Белый мускус и черная полынь

Tanita Tikaram — Twist in my sobriety

хорошо так в вайб залетела

Руку обожгло горячей болью, будто стая шершней разом укусила меня в нежную кожу. Невидимость спала, сбитая метким браконьером. Вот мы и попались, спасительницы недоделанные! Поппи бросила «петрификус тоталус» наугад по траектории поразившего меня заклинания, после чего до нас донесся звук трескающихся веток и глухого падения на землю. Наверняка в лагере нас уже услышали. Пора вспоминать уроки Себастьяна. Бросила мощную «бомбарду» в заросли и в сторону палаток, подняв высокие клубы пыли и, пользуясь секундной форой, кинула Поппи хвать-мешок, понимая, что не смогу тащить его и держаться за метлу с таким состоянием плеча.  С помощью манящих чар притянули наши метлы. Послышались мужские крики со стороны лагеря. — Быстрее, в крону деревьев! Мы одновременно вскочили на метлы и взмыли в воздух, подгоняемые поднявшимся криком и зелеными клубами света, пущенных нам в догонку, словно гончие псы преисподней. Меня разрывало от ненависти, боли и страха, нахлынувших ледяным водопадом. Ветки расцарапали лицо, цеплялись за одежду и волосы. Ветер смахивал со щек горячие слезы. Рука то ныла, то немела, а в разрез ткани неприятно задувал холодный воздух. Мне уже начало казаться, что мы никогда не долетим до клятого замка, как его шпили показались из-за высокого холма. Только с громадным облегчением почувствовав под ногами земли школы, мы свалились с метел и сели на землю, пытаясь отдышаться и избавиться от липкого страха преследования. — Поппи, твой лоб.., — я увидела на лице девушки глубокую, но небольшую ранку, от которой в бровь бежала тонкая струйка крови. — Это от бомбарды что-то с земли отлетело, ерунда. Ты свое плечо видела? Если честно, мне не хотелось смотреть, но беглый взгляд показал, что черная ткань мантии на плече влажно блестела и что-то внутри рукава щекотало тыльную сторону локтя. — Что нас выдало? Мы ведь были под дезиллюминирующим! — Хвать-мешок. Я думаю, это был он, — разочарованно выдохнула я. Встали и обнялись, без слов благодаря друг друга за то, что все обошлось. С трудом уговорив пуффендуйку идти к себе и отдыхать, убрала метлы на место, взяла хвать-мешок и поплелась в выручай-комнату. Школа еще спала, но на месте оказался Деек, у которого в качестве компенсации за проделанное я попросила рябиновый отвар, жидкость для промывания ран, молоко школьных фестралов и обещание молчать. Окончательно всех выпроводив, села посреди главного холла в одиночестве и с чистым сердцем разрыдалась драконьими слезами, жалея и бедное животное, и себя, и целый мир вокруг. Когда последний судорожный всхлип сорвался с губ и растворился в воздухе, тяжело поднялась и отправилась в виварий. Там всегда было тепло, а сейчас еще и поднималось солнце, копируя настоящее светило. С легким хлопком из мешка показался юный единорог, покачиваясь на слабых ногах. Нынешние обитатели настороженно принюхались и попрятались по кустам. Сейчас, при хорошем свете, я поняла, почему браконьерам удалось поймать его. Когда животное подняло голову, я увидела себя в отражении больших, но совершенно слепых глаз. Мне вдруг подумалось, что у них с Оминисом, несмотря на горькое прошлое, одна благородная, но жуткая красота на двоих. Вскоре вернулся Деек и помог мне обработать все раны, а так же накормить существо. Я растирала его затекшую от веревок морду и целовала в лоб, шепча какие-то нежные глупые слова. Зачаровала щетку почистить шерсть, а сама села на траву, глядя на просвет в пробирку, в которой серебрилась холодным металлом единорожья кровь, собранная во время лечения особо глубокой раны на лопатке. Я еще не знала, что с ней делать, но она вполне могла пригодиться для дипломной или любой другой научной работы, будучи довольно поверхностно изученным материалом. Что ж, подумаю об этом потом, а пока оставлю на хранение эльфу.  Оставив все оставшиеся дела в вивариуме на Деека, вышла в центральный зал, не зная, куда себя приткнуть. Выходить в коридоры школы в таком виде не хотелось совершенно и я уже собралась расположиться на диване, как вдруг на стене с зеркалами и картинами появилась дубовая дверь. Открыв ее, я обнаружила внутри небольшую комнату, обитую деревянными панелями и вмещающую в себя средних размеров кровать под балдахином, зеркало, комод, а так же прикроватные тумбочки. Была даже дверь в крохотную ванную комнату и витражное окно. Будь я в ином расположении духа, то скакала бы до потолка от радости, но сейчас просто хмыкнула, наспех освежилась в душе, осмотрела отвратительно глубокий, но узкий, словно от лезвия порез и завалилась спать, не забыв выпить рябинового отвара. К черту все остальное. Проснулась от робкого стука в дверь. Мерлинова борода, почему даже здесь я не могу просто отдохнуть столько, сколько потребуется? С трудом поднялась с кровати, чувствуя ломоту во всем теле и не унимающуюся боль в плече. — Мисс Вольфельд, извините, что побеспокоил, но мисс Свитинг просит вас как можно скорее покинуть выручай-комнату, потому что некий мистер Сэллоу весь день ищет вас и угрожает бедной мисс Свитинг. Они ждут вас в Большом зале. — Чертов Сэллоу… Подожди, ты сказал, весь день? — Да, мисс. Уже поздний вечер. Ого, я проспала весь день, как за один час. Ладно, надо выйти хотя бы за учебниками, чтобы сделать домашние задания и подготовиться к следующей учебной неделе. — Как малыш? — Спит весь день. Ему это сейчас нужно. «Как и мне», подумала я и вяло поплелась в ванную комнату, не желая видеть шатена, однако тот всегда знал, как правильно манипулировать людьми и фактами.  Освежившись в душе, посмотрела на себя в зеркало. Все лицо и шея были покрыты запекшимися царапинами. Заплаканные глаза покраснели и опухли, как и заветренные губы. Рана на плече пока не хотела полностью затягиваться, продолжая немного сочиться. Да уж, это точно далеко от вейлы. Плюнув на внешний вид, заплела косу, оделась и вышла в коридоры.  Большой зал был почти пуст, ужин закончился, а столы опустели. За столом Пуффендуя сидел красный Себастьян и взволнованная Поппи. — Вольфельд!, — раздалось на весь зал, но я даже не взглянула на него, — а ну тащись сюда!, — Себастьян, взъерошенный и очень похоже, что злой, вскочил с места и быстрым шагом двигался на меня. — Где ты была всю ночь?, — рявкнул слизеринец, схватив меня за плечо. В глазах проскочили искры, я скривилась и зашипела от боли. — Как же ты заебал хватать меня, словно вещь! Убери руки и уйди с дороги! — Что с тобой? Что с твоим лицом? А с мантией? Где ты была?! — Не твое собачье дело, Сэллоу, где я была. Сколько еще раз мне это повторить, прежде чем ты запомнишь? — Я уже говорила ему, что ты просто упала с метлы, но он не верит!, — подала голос пуффендуйка. Спасибо за идею, подруга. — Спрашиваю последний раз: где ты шлялась всю ночь и сегодняшний день? Имельда сказала, что тебя не было в постели этой ночью! Я тебя с утра ищу, а Свитинг молчит как сотрудник отдела тайн! На первом имени все во мне вскипело черной смолой агрессии. Как он смеет приплетать сюда эту стерву Рейес?! Нет, я не могу делать вид, что ничего не видела. А еще, лучшая защита — это… — Где ты был вчера после отбоя, Сэллоу?, — сквозь зубы процедила я, схватив того за галстук и еле сдерживая себя от соблазна придушить его независимо от ответа. Брови шатена поползли вверх, во взгляде мелькнул страх. — Что?.. О чем ты?.. Я был у себя, можешь спросить у Омин… Звук смачной пощечины отразился от стен главного зала, оставляя после себя звенящую тишину. Приятный звук. — Последняя попытка, Себастьян. Слизеринец тяжело задышал, глядя в пол, а желваки на его лице сокращались в спазме. Пауза затянулась. — Хорошо. Я солгал. Вчера после отбоя я был с Имельдой. Мы своровали по пробирке «Феликса» из запасов Шарпа. В прошлом году нам удалось прихватить очень качественный экземпляр. Рейес он нужен для переговоров с министерством. Мне для личных целей. Я не сказал тебе, потому что ты неправильно бы поняла меня. Это всё. — Что ж, надеюсь, оно того стоило. А теперь катись отсюда. — Но почему?! Я же сказал тебе правду! Пойдем к ней, пусть она тебе скажет… — О нет, избавь меня от необходимости! Поппи, извини меня, встретимся завтра, хорошо?, — крикнула я подруге и пошла в сторону гостиной. Сэллоу и не думал отлипать. — Нет, подожди, ты не можешь вести себя вот так, просто бросив разговор… бросив меня! Что еще ты хочешь услышать? Я сказал правду! Мне незачем тебе врать, как ты не понимаешь?! Между нами с Имельдой больше ничего нет, клянусь тебе!  — Больше ничего нет? Так значит я была права. То-то она так взбесилась, увидев нас в Хогсмиде. «Она не моя подруга, она капитан моей команды», — передразнила я его, — Тьфу! Ты просто скользкий, наглый, лживый объебосник. — Мерлин, Валери, да это все быльем поросло! Между нами никогда не было ничего серьезного, мы просто трахались без обязательств! Она и не только со мной успевала.. — Заткнись, не хочу это слышать, не хочу знать! Сгинь с моих глаз! — Ты хочешь знать правду? Так я говорю тебе правду!, — на этих словах парень толкнул меня в гобелен на стене, за которым оказалась пустая ниша, оставленная, видимо, под скульптуру. Боль неприятно саданула, заставив зажмуриться в и так темном помещении. Я устало вздохнула и привалилась к стене. Почему я не могу просто исчезнуть сейчас? Просто перестать существовать, раствориться, не чувствовать. И вернуться, когда все пройдет. — Валери, послушай: я клянусь тебе, что все это в прошлом. Знаю, у тебя нет причин мне верить, но я говорю правду. Я забыл обо всех девушках Хогвартса и всего мира еще в тот момент, когда увидел тебя на распределении. Прошу, не бросай меня вот так, я не могу потерять и тебя! Я ведь.. кажется, я люблю тебя, Валери. Кошмар, я сказал это вслух! В общем, прости, но я не могу тебя отпустить. Чувства смешались в серобуромалиновый грязный цвет.  В последнее время Сэллоу завел привычку постоянно за что-то извиняться, и меня посетила догадка, что так будет всегда. Я боялась услышать эти слова от него. Я боялась, что это окажется взаимно. — Мм. А я думала, мы просто трахаемся без обязательств. — Что? Что за бред. Прости конечно, но если выражаться корректно, то формально мы ни разу этого не сделали, а занимались лишь детскими шалостями. Не потому, что я не хочу этого с тобой, а ведь я пиздец как хочу. Ты даже представить себе не можешь, как я сдерживаюсь во время наших игр. Мы не занимались этим, потому что я не хочу спешить и форсировать события, серьезно относясь к тому, что происходит между нами. Я не хочу просто переспать и забыть. Понимаешь? А ведь я действительно не думала об этом. Может быть, в силу неопытности или некой детской наивности, а может, просто по глупости. Хотя скорее все вместе. — Хочешь — прячься от меня, избегай, не разговаривай, как ты всегда делаешь, но только не рви всё вот так, ладно?, — Себастьян взял мои ладони в руки и мягко поцеловал, легонько сжав, — Я ведь все равно не отстану от тебя. Все это звучало очень убедительно и складно. И половина меня млела от этих слов, желая обрести блаженство в вере. А другая половина сочилась ядом и желала преподать Сэллоу такой урок, чтобы он навсегда запомнил. Так какая из половин выиграет? Та, которую кормишь? — Хорошая речь, мистер Сэллоу, я впечатлена вашей внезапной откровенностью. Жаль, что вашу блоху можно разговорить, только прижав к ногтю. Теперь мы можем идти? — Хватит выпендриваться, Валери, я ведь знаю, что… почему у тебя плечо мокрое? Люмос! Холодный свет люмоса окрасил мою кровь на ладони Себастьяна в почти черный цвет. Он растер ее между пальцев и дотронулся до влажной ткани мантии, капельки крови в которой отражали направленный свет, будто тысячи маленьких бриллиантов. Парень заглянул в разрез ткани и поморщился. А ведь рана начинала затягиваться. — Что ж, теперь твоя очередь объясняться. Я вздохнула. — Поппи уже все сказала тебе. Я упала с метлы. — По-твоему, я такой идиот, что не узнаю порез от «Диффиндо»? — Ну… может быть, это не вся правда. Мы пропустили вечером по стаканчику и нам припекло покататься на метлах, а когда стемнело и мы начали возвращаться, какой-то мудак напал на меня из запретного леса. Тут я и упала с метлы. А потом отсыпалась у Поппи, она живет в комнате одна. Вот. — Ты запомнила ублюдка? — Конечно нет. Как это возможно, падая с высоты? С метлой кстати все в порядке, не переживай. — Да при чем здесь сраная метла? Я хочу перекрутить этого сукиного сына в фарш. Ты понимаешь, что он мог убить тебя? Попасть в лицо? Сделать калекой? Мерлин… Вы со Свитинг совсем ненормальные, если решили одни летать после заката рядом с Запретным лесом. Больше никогда так не делай, договорились? — Договорились, Себастьян. Веришь или нет, но я меньше всего на свете хочу повторять вчерашние события, — на выдохе сказала я, — ну так что, идем в гостиную? — Конечно идем. Только не в гостиную, а в больничное крыло. Не упирайся! Скажем, что последствия неудачной дуэли. Мерлин, и как ты раньше жила без меня? Больше всего в жизни я ненавижу три вещи: слышать ложь от близких людей, вызывать к себе жалость и когда из меня пытаются сделать дуру.  Надеюсь, Себастьян никогда больше не позволит себе ничего из этого.  Мне так не хотелось терять его.