Хроники Климэнда. Красный Легион.

Айдан посмотрел на своё отражение, когда протирал небольшое зеркало в своей комнате. «Всё хорошо. Всё просто отлично». Промолвил он сам себе, надеясь, что всё действительно так. Он не был похож на изнеможённого старца, но и радостным его нельзя было назвать. Гарет бы сказал, что легионер обязан выдавливать из себя улыбку, особенно на параде и особенно, если он СтоннКассел. Айдан быстро пришёл в себя. Почему-то вода казалась ему вкуснее обычного, воздух чище, чем вчера, а небо, к вечеру вновь окрасившееся в ало-золотой, прекраснее обычного. Сегодня день Мираны. Праздник в честь феникса, на котором должны звучать песни и всю округу сотрясать танцы. Айдан и сам был рад поучаствовать во всём этом. Не очень-то ему и хотелось идти на кладбище, имея все шанс там и остаться. Терон и Корр, пусть и не так быстро, но оклемались после случая со статуей и сейчас прихорашивались, уделяя своим волосам куда больше времени, чем не чищеным сапогам. Айдан же вспомнил о своих сапогах. Точнее, он почувствовал, как неудобно лежит кинжал в нём. Пришлось повозиться с маленькой лямкой, чтобы оружие сидело ровно. После знакомства с Эльнорой и недавнего видения, Айдан подумал, что ему всё же стоит таскать с собой хотя бы кинжал, а может и два. Один в сапоге, второй за поясом. Нет ничего лучше, чем оружие, которое уступило языку и не пролило ничьей крови. По крайне мере, пока язык ещё мог говорить. «Я становлюсь идиотом, который думает только о своих страхах. Надо будет напиться. И забыться». Надо было видеть Терона, Айдана и Корра, полностью приготовившихся своему любимому делу — наведению суеты. Троица друзей шла гордо, словно праздник без них и не состоялся бы. Айдан, как всегда, шёл на шаг быстрее, так, чтобы Терон и Корр, выше его на пару дюймов (исключительно из-за шевелюры) выглядели ни как какие-то телохранители, стоимостью в пятьдесят яширов, а как статуи в дворцовом Зале Памяти. Любой, кто мог завидеть эту троицу, сразу же понимал, что нет для них такой вещи, как спокойствие, нет у них чувства, когда нужно придержать коней. Но вот они появились на центральной площади Кинхарта, что расположилась перед дворцом короля. Лига в длину и ширину, занятая разными лотками, стойками и площадками для развлечений. В центре возвышался столб, с которого спускались ленты трёх цветов: красный, для Мираны, синий, для Адэонесы и зелёный для Дуратхара. Почти сотня длинных лент спускалась с вершины столба и крепились у каждого уголка центральной площади, чтобы сделать эдакий навес над всем, кто сюда приходил. А уж от центрального столба, где пиво и эль лились рекой, можно было разойтись гулять. Слушать, как поют церковники, нужно было всем, но до этого было ещё далеко. — Что будем пробовать первым? — Айдан понял, что глаза его разбежались от праздничного изобилия. Корона не поскупилась на этот день! — Сначала пиво. Затем немного водочки, думаю, смешать её с вином будет лучше всего! — Терон специально захватил с собой свою флягу, которую будет опустошать ежеминутно. — Не-а первым делом покурим. Я слышу аромат кармаэлонского табака…— Корр облизнулся и тихо проскрипел зубами. — Мы уходим…- Айдан развернулся на месте, шаркнув каблуком о каменную кладку дороги. Терон и Корр переглянулись, но за тем увидели, как строго на них смотрит капитан Гарет. Стоило друзьям пойти за Айданом, как тут же они увидели Киру, что преграждала им путь. — Кто-то решил повеселиться? — Голос айдановой тётушки источал злорадство в чистом виде. — Кира, дай ребятам отдохнуть. Вдобавок, они из моего легиона, и развлекаться — мой приказ. — Терон и Корр обернулись, когда увидели Гарета, ведущего под руку свою жену, Алетру. И если говорить честно, близнецы, так же как и Айдан, смотрели на Гарета как на пришедшего с небес спасителя. — Приказ будет исполнен! — Айдан и близнецы встали смирно и после кивка Гарета, сей же момент рванули к продавцу, который продавал сладкие рулеты. — Ты просто так их отпустишь? — Кира была в не себя от гнева. Слухов про эту троицу ходило немеряно, а Гарет лишь улыбался да ещё так радостно, лишь для того чтобы позлить сестрицу. — Они моги легионеры, Кира, и я считаю, что пацаны довольно прилично себя вели. По крайней мере, мне на них не жаловались. — Гарет почувствовал, как Алетра сжала его руку сильнее. Вот-вот брат с сестрой вновь сцепятся как два грифона. — Хочешь сказать, что я за своими не могу углядеть? За два года на Четырнадцатый Легион не было ни одной жалобы! Ни одной, Гарет! Видимо, ты не можешь уследить за своими подопечными? — Гарет глубоко вдохнул, и хотел было напомнить, что Кира свой легион гоняет каждодневно, будто к войне готовит, а Гарет просто хотел показать своим легионерам, что они должны защищать, а для этого, стоило отпустить их домой. Но, к счастью, вмешалась Алетра: — Кира, дорогая, коли ты для своего легиона командир, то Гарет для своего «отец» и «августейший батя». — Скажи это кто другой, Кира бы обиделась, но слова Алетры вогнали её в ступор. — И что мне, «мамкой» для них стать? — Алетра заплела за ухо прядь черных волос и посмеялась: — Не только «мамкой», но и «матушкой», «мамой», и «мамочкой»! — Кира с ног до головы покраснела и, обнимая Алетру, тихо прошептала Гарету, что еле сдерживал смех: — Уж лучше я буду мамкой, чем мамочкой.

***

Праздник начинался весело. Танцы и песни лились по всему Кинхарту, игры и забавы стали главным способом посмеяться. И если первый пару часов все напивались и наедались, то дальше гуляния расходились с каждым соревнованием всё сильнее и сильнее. — Дамы и господа! К вам, из песков Даргона прибыли ядовитые скорпионы, что зовутся Чёрными глазами! Одна малюсенькая капля их яда способна сковать жертву, сделав из неё пленника Чёрного глаза! — Полный на вид, с опрятной бородой, торговец знал, как зазывать толпу. Люди собрались вокруг небольшого стола, на котором стояли клетки, где томились страшенные скорпионы: с желтым брюхом и чёрным панцирем, с красным жалом, и даже был полностью желтый, будто спавший во всей катавасии. — Черные глаза не ядовиты, они выпрыскивают жгучую кислоту. Вон те, чёрные, обитают на побережье Хагарена, а вот желтый, единственный редкий экземпляр, и то, живёт не в Даргоне, а на юге, в Ли-Кар’Каране. — Корр сказал этот так громко, от чего торговец и его свита, две девушки-танцовщицы, застыли, как каменные статуи. — Это ты зря, брат, давай сам выпутывайся…. — Терон шагнул назад, сделав вид, что он вовсе не близнец Корра. Мейстланд с обидой фыркнул, но благодарно кивнул, когда Айдан шепнул ему на ухо: — Повеселись и не помри. — Корр вышел вперед и гордо заявил. — Убийственный яд только у ярко-жёлтого скорпиона. Его называют Печалью Пустыни. Посади его мне на руку и если он меня не ужалит, пока я пью пинту тёмного, каждый смотрящий даст тебе пятнадцать яширов, а твои танцовщицы поцелуют меня. — Торговец посмеялся, но протянул руку Корру, пока все молча наблюдали: — Много хочешь, юный лорд. Но и делаешь столько же. Кто согласен?! — И тогда все дружно кивнули, побаиваясь скорпионов, что забились в углы своих клеток. — Ты дурак! — Терон потрепал Корра за плечо, но почему-то Айдан отвёл его в сторону: — Верь в брата! — Айдану казалось, что Корр уверен в себе только в двух случаях: когда трезв и когда видит красивых женщины. Тут эти два фактора успели совпасть. — Ты точно знаешь, что делаешь? — Корр вытер пот со лба и ответил другу: — Я — маг Дейн-Педа! Я хитёр. — Хотя дрожащий голос никак не подтверждал, что Корр понимает, как всё провернуть. Торговец аккуратно вынул Печаль Пустыни из клетки и положил проснувшегося скорпиона на голый локоть Корра. В другую руку ему вручили пинту пива. Скорпион был размером почти с ладонь взрослого мужчины, и панцирь его имел ядовито-желтый оттенок, как у свежего лимона. Корр поднёс пинту к губам. Скорпион же напрягся, поднимая крючковатое жало вверх, начиная перебирать маленькими лапками, поднимая клешни чуть вверх. Люди молчали, даже шептаться не смели, лишь выпучив глаза. Корр смотрел прямо в противные, страшные глаза скорпиона и казалось, что насекомое испытывает к Мейстланду те же самые чувства, что и он к нему. Чем ближе Корр подносил пинту, тем сильнее настораживался скорпион. Пиком стало трясущееся жало, в момент, когда Корр стал медленно выпивать пиво, от чего скорпион, как казалось окружающим, рассвирепел, начав щелкать своими клешнями, в последний раз предупреждая Корра. Пару секунд спустя Корр направил невидимый поток воздуха — маленькую ниточку, что окутала жало скорпиона. Это дало ему буквально десять секунд на то, чтобы опустошить пинту. Как только жало резко опустилось к его коже, Корр уже держал локоть у клетки, и вновь направив поток воздуха, легонько оттолкнул скорпиона вглубь клетки. Дышать ему пришлось чуть ли не за пятерых. — Мейстланд! Молодец! — Корр огляделся и увидел, как Терон и Айдан чуть не прыгают от счастья: — Корр! Корр! Корр! — И люди стали скандировать его имя вместе с Айданом и Тероном, так быть, достав пару монет из своих карманов. А уж когда танцовщицы окружили его и повели к столу, где разложили еду, Корру стало не по себе: не от усталости или страха. Горячие дыхание красавиц со смуглой кожей заставили его голову кружиться с каждой секундой всё быстрее и быстрее. — Вот же кудрявый идиот. Он же страшный, как на него девки смотрят?! — Терон обиженно скрестил руки на груди: — Терон, он твой близнец. — Айдан напомнил другу горькую правду и сам направился к стойке с едой. Есть хотелось безумно.

***

И всё же Айдан не мог не заметить, как закипает злоба в Тероне. Ему тоже хотелось славы и конечно же, он хотел, чтобы две прекрасные танцовщицы одарили его такими же страстным поцелуями, коими был награждён Корр, а потому, уже через пару минут, Терон нашёл себе опасную забаву, которую усложнил. Опасно лазить по канатам, ещё опаснее, делать это с закрытыми глазами. Сама цель заключалась в том, чтобы проверить свою ловкость. Натянут канат был между двух столбов, по центру возвышался третий, с вершины которого свисал венок. Кто венок достанет, тот и будет решать, кому его дарить и что просить. Пара бравых легионеров уже свалились с каната, набив синяков и ссадин, а Терон вовсе не показывал, что ему страшно. Веселился, пританцовывал на краю столба, пока народ собирался посмотреть на это зрелище. — Ой, дурак…. — Корр закрыл глаза, когда Терон только шагнул на канат и тут же сорвался. Толпа замолчала и тут же выдохнула, когда Терон ухватился за канат, и ради шутки подтянулся на нём, вернувшись в обратное положение, расправив руки. Терон шагал по еле колышущемуся канату. Казалось, ему копья для уверенности не хватает, но и руки в разные стороны были отличным балансом. Терон прошёлся по канату туда и обратно, а затем запрыгнул на столб, полностью обхватив его и потихонечку ползти вверх, тут же соскальзывая. Теперь-то всё стало ясно: столб ещё и маслом смазали, от чего Терон минуты две скользил вниз. От злобы закипала кровь в жилах, и тут он аккуратно ступил на канат, что есть силы, метнувшись на крышу торгового лотка. Чуть не порвав навес, Терон удержался на балке, что держала крышу, и от неё прыгнул вновь, зацепившись одной рукой за центральный столб с венком из самых разных цветов. Как только рука его соскользнула, забирая с собой венок, Терон оттолкнулся от столба двумя ногами и крутанувшись в воздухе три раза, Терон приземлился целёхонький, расправив руки так, будто он акробат цирковой. Толпа зааплодировала ему, выкрикивая имя Мейстланда: — Терон! Терон! Терон! — И как назло, венок достался очаровательной леди, которая тут же спряталась за спину мужчины, что растоптал венок. На доспехах его был изображён щит, истыканный стрелами. Род знаменосец короны — Истон-Дары и будто проклятье, Терон оскорбил наследного сына этой семьи. Одэлеана Истон-Дара, который не любил Мейстландов, и пуще Мейстландов терпеть не мог СтоннКасселов. — Ты оскорбил мою сестру, треклятый ублюдок. Я не потреплю такого даже на празднике! Ты либо примешь поединок со мной, либо покроешься себя позором! — Терон покачал головой, готовый к драке на кулаках, но Одэлеан вынул меч из ножен и стал кичиться знаниями древнего наречия: — Я требую Дей’Рейкар Нерил! — Поединок легиона. Проигравший приносил своему легиону позор и если победитель его прощал, позор был смыт. Иначе только пролитая кровь могла отчислить запятнанную репутацию. Айдан видел, как Гарет смотрит на него. Ещё секунда и дядя сорвётся с места, чтобы разрешить весь этот балаган, но Айдан почувствовал, как кровь бурлит в жилах. Его другу угрожали, и легионер-гвардеец просто-напросто решил показать, как он силён и почитаем! Он же сразу вынул меч, даже не стал договариваться! Терон тоже был круглым идиотом, но это же была треклятая забава! Айдан вышел вперед, встав между другом и гвардейцем. — Я принимаю вызов на Дей’Рейкар Нерил! — Айдан этого не видел, но Гарет неслышно обматерил его. Как только их глаза встретились, Айдан заметил лишь кивок со стороны дяди. Теперь ему нужен был меч.

***

Теперь было не до веселья и забав. Айдану вручили меч, коим владел каждый легионер. Сестра Одэлеана что-то ему говорила, но почему-то Айдану казалось, что Истон-Дар просто хочет унизить его. Гвардеец горел этим желанием, его глаза полыхали от злобы и ненависти и Айдан понимал, почему. Всё потому что Терон его друг. А друг СтоннКассела для Истон-Дара был возможностью задеть великую семью. Оскорбить и при этом остаться невиновным! — Ты никогда не проигрывал поединки на учениях. Постарайся защитить честь друга и нашего дома. — Гарет был зол, от того и немногословен. Но этого хватило, чтобы понять, что Гарет верит в него. Казалось, что именно Алетра так виляет на Гарета. Делает его донельзя серьёзным. Кира же покачала головой, скрестив руки на груди. Ей это затея не нравилась. Корр будто готовился к драке и потому держал руки наготове. — Век буду тебе обязан. — Терон пожал руку Айдану и тихо добавил: Не давай ему возможность выёбываться. Сделай всё быстро, как легионер. — Айдану оставалось молча кивнуть. «Я что, шутка для тебя?! Я состою в легионе. Давал клятву легиону. Как я ещё могу что-либо делать, кроме как по-легионерски?! Блять, на что я опять подписался?!» — Дей’Рейкар Нерил издавна позволяет легиону решить ту или иную проблему. Если смерть придёт к одному из вас, тот, кто отнял жизнь, пойдёт под трибунал. Поединок идёт до первой крови. Есть ли ещё слова перед началом? — Гарету был похож на беспристрастного судью, знавшего лишь слова закона. Одэлеан, конечно же, выбросил пару слов: — СтоннКассел как всегда готов лить кровь за друзей. Пусть же позор падёт на голову потомков Нерана! — Сестрица Истон-Дара, Алрина, стояла бледнее самой смерти. Может быть, она бы и поцеловала Терона в щёку, но всё так быстро обернулось предстоящей дуэлью, от чего девушка хотела разрыдаться прямо на месте. Она же ведь пришла просто посмеяться! Айдан это прекрасно понимал, а потому просто сказал первое, что пришло в голову: — Дазардан паранор. — Тогда Айдан поднял меч и приготовился. Площадь для поединка расчистили. Большую круглую арену огородили стражей с копьями. Гарет уловил слова Айдана и нахмурился. Нельзя было говорить эти слова. Перед глазами мелькнула Юмкара. Айдан застыл как вкопанный. Женщина с каштановыми волосами и серыми глазами плакала, умоляя простить её. Через секунду он шагал по кругу, чувствуя, как клинки вот-вот начнут резать воздух. В глаза вновь зарябило, и на этот раз Айдан увидел Эльнору. Только не в видении, а наяву. Эш’Хайгарка стояла в темном переулке и смотрела на него, спустив капюшон с головы. Смотрела она на него так, будто уже знала, что он победит. Айдана затрясло от злобы. Он ничего не понимал и в особенности того, почему треклятая некромантка улыбается. Мигнуло. Айдан стоял посреди пыли, по обе руки ввысь возвышались горы, почти разрезая небо. И вновь перед ним стояла Эльнора, но на этот раз её голову украшала корона, а в руках покоился меч со скипетром. Айдан скользнул в сторону, когда меч Одэлеана просвистел у его уха. Дальше был блок. Истон-Дар действительно хотел зарубить СтоннКассела, потому так бешено дышал и старался надавить на меч Айдана со всей силы, чтобы уронить его. Всё это время Айдану приходилось отводить удары, парировать их, но из-за мигрени и видений у него не было силы контратаковать. Каждый его удар Истон-Дар отбивал с лёгкостью, но и свой успех у противника развить не получалось. Приходилось изворачиваться, и в какой-то момент Айдан почувствовал удар кулака в живот. Благодаря тренировкам Гарета Айдан устоял на ногах и не пожалев дорогого плаща, перекатился, спасаясь от лихого удара гвардейца. Дыхание куда-то пропало и теперь Айдану оставалось лишь крутиться. Видения с каждой секундой мелькали всё быстрее и быстрее. Битва сменялась одна за другой. Он рубил и убивал, не понимая, где он и что сейчас должен сделать. Айдан не смотрел на Гарета и своих друзей. Ему нужно было следить за мечом врага. Движения Одэлеана были плавными и выверенными. Как-никак он тренировался, чтобы выигрывать в поединках, а не в строевых боях. И тут Айдана осенило. В этом и было его преимущество. Не нужно было пытаться повторять стойки и финты. Он — треклятый легионер и стоило показать гвардейцу, что такое «Штурм Меча». В очередной раз, увернувшись от клинка, и отскочив назад, Айдан ухватил гудящую нить в голове. Тогда кровь в нём словно испарилось в один момент, из-за чего всё в этом мире стало другим. Небо почернело, огни от фонарей и факелов стали ярче в десять раз, а вздохи толпы были как вопли с криками. Но Одэлеан стал двигаться куда медленнее, что и позволило Айдану резко шагнут вперёд. Его противник век поднимал клинок и СтоннКассел пригнулся, плечом врезаясь в торс Истон-Дара. Враг отступил на пару шагов и Айдан продолжил натиск, отводя лезвие меча Одэлеана, чтобы затем ударить его ногой. Сильный удар пошатнул рослого гвардейца, и СтоннКассел нанося ещё несколько ударов. Первый — режущий, намеренный промах над головой. Второй — рубящий, так, чтобы рука, державшая меч, была хотя бы выведена из строя и вдобавок удар кулака в переносицу. Третий, почти колющий и почти режущий, остановил острие меча у горла гвардейца, со звоном выронившего меч. Оставался один тычок в горло. «Проклятье! Я не убийца! У него и так кровь из носа хлещет! Я победил! Боги, как же сильно от него несёт кровью. Как же хочется перерезать ему глотку…. нет! НЕТ!» — Твоя взяла, СтоннКассел. Гвардия с позором примет меня. И позор этот смывать только мне. — Слова гвардейца не сразу дошли до ушей Айдана. СтоннКассел рычал, как дикий зверь. «Я. Не. Неран. Не дракон». — Как скажешь, Истон-Дар. — Шепот юнца напоминал змеиное шипение .Его глаза до сих пор застилала кровавая пелена. Вернув страже меч, СтоннКассел первым вышел из боевого круга. Он победил и это главное. Только вот, он чуть не проиграл самому себе. Или тому, что томиться внутри него. Пока толпа расходилась, Кира подошла к Гарету, еле сдерживаясь, чтобы не закричать: — Ты видел его глаза?! — Ей было плевать на Истон-Дара и Мейстландов. Он впервые испугалась за племянника на столько, что была готова нарушить поединок и убить гвардейца на месте. — Да. И похоже это заметили только мы. Что очень-очень хорошо…. — Кира не выдержала и заставила Гарета посмотреть на неё. — Что, по-твоему, здесь есть хорошего?! — Она молчала о том, что Айдан мог убить наследного сына рода-знаменосца. Молчала, что три идиота подставили легион почти что под плаху. Но она не могла промолчать, когда увидела, что глаза её племянника стали похожи, пусть и на долю секунды, на два драконьих ока. — Не будем портить праздник. Времени вселиться и веселиться ещё предостаточно, а наш племянник постоял за честь легиона. Гордись им. — Гарет и Алетра покинули Киру и она осталась стоять посреди площади, пока люди сновали туда сюда, желая найти выпивку и закуски как можно скорее.

***

Айдан стоял в стороне от общего веселья, возобновившегося спустя час после поединка. Для всего веселье вновь накатило резкой волной, но Айдан понимал, что испортил этот вечер окончательно, по крайней мере, для самого себя. Неважно, что он чуть н убил соперника. Всё дело было в том, что он чуть не сошёл с ума. Ему до жути хотелось крови, хотелось выпустить огонь, горевший внутри, и в какой-то момент он почувствовал, как невиданный зверь вот-вот перегрызёт его глотку. Айдану действительно пришлось приложить много усилий, чтобы не совершить последний удар, что мог отправить Одэлеана к праотцам. Хотя, ему всё же было приятно расквасить нос напыщенного гвардейца. Сколько Айдан себя помнил — всегда ему приходилось драться именно с ним. Истон-Дар всячески пытался задеть его и всякий раз Айдан, пусть и были попытки решить всё мирно, бил первым. Самый хороший урок, который ему преподал Орин. Отец, всю жизнь охранявший пограничье, знал, что Айдана в столице невзлюбят. Сын чёрного легионера и леди Джейстена. Айдан только что осенило, что ко всему прочему, дружба с Мейстландами была для него проблемой. «Ещё чего. Терон и Корр мои лучшие друзья и плевать, что из-за я могу попасть под горячую руку. Я всё сделал правильно, какой из меня СтоннКассел и тем более, легионер, если я за брата по оружию не вступился?! Нет. Я всё сделал правильно». Он шептал эти слава сам себе, лишь бы успокоить мигрень и перестать вспоминать видения, мелькавшие перед глазами. К тому моменту, когда церковные послушницы и послушники выстроились у центрального столба, Айдан всё так же прятался в сторонке, весь хмурый, как грозовая туча. Девушки выстроились в две стройные, прекрасные линии, вырисовывавшие клин. Для послушниц парадной формой было платье-сюрко с добротным ремешком, которые только подчёркивал красивую талию девушек. Платки были разных цветов, ибо каждый из них символизировал или дракона-основателя или одного из старых богов. Послушники-юноши стояли на лавках позади девушек. Белые рубахи на них были отглажены и все парни выглядели красиво, как на подбор. Айдан долго пытался найти Сейну: сначала он высматривал её в толпе, а за тем пытался найти в линии, что выстроилась на песнопение. Но он так и не нашёл девушку с рыжими, как сам огонь, волосами и карими глазами. На сердце появилась странная, едкая печаль и вторая пинта за этот вечер сменилась третьей. Подняв голову, Айдан увидел, как звезда пронеслась вперед и её линия тут же угасла. Парень так и не понял, успел ли он загадать желание или же просто сказал что-то, пытаясь отвлечься. «Пусть она придёт. Пусть запевает». И тут зрители стали аплодировать, когда центр клина заняла девушка, чьи волосы были красивее шелковых лент, вьющихся над площадью. Айдан улыбнулся, когда их глаза встретились. Буквально на одну секунду. Короткую, но столь нужную именно сейчас. Сейна гордо подняла подбородок, с трудом перестав поправлять юбку своего платья. Айдан кивнул, довольно усмехаясь и Сейна, заметив это, покраснела пуще прежнего. Но когда она запела первые строки, весь мир затих, а звёзды засверкали, будто кто-то дирижировал ими, там, наверху.

Ранним утром, засверкает огонь в небесах.

И Феникс закричит, на пылающих просторах!

Махни, Мирана, своим крылом,

и пером своим оберегай очаг.

Сейна пела красиво. Голос её был слышен на всей площади и люди замолкли, не в силах подпевать даже шёпотом.

Покажи нам свет,

зажги в душе искру.

Храни святой завет,

на рассвете в прах обращаясь.

И как только последнее слово солистки было спето, послушницы и послушники единым хором стали петь. Не так заунывно, как это было на репетициях или же в храмах, где обычно требуется лишь вытягивать слова, придавая им значимость и глубины. Перед зрителями юноши и девушки раскрылись. Не зажались и позволили бурлящей крови выразить всю радость в старании спеть как можно лучше.

И не жди, когда воспрянем вновь.

Слёзы свои нам подари,

Нашу боль с собой забери.

И благослови ты нашу кровь!

Айдан слушал так, будто никогда прежде музыки и не знал. Но ему хотелось смотреть не на весь хор, а на девушку, что стояла в центре клина. Почему-то ему казалось, что среди всего хора он отчётливо слышал лишь её. И это до безумия нравилось Айдану. Ему хотелось смотреть на Сейну. Хотелось думать о том, что трезвому и даже пьяному в голову не придёт.

***

Когда песни закончились, люди пустились в пляс. Музыканты стали играть весёлые и задорные песни, люди принялись водить хороводы под быстрый ритм барабанов, лютен и флейт. Терон и Корр, изрядно выпившие, первыми пустились в пляс, схватили друг друга под руки и стали кружиться, собирая вокруг себя парочки самых смелых любителей кутежей. В свободных руках близнецы, естественно, держали то, что любили больше родной Амхары. Корр — трубку с табаком, Терон — полупустой кубок вина. И пока люди менялись партнёрами в пляске, метали ножи в столбы и устраивали бои, где подальше от всеобщего праздника, Айдан заметил, как весело пляшут Гарет и Алетра. Айдан вообще-то редко видел дядю хмурым и по-настоящему злым. Рядом с женой, Гарет светлел и молодел на глаза. А уж когда музыканты меняли мелодию, играя медленно, но не заунывно, Гарет и Алетра кружились как перо на ветру — плавно и изящно, словно по вечерам они не ужином занимались, а танцами. Кира же предпочитала рискованные развлечения, обыгрывая капитанов-сослуживцев в игре, где соперники выясняли, кто дольше продержит руку над пламенной чащей. Кира, пока что, обыграла Нила Амелиона, Рендона Пэтрота. А желающих было много. Айдан всё так же сидел в сторонке, не желая портить праздник своей кислой миной и уставшими глазами. Юноша радовался тому, что он заняли место за столом с яствами и карманы его уже были набиты печеньями, яблоками и сладкими пирожными с заварным кремом. Пока что он уплетал острые рулеты с мясом и радовался, что видения его больше не мучают. — Сидит тут, с грустной мордой! Даже комплимент мне не удосужился сказать! — Айдан с трудом проглотил кусок рулета и посмотрел на обладательницу прекрасного, но до ужаса строго голоса. — Это было прекрасно. — Только и вымолвил СтоннКассел, допивая своё пиво. Сейна расхохоталась, чуть ли не стуча рукой об стол. — Ох, мой лорд, я так боялась. Помри ты на дуэли, кому бы я пела? — Айдан вновь поперхнулся, на этот раз пивом. «Для меня, да? Как же… или, ой дурак…». — Твой голос, леди Сейна, был слаще соловьиного! Кто-то мне там говорил, что петь толпе не будет? — Сейна покачала головой, чувствуя, как краснеет. — Правда, хорошо вышло? — Айдан вздрогнул и мотнул головой. «Что я, демон из Аст’Морауна? Лейся песня, сегодня я потанцую!». — Я же сказал, прекрасно. Хотелось бы ещё узнать, как ты танцуешь! — Айдан протянул руку Сейне, встав из-за стола, отряхнув крошки с рубахи и кафтана. Девушка крепче завязала платок и полно улыбнулась, принимая приглашение СтоннКассела. И как нельзя кстати, вновь заиграла музыка, от которой ноги сами несли их в пляс. Парочка быстро встала в общий круг танцующих и если бы Айдан видел лицо Киры, то верно бы, расхохотался. Гарет и Алетра, всё прекрасно видевшие, уже хватались за животы. Пары пошли по кругу, чуть подпрыгивая. Затем девушку кружились, а парни подхватывали их на руки, исполняя три круга по оси. После партнёры менялись, один раз покружившись, встав на новое место. И потом весь круг, в котором вмешалось десять пар, двигался вновь или же, когда оркестр менял мелодию, пары брались за рук и делали шаг в строну, расправляя свободные руки. Так повторилось раза три или четыре. Айдану повезло поймать за руку Алетру, встав на танец с ней в пару. Когда лютня резко замолкла, партнёры застыли на месте. Барабаны стали бить быстрее, и лютня вновь заиграла, вместе с флейтой. Пары исполнили три круга, и девушкам пришлось сделать ещё один разворот, чтобы вернуться к своим изначальным позициям. Сейна, оказавшись в руках Айдана, положила голову на его плечо, тяжело дыша. Теперь играли флейта, лютня и ребек, ноты которых могли означать лишь медленный танец. Кто-то покинул круг, где минутой ранее все плясали от души. Айдан и Сейна остались на месте, как и две пары. Корр и Терон вели под руку красавиц с красно-белыми лентами на плечах, что были одеты в белые юбки и красные фартуки — лекарки Лаиры. Что сказать? Всем хотелось отдохнуть в столь жаркий вечер. Айдан повёл девушку в танце. Руки Сейны вцепились в ладонь и плечо СтоннКассела. В её карих глазах глаза читалась просьба прекратить всё это. Мольба с неправдоподобным объяснением: «Не люблю такие танцы». Айдан покачал головой и улыбнулся. Всё шло хорошо, просто прекрасно, как по течению. Сейна на секунду закрыла глаза, поддаваясь музыки и велению танца. Ноги друг другу они не оттоптали — уже хорошо. Девушка сняла платок с головы. Тут же послышались ахи и вздохи всех, кто смотрел со стороны. Айдан внимал каждому движение девушки. Когда они соединили ладони, делая шаг друг к другу, чтобы разойтись и повторить движение вновь, Айдан заметил, что Сейна держит платок в левой руке, будто приготовив его к чему-то неожиданному. Но Айдан этого не понял, даже если бы у Сейны был другой платок для этого манёвра. Его завораживали волосы послушницы, похожие на огонь. И глаза. Айдану нравилось вглядываться в эти лукавые, карие омуты. На очередной ноте они застыли, сомкнув ладони, не зная, что делать дальше. Сейна позволила закрутить себя так, чтобы она один раз исполнила круга, оказавшись у груди Айдана, укрытая его рукой. У Терона и Корра это получалось слишком быстро и резко, от чего их девушки медленно отзывались на каждое движение, пытаясь справиться с головокружением. Но Айдан и Сейна провернули это медленно, от чего время вокруг них (и для них самих) замедлилось в сто крат. Девушка аккуратно провела рукой по лицу Айдана, и как только он отпустил её руку, чего делать совершенно не хотел, Сейна обеими руками взяла платок и накинула его на шею Айдана. Дерзкий шаг, бунтарский, граничащий с безумием. Но от того и страстный, желанный. Танец наконец-то закончился. Сейна изящно исполнила реверанс, а Айдан поклонился так низко, как позволила пошедшая кругом голова. Только сейчас он заметил, как Гарет и Алетра о чем-то шепчутся. Если Алетра мило улыбалась, покачивая головой, то Гарет кивал, выражая гордость за племянника. А Кира вовсе отвернулась, скрестив руки на груди. — Да, брат, я тоже так хочу. — Сейна скрылась среди своих подруг-послушницу, когда Терон подошёл к Айдану. — Пошли нажрёмся? — — Нет, я пойду, погуляю. — Айдан похлопал Терона по плечу и пошел, куда глаза глядят. — Терон, умеешь ты испортить людям жизнь. — Корр прокашлялся, доставая трубку с табаком. — Сколько денег ты потратил на табак? — Терон не посмотрел на Айдана, ушедшего стремительно. Сейчас он интересовался, остались ли деньги у его братца. — Совсем не много. Пить — конечно, хорошо, но удовольствие нужно получать всеми возможными способами. — Терон покачала головой. — Как ты себя терпишь? — Корр пожал плечами, пустив пару дымных колец, а Терон оглянулся. — Куда это СтоннКассел рванул? — Корр подошёл к брату, прищуриваясь. — Странно, по этой дороге только на кладбище попадёшь. — Близнецы переглянулись. Плохо было дело.