Между Небом и Землёй

      Рин очень любил музыку. За последние пять лет он, наверное, помог многим музыкальным платформам обогатиться и собрать состояние. В подростковом возрасте ему было по большей части все равно на песни или музыку в целом. Ну, есть и есть, пусть будет. Если и слушать что-то, то по громче, чтоб было много гитары и барабанов, а в лучшем случае чтоб было как саундтрэк к какому-то бою. Тогда он бы представить, как под эпическую игру гитары убивает всех своих врагов и становится лучшим в мире. Кто об этом не мечтал?              Сейчас же мужчина предпочитал слушать не только рок или хард-металл. Он уже и не помнит как именно перешёл на иностранные песни, но с того момента он решил, что музыка ему явно по душе. Началось все с английских песен, потом он начал слушать то, что звучит красиво, а потом смотрел перевод. Совсем недавно он открыл для себя славянских авторов. О, это был настоящий кладезь настроения! Начиная от весёлых песен пьянки и гулянки, заканчивая глубокими произведениями, смысл которых не все поймут. Но именно такие треки запали ему в душу и он просто наслаждался музыкой, занимаясь готовкой.              

Толи слабость, толи власть

      

Ты зарекалась и клялась

Что завладеть собой не дашь

Но постепенно

Перестала подавлять

Надо ж как-нибудь унять

      

Этот настойчивый мандраж

      —...манрраж, — Рин тихо что-то мурлыкает под нос, напевает песню, текст которой ему едва удаётся выговорить. Несмотря на трудности, ему все равно нравится. Хотя, если б кто-то из носителей его услышал бы, то подумали б, что он все ещё говорит на японском. Впрочем, мужчина не собирался давать никаких сольных концертов, поэтому плевать.              На эту группу он наткнулся совсем недавно, и то чисто случайно, когда Spotify подобрал свой собственный плейлист, а Окумуре было очень лень менять на свой. Ему нравилась музыка, ему нравился текст песни, конечно когда он понимал смысл после перевода, и атмосфера трека глубоко задевала и проходила сквозь него. Группа "Порез на Собаке" была, хоть ещё и не изучена досконально, но пока что ему нравилось.              Тем временем музыка продолжала играть, а Рин мастерски подбросить блинчик на сковородке, заставляя его покрутить в воздухе и упасть на другую сторону обратно на сковородку. Он продолжал насвистывать мелодию и курить толстую сигару, наполненную самыми разными травами, которые можно было совмещать. Конечно же он следил, чтоб пепел не упал в еду: каким бы халатным он не выглядел, он ответсвенно подходил к готовке. Он мог быть пьяным в дрова и не видеть перед собой ничего, но даже тогда он добросовестно наденет свой розовый с котиками фартук, проверит состояние плиты, посуды, игридиентов и только тогда начнёт готовить. Конечно, были случаи, когда в рисе он потом находил куски сгорелой травы, но это было давно и вообще, не стоит об этом говорить. Неприятный опыт, когда ты просыпаешься с бодуна, идёшь есть холодный рис, а когда жуешь, то находишь в тарелке горсть пепла и горелые стебли. После этого Рин пообещал себе, что больше пьяным готовить не будет. (Он готовил. Ради эксперимента и вызову самому себе и, что ж, это дало свои плоды. Он теперь спокоен на кухне, даже если находится под действиями препарата и не может нормально управлять своим телом.)              Тарелка блинов была уже готова и мужчина выклбчает плиту. Закинув все в посудомоечную машину, он накрывает на стол, заваривает две чашки ягодного чая и хочет уже позвать сына на завтрак, как замечает, что он стоит в дверях. Рин улыбается и тушит окурок об пепельницу:              — А я тебя уже звать хотел. Садись, кушай! Сегодня на завтрак у нас вкусные, сладкие блинчики с....барабанная дробь....Малиновым вареньем и нутеллой! Я помню, когда ты первый раз попробовал и как тебя потом приходилось отталкивать от банки, хаха! — Рин весело машет хвостом и садится за стол, все так же бросая взгляд на тихого ребёнка.              Инка стоит в дверях и смотрит в пол, неловко поджимает хвост и кусает нижнюю губу, будто пытаясь что-то сказать. Он теребит пальцы и идёт к столу, молча садится и начинает есть. Окумура молча прикрывает глаза и слабо вздыхает.              После того случая прошло несколько дней и ребёнок все не может начать разговор, который был для него так важен. Рин всячески переводит тему, просит поговорить об этом позже, потому что якобы занят и в целом избегает так, как может. Но видя, чувствуя, как его сын страдает, он просто не может позволить себе убегать дальше. Сделав глоток чая, он закусил блинчиком и бросил взгляд в окно. На улице был уже конец июня, погода все такая же тёплая и душная. Надо будет сводить ребёнка на море.              — Ты уже знаешь, что ты являешься демоном, — Рин начинает разговор, все так же смотря на яркое небо, хотя, если честно, ему кажется будто краски поблекли ещё давно, — я видел у тебя религиозные книги. Ты уже очень хорошо знаешь разницу между демонами и людьми. Но ты ещё не добрался до классификации среди самих демонов, не так ли?              Инка, может, и был тихим ребёнком, но его упертость могла посоревноваться с чем угодно. Если он чего-то хотел, то он это получит. Рин совсем недавно, совершенно случайно, заметил целый тайник с разными книгами. Откуда демоненок их взял не ясно, при условии, что из дома он выйти не мог, что уж говорить о покупке. Скорее всего тот попросил Куро, а кот не мог отказать, особенно если в договоре было что-то про еду. (Ему надо будет поговорить с этими двумя. Он поощрял командную работу, но не тогда, когда один подбивал, а другой воровал).              Юкимура тут же поднял голову и энергично закивал, проглатывая блин. Ему было плевать на все остальное, не сейчас, когда его отец наконец-то ответит на все вопросы. Ребёнок завилял нервно хвостом и едва контролировал всполохи пламени над головой. Мужчина на это лишь слабо фыркнул и продолжил:              — В нашем мире демоны делятся на разные классы в зависимости от их силы и происхождения. Самые слабые — это демоны низшего класса. Они мельтешат в тенях, принимают облик духов или мелких животных, — мужчина создаёт над ладонью маленькую искру пламени, словно желая показать на примере разницу между разными демонами. Рядом с маленьким огоньком появляется огонь немного крупнее, — Чуть выше по силе находятся демоны среднего класса. Эти уже могут представлять реальную угрозу. Они сильнее, умнее и способны взаимодействовать с нашим миром.              Инка наблюдал внимательно, анализируя всё, что говорит ему отец, желая запомнить как можно больше деталей.              — А вот демоны высшего класса — совсем другая история. Они опасны, разумны и обладают огромной магической силой, — рядом с двумя предыдущими появляется крупный сгусток пламени и уже становится ясно, насколько велика разница. Рин бросает взгляд на своего подопечного, а потом снова на ладонь, — Но даже они бледнеют перед Королями Геены.              На ладоне появляется настоящий костёр из пламени. Языки этого костра настолько крупные на ладоней, что предыдущие огоньки кажутся лишь искрами, которые легко потушить. Инка сглатывает, поджимая хвост.              — На вершине всей демонической иерархии стоят Короли Геенны. Их семеро, и каждый из них олицетворяет определённую силу. Вельзевул — Король Насекомых. Несмотря на то, что он самый слабый из Королей, он все ещё силен. Людям повезло, что он принял сторону человечества. Дальше идёт Амаймон, он Король Земли. После него Астарот — Король Гниения. Пятый из королей это Эгин, Король Воды. После него идёт Иблис, Король Огня. Третий из сильнейших это Азазель, Король Духа. Хотя он уже долгое время в кристолизирован и считается от части мёртвым, тебе все равно стоит знать, — Рин делает глоток чая, после чего возвращается к рассказу, — затем идёт твой дядя Мефисто, которого на самом деле зовут Самаэль. Он Король Времени.              — Ух ты, — Инка, что до этого сидел тише мыши, слабо улыбнулся. Хоть что-то знакомое среди всех этих имён.              — Сильнейший из королей это Люцифер. Он Король Света, — Окумура слабо морщится, вспоминая битву с этим чертовски сильным демоном.              — Я думал, что Люцифер это падший ангел...              — Люди его так называют из-за связи со светом. На самом деле, насколько я знаю, он никогда не был ангелом. Он порождение Геены и был демоном всегда, — мужчина снова пьёт чай и задумывается о том, что никогда ангелов то и не встречал. Они хоть существуют?              — А какой я демон? — Инка машет белым хвостом, смотрит своими голубыми глазами как большой щенок, который очень сильно хочет что-то получить.              — А тебе не интересно, кто твой папка? — Рин усмехнулся и наигранно закатил глаза.              — Интересно, интересно! Расскажи!              Мужчина вздыхает и не может сдержаться, чтоб встать и взъерошить чужие волосы. Слишком милый ребёнок, даже если он является осколком сильнейшего демона в трупе.              — Я являюсь Принцем Геены, наследник трона, — мужчина выговаривает эти слова так, будто уже много раз говорил такое. Оно и не удивительно, он действительно долгое время представлялся именно так, когда ещё работал экзорцистом и пытался привлечь демонов на сторону человечества, — я нахожусь примерно на уровне с Люцифером и Самаэлем. Может...где-то между ними, плюс минус.              Юкимура не мог поверить, что его отец был таким сильным. Он чувствовал некую гордость, тёплое чувство, что его, даже если не настоящий папа, был таким крутым. Это испытывают все дети, когда родительская фигура является для них единственным примером всего в этом мире и Рин не может винить или ругать ребёнка за это. В конце концов, он сам восхвалял Широ какое-то время, пока не стал мерзким подростком.              — Но есть демон, который является самым сильным. На данный момент он числится уже как пять лет мёртвым, — мужчина снова хочет курить, но подавляет в себе это, — Ты что-то слышал про Сатану?              — Ну, я читал о нем. Это Король Геены, сильнейший демон во всех двух мирах, который пять лет назад чуть не уничтожил этот мир, — Инка вспоминал рассказы из газет и книг, которые Куро ему в тайне приносил.              — Правильно. Он так же является моим отцом, – мужчина вновь вздохнул и убрал огоньки, пока Инка удивлённо и как будто с неким сочувствием смотрел на него, — Не стоит грустить. Сатаны был дерьмовым отцом. Меня воспитывал другой человек, которого я воспринимаю своим настоящим папой.              — А, ну ладно...              Рин слабо улыбнулся и снова погладил ребёнка. Блины давно остыли, чай давно выпит.              — Синее пламя является признаком связи с Сатаной, — он увидел как Инка вздрогнул и посмотрел на свои руки, — Это сильнейшее пламя всех двух миров, способное уничтожить и душу, и тело как человека, так и демона. Если кто-то обладает синими пламенем, это сигнал для всех, что человек либо наследник Сатаны, либо и есть сам Сатана.              — Но...              — Он мёртв, да? — Рин грустно улыбнулся, вспоминая, когда ему в спешке рассказали о том, кто он. Он рад, что у Юкимуры есть шанс переварить информацию, — У каждого высшего демона есть свое сердце.              Мужчина призвал собственное и его тело покрылось синими пламенем. Уши удлинились, наросты на лбу стали более крупными, показываясь из-под чёлки, глаза приняли спиральную форму. Он уже давно не принимал свой демонический облик.              — Чтоб убить демона, достаточно уничтожить его сердце. Хвост, сердце, уши и рога являются слабыми местами для любого демона, поэтому они стараются беречь их как могут, — Окумура махнул хвостом, после чего убрал свое сердце, не замечая тихий вздох сына, который был в шоке от того, что увидел. Сердце взрослого демона было в разы крупнее его собственного.              — Сердце Сатаны было уничтожено пять лет назад. Но его осколки все ещё путешествуют по двум мирам, — мужчина встал со стола и подошёл к Инке. Сев на колени, он взял бледную руку мальчика, — в тело трупа тринадцатилетнего ребёнка вселился один из осколков Сатаны. Это и есть ты, Инка. Ты являешься неким перерождением Сатаны, который вернулся в этот мир.              Он чувствовал смесь эмоций внутри своего подопечного. Мужчина прикрыл глаза, давая ребёнку время привыкнуть к информации.              Какого это, узнать, что ты являешься злейшим существом в этом мире? Он читал про Сатану столько, сколько было написано и про других демонов. Это существо было самым ужасным во всех двух мирах, уничтожая все на своём пути. Более того, он ещё и оживший труп? То есть, он...Что он такое?              А почему Рин решил взять над ним опеку, если он такой плохой? Окумура сказал, что Сатана был не только ужасным демоном, но дерьмовым отцом. Разве он ненавидит его за все, что тот сделал? Почему его решили оставить в живых?              Это был сюр. Ужасная комедия. Инка хотел засмеяться, но почему-то издавать только всхлипывания. Шок, вина за прошлую жизнь, отрицание. Нет, он не мог быть Сатаной. Он любит мир, в котором находится и хочет заводить друзей. Он никого не хочет убивать! А что если внутри него проснётся Сатана? А что если он вспомнит прошлую жизнь и начнёт всех убивать? Он не хочет никого убивать!              — Ты не являешься Сатаной, Инка, — Рин нежно гладит другого по ладоне, смотря в чужие мокрые глаза, — как я и сказал, ты являешься лишь осколком. По уровню ты не сильнее среднего демона, что уж говорить про Королей. Но...мир этого не знает.              Инка издаёт всхлип и хмурится. Нет, он уже достаточно взрослый мальчик, он дослушает отца до конца. Он должен.              — Меня...все будут ненавидеть?              — Тебя убьют.              Нет, он далеко не взрослый. Он испуганно вздрогнул телом и всхлипнул в тон громче, хвост истомно дрожит до самого кончика, слезы крупными каплями текут по щекам, словно кристаллики льда. Даже если он никогда не видел смерть, он инстинктивно боится её.              Никто не хочет умирать, даже оживший труп. Даже его охватывает страх вернуться обратно, и не важно, что он этого до конца не осознает.              Рин мягко гладит сына по ладоням позволяя ему ронять слезы, что капали с подбородка. У него самого, сердце кровью обливается, до одури дрожа и стуча, пробивая грудную клетку. Он так не хотел повторений ситуации из прошлого, но вот он здесь, говорит сыну, что тот умрёт, если кто-то о нем узнает. Рин притягивает к себе дрожащего ребёнка и идёт на диван. Окумура баюкает его, нежно прижимает, согревает своим теплом.              Черт, он совсем забыл каково это – успокаивать других, к тому же детей.              — Я не позволю кому-то тебя обидеть, малыш, слышишь? — он тихо шепчет и гладит мягкие белые волосы, что подобны облакам. Он вспоминает маленького Юкио и жмёт к себе сильнее, — Никто тебя не обидет. Не посмеет. Я всегда буду рядом.              Инке требуется время. Мальчик молча лежит на груди другого, все ещё шмыгает носом и много думает, почти безостановочно мелькающие мысли мешают. Он всегда думал больше, чем говорил и Окумура понятия не имеет, что происходит в голове у этого демоненка.       Фантомные ощущения преследуют его и Юкимура отбивается от всего. Он не мёртвый мальчик, не Сатана, он Инка! Его папа дал ему такое имя, даже если их связь куда более сложнее и запутаннее. Мальчик не хочет становится кем-то другим. Инка хочет остаться самим собой, даже если его личность склеена из разных пазлов.              Он, наверное, заслужил это все, будучи в прошлой жизни Сатаной. Это за то, что он стольким сделал больно? Может, будет лучше, если он умрёт, чтоб другим-              — Инка, — Рин сжимает ребёнка сильнее и заставляет посмотреть на себя, прямо в глаза, зарывшись в душу.              Окумура ненавидел ощущать чужие импульсы, но он впервые благодарен, что может использовать эту слабость для того, чтоб понять своего сына. Одна мысль о том, что этот ребёнок винит себя за то, что тот не делал, заставляет желать сжечь весь этот мир, а потом разрыдаться.              — Ты не виноват в том, что сделал Сатана, ясно? — он гладит белые волосы и целует в макушку, подавляя свой гнев, чтоб не пугать и так сбитого с толку, напуганного Юкимуру, — Да, он является частью тебя. Я так же являюсь частью его. Если ты должен умереть, то и я должен, ведь я больше подхожу на роль сосуда, чем ты. Ты слабый и твоё тело хрупкое, но люди обманчиво считают, что ты принесёшь им зло. Про меня так же думали, и вот он я, сижу и обнимаю тебя. Черт возьми, ты мог быть в прошлом кем угодно, но сейчас ты мой сын, запомни это.              Инка смотрит в удивлении на другого. Его большие голубые глаза полны новых слез, но он не позволяет себе плакать, ресницы сами не дают слезам скатиться. Если его папа так силен, то он тем более, не так ли?              — Я...мне страшно, — он сжимает чужую футболку, пахнующую травами, сильнее и бьёт хвостом по дивану, кусая губу, — Это все слишком сложно...              — Я знаю малыш, — он вновь гладит другого как котёнка, — мне вообще не дали времени на осознание. Я хотел тебе рассказать обо всем позже, но...              — Я...я понимаю. Поэтому ты был против того, чтоб я общался с другими? — отец думал, что он принесёт лругим угрозу? Или боялся, что они убьют его?              — Не совсем. Я хотел, что бы общался и с людьми, и с демонами, но чтоб ты немного вырос и мог бы различать, где хорошие, где плохие. Я не хотел, чтоб у тебя были предрассудки до того,  как ты узнаешь, кем ты являешься. Ты...Я узнал правду о себе в пятнадцать и это поставило меня под удар, а тебе тринадцать, и то физически. Я просто хотел как лучше, а получилось как обычно...— мужчина тихо рыкнул.              Мальчик молчал. Он обнимал своего самого близкого человека и пытался...просто смириться с тем фактом, что его жизнь всегда будет под угрозой. Жил ли его отец в том же страхе всю свою жизнь?              — Что нам делать? — мальчик вытер свои слезы, пытаясь подавить свою печаль.              — Я не знаю-              — Моё предложение все ещё в силе, мои дорогие Freunde! — Мефисто появляется внезапно и заставляет Инку сжаться, а Рина прижать к себе ребёнка. Самаэль улыбается и щёлкнул пальцами прямо перед носом своего названного младшего брата, — Мы все ещё можем сделать так же, как сделали с тобой, а именно отдать его в Академию и позволить ему стать экзорцистом!              — Я тебе уже сказал свое мнение по этому поводу, — мужчина рыкнул и злобно ударил хвостом по дивану, обнимая Юкимуру, который смотрел на своего дядю, — К тому же ему тринадцать! Как ты планируешь запихнуть тринадцатилетнего ребёнка в школу экзорцистов, при этом не привлекая чужого внимания?!              — Ну, с твоим братом же получилось.              — Его тренировал старик, это другое!              Рин вновь не сдержал рык, смотря на Мефисто. Он понимал, почему это была хорошая идея, но был не согласен с этим. Это было рисковано и опасно, к тому же ребёнок был не полностью развитым. Он только три недели назад "появился на свет", какие нахер школы? Окумура едва поспевал адаптироваться к ситуациям, как его бросало в новые, подобно буйному шторму, где он был веточкой среди цунами. А Инка? Он был ещё слабее! Мальчик явно был не готов, ему нужно было больше времени!              — К сожалению у нас нет двух лет, Рин-кун, — Мефисто вновь слабо вздыхает, будто снисходительно пытается объяснить глупому демону, что нужно делать, а что нет, — у нас нет даже и полугода. Это лишь вопрос времени, когда случится столкновение и было бы намного лучше, если б мы все были готовы, не так ли?              — Это не отменяет того факта, что он ещё не готов!              — Пап...              Оба мужчин смотрят на демоненка. Юкимура сжал ладони, будто собираясь с мыслями и посмотрел на своего опекуна.              — Я хочу...я хочу стать сильнее. Я не хочу прятаться и ждать, пока меня убьют. Если для этого...нужно поступит в Академию, то я сделаю это! — взгляд ребёнка был полон решимости, пока чужие лица по разному меняли выражение лица.              Инка не хотел быть лёгкой мишенью и не хотел быть таким слабым. Он хотел быть сильнее, чтоб люди знали, что его не просто так убить! Юкимура не хотел умирать так же сильно, как любое другое существо. Он был готов рискнуть.       Рин же в свою очередь нахмурился. Ему не нравилась ни эта идея, ни даже мысль о её реализации. Это было опасно и любая оплошность может стоить им жизни. Даже несмотря на то, что Ватикан не такой жёсткий, как раньше, он все ещё не может доверять им полностью.              — Даже если б я был согласен, тебе всего лишь тринадцать по документам. Я не думаю, что в Академию пустят тебя, несмотря на то, что кое-кто немного аху- кхм, — Окумура бросает взгляд на слишком довольного Короля Времени и готов поклясться, что если тот продолжит нести херню, он отомстит ему грязным и мерзким способом. Если придётся, то насрет под чужой дверью.              Но Самаэлю всегда нравилось раздражать людей и наблюдать за их эмоциями, поэтому он хлопнул в ладоши и хихикнул:              — С этим я могу помочь. Как один из Королей, которому подвластно время и пространство, я могу ускорить рост тела Инки-куна так, чтоб он выглядел на пятнадцать лет, — ох, Мефисто обожал видеть, как меняются чужие лица.              Рина аккуратно закрыл чужие уши и злобно уставился на другого демона, пока на его лбу пульсировала вена:              — Ты сука вообще страх потерял или что? Какого хуя ты решил придумать? Хуевые шутки, клоун объебанный.              — Пап?              — Вот и проснулась твоя истинная натура. Я то думал, когда ты сорвешься. Долго держался, достойно.              — Дядя?              — Я тебе щас хвост оторву, на вопросы отвечай, гандон. Ты его вообще убить хочешь?              — Эй!              Инка дернулся и убрал чужие руки с ушей, после чего хмуро посмотрел то на одного, то на другого:              — Хватит думать, что я совсем маленький! Может, я и не такой умный, как должен быть, но я не тупой! — Инка обиженно закусил губу, игнорируя чужие вздохи и попытку что-то сказать, — Я хочу стать сильнее. И я стану сильнее, умнее и лучше! Все увидят, что я не Сатана и не просто оживший труп!              На какое-то время стояла тишина. Рин искренне хотел закурить, но ему было сейчас слишком тяжело, чтоб даже встать с дивана и дело вовсе не в Юкимуре, который продолжал сидеть на его коленях. Тяжело проведя по своему лицу, он печально вздохнул:              — ...У меня будут условия.              Инка радостно вскрикнул: "Да!", и Мефисто с удовольствием поднял ребёнка на руки, показав игриво язык злому как Сатана Рину. Он, пожалуй, будет следить, чтоб никакая гадость не появилась в его комнате.              — Прежде чем мы начнём, я должен буду предупредить тебя, Инка, что все может оказаться ещё сложнее, чем мы думаем, — Самаэль игнорирует чужое "ух ты, действительно?" и смотрит в внимательные голубые глаза, — Ты должен будешь упорно учиться всему сразу. Несмотря на то, что я предложил тебе идею, ты должен сам принять решение – уверен ли ты, что хочешь стать экзорцистом и показать всем, что ты можешь?              — Да! — Инка решительно смотрит в чужие глаза, а после слабо хмурится и немного неловко спрашивает, — а кто такие экзорцисты?...              — И ты хочешь отдать его в Академию?! — Рин взрывается и яростно бьёт хвостом, смотря на Мефисто, после чего рычит и уходит на кухню за настойкой. Нет, он больше не может это выдержать, ему срочно нужно успокоиться!       

***

             — В этом году официальный набор экзорцистов начинается в сентябре. У вас есть до этого момента время, чтоб подтянуть alles, что вам надо, — Мефисто хлопает в ладоши и улыбаться.              — В сентябре? С каких пор?              — Уже как пару лет. Такая система введена для того, чтоб до начала старшей школы желающие могли спокойно начать курс обучения и получить хотя бы эксвайр. Благодаря твоему поколению, Окумура-кун, мы поняли, что детям трудно совмещать две школы.              — Ого, огромное спасибо. Всего лишь пришлось ради таких изменений чуть не сдохнуть.              — Не благодари!              Рин все ещё был зол и гневно бил хвостом по полу собственного дома, пока из груди рвалось рычание. Он все ещё был максимально против этой идеи и ему не нравилось, что им приходилось изворачиваться так сильно, чтоб выжить.              Инка тем временем стоял рядом и внимательно слушал. Теперь это был не мальчик, который доходил Рину максимум по грудь, а уже юноша, примерно метр семьдесят сантиметров ростом. Черты лица стали чуть грубее, пропала детская пухлость и волосы отрасли немного сильнее. Юкимура ощущал себя все ещё странно после трансформации и пытался привыкнуть, пока его отец рыдал и злился на то, что Мефисто забрал у него возможность ещё два года таскать сына на руках. Казалось, это была огромная потеря для Окумуры. (Это было действительно так!)       Помимо этого Рин так же вынужден переоформить документы, придумать историю Инки, научить его всему, особенно контролю пламени в боевых условиях, подготовить к будущему и многое многое другое. И на все про все у него два месяца. Спасибо Мефисто, что тот займётся подчисткой данных, чтоб у них была возможность мягко влить Инку в общество Академии, не вызывая подозрений.              "Я справлюсь": Инка смотрел на свои увеличеные руки и сжал их в кулак. Он выучит весь материал, научиться контролировать свои силы, поступит в Академию и станет экзорцистом, чтоб доказать не только другим, но и себе, что он может. Возможно он ведёт себя сейчас как настоящий дурак, соглашается на авантюру, про которую мало чего знает и он должен больше слушаться своего отца, который имеет определённый опыт во всем этом, но...Он просто хочет это все узнать. Он хочет изучить этот мир, даже если ему придётся делать это в спешке. Возможно, из-за адреналина и глупой веры он не ощущает страха, но Инка улыбается и тихо хихикает. Он точно справится и докажет всем, что он не Сатана!              Мефисто все так же давит лыбу, а Рин готовится к худшему периоду его жизни. Он смотрит на другого и видит некое снисхождение, на что Окумура готов сжечь его прямо здесь и сейчас.              — Он похож на твоего брата, — Самаэль тихо шепчет другому на ухо, сложив руки на груди и игнорирует чужое рычание.              — Закрой хлебало, — Рин так же складывает руки на груди и не может не вздохнуть, смотря на, уже подростка, который все ещё ведёт себя как уверенный в чем-то ребёнок, машущий хвостом. Но решимость в его глазах действительно напоминает о нем, — ...и без тебя знаю.              У Рина было плохое предчувствие насчёт всего этого. Он боялся, что их быстрое принятие решение принесёт за собой последствия. Они должны были действовать обдуманее и медленнее.              Как жаль, что мир не может остановится.