Kill Me or Give Me My Freedom

      Тяжесть собственного тела давит так, будто хочет его уничтожить. На вдох уходят все силы, но сквозь тёмную шуршащую пелену доносятся раздражающие голоса. Хочется попросить, чтоб заткнулись, но в итоге выходит что-то среднее между мычанием и стоном.       Пренебрежительное «живой» Аарона — единственно, что удаётся различить сквозь какофонию звуков.       Медленно разлепив глаза, Нил сначала пугается полной темноты, но потом понимает, что это всего лишь бандана, которая почему-то мокрая. И сквозь которую всё-таки пробирается свет. Просто его заторможенный мозг немного паникёр. Лёгким движением головы получается скинуть ткань. Покряхтев ещё несколько секунд, удаётся сесть под гомон голосов, сквозь которые особо сильно пробивается тот, что принадлежит женщине.       — Ты меня слышишь? — Эбби присела прямо перед ним и уже держала ватку с чем-то, мягко пытаясь привлечь внимание лиса.       — Ага, как и их, — неопределённо кивнув, Нил зажмурился от собственного голоса.       Он звучал слишком громко.       — Ты довольно сильно ударился головой, когда Мэтт тебя заблокировал. Ты отключился ненадолго. Что-то болит? — Эбби говорила мягко и медленно, но её цепкий анализирующий взгляд липко облеплял каждую клеточку тела.       — Я в порядке.       — Нил… — строгость, проявившаяся в голове женщины, раздражала.       — Я правда в порядке, просто ударился. Голова не болит, не кружится, тошноты нет. Это не сотрясение, верно? Дайте пару минут и буду в строю.       Раздражение чувствовалась и в тоне, и в том, как парень упрямо сверлил женщину взглядом. Эбби потребовалось несколько минут, во время которых она оценивала правдивость услышанного, чтобы кивнуть. Остальные лисы так и не вернулись к тренировке, но и не стояли над душой, предпочитая находиться на небольшой расстоянии. Никки и Мэтт порывались всё-таки подойти, но мягкий взгляд Рене решительно останавливал их.       Устало вздохнув, Эбби медленно поднялась вместе с аптечкой в руках.       — Ты отдохнёшь, если почувствуешь себя нормально, закончишь тренировку. Но если хоть кто-то, — она обращалась к команде, внимательно ловящей каждое её слово, — заметит, что с тобой что-то не так, ты пойдёшь переодеваться.       Нил кивнул:       — Хорошо.       — Я не закончила, — Эбби чуть нахмурилась, услышав собственный тон и вздохнула, продолжая более спокойно, но не менее решительно. — После тренировки зайдёшь ко мне. Отказ не принимается. Как и «я забыл, со мной всё в порядке, не переживайте». Не явишься, окажешься на скамейке, ясно?       — Но… — Нил негодующее нахмурился.       — Я ясно выразилась, Нил Джостен? — перебивая его, Эбби мило улыбалась, сверху вниз смотря на недовольного ребёнка.       Опустив голову, Нил недовольно фыркнул нечёткое «ясно».       — Хороший ребёнок, — тихий смех женщины раздражал также сильно, как и необходимость посещения мед кабинета. Однако добродушность её голоса имела противоположный эффект, который парень старательно игнорировал.       Стоило её шагам затихнуть за ограждением, как Нила довольно любезно пнули в бок. Парню не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кто это был, но и сверлить чужую обувь не хотелось. Лицо Кевина красноречиво выражало всё, что он думал. Но ему этого показалось мало, поэтому он всё же открыл рот:       — Свали на трибуны, мешаешься. У тебя десять минут на отдых, — его тон звучал привычно повелительно.       — Иди на хуй, — Нил ответил только на первую часть фразы, медленно поднимаясь.       Ему не особо прельщало пропускать даже эти несколько минут тренировки. Не тогда, когда по уровню игры он уступал даже Сету (хотя это было спорно, но сегодня у Нила неудачный день, так что сейчас он убеждён в этом). Но тело явно не соглашалось с настроем. Еле переплетая ноги, он тяжело плюхнулся на скамейку. Эндрю, растянувшийся на ряду перед ним, лениво перевёл взгляд от потолка, растянул губы в глумливой улыбке и вновь вернулся к разглядыванию лампы.       Сегодня Миньярд, в чёрт знает какой раз за неделю, решил, что дневные тренировки — это гемор, предпочитая интеллектуальное втыкание в разные точки стадиона вместо полагающимся физическим нагрузкам. Не сказать, что кто-то был сильно против. Кевин не в счёт. Он никогда не в счёт.       Нил искренне ненавидел обмороки. Во-первых, полная дезориентированность в первые мучительно долгие секунды после прихода в себя. Во-вторых, невозможно тяжёлое тело, которое отказывается слушаться и нуждается будто бы в отдельном запуске. Только где чёртова кнопка «пуск» ему сообщить как-то забыли. В-третьих, появление безумных мыслей, когда они только-только начинают формироваться. Только вот в этот раз были не мысли. Долбанные рыжие волосы с контрастом голубых глаз, прищуренных в молчаливой улыбке.       Вселенная явно ненавидела его, если в моменты слабости подбрасывала образы, которые он поклялся никогда не вспоминать.       — Прекрати думать, мешаешь, — насмешливо тянет Эндрю, быстро привлекая внимание парня. — На поле вали, кролик, твой отдых закончен.       Бросив быстрый взгляд на часы, Нил удивлённо заметил, что отведённые ему десять минут почти прошли. Не меньшее удивление вызвало собственное тело, ощущавшееся в разы лучше. Не идеально, но лучше.       — Иди на хуй, — пнув чужое лежбище-скамейку, он медленно побрёл к воротам на поле.       За это недолгое время, что Нил провёл в Пальметто, он достаточно неплохо вписался в безумную компанию лисов. Если поддержание нейтралитета и практически полное не взаимодействие можно считать чем-то неплохим.       После поездки в Колумбию, жизнь вошла в достаточно адекватное русло. Нил на время удовлетворил любопытство Эндрю своей полуправдой и видимо оказался очередным скучным событием. Миньярд перестал видеть в нём угрозу, пусть и не совсем, но достаточно, чтобы отстать.       Со старшекурсниками дела обстояли несколько сложнее. В основном из-за того, что приходилось делить комнату с Мэтом и Сетом. И если первый был просто приятным, слегка слишком дружелюбным парнем, то Гордон был тем ещё мудаком. В нём в равной степени совмещалась натура конченного идиота и того, с кем можно было общаться. Нил до сих пор не определился, что с этим делать.       Тренировка продолжалась и выматывала куда больше, чем обычно. В основном из-за того, что девочки и Мэтт слишком уж пристально наблюдали. Нил оступился пару раз — по-глупому запутался в ногах, — и реакция не заставила себя долго ждать. Объяснять и успокаивать — это не по части Джостена, но пришлось. К концу тренировки настроение оставляло желать лучшего. Посещение Эбби тоже играло свою роль. Не дослушав лекцию Кевина об ошибках, Нил покинул поле.       Пусть душевые и были с перегородками, прилюдное переодевание всё равно было дискомфортным. К тому времени, как медик отпустит его, все как раз покинут стадион. Постучав ради приличия, Джостен толкнул дверь, так и не дождавшись ответа.       — Мы закончили, — вместо приветствия говорит парень и плюхается на кушетку.       Клюшка любовно уложена рядом, как и перчатки с шлемом. Женщина внимательно осматривает спортсмена и поднимается из-за стола.       — Как твоё самочувствие? — мягкий голос немного раздражает, как и любые звуки в принципе.       Нилу приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы утихомириться и расслабленно пожать плечами:       — Всё хорошо.       — Нил, — зовёт Эбби и ждёт, пока парень посмотрит на неё, прежде чем продолжить. — Я могу только догадываться, через что тебе пришлось пройти. Но твоё отношение к травмам — это неправильно.       — Экси — довольно жестокий вид спорта. Травмы и столкновения неизбежны, — Нил опять пожимает плечами и замечает лёгкое разочарование, проскользнувшее в глазах Эбби.       — Безусловно, — кивок, — но я хочу, чтобы ты понимал, что, если что-то происходит, ты не должен просто встать и продолжать, как ни в чём не бывало. Не думаю, что ты готов воспринять это как обычную заботу, чем это по факту и является, но что, если подумать об этом, как о стратегии? Конечно, получив травму, ты можешь стиснуть зубы и продолжить, но что будет после завершения матча или тренировки? Сколько в таком случае понадобится времени для лечения и восстановления?       — Я…       — О нет, милый, — женщина быстро перебивает и качает головой. — Ты не будешь играть с незажившей травмой. Ни я, ни Ваймак тебе не позволим. Будешь сидеть на скамейке и наблюдать, хотя мог бы играть, если бы сказал сразу, что что-то не так. Ты понимаешь?       В её голосе чувствовалось лёгкое давление, но оно почему-то успокаивало. Нил слушал и понимал, что она права. Безусловно права. Но это настолько шло в разрез с тем, что твердили Натан и Мэри. Между выживание и спортом — огромная разница. Её видно даже невооружённым взглядом. И если Нил действительно хочет отыграть всё то время, что есть перед встречей с Воронами, ему придётся подчиниться.       Пальцы невольно впились в мягкий материал кушетки, парень опустил голову.       — Я понял.       — Молодец.       Нил не видел лица женщины, но был уверен, что она слабо улыбается.       — Тогда ты не против, если я проведу короткий осмотр? Хочу убедиться, что ты действительно в порядке.

***

      Натаниэль с интересом наблюдал за братом, который довольно оживлённо рассказывал о прошедшей тренировочной игре в Малой лиге. Быстро отложив книгу и закинув перед этим в неё закладку, мальчик слегка склонил голову, показывая, что слушает. Натанаиль сделал несколько резких взмахов руками и не убедительно изобразил столкновение, падая после на ковёр и скидывая чёлку с глаз.       — Они такие крутые! Но мы лучше! Представляешь, я смог заблокировать того огромного мальчика, а он — на секунду — почти на голову выше, — восторженно щебетал Абрам, сияющими голубыми глазками глядя на близнеца.       — Сантиметров десять, максимум, двенадцать.       — Что? — удивлённо моргнул мальчик.       — Он выше на десять-двенадцать сантиметров, — спокойной пояснил Натаниэль и слабо улыбнулся на возмущённую мордашку на полу. — Ты хорошо поработал. Уверен, если будешь продолжать в том же духе, сможешь добиться желаемого.       — Не-а, — горько протянул Натанаил. — Помнишь я рассказывал про сынов экси?       — Рико Морияма и Кевин Дэй?       — Угу. Они немного старше, но даже в моём возрасте были такими крутыми! — растягивая последние гласные, восторженно пробормотал он и прикрыл глаза, закидывая руки за голову.       Натаниэль почувствовал то редкое чувство торжественного удовлетворения, которое появлялось, когда он наблюдал за расслабленным братом. Тому нравилось валяться на полу, напрочь отказываясь воспринимать мебель, если старших не было в комнате. Стоило им внезапно появиться, как он тут же отхватывал за неподобающее поведение, но Абрама это мало волновало. Натаниэль быстрым взглядом проверил время, отмечая, что до возвращения матери осталось чуть более часа.       Удобнее устраиваясь в своём кресле, мальчик услышал тихое сопение в районе ног. Беззвучно усмехнувшись, Натаниэль подтянул ноги, устраивая на коленях голову. Кто бы сомневался. Иногда Натаниэлю казалось, что его брату удобно абсолютно везде: кровать, парта, пол. Он даже стоя иногда умудрялся заснуть. Чужие рыжие волосы красиво переливались в лучах заходящего солнца. Натаниэлю пришлось побороть желание коснуться их.       Отражения друг друга. Две разные души в одинаковых телах. В этом было что-то мистическое. Особенно когда Натаниэль наблюдал за чужой мимикой на своём лице. Он искренне не понимал, как у его брата получается так красиво улыбаться и смеяться. В те редкие моменты, когда Нат замечал улыбку у себя, она выходила либо кривой, либо в виде оскала отца. Не то чтобы это сильно волновало. Пусть и близнецы, они абсолютно разные, но проявлялось это, к сожалению, не во внешности. Их путала даже мать, но самым удивительным была возможность различать их отцом. Натан всегда знал, где кто. Мэри же понимала это лишь тогда, когда Натанаил обнимал её. Он всегда тянулся к крупицам любви и нежности, которые она могла дать.       Натаниэль же стал «любимцем» отца. Это было странно. Он даже не понимал, как так вышло. Но что более важно — ему это было противно. В редкие моменты, когда слабость брала верх, мальчик молча задавался вопросом, чем заслужил такое наказание. Маленькое тело пронизывало болью, когда Натаниэль видел, как Мэри — мама — с нежностью быстро отвечала на каждое объятье его брата, в то время как ему доставались только скомканные кивки, стандартные фразы, произнесённые без капли теплоты, да отстранённые взгляды. Однажды Натаниэлю хватило храбрости признаться себе: он хотел бы оказаться на месте Натанаиля, но он ни за что не поменяется с ним ролями. Абраму незачем спускаться в подвал чаще обязательных уроков.       Входная дверь тихо открывается, вырывая из мыслей и лёгкой дремоты — привычки Натанаиля заразны? Вскинул голову, Натаниэль удивлённо смотрит в совмещённый с гостиной коридор и натыкается на взъерошенную мать. Женщина полностью поглощена своими мыслями и не сразу замечает детей. Ей требуется несколько секунд, чтобы понять, что младший опять уснул на полу. Сначала в глазах читается явное удивление, быстро сменяющееся хмуростью, а после и лёгкой улыбкой, ломающей губы в неестественном изгибе.       — Буди его. Натан скоро приедет, — тихо, но строго говорит Мэри, поправляет длинную юбку, что задралась, пока она разувалась, и проходит к лестнице, не дождавшись ответа.       Натаниэль согласно кивает и медленно встаёт, разминая затёкшее тело. Ему требуется несколько минут, чтобы всё-таки коснуться копны мягких волос Абрама, прежде чем легонько щёлкнуть того по носу.       — Пошли наверх. Мэри вернулась.       — Угу…       Натанаил, кажется, даже не просыпается толком, но послушно встаёт и идёт за братом, едва не сбивая со стола вазу.

***

      Прохладный воздух в помещении довольно сильно контрастировал с уличной духотой, заставляя кожу мгновенно покрыться неприятными мурашками. Натаниэль неспешно спускался по, казалось бы, бесконечной лестнице, наслаждаясь тихим эхом своих шагов, отскакивающим от стен и лишь нагнетающим атмосферу. Гнездо было, как и всегда, равнодушно в самом мерзком понимании этого слова.       Натаниэль поморщился от гробовой тишины, лишь мгновение спустя вспоминая, что здесь уже была глубокая ночь. Дебильное искажение времени. Короткая сверка с часами подсказала, что на сон было не больше пары часов. Самое оно после изнурительной семичасовой работы и предстоящего дня тренировок, ничего не скажешь.       Дверь не поддаётся на привычный лёгкий толчок, а парень не может не испытывать лёгкого удовлетворения. Замок в этот раз не сломан. Тихое звяканье ключей, столь же тихий щелчок замка и дверь пропускает внутрь. В комнате темно, здесь нет даже того приглушённого света коридора, но Натаниэль не заморачивается. Расположение вещей здесь не менялось уже несколько лет.       Быстро избавляясь от испорченного костюма, Нат успевает натянуть домашнюю футболку, когда включается ночник у соседней койки.       — Ты рано, — хриплый голос Жана звучит до умопомрачения мило.       Натаниэль не может не улыбнуться на это.       — Спи, скоро подъём, — сбрасывая испорченные вещи в мусорку, тихо говорит парень и смотрит на друга.       Моро щурится, внимательно осматривает его на наличие новых ран и удовлетворённо хмыкает, не находя их. Серые глаза то и дело тяжело опускаются и взгляд слишком мутный, но достаточно сосредоточенный.       — Душ? — вновь хрипит Жан и подавляет зевок.       Нат устало качает головой и подходит к другу, чтобы провести рукой по спутанным волосам. В такие моменты Жан — это огромный ребёнок, которого хочется тискать-тискать-тискать, и как бы не был измучен Натаниэль, он никогда не отказывает себе в этом удовольствии. Моро редко бывает насколько расслаблен и открыт, а на нежные прикосновения реагирует более открыто, чем обычно. Вот и сейчас он удовлетворённо мычит, закрывая глаза и наслаждаясь лёгким подёргиванием прядок.       — Тогда спи у себя. От тебя кровью воняет.       Натаниэль не может сдержать тихого смеха. В последний раз проведя по чёрным прядям, он легко целует чужую макушку и выключает свет.       — Это не новость.