
Метки
Описание
Винтик ладится к винтику, шестерни образуют узлы. Много дерева; снизу — петли, скопления прутьев.
Каждый город — шестерёнка. Каждый сантиметр — это мир...
Найвс искупает вину, создавая своему божеству механические, новые крылья.
Примечания
Не знаю, чем закончится перезапуск, так что пока мангаверс.
❗Возможны небольшие спойлеры к финалу манги❗
Сильно вдохновлено артом: https://pin.it/1Fk0Eaj
и песнями: Наутилус Помпилиус — Крылья
Ю-Питер — Чёрная птица — белые крылья
~~
24 февраля 2023, 03:00
В неизвестном доме отца и сына они, слишком известные миру, в июле переступают порог.
За той чертой — чернота. Пустая бездна без красок и звуков. Смерть лизала им пятки всё время пути. Вэш почти оступился, но Найвс здесь, рядом с ним: тоже сломанный, ищущий в пустом мире брата.
В теле пекло, в том пекле холод; жарко — так, что колотит озноб. Это то, как умирали их сёстры?
Найвс крепко жмёт руку — чужую… нет, Вэша. Они лежат на постели, сплетённые друг с другом тела. Вэш умирает, и Найвс, кажется, тоже.
Вокруг сложно, темно, им назад не пройти: там злые люди, там чернеют закаты Гансмоука. Найвс потерян во времени, не знает, сколько прошло. Но одно знает точно: он вытащит брата.
Сил осталось на то, чтобы лишь прохрипеть. Так больно… мучительно…
это то, как умирали их сёстры?
Найвс сильнее прижимает брата к себе. Поток чувств. Синтез сознаний. Их мысли друг в друге.
Я не хочу оставлять тебя одного...
Я всегда буду гордиться избранной мною дорогой…
Мысли слиты, расплывчаты; какая из мыслей — его? Найвс направляет сознание к брату, ищет, шагает до края. Вэш не должен исчезнуть из-за него… Он всегда хотел обратного — чтобы они, чтобы вместе, чтобы как прежде всё, чтобы…
Вэш стоит у обрыва, и под ним там, внизу, горит, предвкушая, опустелая лампочка. Найвс кричит. Найвс спотыкается, подбегает, оттягивает их обоих назад. Вэш действует, но бессознательно; он покорно оседает за ним. Найвс дрожит, держа в руках брата, и вновь чувствует себя странно маленьким, пока мир вокруг становится грозным, опасным, большим.
Лёгкий скрип, и он оборачивается. Его весы жизни стоят сейчас перед ним. Его весы в мерзкой ржавчине, проржавел бывший чистым когда-то давно механизм.
Найвс отчётливо видит: счёт есть неравен. Сердце слева навечно перевесило разум.
Он ищет и для Вэша весы, беспокойный. Вэш молчит, и это тревожит всё больше.
Далеко на востоке восходит чёрным чёрный закат. Губы Вэша шевелятся — иссохшие, такие же чёрные.
Найвс только теперь замечает: по их телам вверх забирается тёмная тень.
Они тонут в ней. Скользят в лампочку. Плеск.
Хруст; стеклянные стены.
Совсем нечем дышать...
Неужели для них впереди только мрак и удушье?
Найвс не согласен. Он пытается держаться за Вэша. Разворачивает их под стеклом… и находит весы.
Те, что Вэша. Те, что в гармонии.
Его брат готов уже покинуть их мир.
Человек рядом с ним — за шестьдесят миллиардов двойных. Налетайте, берите, скоро, ско-о-оро раскупят…
Он теряет, теряет Вэша во времени.
Далеко на западе заходит чёрным чёрный восход. С ним в их общую бездну начинают проникать цвета. Звуки.
Голоса — человекоехидные:
Всё, вот-вот будет готов.
Готов? Готовь лампочку!
Ну что, есть кто-то против?
Найвс, Найвс один против всех голосов.
Вэш! Брат!.. Чёрт, ты... не смей умирать!
Губы Вэша шевелятся — по-прежнему чёрные.
Скорбно плачут их сестры, призывая назад; голоса в голове бегут слитным потоком.
Найвс вдруг ощущает, что он не один. С ним вместе аморфная коллективная воля.
Он держит Вэша в руках, драгоценная ноша. Сердца всё ещё бьются, и он шагает во тьме.
Вдруг включается свет, а под ногами был мир. Босой, он ступает по стеклянным осколкам.
Хрустит вокруг лампочка — снова, и снова. Затем ещё и ещё — бесконечное множество раз.
Кругом слышен треск, треск, треск, треск.
Губы Вэша уже не такие и чёрные…
Ткань пространства трещит — опять этот звук, — раздвигается, выпуская их с братом обратно.
Найвс, израненный, падает и открывает глаза. Рядом — Вэш; живой, неуверенно дышащий.
Найвс поднимается. Жжёт под лопатками, но больше всё же глаза. На Гансмоуке утро. Сегодня, кажется, доброе.
Найвс бросает на брата последний осмысленный взгляд — Вэш останется, теперь станет жить, теперь всё с ним точно будет в порядке, — пересекает комнату и поднимает ткань с пола. Выходит во двор, пока Вэш приходит в себя. Судя по всему, близнец проснётся не скоро.
Он встречает мальчишку, презренное дитя человека, но не убивает — сил и мыслей не осталось на злобу. Наоборот: он впервые, пожалуй, хотел бы помочь. За помощь им с братом оставить прощальный подарок.
— Что за?! Что это! — таращится удивлённо мальчишка. Найвс вздыхает про себя.
— Это должно быть едой.
— Яблоки!! Но почему они так растут?
— Позаботься о нём, — велит, игнорируя вопрос мальчика, Найвс.
— А… куда ты?
Найвс долго молчит. Потом, решив, всё-таки сообщает о месте. Человек перед ним, выслушав, нервно мнётся.
— Это, м-м… скажи Вэшу тоже.
Мальчишка беспокойно разворачивается в сторону дома, и Найвс уже хочет, воспользовавшись этим, бесшумно уйти, когда на пороге возникает ворох чёрных знакомых волос.
Вэш хмуро смотрит на него, бессильно прижавшись к ободу двери.
— Не... смей.
И все планы порушены вмиг этим ёмким, простым, категоричным приказом.
Найвс тоскливо взирает на яблоню и делает первый шаг в сторону брата.
Что мешает уйти? Не послушать? Склеить разбитые планы?
Он замирает. Рука Вэша тянется, сжимает горячно горячую после дыхания смерти ладонь.
Он не смог бы отказать ему. Не теперь, когда между ними терпкая, сложная, причудливая гамма всего. Он задолжал своему брату столь давнее многое…
Вэш садится у двери, устало прикрывая глаза. Найвс нерешительно предлагает плечо, и Вэш, улыбнувшись с усилием, подвигается ближе.
Найвс тихо сидит, боясь шевельнуться, лишний раз потревожить младшего близнеца. Вэш так и не снял эту вымученную улыбку с лица, и Найвс старательно делает вид, что не замечает дрожь, слабость и жар, исходящие от прикосновения брата.
Ему чудится, что под ногами по-прежнему блещут осколки.
~~~
Их волосы такие же чёрные, как та бездушная тьма. После их возвращения — фантомная боль под лопатками. Найвс терпит молча, но Вэшу приходится хуже: в нём оставалось совсем мало сил. Найвс непременно остаётся с ним рядом, пока Вэш сражается за право быть здесь, с ними… но, конечно, не с ним. Где-то в груди, в сердцевине, наливается тяжесть свинцом. Найвс бережно гладит мокрые волосы брата. Вэш рвано дышит, сопротивляется назойливой боли. Часто хватает его руку — не ушёл ли ещё? не оставил? продолжил ли человечеству месть? Переломный момент позади, но никто не обещал им, что возвращение не будет безбольным. Найвс кутает в плед тело брата и сам ложится на спину. Жарко жжётся — там, где раньше распускались в нём лезвия крыльев. Это странное, непривычное чувство потери... Но от них только хуже. Он не скучает по ним. Спустя несколько дней Вэшу становится лучше. Проснувшись к вечеру, он улыбается, наткнувшись взглядом на брата. Шевелится, разминая затёкшие мышцы, случайно — намеренно? — задевает его, и Найвс немного неловко отодвигается к краю. Двоим вместе спать тесно… и всё же он понимает, что пока не готов уходить. Вэш говорит ему «доброе утро», хотя за окном по-прежнему вечер июля, зевает и поворачивается на бок, намереваясь ещё полежать. Взгляду Найвса открывается жестокая летопись-холст. Кожа Вэша — истерзанное идеалами поле. Всё это — метки сражений людских; раны, подаренные Найвсом, зияют значительно глубже. Однако есть здесь и от него теперь шрам. Как бы хотел он, хотел, но не может исправить… Вэш вздрагивает, когда пальцы Найвса проходятся между лопаток — там, где ноет душа. Там, где больше не вырастут крылья. — Найвс, ты… — хочет сказать что-то Вэш, но осекается. Найвс не поддерживает. Так и проходит в молчании за вечером вечер. Он изучает все собранные жуткие шрамы, скорбно обводит пальцами линии, точки, кривые цепи ранений. Вэш напряжён, будто хочет остановить его, но молчит. Позволяет. Вместо слов опять хватает его тёплую руку. Не ушёл ли ещё? не оставил? продолжил ли человечеству месть? Позади них ни разу не колышутся перья. Теперь там нет ничего: гордость плантов покинула их. Найвсу жаль. Правда жаль. Это не то, чего он хотел для них с братом. Вэш трётся лбом о его сжатую руку, успокаивая, заставляя расслабить кулак. Найвс отпускает себя — он слишком устал. Он выдыхает измученно и плотно закрывает глаза. Если только Вэш повернётся… если он снова повернётся спиной… Найвс не знает — чувствует — что на его спине тоже появились два шрама. Жгуче-острые, портящие идеально гладкую кожу, то, что роднит его теперь с близнецом… Вэш всё-таки поворачивается, пожелав ему добрых снов. Найвс, не выдержав, запечатлевает пару шрамов на кончиках пальцев. Тело не его — его брата, но всё равно так… болезненно горько. Днём белая птица клюёт их яблоки за окном. Вэш счастливо наблюдает за ней, устроившись на подоконнике; он впервые за неделю смог хорошо и много пройтись. Найвс любуется отдыхающим братом, сидя в самом дальнем углу — там, куда даже днём не суют свой нос любопытные солнца. — Гляди, Найвс: ей понравился твой подарок, — Вэш смеётся и весело щурит глаза. Найвс заметно дёргается, когда долго молчавший близнец произносит вдруг его имя. Фраза слишком похожа на то, что снится ему почти каждую ночь в самых жутких, душащих душу кошмарах. — Посмотри, Найвс. Посмотри, что ты сделал, — хрипит, кашляя, Вэш, когда Найвс виновато отводит глаза. Раны Вэша кровоточат — обильно, все до единой. — Я получил твой подарок. Тебе нравится то, что ты видишь, мой брат? В груди Вэша зияет большая дыра. Вэш хватает его руку, заставляя прикоснуться к нему. Найвс кричит, вырывается; Вэш смотрит пустыми глазами без склер, и откуда-то чувство, будто он — это всё человечество. Будто всё человечество — он... Найвс просыпается, не в силах сделать хоть один жалкий вдох. В немом крике лишь хватает ртом воздух. В реальности его брат всегда рядом, живой, утешает Найвса и помогает успокоить дыхание. Найвс едва ли не всхлипывает (в глазах — предательский блеск), повторяет про себя исступлённую мантру: Вэш останется, теперь станет жить, теперь всё с ним точно будет в порядке… Вэш крепко-крепко обнимает его, бормочет на ухо что-то тёплое и сопит ему в шею — щекотно. Так они обычно встречают рассвет. Прямо сейчас Вэш провожает взглядом вспорхнувшую птицу, и до Найвса окончательно, неумолимо доходит: из-за него брат больше не сможет летать. В этот момент что-то глухо обрывается, стеклянно крошится в нём. Он подрывается с места, отыскивает головной убор и накидку и стремительно выходит на улицу, напоследок бросив: — Я скоро вернусь. Затылок прожигает, но не от знойного солнца. Найвс знает: если он обернётся — увидит, как Вэш удивлённо-беспокойно глядит ему вслед.~~~
Его блуждания поначалу бесцельны; он не ищет ничего, кроме возможности уединения. Не константу, но временную точку опоры. Постепенно, по мере приближения к людям — или того, что осталось от них, подсказывает услужливо разум, — в голове начинает с ясностью вырисовываться план. Точнее, чёткий рисунок. Схема. Найвс обдумывает её какое-то время и выносит вердикт: превосходно. Это то, как он мог бы в самом деле помочь. Это то, что созвучно его нынешним мыслям. Все нужные детали находятся в первом же затерянном городе. Обломков всё ещё много; дерево и другие материалы разбросаны буквально повсюду — бери и твори. Созидай что-то новое взамен тому, что разрушил. Найвс чувствует, будто совесть колет гордость планта внутри, и с немым изумлением ощущает в себе смутные человеческие стебельки, прорастающие из насаждённых Вэшем зёрен раскаяния. Он возвращается в дом с плотно набитым огромным мешком, и Вэш подозрительно косится на него у порога. Найвсу, глядя на это, впервые хочется приподнять краешки губ. — Не волнуйся, брат. Сегодня без человечков. Впрочем, в его улыбке нет надобности: Вэш мгновенно светлеет, улыбаясь шире привычного, как будто бы за двоих. Найвс устраивается во внутреннем дворике церкви, под навесом, прячась от солнц. Сначала он делает то, что первостепенно: искусственную руку для Вэша. Он отобрал принесённое и уже распределил, отложив всё необходимое в отдельный угол, для второй части схемы. Оставшихся деталей хватит на руку примитивного образца — временное, но всё же облегчение брату. Жалкая попытка Найвса извиниться, хоть как-то уменьшить нанесённый ущерб… Он работает молча, замечая временами близкое присутствие Вэша. Протез получается закончить до сумерек, и Найвс, собрав детали обратно в мешок, берёт его и возвращается в комнату к брату. Он чувствует усталость, когда просто отдаёт близнецу новую вещь, готовый без сил упасть на одеяла кровати. Но, тем не менее, он твёрдо стоит на земле, и восхищённый блеск в глазах его брата определённо стоил всех этих часов кропотливой методичной работы у церкви. Этой ночью кошмары пощадили его. Найвс спит и не видит ничего, кроме пары прекрасных белеющих крыльев. Утром он тихо покидает объятия брата, стараясь не потревожить его зажившие раны, и, бросив последний взгляд на умиротворённое снами лицо, выходит во двор, собираясь продолжить работу. Он не позволил бы дать себе передышку — нет, не сейчас. Вэш ведь знает, что он считал его всегда божеством? В самом чистом и искреннем смысле. Божествам место в небе. Божества обязательно умеют летать. Найвс признаётся себе, что, наверное, всё же скучает по крыльям. Но свои он не заслужил, так что просто вернёт крылья брату. На твёрдой бумаге возникает первый графитный чертёж. Штрихи идут ровно, неторопливо; стратегия — то, что всегда давалось лучше всего. Найвс выводит на листе точно отмеренные чёткие линии, постоянно держа в голове образ Вэша. Между ними сожжено слишком много мостов, но он ещё может помочь близнецу, изливая начертательно чувства. За первый день Найвс делает небольшую, но самую важную часть всей работы: три чертежа завершены, этапы расписаны полностью. Рассчитана траектория. Материалы — готовы. На второй и третий день он уходит в другую часть церкви, туда, где есть стол да пара простеньких стульев, и полностью погружается в работу в своей «мастерской». Винтик ладится к винтику, шестерни образуют узлы. Много дерева; снизу — петли, скопления прутьев. Основа конструкции — есть. Скелет прочный, выдержит. Винты и прутья будут плотно обтянуты кожей. Каждый город — шестерёнка. Каждый сантиметр — это мир. Найвс искупает вину, создавая своему божеству механические, новые крылья. Выйдя наружу, он стругает брусья ножом (забавно, наверное, что нож человеческий), а вверху над ним, на яблоне, сидит опять белая птица. Ненадолго он замедляется, зачарованно смотря на неё, на то, как она чистит перепонки и пёрышки. В её крылышках — изящная природная грация. Когда-то такая же была и у него, и у Вэша… Найвс хмурится, опуская голову и продолжая стругать. Очень хочется метнуть сейчас чем-нибудь в птицу. Ещё пара дней проходит в немоте мастерской. Вэш не тревожит его, но Найвс знает: ему любопытно, ему очень хочется. Ну же, брат, потерпи. Твой интерес совсем скоро будет уже утолён. В его ладонях — последние детали тех крыльев, где каждый город — шестерёнка, а сантиметр — это мир. Две конструкции из прутьев надёжно обтянуты кожей. Найвс проверяет все точки, сочленения и пазы и только потом неверяще выдыхает. Готово. Наверное, он считался бы гением, если бы направил энергию в изобретательское русло… И всё-таки он не жалеет, что когда-то избрал себе другую дорогу. Его путь не петлял, хотя к этому моменту и был уже завершён. Он несколько нервно сидит на стуле у изголовья кровати, ожидая, когда входная дверь тихо скрипнет, впуская двоих. Вэш возвращается после прогулки с мальчишкой, разнося по всему дому искринки задорного смеха. Он входит в комнату и едва успевает поприветствовать брата, когда Найвс без предисловий суёт ему в руки подарок. — Вот. Теперь ты снова сумеешь летать. Уходи. Брось меня. Я тебя не заслуживаю, тонкой нитью тянется за ним между строк. Вэш расправляет сразу же складную пару механических крыльев и в изумлённом молчании округляет глаза. Они сужаются заново до милых маленьких щёлочек, когда Вэш аккуратно опускает крылья на стул и… мягко смеётся. Почему он смеётся сейчас? Найвс переносит вес с одной стопы на другую, едва удерживаясь от того, чтобы позорно сбежать. Но в следующий миг в него врезаются со всей силы, почти сбив его с ног, и щекой утыкаются в чёрные волосы, обнимая единственной тёплой рукой. — Глупый, глупый брат… Зачем же мне эти крылья, если будет не с кем взлетать? …Это было прощение. Подарок Найвсу от Вэша. И Найвс снова отправляется в город, добывая шестерёнки, дерево, масло, винты. Он начинает ещё одну пару крыльев. Работа в мастерской идёт полным ходом, и улыбчивый Вэш заглядывает к нему иногда, чтобы подбодрить, напомнить об ужине или просто коснуться ненароком плечом. Разговоры постепенно налаживаются, и всё чаще ему кажется, что пока по телу циркулирует кровь, а в небе каждый день появляются два близнеца-солнца, у них с братом будет всё время в этом дурацком человеческом мире, и тогда они смогут вспомнить, каково это — шагать по одной тропе вместе. Вдвоём. Лёгкий щебет на улице отрывает от мыслей — верно, белая птица опять прилетела клевать созревший эдемовый плод. Найвс вытирает капли пота, кладёт на стол законченный механизм и, приподняв краешки губ, со странной надеждой долго, долго смотрит в окно. На Гансмоуке утро. Сегодня, кажется, доброе.