Сделка с Дьяволом

      — Я солгал, — едва слышно выдохнул он ответ в губы девушки.       В груди Харрис всё перевернулось.       — Ты и правда всё это время лгал мне о своих чувствах?.. — с горечью прошептала она, отстраняясь.       — Я лгал самому себе, Агата, — только и сказал он, возвращаясь обратно в кресло. — Я хотел тебя использовать, и делал это, но… я и сам не заметил, как ты стала для меня больше, чем просто целью.       — И когда же ты это понял?       — У меня было время разобраться в себе и своих чувствах, пока я «отдыхал» эти две с лишним недели, — усмехнулся он, подперев щёку кулаком. — Но какая сейчас разница, что я испытываю к тебе? Ты ведь уже приняла решение, — холодно отозвался он и, выдержав небольшую паузу, подался чуть вперёд. — Или нет?       — Если бы всё было так, как ты говоришь, то меня бы здесь уже не было. Я хочу понять тебя, Эдвард, разобраться в наших отношениях. Я ведь действительно не желаю тебе плохого. Я не такая, как моя тётушка. Так почему ты этого не замечаешь?.. — голос дрогнул, и она поджала губы, заставляя себя смотреть в его глаза, несмотря на страх увидеть в них лишь холод и безразличие.       — Я знаю, что ты другая, Агата, — вздохнул он, откидываясь на спинку кресла. — Но я привык быть один. Довериться кому-то — значит вручить этому человеку нож, которым он может воспользоваться, чтобы уничтожить тебя, когда ты не будешь этого ожидать.       — Этим ножом можно не только убить, но и защитить, Эдвард. Я доверяла тебе. Я вручила тебе этот нож, но ты им не воспользовался для моего уничтожения, хотя мог. А разве я давала тебе повод сомневаться в себе? Я шла за тобой, верила каждому твоему слову и… готова была пожертвовать собой ради тебя и твоей семьи, — выдохнула она, опустив взгляд на свои руки, замечая, как пальцы едва заметно подрагивают.       — Будь на моём месте кто-нибудь другой — эта слепая вера действительно могла бы стоить тебе жизни.       — Или рассудка, — ядовито заметила она, хмуря брови. — Ты ведь мог после смерти Аннет прийти и поговорить со мной. Почему ты этого не сделал? И вообще. Как я сразу не догадалась, что даже та злополучная люстра — твоих рук дело?! Символизм налицо. И как бы ты всё не рассчитал, под ней в тот момент был и твой брат, если для тебя вообще это хоть что-то значит! Любой просчёт, любое неверное действие — и жертв было бы не избежать!       — Да что же вы все так любите говорить о том, чего даже не произошло?! — Эдвард с презрением сморщил нос, выражая своё недовольство словами Агаты.       — Да потому что ты заходишь слишком далеко, не думая о последствиях! — повысила голос Харрис, вскакивая с кровати. — Я не Аннет, и не надо мстить ей через меня! Я не виновата в том, что она творила! Но я хотя бы пытаюсь исправить её ошибки, даже невзирая на то, чего мне это может стоить! Даже сейчас, после вскрывшейся правды, Эдвард, я всё ещё хочу понять тебя и заполучить твоё доверие! Хотя бы раз в жизни подумай о моих чувствах!       Мужчина, в глазах которого вспыхнул недобрый огонёк, вдруг встал, подходя к ней вплотную. Приподняв её лицо двумя пальцами, он холодно отозвался:       — Именно по той причине, что я задумался о твоих чувствах, Агата, я и отказался от своего первоначального плана. Именно поэтому я решил дать шанс хотя бы наследию той, кто уничтожил жизнь моего отца. И всё шло на удивление гладко, пока твоя «очаровательная» японо-шведская артиллерия не начала совать свой нос куда не следовало.       — Эдвард, — вдруг грустно улыбнулась Агата, вглядываясь в его светло-зелёные глаза. — Если бы не они, ты бы так и страдал в одиночестве от своего расстройства, медленно уничтожая себя и тех, кто хотел искренне тебе помочь — меня и Кристофера.       — А что твоя осведомлённость меняет? — не понял он, хмурясь.       — Теперь тебе не нужно нести этот груз в одиночестве, Эдвард, — ответила она, накрывая его ладонь своей. Агата отняла руку Кадогана от своего лица, следом прижимая ладонь к его щеке. — Не отталкивай меня в страхе, что я воткну тебе в спину нож, как только ты потеряешь бдительность. Я не смогу причинить тебе такую боль.       — Это лишь слова, Агата, — покачал головой Эдвард, прикрывая глаза.       «Значит, бесполезно пытаться достучаться до тебя…» — только и пронеслось в её голове, отражаясь смесью горечи и разочарования в заблестевших глазах.       — Что же, это твой выбор, — Харрис искривила губы в грустной улыбке, всеми силами стараясь не моргать. — В таком случае нашим отношениям конец. Я не откажусь от своих слов, сделка всё ещё в силе. И я продолжу с тобой общение, но не более, чем на партнёрском уровне, — она убрала руку от лица мужчины и развернулась к двери. — Я была рада быть для тебя чем-то большим, чем просто другом, хоть и недолгое время. П-прощай, — на последнем слове её голос дрогнул, но она, не обратив внимание на это, лишь до крови закусила губу и направилась к чемоданам, стоявшими в двух метрах от двери.       — Постой, — окликнул Эдвард девушку, не дав ей пройти и шага, смыкая пальцы на её запястье. — Не уходи…       Агата была сейчас почти счастлива, что он не видел её лица. Она больше не могла сдерживать слёзы, и они покатились по лицу. Почему он остановил её? Вряд ли для того, чтобы попросить прощения или сказать о том, что любит её. Да, вот именно, ему проще оттолкнуть, нежели проявить слабость. А чувства для него и были не более, чем проявлением слабости. Он с детства видел, что любовь причиняет лишь боль. И не хотел, чтобы то же произошло и с ним. Так зачем он сейчас удерживает её руку, если не собирается открывать своё сердце?!       — Не переживай, Эдвард. Я уже сказала, что сделка в силе, — хрипло прошептала она, не оборачиваясь к Кадогану.       — Я хочу, чтобы ты знала, что так будет лучше для тебя, — тихо начал он. — Я и так причинил тебе много бо…       — Да с чего ты взял, что можешь решать, что для меня лучше, а что нет?! — вспылила она, поворачиваясь к мужчине лицом, наплевав на то, что он увидит её слёзы. — Отношения без боли невозможны, и даже после вскрывшейся правды я смогла простить тебя, Эдвард! Даже после всего, что произошло, я хочу быть с тобой, а ты отталкиваешь меня, делая больно и себе, и мне! Это жестоко, Эдвард!       — Ты точно какая-то мазохистка, — вдруг улыбнулся он, покачав головой. Но вмиг посерьёзнев, он спокойно закончил то, что собирался сказать: — Ты ведь должна понимать, что отношения со мной могут стоить тебе слишком дорого? Я не хочу вредить тебе или причинять боль. Ты слепа из-за своих чувств ко мне и не видишь всей картины целиком.       — Зачем же ты тогда остановил меня, если уже всё сам решил? — она склонила голову чуть набок, всматриваясь в глаза мужчины напротив.       «Потому что и сам поддался своим чувствам, не сумев, как делал это всегда, оттолкнуть тебя своим холодом и безразличием», — мысленно ответил он на вопрос Харрис, не желая произносить этого вслух.       Поджав губы, он отвёл взгляд куда-то за спину девушки, избегая смотреть ей в глаза.       — Ты ведь не хочешь отпускать меня, Эдвард. Подумай прежде всего о том, чего желаешь ты сам, — она провела кончиками пальцев по лицу мужчины, а затем опустилась ниже, прижимая раскрытую ладонь к его груди, ощущая под пальцами немного учащённый стук сердца Кадогана. — Я ведь знаю, что ты не такой плохой, каким пытаешься казаться. Ты скрываешь свои истинные чувства за напускным безразличием, но по твоим глазам я вижу, что тебе не всё равно. И пускай изначально ты желал лишь мести, но ведь потом ты изменил своё отношение ко мне. Ты был рядом всегда, когда был мне так нужен. Ты открыл мне глаза на правду и подготовил к столкновению с жестокой реальностью. Ты защищал меня и учил новому. Ты помог мне подняться с колен. И если бы не ты, кто знает — может, я до сих пор была бы той слабой и беззащитной девчонкой, прячущейся за спинами своих друзей. Ты помог мне стать лучше, Эдвард. И я благодарна тебе за всё, что ты сделал, несмотря на прошлое. Я не виню тебя, ведь понимаю, что поменяйся мы местами — я, возможно, поступила бы не лучшим образом. Но ты изменился. И я с тобой стала другим человеком. Так что мешает нам как и раньше быть вместе? Мы ведь прекрасно дополняем друг друга, Эдвард. Не пытайся этого отрицать. Не лги хотя бы самому себе и подумай о том, чего бы мы могли достичь вместе.       Некоторое время мужчина молчал, размышляя над словами Агаты. С одной стороны, она была права, но с другой… сомнения всё же оставались. Довериться — значит обрести счастье? Или же вечно ожидать, что этим доверием тебя рано или поздно уничтожат? В том и дело, что он просто привык за эти годы доверять только самому себе. И непросто открыться той, которая ещё пару месяцев назад была его врагом. Да, она не раз доказывала свою преданность, старалась помочь. И помогала. Слушала его, верила ему и оставалась рядом. И даже сейчас, когда она знает обо всех его преступлениях против неё — простила.       «Ты либо решила вести свою игру… — думал мужчина, вглядываясь в изумрудные глаза напротив и не находя в них ничего, кроме искреннего тепла, отчего его сердце вдруг забилось чуть чаще. — Или по-настоящему полюбила меня. Но ведь… это не может быть правдой… Не может же?»       — Что ты хочешь от меня услышать? Взаимное признание? — Эдвард склонил голову чуть набок, не разрывая зрительного контакта с девушкой. — Я и в самом деле испытываю к тебе чувства, как бы не пытался убедить себя в обратном. Но я никогда и никому не доверял, потому что видел, что доверие делает с людьми… — он прикрыл глаза, хмуря лоб, будто вспоминая что-то плохое. Агата, заметив это, обеспокоенно вгляделась в его лицо, словно стараясь прочитать, о чём он думает. Но мужчина вдруг заговорил сам: — Ты всё ещё хочешь быть со мной, несмотря на то, что я сделал. Ты пытаешься понять меня, оправдать. Однако твои друзья всегда чувствовали, что я могу быть опасен для тебя. И не напрасно, — он свёл брови к переносице, просверливая Агату ледяным взглядом потемневших глаз до самых костей. Грубо вздёрнув её лицо за подбородок двумя пальцами, он прошептал: — Ты и понятия не имеешь, чего от меня ожидать в следующую секунду, верно?.. Ты ходишь по лезвию ножа, не осознавая, какой опасности себя подвергаешь рядом со мной. Так о каком доверии речь, Агата? Это безрассудно.       Харрис смотрела на Кадогана не мигая, а на её лице застыло немое удивление. Она совсем не ожидала, что он так себя поведёт. Но в его словах была вся правда. Агата действительно никогда не могла прочитать его действия и сама чувствовала исходящую от него опасность. Но сейчас этого чувства не было. Огонь, пляшущий в глазах мужчины, был призван для того, чтобы оттолкнуть, а не уничтожить. Если бы он хотел ей навредить — сделал бы это уже давно. Агата чётко осознавала одно: если сейчас уйдёт — больше никогда не сможет приблизиться к нему. Сейчас он пытается убедить её в том, как ей опасно быть с ним, что её друзья были правы насчёт него, но… он и себя пытается в этом же убедить?       «Если для тебя был бы превыше всего твой план, и не было бы чувств ко мне, то ты бы не стал сейчас говорить всё это и отталкивать меня», — поняла Агата, но вслух озвучивать свои мысли не стала.       Отняв его руку от своего лица, девушка прошептала:       — Ты ведь сам не веришь в то, о чём говоришь, — слабая улыбка тронула её губы. Она кончиками пальцев провела по его груди, не разрывая зрительного контакта. — Доверься мне.       Харрис толкнула его в грудь и мужчина оступился, садясь на кровать и удивлённо вскидывая брови. Агата, не дав Кадогану опомниться, села сверху, касаясь губами его виска.       — Прекрати меня отталкивать, Эдвард, — прошептала она, обнимая мужчину. Они соприкоснулись лбами. — Ты сделал меня сильнее, открыл глаза на многие вещи, помог понять, чего я хочу на самом деле. Мне безразлично, кем тебя считают мои друзья. Я знаю, что ты неплохой человек. Ты очень хороший человек, Эдвард, с которым произошло много плохого. Ты привык быть один и надеяться только на себя, ожидая зла от других. Но у тебя есть семья, которая никогда не бросит тебя, что бы не случилось. И у тебя есть я… — Агата запустила в его волосы пальцы, пропуская сквозь них мягкие медные пряди. Едва слышно она выдохнула: — Я люблю тебя, Эдвард.       Кадоган, тяжело сглотнув, сжал зубы почти до скрежета, переваривая услышанное. Как она могла полюбить его, если он причинил ей столько вреда, лгал и использовал её?.. Да, это всё было до сделки. Но это было! Разве она не должна ненавидеть его за то, что он причастен ко многим её несчастьям? Она понимала, ради чего Эдвард пришёл в дом Харрис, но ведь он не остановился после гибели Аннет, решив уничтожить и её наследие. Для чего это было на самом деле? Предусмотрительное желание добить ослабшего конкурента или месть? А может, и то, и другое одновременно? Он так и не сказал ничего на этот счёт. И Агата всё равно его простила. Потому что понимает его чувства? Потому что знает всю правду и осознаёт, что злодей здесь не Эдвард, а та, кто начал эту бессмысленную вражду? Потому что чувствует вину за поступки своей тётушки? Или… всё вместе?       «Да что с тобой не так, Агата? Зачем ты это делаешь?!» — хотел было спросить он, но слова комом встали в горле, мешая дышать.       Эдвард даже не знал, что ответить на её признание, ощущая растекающееся в груди тепло. Наверное, если бы он ничего не чувствовал к ней, то и оттолкнуть девушку было бы куда проще. Но сейчас он делал это скрепя сердце. Ещё около месяца назад он решил, что ей будет лучше с Кристофером. Он начал отдаляться от неё, желая своим холодом спугнуть её, ведь тогда бы она наконец взглянула на того, кто по-настоящему любил её. С Кристофером Агата была бы счастлива, а план старшего брата был бы исполнен в любом случае. Но Эдвард допустил ошибку, позволив алкоголю и чувствам затуманить его разум. Уже утром, после их близости, он злился на самого себя за слабость перед ней. А последующая новость о похищении брата и вовсе выбила почву из-под ног Эдварда. С того самого дня всё пошло наперекосяк. Сам мужчина испытывал противоречивые чувства, стараясь уходить от мыслей об Агате. Он пытался убедить себя, что она ничего для него не значит. Он даже не навещал её в больнице, чтобы не видеть девушку такой уязвимой, зная, что это он виноват. Но на самом-то деле его вины не было в том, что Чарльз слетел с катушек. Просто Эдвард обещал её защитить, но не смог. Это давило на него. Однако ведь никто не мог ожидать, что в последний момент мистер Харрис выиграет себе несколько секунд времени, обезоружив охранника Чека, и выстрелит в Агату. Но в тот день в голове Кадогана что-то щёлкнуло. Эмоции взяли верх над ним, и он изменил свои планы касательно мафии и Чарльза. Его желание защитить отца, брата и Агату заставило его пойти на крайние меры. И он взвалил на себя слишком много, переоценив собственные силы. Друзья Агаты этим воспользовались, полагая, что Эдвард желает зла ей. Они сняли с его лица маску, и им совершенно не понравилось то, что они увидели за ней. Их взгляд был поверхностным, а суждения ложными. Но не у Агаты. Она смотрела в истинное лицо Эдварда и понимала, что его могло так искалечить. Она полюбила его, когда любой другой человек на её месте отвернулся бы. Она желала ему помочь. Эдвард же считал, что она погубит себя. Ей бы со своими собственными демонами справиться, так она ещё и в душу Кадогана полезла… Но вопреки всем его опасениям Агата не только не впитала в себя его тьму, но и привнесла свет в его почерневшее от боли и ненависти сердце.       Сейчас, в этот миг, они чувствовали настоящую эмоциональную близость. Всего лишь одна фраза, которая разрушила стену, выстраиваемую Эдвардом всё это время. Больше он не сможет её оттолкнуть. Больше в этом нет необходимости.       — Агата… — хрипло позвал мужчина, сцепляя пальцы рук в замок на её спине и утыкаясь носом в шею.       Харрис, шумно выдохнув, сжала волосы на его затылке в кулак, несильно оттягивая их назад. В его руках она чувствовала себя в безопасности, а тепло его тела расслабляло её получше излюбленной горячей ванны с морской солью и нежной пеной. А уж аромат парфюма, слышимый на его коже, и вовсе уносил девушку за пределы этой реальности. Ей хотелось раствориться в нём полностью.       Отстранившись, она взглянула в его лицо, проводя кончиками пальцев по скулам и очерчивая их. В его светло-зелёных глазах, в которых обычно плясал дьявольский огонь, она увидела нечто большее на сей раз. Его душу. Быть может, это было лишь её воображение, но ей казалось, что сейчас она видит его насквозь. И чувствует всё то же, что и он. Хотелось поделиться с ним всем светлым, что в ней было, чтобы хоть немного, но облегчить боль, которую он скрывает в себе. А может, даже забрать её, сняв этот груз с его души.       — Я так скучала по тебе, Эдвард… — прошептала она, прикрывая глаза.       Не дожидаясь ответа, Харрис мягко коснулась его губ своими. Ощутив отклик своего тела, она вдруг впилась в его губы так жадно, так отчаянно, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства к нему. И он ответил. Так же жадно, так же отчаянно, не в силах сопротивляться этому желанию.       Горячие губы Кадогана рассказывали девушке о том, как много всего накопилось в его сердце. И теперь эти чувства, так отчаянно подавляемые им столько времени, прорывались наружу смертоносными взрывами проснувшегося вулкана.       Эдвард, расстегнув молнию на платье Харрис, медленно стянул его вниз, обнажая плечи девушки.       Агата, отстранившись на несколько секунд от его губ, помогла снять с себя ненужную вещь, откидывая её куда-то в сторону, и вновь втянула мужчину в головокружительный поцелуй. Мягко скользя кончиками пальцев по его груди, она расстёгивала пуговицу за пуговицей на его рубашке. Харрис почувствовала жар внизу живота от предвкушения увидеть его невероятно сексуальное тело, усыпанное сотнями едва заметных веснушек, которые всегда так нравились ей. Покончив с последней пуговицей, она помогла мужчине избавиться от одежды, сразу же припадая губами к его шее. Проложив влажную дорожку от его ключиц до кромки джинс, она провела кончиками пальцев по выпирающему под плотной тканью органу, несильно сжимая его. Хриплый стон сорвался с губ мужчины, и он приподнялся на локтях, заинтересованный её дальнейшими действиями. Она, расправившись с пряжкой ремня и молнией, взглянула в лицо Эдварда, встречаясь взглядом с его потемневшими от возбуждения глазами. Смущённо прикусив губу, девушка стянула с ног Кадогана джинсы вместе с боксерами, шумно сглатывая от открывшейся её взору картины. Агата ещё в прошлый раз хотела попробовать его на вкус, но так и не решилась. Сейчас это желание вытесняло остатки смущения, заставляя повиноваться кипящему в крови возбуждению.       Обхватив пальцами внушительных размеров плоть мужчины, она медленно провела по всей длине, немного сжимая у основания. Коснувшись кончиком языка влажной от смазки уздечки, она ощутила солоноватый вкус, следом облизывая губы. Прикрыв глаза, девушка уже полностью вобрала в рот головку, прижимая её языком к нёбу. Приглушённый стон Кадогана, сорвавшийся с его губ, подстегнул Харрис действовать более решительно. Стараясь не задевать чувствительный орган зубами, она принялась скользить языком по кругу, задавая нужный темп рукой.       — Не спеши… дьяволица… — шумно выдохнул он, облизывая пересохшие губы.       «Дьяволица?..» — её сердце пропустило удар, затрепетав в грудной клетке.       Агата, выпустив изо рта головку, заглянула в глаза Эдварда и прикусила нижнюю губу. Из его уст это было нечто большим, чем любые другие приятные комплименты, которые она слышала сотни и сотни раз за всю свою жизнь. Сейчас она наконец почувствовала себя по-настоящему любимой и желанной своим Дьяволом. И никто ей был не нужен кроме него. Теперь она стала его. Только его.       Не разрывая зрительного контакта, Харрис провела языком по всей длине его органа: от основания до конца, срывая очередной хриплый стон с его губ.       — Иди ко мне, — позвал её Кадоган, довольно улыбнувшись. Он заметил в её глазах вспыхнувший огонь, которого не было прежде. И ему нравилось видеть её такой.       Девушка, словно только и ждала его приглашения, отстранилась, чуть выгнувшись в спине. Она почти по-кошачьи промурлыкала его имя, усаживаясь на бёдрах мужчины, и потянулась к его губам. Эдвард, с удовольствием смяв мягкие податливые губы в жадном поцелуе, коснулся пальцами волос девушки, притягивая её за затылок ближе к себе. Он путался пальцами в мягких каштановых прядях Харрис, чувствуя, как она царапает кожу на его груди в нетерпении. Скользнув ладонями по спине, он спустился ниже, огладив внутреннюю сторону бедра Агаты и подцепил шёлковую ткань трусиков, проникая пальцами под неё. Короткий стон сорвался с губ Харрис, и она, разорвав поцелуй, отклонилась немного назад, давая Кадогану больше пространства. Мужчина, нежно огладив её между половых губ, заскользил подушечками пальцев вокруг самой чувствительной точки, заставляя Агату выгибаться навстречу мучительно сладким прикосновениям.       — Боже… ах… Эд, п-пожалуйста… — простонала она, вцепляясь ногтями в плечи мужчины, почувствовав приближающуюся волну удовольствия. Спустя ещё несколько оглаживающих движений тело Харрис пронзила лёгкая судорога, и она выгнулась навстречу этим прикосновениям, сладко выстанывая его имя.       Стянув влажную шёлковую ткань с ног Агаты, Кадоган отбросил ненужную вещь на пол, вновь возвращая внимание подрагивающей от только что испытанного оргазма девушке. Скользнув по пульсирующим влажным складкам головкой, он остановился лишь на мгновение, заглядывая в изумрудные глаза Харрис, после чего медленно насадил девушку на себя. Тихий стон, сорвавшийся с её губ, как только он вошёл в неё до упора, вызвал на губах Эдварда довольную улыбку. Он не хотел спешить, желая растянуть удовольствие по максимуму. Ему словно нравилось доводить и себя, и партнёршу до того состояния, когда желание приносит боль, превращая весь процесс в сладкую пытку, которую тело помнит ещё долгие часы после финала.       Но у Агаты были другие планы на этот счёт. Она, выпрямившись, завела руку за спину, расстёгивая бюстгальтер и откидывая его в сторону. Увидев вспыхнувший в глазах мужчины дьявольский огонёк от открывшейся его взору картины на соблазнительные пышные формы, девушка лишь сладко улыбнулась и начала плавно двигаться на нём. Агате нравился его голодный, почти хищный взгляд потемневших глаз, блуждающий по её совершенному телу, вид которого не мог испортить даже свежий шрам на животе от огнестрельного ранения. Ей нравилось брать контроль над ним, управлять процессом. Ей нравилось чувствовать его руки на своих бёдрах, как его пальцы впивались в нежную кожу, оставляя на ней следы. И нравилось чувствовать его внутри себя.       — М-м, Эдвард… — промурлыкала девушка, несильно царапая грудь мужчины от ощущения приближающегося оргазма, двигаясь на нём всё быстрее и быстрее.       Протяжно застонав, Агата прогнулась в пояснице, содрагаясь от пронзившей её тело волны удовольствия.       Эдвард приглушённо зарычал, почувствовав пульсацию внутри Харрис, стенки лона которой почти до боли сжимали плоть мужчины, вынуждая его испытать оргазм одновременно с ней.       Она, тяжело дыша, медленно встала с него, обессиленно сползая на постель рядом с ним.       «Что ты со мной делаешь?..» — пронеслось в его голове, как только способность мыслить после испытанного наслаждения вернулась.       Повернув голову в её сторону, Эдвард мягко улыбнулся прижимающейся к нему девушке. Осторожно повернувшись набок, он потянулся к краю смятого пледа, накрывая им Агату.       «Ты же не уйдёшь снова?..» — хотела было спросить она, почувствовав, как сердце от одной только мысли неприятно кольнуло.       — Я рядом, — словно прочитав мысли девушки, прошептал Кадоган и обнял её.       Агата, почувствовав облегчение, нежно улыбнулась ему, прижимаясь к сильной груди мужчины.       Размеренный стук его сердца успокаивал Харрис, засыпающую крепким сном в руках своего Дьявола. Рядом с ним ей было тепло и спокойно, а знание, что он наконец впустил её в своё сердце, грело девушку изнутри. Теперь всё будет хорошо, она не сомневалась в этом.

***

Полдень следующего дня…       Эдвард, проследив, как машина Харрис скрывается за поворотом, отошёл от окна. Он знал, что она поехала в Бишоп-Мэнсон, а оттуда собиралась заехать к Дилану — своему двоюродному брату. Ещё утром она рассказала о том, что видится с ним, и Кадоган совсем не обрадовался этой новости. Но девушка поспешила заверить его, что Бостон ни о чём не знает, и она сейчас просто помогает спасти его отца. Эдвард тогда ядовито заметил, что Агате вновь приходится решать проблемы Аннет Сильвер-Харрис, которые та оставила ей после смерти вместе с огромным состоянием. Кадоган не был против помощи девушки своему брату, но он опасался, что она расскажет ему правду. Да, прошло два месяца с момента оглашения завещания, и сделать юноша уже ничего не сможет. Но воспользоваться добротой двоюродной сестры — вполне. Просто лишние проблемы. Нужно быть готовым к непредвиденным обстоятельствам.       — Эд, ты занят? — донёсся до слуха старшего близнеца голос Кристофера.       Обернувшись к брату, Эдвард отрицательно мотнул головой.       — Я хотел позже зайти к тебе, поговорить.       — Как совпало, что я тоже, — слабо улыбнулся Кристофер, закрывая за собой дверь.       — Не будем откладывать, в таком случае, — кивнул Эдвард и подошёл к своему креслу, садясь в него.       — Я полагаю, вы с Агатой снова вместе… — тихо выдохнул Кристофер, садясь напротив брата на край кровати. — Я рад за вас.       — Я вижу по твоему лицу, как ты «рад», — хмыкнул старший близнец, прикрывая глаза.       — Мы уже обсуждали с тобой это месяц назад, — пожал плечами Кристофер. — Я желаю вам обоим лишь добра и не собираюсь лезть в ваши отношения, несмотря на то, что Агата мне тоже небезразлична.       — Скажи честно, Крис. Ты хотел бы, чтобы она выбрала тебя? — склонил голову чуть набок Эдвард, наблюдая за братом.       — Хотел бы, — кивнул Кристофер. — Но раз она любит тебя, я рад оставаться хотя бы другом для неё.       «Месяц назад я вздохнул бы с облегчением, если бы она ответила на твои чувства взаимностью… — усмехнулся своим мыслям старший близнец. — Но не сейчас».       — А позапрошлым вечером ты просто по-дружески решил поцеловать её? — поинтересовался Эдвард, с удовольствием наблюдая за тем, как вытягивается в удивлении лицо младшего брата.       — Что? Я не… — начал было он, нервно сглатывая. Тут же одёрнув себя, Кристофер замолчал, поджимая губы. Он догадался, откуда Эдвард узнал об этом. — Она тебе рассказала?       — Да, — спокойно ответил старший близнец. — Она также упомянула, что ничего не было, и мне не стоит злиться на тебя. Но я вообще о другом хотел поговорить с тобой сейчас.       — Полагаю, о случившемся около трёх недель назад в этой самой комнате… — выдохнул Кристофер, виновато опуская глаза в пол.       — Именно, — кивнул Эдвард, откидываясь на спинку кресла. — Стоит отметить: я всё ещё не в восторге от того, что ты связался с Александром и Сэмюэлем. Но я понимаю, почему ты так поступил. Наверное, если бы я был до конца честен с тобой, ты не видел бы необходимости помогать посторонним людям копать под меня. Они с самого начала были недоброжелательно настроены ко мне и воспользовались тем, что у нас с тобой не самые лучшие отношения. Как они надавили на тебя — нетрудно догадаться. Но чтобы больше подобного не повторялось, расставим сейчас все точки над i.       Кристофер, подняв глаза на брата, молча кивнул, готовый выслушать абсолютно всё, о чём хотел сказать Эдвард.       Глубоко вздохнув, старший близнец начал рассказ. Если в прошлый раз он поведал обо всём, что делал на протяжении двух лет для сбора информации на миссис Сильвер-Харрис, то сейчас речь шла о его чувствах. Причём с момента, когда он собственными глазами видел то падение отца с люстры и слышал высказывания Аннет за спиной Лукаса. Он говорил обо всём, что его тревожило эти годы. О том, почему отталкивал брата до последнего. О том, когда узнал о расстройстве и как переживал его все эти годы. О ненависти к миссис Сильвер-Харрис и о чувствах к её племяннице. Ему было необходимо выговориться. Наверное, если бы не ночная беседа с Агатой, Эдвард бы по-прежнему молчал обо всём, что хранил в своём сердце. Но она была права. Нет смысла отталкивать близкого человека, полагая, что этим его можно защитить от всего. Они не просто братья, а близнецы. И должны ценить друг друга. Связь, что была у них когда-то давно, но разрушилась с годами, с каждым словом Эдварда возрождалась. И Кристофер по ходу рассказа словно забирал часть боли брата себе, понимая, какой груз тот носил всё это время.       Когда старший близнец замолчал, Кристофер поймал себя на мысли, что почти не дышит. Он не знал, что сказать на всё это, и лишь тихо выдавил из себя:       — Агата знает?..       — Да, этой ночью я всё ей рассказал, — спокойно отозвался Эдвард.       — Больше не прячь от меня свою боль, Эд… — прошептал Кристофер, заглядывая в глаза брата. — Нет необходимости нести этот груз в одиночестве. У тебя есть мы с отцом, у тебя есть Агата. Мы любим тебя, и будем рядом, что бы ни случилось.       Эдвард, ничего не ответив, встал с кресла и подошёл к окну, пустым взглядом окидывая затянутое серыми облаками небо. К вечеру обещали дождь, что было привычной погодой для Лондона.       «И она как всегда не взяла с собой зонт», — усмехнулся про себя мужчина, убирая руки в карманы спортивных брюк.       — Эд, ты бросил курить? — тихо отозвался Кристофер, замечая отсутствие пепельницы и портсигара на подоконнике.       — За эти две недели без никотина как-то успел отвыкнуть от сигарет, — кивнул он, прикрывая глаза.       — Зачем ты вообще начинал?       — Сначала просто попробовал из интереса, а потом для того, чтобы снимать напряжение, — пожал плечами мужчина, оборачиваясь к брату.       — А как ты себя вообще чувствуешь после терапии?       — Я всё ещё получаю её. Расстройство со мной на всю жизнь, как и чёртовы таблетки, — выдохнул он, хмурясь. — Но мне действительно лучше, — кивнул Эдвард.       — Я рад, — слабо улыбнулся младший близнец, вставая с края кровати и подходя к мужчине. — Кстати, насчёт Агаты… Мне правда жаль… Прости.       — Ничего ведь не было, Крис, так что не о чем жалеть. Просто и дальше оставайся её другом и моим братом, хорошо?       — Хорошо, — кивнул Кристофер, разрывая оставшееся расстояние между ними и заключая старшего близнеца в объятия. — Я скучал, Эд.       «Я тоже, Крис…» — улыбнулся он, обнимая брата в ответ.

***

Полтора месяца спустя…       Яркое солнце на чистом небе было редкостью для дождливого Лондона, даже в середине августа. В любой другой день юная Харрис была бы только рада тёплым лучам, прогревающим почти до самых костей и дарящим заряд энергии всему живому. Но не сегодня. В этот день должен был идти настоящий ливневый дождь с оглушающим громом и вспышками молний, отражая внутреннее состояние Агаты. Похороны закончились час назад, а она всё ещё продолжала стоять напротив могильной плиты на окраине кладбища и молча глотать слёзы. Положив букет цветов, она посмотрела на выгравированную на холодном камне надпись в последний раз, прежде чем позволить себе наконец уйти.       «Я снова ничего не смогла сделать…» — думала она, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в тонкую кожу до боли, которую даже не чувствовала, съедаемая чувством вины.       — Может, род Харрис и правда проклят? — прошептала она, поднимая глаза к небу и жмурясь от яркого летнего солнца.