Что-либо

      — Вставай.       Каждый сантиметр кожи пронзила невыносимая боль. Из пасти почти вырвался крик, но парень с силой стиснул зубы, не проронив ни звука. Колени задрожали, когда он поднялся, лишь чудом не обрушившись обратно на кафельный пол.       — Иди ко мне, Натаниэль, — металлический голос проникал в сознание, точно скальпель хирурга. Каждая команда звучала монотонно и холодно, призывая к безропотному послушанию.       Шаркая по полу, Натаниэль двигался навстречу вытянутой руке. Его подошвы скользили по мокрой поверхности. Всё вокруг было залито кровью. Его собственной? Нет. Натаниэль осознал, что эти кровавые реки — результат тренировки, когда его нога наехала на исполосованный труп в костюме-тройке. В подвале настоящее месиво. Обычный день в поместье Веснински.       Натаниэль коснулся руки отца, и тот отшатнулся в сторону.       — Остался последний предатель.       Перед парнем на коленях стояла женщина средних лет с покрасневшими, опухшими глазами, в халате и шлепанцах. Этой женщиной была Мэри Хэтфорд.       — Убей её, — приказал отец, вложив в ослабшую ладонь сына разделочный нож. — Или умри сам.       Натаниэль смотрел прямо, не моргая. У него больше не было сил спорить, бороться, идти против воли хозяина.       Он чувствовал запах страха Мэри на расстоянии трёх метров, знал, каковы её слёзы на вкус, помнил нежнейший поцелуй в висок, крепкие материнские объятия на пояснице.       Мальчик беспристрастно наблюдал, как последняя слеза скатилась по щеке женщины, прежде чем его рука дрогнула, остриём ножа прокатываясь вдоль собственной шеи.       — Натаниэль! — комната наполнилась материнским криком.       Убить её или умереть самому? Очевидно, в тот день он выбрал последнее.

***

      Свежачок. Судя по недоумению на лице и попытке слиться со стеной, он был здесь впервые.       Паренёк жался, исследовал взглядом неоновый омут, вслушиваясь в ядерные ноты солиста.       Разбушевавшаяся толпа, опьянённая битом и парой бутылок на рожу, принимала новеньких с удовольствием, пропускала в самый центр, предлагая стать сердцем райских сумерек.       Натаниэль не планировал оставаться в одиночестве этой ночью.       Он залился шампанским с горла, высоко задрав локоть, затем пошатнулся и передал бутылку Жану. Веснински уже собирался выдвинуться навстречу прищуренным глазкам, что до сих пор ему строили с другого конца клуба, как вдруг:       — Ты не можешь, — схватив и бутылку, и Натаниэля за запястье, заявил Жан на французском.       — Я отхерачу тебе руку, Моро, — жёстко осадил его Нат, на том же самом французском. — И пообедаю ею, если обломаешь мне кайф. — Натаниэль мариновал Жана взглядом несколько секунд. Цепкие пальцы Моро разжались прежде, чем Натаниэль заговорил снова. — Мудрое решение, — подчеркнул Веснински, паскудно улыбнувшись. Парни обменялись ещё парочкой испытывающих взглядов, но Натану наскучило раньше, чем Моро успел прожечь в нём дыру. Веснински с молчаливым задором попёр через весь танцпол, направляясь к нехуёво выглядящему шатену у барной стойки.       Симпатичный пацан с чёрными шайбами вместо глаз молниеносно схватил Натаниэля за руку и потащил к сортиру. На ходу они многозначительно улыбнулись друг другу.       Дверь уборной распахнулась, и в ноздри тут же ударил застоявшийся запах мочи, никотина и химозы. Не той самой химозы, которой обрабатывают поверхности для дезинфекции, а той, что пускают по ноздре. Ещё здесь чувствовался совсем девчачий клубничный шлейф. Видать, местные цыпочки пытались перебить сладкими духами следы перегара.       Грязные разводы на столешнице рядом с раковинами — остатки дорог. Помадой на зеркале выведен чей-то номер телефона, а вместо точки сердечко, и призывная надпись «сосу». Гондон подпрыгивал на краю мусорного ведра каждый раз, когда гремели басы, и упаковка от этого же гондона хрустнула под подошвой, когда парни прошли мимо.       В туалете этого клуба всегда было засрано, сколько Натаниэль себя помнил, по крайней мере, в туалете на первом этаже точно.       Дверца кабинки распахнулась, и незнакомец протолкнул Веснински внутрь. Затем и сам шагнул в узкое пространство, смело оттеснив Натана к стене фанеры.       — Ты в моём вкусе, — он был хорош, включил обертона, — спортсмен?       — Завались, — Натаниэль, до сих пор скалящийся, вдруг перестал улыбаться. Он, сменив маску доброжелательности на равнодушие, подался вперёд и оттеснил парня к противоположной стене, загоняя в самый угол.       — Оу, — тот, напротив, заулыбался чересчур довольно, — любишь командовать?       — Медленно развернись и замри.       Немного помедлив, парень закусил губу и сделал так, как ему велели. Оперившись ладонями на стенку, он замер на месте, чуть оттопырив зад. Будто приглашая.       Натаниэль принялся расстёгивать свой ремень. Звякнув пряжкой ремня и ослабив ширинку, он запустил ладонь в собственные штаны и плотно прижался грудной клеткой к спине незнакомца. Тот глухо простонал, и свободная рука Натаниэля с грохотом влетела в дверцу кабинки в сантиметре от чужого лица.       — Тихо, — рявкнул Натаниэль. Кончиком носа он пронёсся по шее парня и медленно прислонился переносицей к коже за чужим ухом. Затянулся, как пёс в поиске знакомых мест, и шумно выдохнул.       Веснински начал дёргать рукой в интимной близости от чужой задницы. Его дыхание оставалось ровным. Всё это время он продолжал работать кулаком ради собственного удовольствия, подбадривая лишь самого себя. Это длилось примерно минуту, после чего он замер и напряжённо задышал.       — Чего тянешь? — снова подал голос пацан, распалённый, нетерпеливый и крайне раздражающий.       Натаниэль молчал.       — Эй, чувак? — совсем осмелев, незнакомец решил обернуться, игнорируя приказ Веснински, за что мгновенно поплатился. Симпатичная рожа парня столкнулась с гранитным кулаком Веснински. — Блядь! — несчастный уёбок обрушился на пол, зажимая нос руками. Натаниэль молча застегнул ширинку, передвинул задвижку замка и открыл дверцу.       — Сука, ну предупреждал же, — процедил недовольный Веснински, мрачной тенью покидая кабинку.       Он приблизился к раковинам и провернул ручку до упора. Мощный напор холодной воды хлынул из-под крана. Натаниэль замер напротив зеркала, ухватившись за края раковины, и осмотрел себя: лохматый как чёрт из табакерки, на щеке след от помады, а на шее цвёл чей-то засос, топорщился воротничок на криво застёгнутой рубашке и из нагрудного кармана вот-вот обещал вывалиться кэш. В общем, типично, нихуя нового.       Тщательно вымыв руки, Натан двумя короткими движениями пригладил волосы. И только после этого ритуала покинул уборную, не бросив на своё мимолётное увлечение ни единого взгляда.       Уже снаружи он решил сразу отправился на поиски Моро и своего шампанского.       Конечно, доверить Моро шампанское было хуёвой затеей. Этот фуфел едва ли может постоять за собственную задницу, а тут ему поручили беречь алкоголь в клубешнике, и шанс того, что какой-нибудь пернатый обмудок его уже не выклевал, крайне мал. Так что Веснински по пути свернул к бару. Скорее на автопилоте, чем осознанно.       — Водку, — бросил Натаниэль.       Парень за стойкой наклонился к Веснински. С небольшой паузой бармен кивнул и лёгкими манёвренными движениями наполнил шот до краёв.       Натаниэль схватился за стопку и опрокинул в себя залпом. После этого вернул шот на место и уставился на бармена стеклянными глазами.       — Повтори, — его подбешивал сам факт, что приходилось просить.       Бармен что-то ответил, но его слова растворились в общем потоке, и налил ещё. Натаниэль выпил и это тоже. Одним жадным, отчаянным глотком, и традиционно попросил повторить.       Бухло здесь было дешевле, чем в любом другом клубе, зато, блядь, вход платный. И немало, так-то, стоил этот вход. Но у Натаниэля здесь были вороны, а у воронов здесь были связи. Хотя, конечно, лишь один взгляд на любого из Воронов каждодневно портил Натану настроение.       За столько лет коллективного выживания, дружбы между ними так и не возникло. Но Веснински её и не искал. Более того, он не видел в этом никакой перспективы — соответственно — игра не стоила свеч.       Прикончив около шести стопок водки без перерыва, Натаниэль направился на второй этаж, чувствуя себя гораздо счастливее от потерянной координации и утраченной способности размышлять.       Он успел сделать несколько шагов по коридору, прежде чем кто-то метнул бокал с выпивкой прямо из-за занавески их ложе. Стекло, вписавшись в плотную ткань, рухнуло на пол у входа и раскололось напополам. Из их вип-комнаты даже сквозь музыку донёсся крик.       Мало кто из команды мог позволить себе такое поведение. Но Натаниэль знал одного человека, что и в трезвости-то не очень, а по пьяни — невыносим вовсе. Головная боль всех воронов. И не только воронов, если честно. Но только не для Веснински. О, нет, для него это любимое долбаное развлечение.       Натаниэль даже как-то приободрился, слегка пнул один из долетевших до него крупных осколков. На его губах заиграла безмятежная улыбочка.       Веснински качнулся к комнате, отдёрнул занавеску и стал наблюдать следующий концерт:       — Пошли все на хер! — взревел Морияма, металлической хваткой вцепившись в одну из бутылок.       — Рико, Бога ради, угомонись, — взмолился полузащитник Джонсен, на лице которого отпечаталась беспомощная мука.       Натаниэль замер в проходе, скрестив руки на груди. Отслеживая происходящее, он с весельем наблюдал, как оккупировавший диван Рико кошмарил окружающих и дёргал ногами в сторону каждого, кто пытался к нему приблизиться. Даже если никто, по-сути, не пытался.       Когда же Натаниэля наконец-то заметили сокомандники, Жан одним из первых поспешил уведомить об этом Морияму. Моро нагнулся к их королю, уклонившись в моменте от пролетевшей мимо его башки бутылки, и стал шептать.       Но Рико вряд ли вообще его понимал. Хоть и быстро поднял глаза, столкнувшись взглядом с Веснински. Губы Мориямы тут же скривились в животном оскале. Это можно было трактовать по-разному. Всё зависело от степени опьянения Мориямы. Или от его крайне непредсказуемого настроения.       — О, шавка, — язвительно процедил Рико и наконец-то справился со своей задачей, оттолкнув Жана. — Все углы пометил?       — Да ты в говно, — резюмировал Натан, бросив взгляд на первого, кто оказался поблизости. — Давно он такой?       — Хуй знает, только что пришёл, — хмыкнул Ричер и передёрнул плечами.       — Ты, блядь, пасть не раскрывай, когда я говорю, — бахнув дном бутылки о стеклянный столик, что чудом не дал трещину, Рико вновь привлёк к себе все измученные взгляды воронов; и ещё один, полный удовольствия и задора, — Веснински. — Сука, рожа твоя из себя выводит. Так бы и порезал.       — К прикосновениям холодной стали к горлу я уже привык. — Натаниэль демонстративно провёл большим пальцем по свежему, буквально недавно покрывшемуся коркой порезу вдоль старого рубца на своей шее. — Мой папаша регулярно угрожал, что перережет мне глотку. Может не будешь за ним повторять и придумаешь что-нибудь своё?       — Да, — Рико широко и безумно улыбнулся, — ты прав, да, блядь, — и тут же начал странно и пугающе ржать, барабаня ладонью по столу. — Сука, нет, ты не прав. Блядь, пошёл вон! Видеть твой ебальник не могу. Ни сегодня, ни завтра, никогда.       — Потому что я не Абрам?       У этого порождения бездны имелось лишь одно слабое место, и именно по нему сейчас, совершенно хладнокровно, пробежался Веснински, который знал об этом месте.       Не медля ни секунды, Рико швырнул в сторону Натаниэля бутылку, которую до сих пор крепко сжимал в руке. Но та пронеслась мимо и вписалась в стену, но не разбилась, а ещё какое-то время катилась по полу, пока не врезалась в край кроссовка Натана.       — Подними, — металлический голос проникал в сознание, точно скальпель хирурга. — И подойди сюда, — каждая команда Рико звучала монотонно и холодно, призывая к неимоверному послушанию.       Натаниэль посмотрел на Морияму, затем на бутылку.       С громким вздохом первый на выход пошёл Жан. По пути он заглянул Натаниэлю в глаза, и чёрт его знает, что хотел там отыскать или на что планировал намекнуть; Веснински, заслышав команду, был наглухо закрыт к чужим сигналам. Так что все остальные вороны покинули ложе следом за Моро, протирая взглядом пол или планируя, как закончить этот вечер.       — Быстрее, шавка.       Натан слабенько пнул бутылку ботинком. Затем нагнулся и выпрямился уже с виски в руке. Неторопливым шагом он обогнул стол, не сводя пристального взгляда с Рико, который смотрел на парня с той безумной внимательностью, с которой принято следить укротителю за настроением хищника в цирке.       — На колени, — приказал Морияма, когда Натан замер напротив. Ступнёй Рико толкнул край стола, отодвигая тот от себя как минимум на полметра, чтобы освободить пространство. Затем он выдернул бутылку из чужой руки и стал ждать. Правда ждать Рико никогда не умел, да и не хотел, так что уже секунд через десять его подошва снова врезалась в твёрдую поверхность, только на сей раз это было колено Веснински. Тот быстро оказался на полу, всё ещё не сводя глаз с лица аккурат собственному. Но не было во взгляде Натана ни тени страха, ни тени сомнения, только полная и бескрайняя «пустота» в стеклянных, призрачных глазах Веснински. Что лишь сильнее выводило Рико из себя. — Тебе же нравится виски, а, Нат?       Рико крутил бутылку в своей руке, откровенно насмехаясь над положением Веснински. Он всегда становится настоящим садистом, когда нажирался. Рико и трезвым то не был приятным собеседником, а во время пьянки совсем терял связь со своим человеческим началом. Так было до тех пор, пока Натаниэль не появился в команде. Морияма предпочитал отыгрываться на всех подряд, не имея каких-либо фаворитов и предпочтений в своём паскудном деле. Но с появлением Веснински, что-то глубоко внутри чёрной души Рико с хрустом надломилось, и он больше не мог пройти мимо этого беспородного, вне зависимости от обстоятельств; Рико больше не мог оставаться хладнокровным, даже если хотел.       И подобная динамика между ними тянулась четвёртый год подряд.       Когда Нейтан (отец) Веснински передал своего второго сына, Натаниэля, воронам, его жизнь не стала хуже. Напротив, он обрёл большую свободу, чем имел до этого. А ещё в новой жизни у Натаниэля появился один весьма и крайне любопытный аттракцион в лице Рико Мориямы. Этот аттракцион запускался прямо сейчас, пока Морияма с интересом глядел в горлышко своей бутылки, пытаясь прикинуть, сколько там виски осталось на дне.       Точно сказать нельзя, чем Рико зацепил Натана. Морияма был отвратительным человеком. Самым худшим из его нынешнего окружения. Тем не менее, даже с таким отморозком, как Рико, случались проблески надежды, и вся вот эта трогательная хуйня, которую нормальный человек в Рико никогда не заметит. Но не Веснински, нет, он, может быть, даже хуже своего помешательства. Так что вся гнилая натура Мориямы превращалась в шёлк, когда Натаниэль заходил в одну с ним комнату. По крайней мере, в глазах Натана.       — Блядь, я, походу, реально в говно, — отчитался Рико, бормоча себе под нос. Иногда он обнажал неожиданные стороны себя, которые приходились Натану по-душе.       Веснински пронёсся взглядом от лица до ступней Мориямы. Вытащив руки из карманов, Нат аккуратно обхватил ладонями ногу парня и опустил подбородок ему на колено. Медленно моргая, он снова столкнулся с недоумевающим взглядом Мориямы, который от подобной наглости и смелости буквально выпал.       Но это всё ещё был не предел. Свободной рукой Натаниэль ненавязчиво оттолкнул колено Рико в сторону, побуждая того раздвинуть ноги.       — Слыш… ты, — поперхнувшись собственной яростью, Морияма плотнее вжался в диван спиной. Ладонь Натаниэля к тому моменту уже ползла по бедру короля воронов. Большим пальцем Веснински оттянул петельку на чужих брюках. Сам приподнялся, перебираясь пальцами на живот Рико.       Натаниэль глядел на Морияму почти что не моргая, скользнул по его бледной жилистой руке и совсем поднялся с пола. Пальцами Натан смял воротник чёрной рубашки, и Рико громко сглотнул, когда руки Веснински оказались на его груди, переходя к плечам. Вынужденный вжать голову в плечи, Морияма смотрел в лицо уже нависшего над ним Веснински, когда тот поднялся и упёрся коленом в кресло.       — Шавка, — выдохнул Рико, стоило Натаниэлю наклониться впритык к тёмному виску. Оглушительный выдох со стороны Веснински. Запавшая в мозги рожа — это про Рико.       Поцелуи посыпались на бледную щёку и челюсть Мориямы, крепкий укус дёрнул его под желваком. Отличное место, чтобы кусаться щенку. Просто замечательное.       — Блядь, Нат, — но Нат вжался носом в шею Мориямы и попытался добраться до холки, чтобы обнюхать, исследовать. Чесались зубы, дёсны, было холодно, а Рико пиздец какой горячий.       — Отъебись! — Бутылка прилетела в рыжий висок неожиданно и резко. Натаниэль даже растерялся на пару секунд.       Но когда шум в ушах Веснински затих, Рико уже стоял на ногах в другом конце комнаты. Морда у него была красная, то ли от злости, то ли от возбуждения, то от того и другого. В любом случае, Натаниэль не успел ничего предпринять. Морияма, раздражённо прикуривая, покинул комнату прежде, чем Веснински успел прийти в себя окончательно.

***

      Рико не любил животных. Это стало понятно, когда в прошлом году один из воронов притащил дворнягу: тощего непоседу в пятнах, с розовым пузом и кожаным гладким носом.       Прознавший о живности Морияма приказал Моро избавиться от животного. Тот, в свою очередь, просто выкрал щенка из чужой комнаты и вышвырнул дворнягу из «Гнезда».       Но Морияме такой акт щедрости не зашёл, поэтому он лично отправился на поиски, а когда вернулся, то решил превзойти сам себя во время обеда.       Труп, от силы трёхнедельной собаки, был брошен прямо в тарелку нападающей воронов. Сам Морияма, как в чём ни бывало, сел на своё законное место во главе стола, сцепил руки в замок и ненавязчиво кивнул, призывая всех к трапезе.       Белинда Дженкинс, чудом избежавшая сурового наказания за свою сердобольность, и глазом не повела в тот день, продолжая трапезу. Но после того инцидента некоторые вороны на протяжении ещё пары недель заставали её либо наматывающей круги по полю до изнеможения, либо подолгу медитирующей с тлеющей сигаретой в общем туалете.       С тех пор никто не рисковал приносить в «Гнездо» то, что могло оказаться у них на тарелке.       Пока все шептались по углам, осуждая неоправданную жестокость Рико, Натаниэль складывал этот пазл, точно искушенный. Ему казался любопытен сам факт существования зла ради зла. Он мечтал выяснить, что руководило Рико. Это было основное и единственное хобби Веснински, не считая удовольствия от их каждой накалённой встречи, полной подавленной, а иногда и очевидной, агрессии со стороны Мориямы.       Было очевидно, что Натаниэль не нравился Морияме из-за общего прошлого, которое связывало Рико и Абрама. Кстати, об Абраме… Натану глубоко плевать на брата. Время от времени Натан даже забывал о его существовании и вспоминал только в моменты, когда вороны упоминали Абрама во время обсуждения свежих сплетен. Пару раз что-то такое там болтали, но Натаниэль не придавал этому значения. Он вообще мало светился в жизни воронов, предпочитая персональные задания отца вместо экси.       Сейчас же Натаниэль стоял напротив двери, экипированный в простые чёрные шмотки. Очередное поручение Нейтана Веснински требовало от Натаниэля полного погружения дня на два, один из которых будет посвящён сокрытию тел. Но сейчас не об этом.       Стоя напротив двери Рико, Натаниэль мечтал ворваться внутрь.       Никто и никогда не знал, чем Морияма занимался за закрытой дверью. Никто и никогда.       После их последнего похода в клуб, Рико не покидал своё убежище вот уже несколько дней.       Веснински нетерпеливо вскинул кулак, но остановился, замер, не постучал. Убрал руку в карман и бесшумно ушёл, отложив их встречу ещё на какое-то время.