По моим правилам

На следующий день мы с близнецами играли в одну увлекательную игру - догонялки. Я ныкалась от них, как могла, по всему универу, продумывая свой следующий ход, а они пытались догнать и зажать в каком-нибудь укромном уголке (слава Богу, что по одиночке). Удалось это только один раз Тэхёну, который просто выскочил, как черт из табакерки, и втолкнул меня в пустую поточку, когда я проходила мимо неё. Вот это был поцелуй! Я думала, у меня искры из глаз посыплются от такой страсти. Вывалилась из аудитории я слегка потрепанная, с опухшими губами и горящими глазами. Нет, они просто издеваются! У меня скоро нервный срыв случится от их поцелуев, ещё и в голову ни одной дельной мысли не приходит. Что же мне делать? Хм... А что, если... *** Сегодня я шла от остановки по направлению к универу, таща с собой тяжелую сумку и тихо матерясь сквозь зубы. Как же не хочется ехать домой! Да ещё и дополнительный семинар поставили! Теперь вместо того, чтобы не торопясь собраться и спокойно доехать до ЖД, придётся вызывать такси, чтобы успеть на электричку. Билеты на автобус по-любому были скуплены ещё в понедельник. — Привет! — прокричал стоящий на ступеньках Джун. Парень прямо-таки светился от счастья. Ну-ну. — Здрасти. — оскалилась я в ответ. Вот на тебе-то, дорогой, я и сорву своё плохое настроение. Благо, повод есть. — Ну прости меня дурака! — заныл друг, невообразимо кривляясь в попытке добиться виноватого вида. — За что? — в притворном удивлении вскинула брови. — Может, за то, что кинул меня два дня назад, не соизволив даже позвонить за всё это время? Кое-кого не было не то, что в универе, даже в общаге! — разозлилась я. Я же говорила, что делаю это быстро, поэтому перед парнем предстала знакомая до боли картина - Мисоль в бешенстве. Джун тут же принял оборонительную позицию. Кому, как не ему, знать, что словесную баталию с ним я могу быстро перевести в рукопашную. Народ вокруг заинтересованно смотрел на нас, ожидая бесплатного представления. Пролаявшись с ним минут десять (точнее лаяла на него я, друг же пытался оправдываться), я быстро остыла и узнала, что эти два дня и три ночи Джун провел с Миран. — Я влюбился. — угрюмо пробурчал парень после того, как выслушал о себе много нового (хотя, это вряд ли) и интересного. — Да? — насмешливо усмехнулась я, отойдя с ним к перилам и прикуривая сигарету. Хорошо-то как! Всё напряжение последних дней и отвратительное настроение как рукой сняло. Всё-таки полезно иногда выпускать пар. — И как она в постели? Вопрос задан не просто так. Друг мне не раз рассказывал про свои взаимоотношения с слабым полом, и судя по его словам, втюривался (и то под большим сомнением) он только в тех, кто более чем устраивал его в плане секса. По мне же, ему просто нравилось кувыркаться в кровати с искушенной девушкой. — У нас ничего не было. — слегка покраснев, смущённо ответил он. От шока я подавилась дымом, чуть не выронив сигарету. — Кхе-кхе. — всё, что я смогла выдавить из себя, с суеверным ужасом глядя на побагровевшего друга слезящимися глазами. Вот это оборот! Чтобы Джуни не затащил девушку в кровать?! Мир сошел с ума! — Эммм... — смущённо протянул парень в замешательстве. — Ну, пойдём скорее. Сейчас пара начнётся, надо ещё твою сумку в гардероб сдать. Всё ещё с шоком смотря на друга, я только кивнула. День пролетел очень быстро. Преподы, как с цепи сорвались, нагружая нас по полной и напоминая про рейтинговые недели. Все перемены мы болтали с Джуном, а точнее, болтал только он. Какие он оды пел в честь Миран! И добрая, и милая, и красивая, и... Короче, самая - самая! Мне оставалось только его слушать и, сцепив зубы, сдерживаться от того, чтобы не заржать над глупым влюбленным. Он не стеснялся даже Королей, которые каждую перемену упрямо приходили к нам. Те только молчали и не делали никаких поползновений в мою сторону (видимо этому способствовало присутствие Джуна, ну, или Ёны, которая "находилась" в окружении подружек спустя минуту после прихода Королей), но кидали такие взгляды, что меня бросало то в жар, то в холод, а в низу живота стала закручиваться знакомая спираль жара. Уже забирая из гардероба куртку и сумку (у Джуна была ещё одна пара), почувствовала, как к моей спине кто-то прижался. — Подвезти? — шепнули мне на ухо, посылая по спине волну мурашек, от чего я дрогнула. Что не осталось незамеченным Королем. Быстро отскочив, я на миг посмотрела в довольные моей реакцией глаза Тэхёна и сразу опустила голову, краснея (порно, порно - весёло задорно). — Если не трудно. — тихо сказала я, слыша, как робко звучит мой голос. — Пойдём. — сказал подошедший Тэ и под удивлёнными взглядами стоящих рядом студенток забрал у меня сумку. Всю дорогу мы молчали. Не знаю, о чём думали близнецы, а вот меня кольнула одна мысль. За неделю машину Тэхёна уже должны были починить. Почему они продолжают ездить вместе? Мда... Глупый вопрос, раз они решили давить на меня с двух сторон. Приехав через полчаса на ЖД, мы бегом кинулись к кассам, так как через пять минут уже должны были объявить посадку. Купив билет, я попыталась попрощаться с близнецами, но ничего не добилась. Стоя уже около нужной мне электрички, мы трое как-то замялись. Ладно, я, а они-то чего? Придётся импровизировать. — Спасибо, что подвезли. —пробормотала я, слегка покраснев. Я подошла к Тэхёну и, встав на цыпочки, прижалась слегка раскрытыми губами к его щеке, медленно проведя языком по гладкой коже. Парень еле заметно вздрогнул. Подойдя к державшему мою сумку Тэтэ, повторила те же действия, с той лишь разницей, что он ощутил на себе вместо моего языка острые зубки, несильно прикусившие щеку. Тряхнуло его знатно. — До понедельника. — тихо сказала я, низко опустив голову и закрывая челкой блестевшие глаза. Мне понравилось их дразнить. Понравилось настолько, что сердце дважды сбивалось с ритма. Забрав у него сумку, я залезла в вагон. Мне следовало бы обернуться и смущённо посмотреть на них, но я побоялась, что они заметят искривившую мои губы насмешливую улыбку. Так-то, мальчики! *** — Попалась. — довольно сказал Ви. —Да. — кивнул его брат. — Закончим игру? — Нет. — ответил он, вспоминая прикосновение её язычка к его щеке. — Не то будет скучно. — Поддразним нашу малышку. Короли обменялись предвкушающими улыбками. *** Я смотрела в окно на быстро менявшийся пейзаж и думала. Думала о своей жизни, точнее, о том, как она изменилась с появлением родного отца. Он нарисовался на пороге нашей маленькой двухкомнатной квартирки, когда мне только-только исполнилось восемь лет. Добрый дядя Джихён, он часто стал приходить к нам в гости, покупая мне сладости и небольшие подарки, беря меня вместе с мамой в кафе, разрешая сидеть с ним до поздней ночи, говорил, что я очень красивая и умная девочка. Что ещё нужно наивному детскому сердечку, чтобы оно билось в ритме обожания? Вот и я боготворила этого человека. Летом, по прошествии примерно полугода, я узнала, что он мой отец. В тот день мы с мамой загорали на крыше частного дома тети Чеён, старой маминой подруги. То ли я перегрелась, то ли на меня так сильно подействовали сам факт её слов, но после маминой фразы: "Помнишь дядю Джихёна? Он твой папа", - я упала в обморок. Когда отец пришёл в следующий раз, уже после этой ошеломляющей новости, и сидел у нас в гостях, он постоянно поглядывал на меня, словно чего-то ожидая. Видимо, слова "папа". Но он его так и не дождался. Когда он спросил меня, не хочу ли я называть его папой, я ответила честное "нет", тогда он поднял руку в жесте, словно хотел меня ударить. Когда я в испуге отшатнулась от него, отец успокоил меня, сказав, что он обещает никогда не поднимать на меня руку. Только вот после этого он стал наказывать меня шлепком по попе или лёгким подзатыльником за то, что я делала не так, как он сказал, или спорила с ним. Мне это не нравилось, но я молчала и считала это наказанием за непослушание. Спустя какое-то время он купил нам трехкомнатную квартиру в хорошем районе, сказав, что она принадлежит мне. Мама с Ханби на радостях продали свою квартирку и потратили все деньги на ремонт новой и покупку машины. Только вот квартиру он оформил на себя, аргументируя это тем, что так было быстрее, и позже он все документы исправит на маму. А потом он познакомил меня с Ёной, и у меня появился второй кумир. Своя комната, старшая сестра, новый друг, новая школа - я была в раю. Меня даже не расстроил тот факт, что, когда отец привёл меня знакомить со своей матерью, бабушка отказалась от меня, сказав, что никогда не примет бастарда. Мне было всё равно, я была счастлива. Только вот в один "прекрасный" день я упала с небес на землю. Девятнадцатого сентября (никогда не забуду этот день) я собиралась школу в утреннюю смену, после того, как всю ночь слушала пьяный бред отца. На мои слова, что я хочу спать, он просто не обращал внимания. Такое случалось и до этого, поэтому я молча терпела, уже зная, что никакие уговоры не помогут. Под утро у него очень сильно испортилось настроение, и я старалась убраться из дома поскорее. Меня не прельщало остаться сидеть с ним ещё и днём. Когда отец спросил, каким маршрутом я хожу в школу, я честно ответила: "где все". В ответ на это он подскочил ко мне и влепил сильную пощечину со словами: "Хочешь быть, как все?! Вот и получай, как все!" Ударившись всем телом об стену и держась за горевшую щеку, я могла только в ужасе смотреть на него и пытаться понять, за что он меня ударил. Справившись с собой за минуту, я, разревевшись от боли и обиды, убежала в школу. После уроков я побоялась идти домой, зная, что он скорее всего там, и пошла к Ёне. Разрыдавшись сестре в плечо, я ей всё рассказала. Они с мамой нашли меня там спустя два часа, и я получила вторую пощечину. Теперь всё было по-другому. Мне запрещалось ходить в гости, приводить в дом друзей, гулять до вечера. Жизнь превратилась в тюрьму, из которой я по мере возможности старалась выбраться. Он мог спокойно ударить меня, стоило только мне сказать или сделать не так, как он хотел. А это происходило часто. Вся моя любовь к нему исчезла, как её и не было, а вместо неё расцвела ненависть. Я не прогибалась под него, не называла его "папой", говорила в лицо то, что думала, а не то, что он желал услышать. За что и стала ходить всё время битой, но довольной тем, что выстояла перед ним. Мама с Ханби умоляли меня во всём слушаться его, но я не могла. Своим дурным характером я пошла в него. Я ненавидела себя за гордость, упрямство и вспыльчивость, но ничего не могла, да и не хотела, изменить. Как-то раз, опять-таки ночью в подпитии, он признался мне, что уважает меня. Уважает за то, что не сломалась, что доказала, что я его дочь, и жалеет, что я не родилась мальчиком. После этого он стал меня "учить". Если я приходила из школы избитая, он бил меня и говорил, что я сильная и должна ответить своему обидчику ещё сильнее. И я ходила и дралась. Дралась так, словно на кону стояла моя жизнь. Если при нём я что-то не хотела есть, меня силой заставляли съесть всё до последней крошки (с тех пор я ненавижу царскую рыбу). Если я что-то не хотела делать... Всё повторялось раз за разом. Я не позволяла себе реветь при нём. Слезы были, но позже. В пустой комнате уткнувшись в подушку, сильно вжимая в неё лицо, я каждый раз рыдала, выплескивая в немом крике свою ненависть к этому человеку. И рыдаю до сих пор. Он мог ввалиться в нашу квартиру в два часа ночи и потребовать у мамы, чтобы она накрыла ему на стол и разбудила меня. Выполнив его приказы, мама уходила спать, оставляя маленькую меня с пьяным отцом на кухне. Ни разу! Ни разу она не попыталась защитить меня в такой момент! Она просто разворачивалась и молча уходила к себе в спальню. В эти моменты я ненавидела и её: за постоянные поддакивания, за тоскливый взгляд, за полное послушание. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я попыталась написать на него заявление в милицию. Забрал он меня прямо оттуда вместе с заявлением. Осыпая меня ударами, отец сказал, что в милиции у него много хороших друзей, один из них ему и позвонил. — Тогда убирайся из нашей квартиры! — закричала я изо всех сил, еле сдерживаясь от слёз боли и горечи. — Не угадала, дочка. — зло ухмыльнулся он. — По всем документам квартира принадлежит мне. — мои глаза в ужасе распахнулись. — Так что я могу спокойно выкинуть всё ваше семейство на улицу. — Но ты же говорил, что она моя! — Мало ли что я говорил. — небрежно отмахнулся от меня он. — Квартира будет моей, пока Ын с Ханби не отдадут всю её стоимость. От полыхнувшей во мне ярости, я впервые набросилась на него с кулаками. Спустя полчаса я тихо поскуливала от боли во всем теле, и ненавидела его ещё сильнее. Уйти из квартиры оказалось невозможным: этого не позволял он, этого не хотели мама с Ханби. Моего мнения, к сожалению, никто спрашивать не стал. Никто из них не задумывался о том, во что превратилась моя жизнь. Так и вышло, что мама потихоньку выплачивает ему долг за квартиру, а я молча терплю его побои. Я даже не могу снять квартиру по той причине, что мне банально не хватает денег: стипендия не такая большая, чтобы снимать отдельное жилье и питаться весь месяц, у мамы с Ханби лишних денег просто нет, ведь они платят Джихёну, а у него я ничего не собираюсь брать, а тем более просить. Глупая гордыня? Да, я и не отрицаю этого, но и послушной тряпкой я быть не хочу. "Но ведь и для Королей я являюсь куклой". — кольнуло в мозгу. — "хотя, кто ещё с кем играет". — от этой мысли легкая улыбка сама появилась на лице. Видимо, что-то из его "учений" всё-таки проникло в меня с его ударами, потому что я стала стервой с нынешним характером. Нет, я не смирилась, просто, если рассуждать здраво, иного выхода у меня пока нет. Так я и живу, боясь родного отца. Нет, не так. Я боюсь не его, а той боли, что мне придётся перенести по его вине. В чём-то, наверно, я даже благодарна ему, как бы смешно это не звучало. Я не смотрю на мир сквозь розовые линзы (очки нынче не в моде), не боюсь ответить ударом на удар, будь он словесный или физический, и никогда никому ничего не обещаю.