Принятие и понимание

      – Ох, эти близнецы сведут меня с ума! – захлопнув дверь восклицает Одалия, разочарованно выдыхает и трет переносицу пальцами. – Аладор, милый, поговори со своими дочерьми, я уже не выдерживаю их выходок.       Мужчина поднимает тяжелый взгляд на жену и вздыхает, тут же его опуская и бурча что-то под нос пока копошится в поганище. «Одалия снова устраивает сцену на пустом месте», – думает он, так и не отреагировав на ее возгласы.       – Сначала Эмира заявляет мне, что ей не интересен факультет ясновидения и требует перевести ее на лечащую магию, потом Эдна заявляет, что не хочет вступать в ковен, потому что ковены "отстой", – женщина очень эмоционально изображает "кавычки" и сердито сводит брови, изображая крайнюю степень недовольства, ее лицо в момент багровеет и рука сжимается в кулак, когда она подходит к кульминации своего монолога о проступках близнецов, – знаешь, что сейчас учудила Эдна?       – Нет, – Аладор коротко пожимает плечами, отрываясь от своего нового изобретения и медленно моргает, готовый услышать какую-то невероятную сенсацию, на которую только способна младшая близняшка.       – Иди и узнай у неё, думаю вам обоим это пойдёт на пользу, – краем глаза женщина замечает рядом младшую дочь, взволнованно осматривающую родителей и сжимающую в руках игрушку в форме поганища, – Ох, моя принцесса Эмити, хоть ты меня никогда не разочаруешь… Не волнуйся, все в порядке, твои сестры когда-нибудь образумятся. А теперь идем в дом, не мешай папе.       Девочка кивает и машет папе рукой, заставляя его улыбнуться впервые за вечер – Аладор любил своих детей, но был несколько отчужден, вынужденный работать без выходных из-за замашек своей жены, последний выходной был у мужчины когда Эмити исполнялось десять, и то лишь потому что Одалия не справлялась с организацией роскошного праздника сама. Если бы существовало зелье или заклинание избавляющее ведьм от потребности во сне она бы заставила работать мужа сутками. А сейчас жена требует от него поговорить с старшими детьми. Как? Сам разбирайся, ты ведь отец и не важно, что они больше не озорные двенадцатилетки, а сложные подростки с проблемами и переживаниями с которыми разбираться ему, оторванному от жизни и социума ведьмаку, малость затруднительно.       «Поменяла факультет? Да уж, проблема… Не хочет вступать в ковен? Да ей же только 14, сколько раз еще поменяется ее мнение. И что такого выдумала Эдна, что так взбесила Одалию…»       И дальше рассуждая на тему "Как я поговорю с детьми" Аладор добрел до их комнаты, за которой уже слышались раздраженные шаги и тихие всхлипы.       Постучавшись и выждав несколько секунд, Аладор открыл дверь и увидел замершую возле кровати сестры Эмиру и… в остальном пустую комнату.       – А где Эдна.., – не успевает договорить Блайт, как старшая облегченно выдыхает и теребит невидимый край какой-то ткани, присев на корточки и приободряюще произносит: – Эй, вылезай, это папа! – Нет, – глухо доносится будто из под одеяла сквозь всхлип и тут же из пустоты высовывается рука, ищущая рядом бумажные салфетки, но их тут же забирает Эмира, отступая от кровати шаг. – Эй! Отдай сейчас же! – из под одеяла-невидимки тут же показывается красная от слез шмыгающая физиономия младшего близнеца. – А ты забери, плакса! – Сама такая! – Плакса, – Эмира прячет коробку салфеток за спиной и бросает взгляд на отца, неловко улыбаясь, – Извини, я забыла что ты тут… Ты пришёл поговорить, как мама обещала? Она так кричала, что это должно быть, предполагалось угрозой. Аладор неосознанно хихикает, удивляясь непоколебимости дочери и ее смелым умозаключениям и мягко кивает. – Верно… Итак ты… недавно перевелась на факультет целительной магии в школе так? Тебе нравится? – Вполне! Намного больше, чем ясновидение, – девушка кивает и задумчиво продолжает, – зачем мне общаться с мертвыми, когда я могу помогать живым, м? – Похвально… и в твоем духе, я думаю. Мне кажется Одалия… мама рассердилась из-за этого потому что ты отказалась от магии, которую практикует она. Но ты-то совсем другая ведьма. – Ме, я знаю, пап, но спасибо! – О, кстати, что это за изобретение? – заинтересованно разглядывая окруженное пустотой лицо второго ребенка, замечает Аладор и подходит чуть ближе, – не видел такого раньше..       Эмира радостно улыбается и практически сияет изнутри, резко стягивая полотно с сиблинга и начинает практически тараторить, восхищенная вполне осязаемой, но невидимой материей: – Это Эд придумал! Я сама поражаюсь, насколько это гениально-просто и вообще, – девушка смеётся и протягивает полотнище папе, чтобы тот потрогал его, Аладор так и поступает и начинает на ощупь изучать "пустоту", – это обыкновенная ведьмина пряжа, но с использованием магии иллюзий и шерсти… чья это шерсть?       Сиблинг, сидящий на краю кровати невнятно промямлил что-то, пытаясь примять неаккуратно и нелепо подстриженные волосы, сам понимая, что его не услышали, но не спеша отвечать громче.       – Короче, с шерстью какого-то магического существа, которое умеет становиться невидимым и та-да! Офигенная штука, которая умеет подстраиваться под окружение и делать носителя невидимкой. Только вот Эд использует ее чтобы прятаться от всего мира когда грустно, - Эмира подходит к нему и накидывает ткань поверх головы и повязывая, как бабушкин платок, приближаясь к его лицу слишком уж близко, – черепашка ты пугливая. Эд впервые за разговор рассмеялся, казалось, что непозволительно громко, но сестра умела поднять настроение младшему близнецу и пользовалась этим когда считала нужным, а сейчас он казался ей особо печальным. По его щекам снова потекли слезы, только на этот раз от смеха. Аладор стоял чуть в стороне и совсем обмяк, наблюдая за тем, как дурачатся его дети… Видеть их счастливыми было единственной отдушиной за все эти дни, а когда их не было рядом он умирал от скуки и усталости или в одну освободившуюся минуту он мог отвлечься на пролетающую мимо бабочку, лишь бы отойти от работы хотя бы в мыслях. – Я думаю ты должен его похвалить. – сказала Эмира и кивнула отцу, выходя из комнаты и закрыв за собой дверь. Сейчас им точно нужно остаться наедине. – Его? Помнится у меня были доче..ри… – до мужчины наконец-то доходит, о чем именно он должен был побеседовать с детьми, – оу… Аладор осторожно садится рядом с ребенком и не решается что либо сказать, пока тот не снимает с себя полотно-невидимку. – Шерсть прятозверя… Я очень долго его выслеживал, чтобы сделать эту штуку, я не думал, что выйдет, но получилось! Я именно поэтому не хочу вступать в ковен - я не смогу изучать что-то помимо иллюзий! Если бы не мои знания о животных и их магии я бы никогда не сделал это! А еще.. мама никогда не слушает нас, – Эд неловко трогает волосы, ни разу за разговор не посмотрев в лицо папе, – ей не понравилось как я подстригся, хах, мне тоже если быть честным, но когда я сказал, что я вовсе не "девочка" и не "дочь" она как с цепи сорвалась.. я итак боялся говорить вам об этом так долго.       – Я знал одну прекрасную ведьму, которая была совсем как ты. Мы с ними учились в одной школе и они готовится стать главой ковена бардов, замечательная ведьма - Рейн Висперс, твоей маме они никогда не нравились, потому что постоянно возились с дикой ведьмой, чьей силой я до сих пор восхищаюсь, – мужчина вздыхает, прогоняя преступные мысли о дикой магии и Иде, – в общем, нет ничего плохого в том, чтобы быть тем, кем ты при рождении не являешься, главное, чтобы это чувство не исходило из ненависти к себе. Вот и все.       Наступает спокойное молчание и отец с сыном сидят, чуть прижавшись друг к другу плечами. Такая близость была необычна для Аладора и безумно нужна младшему близнецу. Он не ожидал поддержки и принятия, но получил его неожиданно быстро и легко. – Пап, я не могу выбрать имя. – Эдрик - я придумал это имя для сына, когда Одалия была беременна вами. Но вышло так, что врачи сказали «У вас две замечательные девочки!», кто бы знал, что они ошиблись. – Эдрик… мне нравится. А еще я хочу сделать что-то с вот. Этим. – неловко улыбаясь парень показывает на свое тело и старший Блайт понимающе кивает. – Я не могу сделать для тебя маскировочный камень, так как меня сковывает моя метка ковена, но я знаю одного талантливейшего ведьмака, который может, – он улыбается и взглядом намекает на сына. – Я? О боже мой, а как?! Ты же мне покажешь? Пожалуйста? – Чур мне тоже! Я хочу быть главной красоткой школы! – доносится голос Эмиры из приоткрытой двери и виднеется ее ехидное лицо, а рядом, держа ее за руку стоит Эмити, сияющая от счастья. – Вы все подслушали! Вы! – тут же краснеет Эдрик и кидает подушку в лицо сестре и утыкается своим в другую. За дверью сестры заливаются смехом, а после младшая Блайт радостно заявляет: – У меня теперь есть брат! – И у меня, сестренка, и у меня.