоту в такую погоду? А еще мне вменяют, что я постоянно ввязываюсь в неприятности! — Когда мы уходили, дождя еще не было, — Сяо Синчэнь подлил ему еще чая. — Как только началась гроза, мы сразу начали собираться домой. — Да? — Вэй Усянь обхватил пиалу ладонями, согревая их. — А я думал, здесь постоянно идут дожди. По крайней мере, судя по туману, так оно и есть. Сюэ Ян, сидящий поодаль ото всех, кинул на него пронизывающий взгляд. Не то чтобы ему было до этого дело, но все же почему Вэй Усянь так мерзнет? Заклинателя должно согревать золотое ядро — даже Сюэ Ян в такую погоду не стучал зубами, хотя оно у него не было особенно развито. — Я понимаю, что… — начал Сяо Синчэнь, и его голос звучал виновато. — Все это выглядит очень странно. — ОЧЕНЬ странно, — подтвердил Вэй Усянь. — Но что-то мне слабо верится в то, что вы с самого начала были с Сюэ Яном в сговоре. Сун Лань, сидевший слева от Сяо Синчэня, резко отшатнулся назад, словно его ударили по лицу. — Как ты вообще мог такое подумать? — Ха-ха, — Вэй Усянь развел руками, — ну это же первое, что приходит в голову, разве нет? Лань Ванцзи посмотрел на него своим обычным равнодушным взглядом, но Сюэ Ян мог вполне отчетливо увидеть у него на лбу огромную надпись «нет». — Все совсем не так, — Сяо Синчэнь выглядел несчастным. — Это была случайность. Мы с Цзычэнем долгое время странствовали, помогая нуждающимся, и нигде не задерживались надолго. Но в Шудуне нам пришлось остановиться, потому что здесь водится очень много нечисти, от которой страдают местные жители. Поэтому мы сняли дом на окраине, подальше от города, и каждый день ходили на ночные охоты. А около месяца назад прошли чуть дальше, чем обычно, и столкнулись с Сюэ Яном. Он был весь изранен и лежал… в канаве. — Я ждал даочжана, — многозначительно объяснил Сюэ Ян, из-за чего лицо Сяо Синчэня стало еще более несчастным, а глаза Старейшины Илина засветились интересом. — Не обращайте на него внимания, — коротко бросил Сун Лань. — Он на каждый вопрос отвечает этой фразой. Был бы я один на той ночной охоте — бросил бы его подыхать в канаве. — Та-ак, — Вэй Усянь предвкушающе потер руки, — вы нашли Сюэ Яна в канаве, он был весь изранен, и что было дальше? Вы подобрали его, отнесли домой и выходили? — Звучит отвратительно, — согласился Сун Лань, чьи руки были скрещены на груди в защитном жесте, — но по сути так и получилось. — Даочжан очень хорошо выхаживает, — поддакнул ему Сюэ Ян. Произведенным эффектом он остался доволен. Сун Лань посмотрел на него так, что если бы он умел убивать взглядом, казнь Сюэ Яна свершилась бы здесь и сейчас. Лицо Сяо Синчэня стало совсем грустным. Вэй Усянь переглянулся со своим спутником и прикрыл себе рот кулаком, пытаясь не рассмеяться. — Я понимаю, — вид растерянного Сяо Синчэня доставлял Сюэ Яну истинное удовольствие, — что со стороны ситуация и правда ненормальная, просто… у нас не было другого выхода. — Он был осужден на смерть, — Лань Ванцзи, как всегда, говорил прямо, не пытаясь смягчить выражения. — И на смерть его привели вы. А затем, когда он умирал, вы спасли его? Сюэ Ян очень важно закивал, соглашаясь. Эта даочжанская логика тоже была ему непонятна. Именно этим вопросом он и задавался первые две недели, а потом плюнул на все и решил просто плыть по течению. Ведь, как известно, если жизнь подкидывает тебе подарки, будет просто невежливо этим не воспользоваться. — Это все довольно… непросто, — Сяо Синчэнь потер виски. — Ханьгуан-цзюнь, я уверен, вы бы меня поняли, если бы увидели, в каком состоянии мы его нашли. — Я видел, — холодно ответил Лань Ванцзи, и Сюэ Ян просто не понимал, как он может говорить одновременно так безэмоционально и так жестко. — Я был на Совете Кланов. — Совете Кланов? — Сяо Синчэнь встрепенулся и взглянул на него так, словно нашел то, что давно искал. — Не могли бы вы рассказать нам, что там произошло? Поскольку мы с Цзычэнем бродячие заклинатели, мы не присутствовали на этом событии. — Ха? — Вэй Усянь широко ухмыльнулся и склонил голову набок. — Сюэ Ян живет у вас уже сколько, больше месяца? И за все это время он не рассказал вам, что случилось на Совете Кланов? То есть вы не знаете, как он оказался умирающим в канаве? Сюэ Ян лениво отклонился на спинку стула и закинул руки за голову, всем своим видом выражая расслабленность и довольство. Конечно, он не рассказал. Ведь если бы рассказал, Сяо Синчэнь тут же потерял бы к нему интерес. Возможно, он бы и сжалился (было бы неудивительно с учетом того, что Сяо Синчэнь был больше богиней милосердия, чем сама Гуаньинь) и не повел Сюэ Яна обратно в Ланьлин на повторный суд, зная, что там может произойти — но в любом случае оставил бы его одного. Как только боль Сюэ Яна утихла настолько, что он смог мыслить здраво, он понял: Сяо Синчэню нужна от него информация. Он хочет разобраться в том, что произошло, и понять, как случилось так, что его благородные побуждения привели к тому, что над человеком, даже таким, как Сюэ Ян, свершили нечто совсем не благородное. Сюэ Ян посмеивался про себя, глядя на Сяо Синчэня. Он так мучается от осознания несправедливости мира? Или от чувства вины? Ведь это его стараниями Сюэ Ян оказался в таком положении. Сюэ Ян видел, что Сяо Синчэнь хочет понять, как все было, распутать ниточку этой истории. Но он знал, что как только Сяо Синчэнь ее распутает — Сюэ Ян станет ему не нужен. В лучшем случае он просто отпустит его с миром (что было крайне сомнительно), а в худшем — сам свершит над ним суд на пару с Сун Ланем. А Сюэ Ян не мог позволить этому случиться. По крайней мере, он должен был оставаться в теплом доме до тех пор, пока не заживут его раны. Как только он сможет передвигаться без трости — то пожалуйста, он выложит все как было. Ему нечего утаивать от даочжанов — в конце концов, их знакомство началось с того, что он сознался в своих злодеяниях. Он расскажет и про Стигийскую Тигриную печать, и про то, что убил надзирателей по просьбе Цзинь Гуаншаня, чтобы свалить все на Вэй Усяня, и про то, что ему разрешили испытать силу печати на людях. Только вот что такой силы от недоделанной печати он и сам не ожидал — об этом, может, говорить не стоит. Ему все равно никто не поверит, и его слова будут звучать лишь, как жалкие оправдания. А оправдываться Сюэ Ян не любил. Как и притворяться. Но иногда приходилось делать и то, и другое. — Да, не знаем, — ответил Сун Лань на вопрос, заданный Старейшиной Илина. — Из него ни слова не вытянешь. Он на все отвечает одним и тем же — видимо, окончательно повредился рассудком. — Ты просто завидуешь, — тут же сказал Сюэ Ян, — что даочжан Сяо Синчэнь заботится обо мне, а не о тебе. Сун Лань сжал губы и мстительно посмотрел на него. — Если бы я не знал, что ты просто меня провоцируешь, — жестко произнес он, — я бы немедленно вырвал тебе язык, чтобы ты больше не произносил его имя. Сяо Синчэнь приложил к лицу ладонь. Для него слышать такие их разговоры было не впервой. — Заботится?.. — судя по тому, как Вэй Усянь периодически потрясывался, он явно был в шаге от того, чтобы разразиться смехом. — Шишу, ты действительно нечто. Я еще не встречал человека добрее. — Это правда, — согласился Сюэ Ян, вольготно вытягивая правую ногу. — Падайте ему в ноги. Если бы не он, то мой озлобленный призрак уже давно уничтожил бы вас всех. — Пф, — Вэй Усянь фыркнул. — Нашел чем напугать. Уж что-что, а справиться с озлобленным призраком я точно сумею. — Так вы расскажете, — осторожно спросил Сяо Синчэнь, — что случилось на Совете Кланов? Вэй Усянь глубоко и обреченно вздохнул. — Видят небеса, шишу, я пытался уберечь тебя от этого всего. А ты взял и сам туда залез, причем по самые уши. Конечно, я расскажу. Только мне придется начать с самого начала. Вы же никуда не спешите? Даочжаны молча помотали головами. — Только сначала проясните мне несколько моментов, — Вэй Усянь громко отхлебнул чая из пиалы. — Когда вы нашли Сюэ Яна, почему вы не оставили его там? Сюэ Ян недовольно скрестил руки на груди. Какая бестактность! Они могли бы обсуждать этот вопрос не при нем, или хотя бы так, чтобы он не слышал. Но его, кажется, никто не воспринимал всерьез. И, если говорить начистоту, это было только ему на руку. — Я привел преступника на суд, — медленно, думая над каждым словом, ответил Сяо Синчэнь. — Чтобы суд вынес ему справедливый приговор. И приговор был вынесен — смертная казнь. Ее должны были осуществить, однако то, что я увидел, выглядело совсем по-другому. Сюэ Ян прищурил глаза, слушая внимательно каждое его слово. О да, Сяо Синчэнь, ты чувствуешь свою вину. И никуда тебе от этого не деться. — Если мы приговариваем убийцу к смерти, — продолжил Сяо Синчэнь и нахмурился, — это означает, что мы считаем его деяние достаточно бесчеловечным, чтобы лишить его за это жизни. Мы считаем, что можем наказывать преступников за поступки, которые совершают они, но не совершают нормальные люди. Вэй Усянь облокотился на стол, положил подбородок на сплетенные пальцы и слушал его с интересом. — Мы отличаемся от преступников тем, — Сяо Синчэнь сделал в воздухе движение руками, словно пытался поймать ими правильные слова, — что не теряем своей человечности. Мы не уподобляемся им, и в этом весь смысл. Однако если мы делаем то же, что и они, то какое право мы имеем их судить? Преступник не может судить преступника. Эту историю Сюэ Ян слышал даже слишком часто — почти каждый раз, когда злобный господин Сун Лань начинал свою любимую песню о том, что им нужно избавиться от Сюэ Яна (правда происходило это обычно в те моменты, когда Сюэ Ян шутки ради доводил его до белого каления). — Смерть — достаточное наказание за злодеяния, — сказал Сяо Синчэнь. — Казнь не должна превращаться в пытки. Я понимаю, что иногда без этого не обойтись, и я готов принять существование пыток во время войны, или когда преступник не выдает нужную информацию… Сюэ Ян усмехнулся, заметив, как Сун Лань скрипнул зубами. Вот он как раз был бы готов пытать Сюэ Яна вечно, пока тот не расскажет все, что от него требуется. — …но у Сюэ Яна нечего было выпытывать, — лицо Сяо Синчэня снова приобрело то несчастное выражение, которым так любил наслаждаться Сюэ Ян. — Он признался во всем прилюдно. Из чего я мог сделать вывод, что над ним издевались просто потехи ради. Сюэ Ян заметил, как Старейшина Илина кинул на него быстрый взгляд. Он наверняка знал, что дело там было вовсе не в потехе. — И я… — Сяо Синчэнь покачал головой. — Я был расстроен. Все мои представления о справедливости были разбиты. Не для того мы искали убийцу клана Чан, чтобы отдать его в руки таким же жестоким преступникам, как он сам. — Эх, — Вэй Усянь сочувственно похлопал его по плечу, — а мы говорили тебе, что этот мир куда более жестокий, чем ты думаешь. Поэтому я и не хотел втягивать в это тебя. Наверно, неприятно было узнать, что один из Великих Орденов, которые являются образцом нравственности и благородства, промышляет такими вещами. Но послушай, шишу, я все равно не могу понять, почему вы не убили Сюэ Яна сразу, когда нашли? Если он и так был при смерти и страдал от боли, это было бы даже довольно… милосердно. Сюэ Ян вытянул вперед вторую ногу, разминая ее. Старейшина Илина, как и его спутник, совсем не стеснялся в выражениях и спокойно спрашивал, почему человека не убили, в присутствии этого же самого человека. — Мы не считаем, что мы вправе забирать человеческие жизни, — эти слова Сун Лань практически выплюнул. — Хотя я и не считаю Сюэ Яна человеком, мы бы никогда не пошли на убийство беззащитного. — Ладно, — согласился Вэй Усянь, — аргумент засчитан. Но вы же могли просто оставить его там. Так почему решили спасти? — Умышленное бездействие равносильно действию, — ответил Сяо Синчэнь, поднимая на него взгляд. — Так меня учили. Если ты видел умирающего человека, которому ты в силах помочь, и прошел мимо — это значит, ты убил его. — Да уж, — Вэй Усянь допил свой чай и теперь без стеснения пил чай из пиалы Лань Ванцзи, — нелегко вам живется с такими-то принципами. Видеть жестокого убийцу при смерти и не смочь просто пройти мимо, чтобы самим не стать убийцами, при том, что до этого привели его на казнь… У меня бы от такого количества мыслей голова лопнула, ха-ха-ха! Сяо Синчэнь неловко улыбнулся ему в ответ. Он и сам понимал, насколько должно быть странно для постороннего человека слышать все это, но пытался объяснить ситуацию хоть как-то — хотя там, конечно, все было гораздо сложнее. — Ладно, — Вэй Усянь протянул Сяо Синчэню две пустые пиалы с намеком на то, чтобы ему налили еще чая, — допустим, вы принесли его домой и помогли подлечить раны, просто из милосердия и доброты. Но почему он все еще торчит с вами? Сюэ Ян осклабился. Это был его любимый вопрос. — А что им еще остается? — сказал он весело. — Отвести обратно на суд меня они не могут, потому что там меня снова могут начать пытать. А убить меня они не могут, потому что не хотят запятнать свои святые даочжановские руки. Прямо-таки безвыходная ситуация! — Ого, Сюэ Ян, — удивленно сказал Вэй Усянь, — что-то я не припомню, чтобы ты успел обрести бессмертие. Сюэ Ян взглянул на него скучающе. — Ты это о чем? — О том, что ты не в той ситуации, чтобы исходить сарказмом, — ответил Вэй Усянь, и лицо его перестало быть дружелюбным, а в глазах появилось что-то недоброе. — Я не такой великодушный, как мой шишу, и для меня ты ничем не отличаешься от темных тварей. Неделю назад в странствиях я встретил хуапигуя, и он и то был больше человеком, чем ты. Поэтому будь так добр, раз уж тебе по каким-то невероятным причинам разрешают сидеть за общим столом и даже есть чужую еду, закрой свой рот и жуй молча. Ухмылка сползла с лица Сюэ Яна. Он хотел съязвить в ответ, но вместо этого подтянул ноги ближе к себе и сел ровно, меняя свою расслабленную позу на более вежливую. Он не понимал, почему слова Старейшины Илина вдруг заставили его послушаться — возможно, потому что у него в голове словно пропали все мысли, кроме одной: «Закрой свой рот и жуй молча». Сюэ Ян уставился на свои руки, раскручивая в голове внезапную мысль. Старейшина Илина может управлять нечистью. Сюэ Ян не может ослушаться его приказа, потому что он сам превратился в нечисть? Неужели он все-таки умер тогда? Сюэ Ян помотал головой. Нет, дело совсем не в этом. Просто Вэй Усянь выглядел так, что по какой-то причине его воле невозможно было сопротивляться. Он говорил, а Сюэ Ян ощущал себя так, как будто под его ногами дрожит земля. Никогда раньше он не чувствовал ничего подобного. — Какого черта?.. — спросил он, вперившись глазами в лицо Вэй Усяня. — Во время еды разговаривать запрещено, — коротко ответил ему Лань Ванцзи, отчего Вэй Усянь зашелся хохотом. — Ха-ха-ха, Лань Чжань, ты испортил мой урок воспитания! — Как прекрасно, — проговорил Сун Лань, явно наслаждаясь ступором Сюэ Яна. — Может, останетесь у нас подольше? — Ну уж нет! — возмутился Сюэ Ян, хотя прекрасно понимал, что он был последним человеком, чье мнение будет учитываться в данном вопросе. — С удовольствием, — Вэй Усянь расплылся в улыбке, — все равно по правилам Гусу Лань уже давно пора ложиться спать. Только вот вы так и не ответили мне на вопрос. Почему уже больше месяца Сюэ Ян живет вместе с вами? Сюэ Ян, я не тебя спрашиваю! — прикрикнул он, видя, как Сюэ Ян снова открывает рот, чтобы что-то сказать. — Я спрашиваю даочжанов Сун Ланя и Сяо Синчэня. Сяо Синчэнь чуть приподнял руку, показывая этим, что он ответит на вопрос. — Я просто очень хотел… понять, что происходит, — сказал он. — Я хотел узнать, что случилось в Ордене Цзинь и почему вся эта ситуация вообще произошла. Я лишь хотел узнать правду, но… Сюэ Ян до сих пор так ничего и не рассказал. Врешь, подумал Сюэ Ян, ощущая, как по его телу разливается и вибрирует внутри тепло. Врешь, Сяо Синчэнь. Это не жажда узнать правду управляет тобой. Это чувство вины. Это чувство вины теперь станет твоим бременем, и тебе нужно будет жить с этим, пока ты не умрешь. Сяо Синчэнь, должно быть, чувствовал себя просто ужасно, и в душе его царил полный хаос. Ведь он был виноват в страданиях человека, которого хотел убить, но страданий которого не желал, как не желал и никому другому. Человека, которого он презирал всем сердцем. Человека, совершившего нечто ужасное и заслужившего этих страданий. Перед таким очень не хочется оказаться виноватым — это словно сделает тебя еще хуже, чем этот человек. Ведь если ты чувствуешь вину перед убийцей — кто ты сам, черт возьми, такой? Да уж, Сюэ Ян все-таки смог отплатить Сяо Синчэню, хотя его способ и оказался слишком трудозатратным и крайне ненадежным. — То есть вы за полтора месяца не смогли справиться с одним калекой-преступником, потому что вам жалко лишний раз дать ему затрещину? — уточнил Старейшина Илина. — О небеса, как вы вообще выжили в этом мире? — Я бы с радостью с ним… справился, — процедил Сун Лань, сжимая кулаки. — Но Синчэнь не хочет этого, и я уважаю его мнение. — Понятно, — Вэй Усянь напился чая до отвала и уселся поудобнее, сложив руки на животе, — с вашего позволения, я скажу, что было дальше. Подобрали вы его, значит, по доброте душевной, оставили рядом с собой, чтобы узнать правду, а он понимает это, а потому ничего не говорит. Сначала не говорит, потому что при смерти, потом — из вредности, потом — просто вошел во вкус. А вы все ждете, что заговорит. И ждете, и ждете. Неделю, две, месяц. И припугнуть вам его нечем, слишком уж добрый мой шишу. А потом в какой-то момент вам начинает казаться, что вы всегда жили так, — он прищурился. — А Сюэ Ян не такой уж и плохой, правда? Шутки шутит, по дому помогает… Сун Ланя едва не перекосило от омерзения. Сяо Синчэнь на этих словах побледнел, и Сюэ Яну почему-то вдруг очень захотелось его спасти. — Я не помогаю по дому, — вставил он. — А над шутками моими здесь никто не смеется, кроме меня. Хорошо, что ты теперь здесь, учитель Вэй, может, хоть ты посмеешься. — Я тебе не учитель, — ответил Вэй Усянь, — был бы я твоим учителем — ты бы и близко к темной энергии не притронулся. Ты и так безумен, а тут еще эти голоса в голове… Представляю, что за хаос у тебя там творится. — Голоса? — переспросил Сюэ Ян и подался вперед, вперившись в него взглядом. — О чем это ты говоришь, а, учитель Вэй? — Ты неправ, Вэй Усянь, — хмуро прервал его Сун Лань. — Не хватало нам только к Сюэ Яну привыкать. Мое отношение к нему не изменилось, для меня он по-прежнему остается омерзительным монстром. И все, что нужно Синчэню, а значит, нужно и мне, — это правда. Мы не собирались лезть в разборки Орденов, но раз уж так получилось, что мы оказались в этом замешаны, нужно разобраться до конца. Я ведь буду прав, если скажу, что Орден Цзинь что-то затевает? — Прав, — коротко кивнул Лань Ванцзи. — Но мы не можем понять, как вы за такое время не заставили его рассказать вам все, что нужно. — А что вы предлагаете сделать, Ханьгуан-цзюнь? — спросил Сяо Синчэнь примирительно. — Уверен, что вы бы тоже не смогли поднять руку на человека, который ранен и полностью от вас зависит. В конце концов, чем мы тогда были бы лучше самого преступника? И вдруг на Сюэ Яна резко, как по щелчку, нахлынула ярость. У него иногда случались резкие всплески агрессии, но этот был сильнее всех предыдущих. Он оставался спокойным на протяжении всего разговора, и едва ли чьи-то слова могли хоть как-то его задеть, но в этот момент у него в голове словно лопнул пузырь. Все эти слова: «Чем мы тогда будем лучше преступника», «мы не праве забирать человеческие жизни» — такие лживые. Не менее лживые, чем ублюдок Цзинь Гуаншаня, уверявший его, что скоро его освободят, нужно лишь немного потерпеть. Не менее лживые, чем сам золотой потаскун, готовый продать свою задницу за власть и богатство. Это же просто невозможно — слушать постоянно эти бредни о свете и милосердии. Сяо Синчэнь из-за этого считает, что он лучше Сюэ Яна? Он возносит себя выше его, только потому что ему доступно сострадание? Он отзывается о нем, как о животном, которое жалеет — но Сюэ Яну не нужна его чертова жалость! Пусть подавится ей! — Пошел ты к черту, Сяо Синчэнь! — рявкнул он, резко вскакивая на ноги и едва не переворачивая стол. Сломанная нога отозвалась глухой болью, и ему пришлось опереться на трость, чтобы не упасть. Сюэ Ян понял, как, должно быть, жалко это выглядит, и оттого ярость ударила ему в голову еще сильнее. — Я ненавижу таких ублюдских праведников, как ты! Самые хорошие, самые добрые, самые справедливые… Тьфу! Да я бы выколол глаза таким, как ты, раз вы все равно не умеете их использовать! Постоянно твердишь о том, что можно, что нельзя, что хорошо, а что плохо… А с чего ты взял, Сяо Синчэнь, что у тебя есть право решать за других? Который раз ты уже решаешь это за меня?! Я не просил тебя притаскивать меня на клятый суд! Но ты решил, что вправе решать это за меня! А затем — я не просил тебя меня спасать! Я хотел сдохнуть и вернуться на землю демоном, который сожрал бы этот мир, превратив его в обитель страданий — но нет, снова чертов Сяо Синчэнь! Ты и тут решил испортить мне все планы, и все ради чего? Ради того, чтобы в своих собственных, черт тебя дери, глазах выглядеть праведником! Кому ты что хотел доказать? Своему любимому Сун Ланю? Так вот и миловались бы дальше, и проходили бы мимо, увидев меня, не лезли бы в ублюдскую вонючую канаву! Спасибо еще, что не предъявили мне, что из-за меня испачкали свои праведные белые одежды! Сяо Синчэнь смотрел на него с вежливым удивлением. Он совершенно не злился на слова Сюэ Яна, он лишь слушал, и в его глазах был только стылый интерес вперемешку с усталостью — гремучая смесь. Так смотрят родители на своих детей, когда те, рыдая, кричат о том, что они их больше не любят, потому что им не купили конфету. Сюэ Ян — не ребенок! Не стоит его недооценивать! Даже несмотря на то, что в тот момент он был как никогда близок к тому, чтобы зарыдать. — Считаешь себя лучше меня, да?! — Сюэ Ян доковылял до Сяо Синчэня и навис над ним, упираясь в стол ладонью. — Считаешь, что ты лучше, просто потому что ты боишься запачкать руки чужой кровью, а я не боюсь? А, Сяо Синчэнь?! Сун Лань подался было вперед, чтобы оттолкнуть Сюэ Яна, но Сяо Синчэнь тронул его за плечо, останавливая. Сюэ Ян расхохотался. — Вы посмотрите на него! Не дал ударить меня тому, кто уже давно хочет это сделать, и теперь считает себя героем! Сяо Синчэнь! Он посмотрел Сяо Синчэню прямо в глаза и отчеканил: — Ты. Мне. Отвратителен. С этими словами он развернулся и почти побежал — побежал бы, если бы того позволяла нога — вон из дома. Его сопровождало гробовое молчание и — он был уверен — четыре пары глаз. Сюэ Ян выбежал на улицу, даже не замечая, как его бьют холодные струи дождя, и, пройдя несколько чжанов до ведущей в лес дороги, вдруг споткнулся, потому что трость попала в рытвину. Он остановился. Постоял так пару мгновений. Сел прямо на мокрую землю. А затем закрыл лицо ладонями и захохотал. Он только сейчас понял, что трость, с помощью которой он ковылял прочь из дома, была сделана Сяо Синчэнем.

***

После ухода Сюэ Яна воцарилось молчание. Оно висело с полминуты, а затем Сяо Синчэнь встал из-за стола, подошел к распахнутой настежь двери и закрыл ее, чтобы дождь не попадал на пол. — Это он что, — спросил Вэй Усянь, честно постаравшись разрядить ситуацию неуместной шуткой, — сцену ревности тебе тут только что устроил? Сяо Синчэнь вздохнул, выражая этим всю свою боль и смирение, и сел на место. — Так и живем.