Спи, детка

      Пальцы Эда сжимают трубку домашнего телефона почти до хруста. Его трясет, как заядлого наркомана в поисках очередной дозы, когда он произносит хриплым шепотом:       — Тедди… Ты мне нужен.       Закрывает глаза и унимает клокочущее в горле волнение. Мир сужается до точки, пока он ожесточенно наматывает на руку кольца длинного провода. Запястье начинает неметь.       — Эд, мы уже обсуждали это, — слишком ровный голос мигом шибает в мозг, развеивая последние остатки спокойствия.       — К черту! — Эд почти грызет несчастную трубку. — Приезжай! Не могу больше.       Он напряженно вслушивается в тяжелый ответный вздох. Нервы натягиваются измочаленной струной. Еще немного, и он сойдет с ума.       — Нет.       Короткое слово выдергивает из сознания, окуная в темноту. Тедди добивает его окончательно, спустя несколько секунд завершая фразу.       — Нам нужно все прекратить.       И уже мягче:       — Ведь это неправильно. Ты сам прекрасно понимаешь… Увидимся завтра, на общем ужине.       Эд швыряет трубку на рычаг и промахивается. Зарывается лицом в ладони и срывается на отчаянный скулеж.       Как это может быть неправильным, когда от взгляда на родное лицо внутри обжигает кипятком и выворачивает кости? Когда становится физически плохо после нескольких дней разлуки? Когда в один миг человек заменяет кислород и ты больше не можешь без него.       Тедди — смысл жизни. И проклятье, которое Эд получил спустя десять минут после рождения.       — Ненавижу тебя, — бессильно шепчет он, прожигая глазами заходящийся короткими гудками телефон.       Если бы так. Ненавидеть. Вырвать из груди вместе с сердцем раз и навсегда. Избавиться ото всех чувств одним махом и жить дальше, словно ничего не случилось.       Это должно пройти. Определенно должно. Спустя пару веков, когда от их тел останется гниющий прах. Может, тогда Эду станет капельку легче. Но сейчас он способен лишь сидеть на полу комнаты в ожидании завтрашнего вечера, изнывая от лениво текущего времени.       Тедди не может не чувствовать того же. Когда летишь прямиком в ад и наслаждаешься полетом. Когда каждое прикосновение к запретному телу убивает, но ты хочешь еще. Когда видишь в глазах напротив огонь, целуешь податливые губы, почти вгрызаясь зубами и задыхаешься от одуряющих эмоций.       Тедди не может не чувствовать. Иначе все поверья про близнецов — просто хрень собачья. Он — часть души. Лучшая часть. Вторая половина, без которой Эд ничто.       Это Тедди, которому он заботливо поправлял одеяло перед сном. Наклоняясь к самому лицу. Гладя по разметавшимся по подушке волосам и шепча «Спи, детка». Невесомо касаясь губами щеки и замирая на секунду дольше, чем положено.       Его Тедди, который капризничал и не хотел пить лекарства, принимая их только из рук брата. Часто болеющий, он просил оставаться на ночь в его кровати, сонно прижимался горячим лбом к плечу, забрасывал на Эда ноги и не отпускал до утра.       Тедди, который не задумываясь поцеловал его руку, когда Эд припечатал по пальцу молотком и взвыл от боли.       Эд смотрел на стремительно покрасневшего, но не отводящего пристальный взгляд брата и не замечал, как синеет ноготь. Что-то впервые с щелчком надломилось в груди, обдавая нутро тянущей тревогой…       Эд дожидается следующего вечера. Доживает до ужина. Собирает эмоции в пульсирующий сгусток и заталкивает их глубоко между ребрами. Идет в дом, где они с Тедди когда-то жили вместе. Где все однажды началось.       Он сидит за столом напротив Теда и лихорадочным взглядом наблюдает, как тот ловко управляется с ножом и вилкой, отправляя в рот кусочки стейка. Родственники вокруг оживленно обсуждают недавно поступившего в колледж сына двоюродной сестры. Кто-то смеется над озорной шуткой. Кто-то помогает разливать чай. Семейная идиллия. Милый, уютный рай.       Незнакомый парень, который представился как Дерек, заботливо поправляет Тедди воротник рубашки и, словно невзначай, проводит рукой по плечу. Эд сразу же начинает ненавидеть в нем все. От идеально уложенных волос до звучного голоса.       Эд сглатывает распирающий горло ком. Разрывает салфетку в мелкие клочья. Он выжидающе прожигает взглядом Теда, пока тот незаметно не указывает на соседнюю комнату. Спальню, где стены помнят многое.       Едва захлопывается дверь, Эд прижимает Тедди к себе. Жадно, крепко, утыкаясь носом в шею и вдыхая дурманящий запах до скачущих перед глазами блестящих мушек.       Тед мягко отстраняет его, удерживая на вытянутых руках.       — Эдди, полный дом народу.       — Плевать. Хочу хоть что-то, хоть немного… — он порывается снова сгрести Теда в объятья, но тот мотает головой.       — Послушай, — он встряхивает брата за плечи. — Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?       Эд отчаянно зажмуривается, потирает виски и стискивает зубы. Он не хочет помнить. Он хочет, чтобы того разговора не было вообще.       — Нужно все прекратить.       Тед осторожно гладит по щеке, но безжалостно продолжает:       — Мы перешли черту, которую нельзя было переступать. Так не может продолжаться вечно.       — Да кто проводит эти границы?! Мне не важно ничего, кроме тебя, Тед! И пусть говорят, что хотят.       — Нет. Нам нужно время, чтобы переболеть.       Эд ударяет кулаком в стену. Семейный портрет в деревянной рамке слегка подпрыгивает.       — Переболеть? Ты так это называешь? Да с тех пор, как мы живем отдельно, я места себе не нахожу!       — Мы стали взрослыми, разъехались. Нам уже по двадцать три. Ты слишком усложняешь. Зациклился на мне и почти ни с кем не общаешься. Так не должно быть.       — Да почему?       — Потому, что мы братья! — Тедди теряет терпение. — Я не могу больше объяснять очевидные вещи! Займись своей жизнью! А еще мы с Дереком встречаемся!       Эд отшатывается. Он словно каменеет на несколько секунд, впиваясь пальцами в край стола.       — Пожалуйста, успокойся, — Тед берет его холодную руку и гладит ладонь, растерянно вглядываясь в помертвевшее лицо. — Мы познакомились два месяца назад. Я не хотел тебе говорить, но все равно пришлось бы рано или поздно.       Эд почти не разбирает его слов. Он закрывает глаза и представляет, как хватает со стола нож и несколько раз втыкает в грудь Дерека, с упоением слушая хрипы.       — Эдди, — в голосе Теда отголоски вины. Он стоит близко, почти вплотную. — Я не хочу, чтобы мы ругались. Не хочу заканчивать все вот так. Давай посидим вдвоем. Выпьем, поговорим и завершим этот странный период жизни без скандалов.       — Хорошо, — беззвучно отвечает Эд. — Ты прав. Жду у себя завтра.       Он разворачивается и выходит, оставив удивленного Тедди посреди комнаты. Попрощавшись с родными и сославшись на плохое самочувствие, Эд садится в машину.       На следующий день Тед появляется на пороге минута в минуту назначенного часа. Эд запирает за ним дверь и опускает ключ в карман.       — Я рад, что ты согласился поговорить. Мне хотелось расстаться мирно, — Тед привычным жестом бросает бейсболку на вешалку и шагает в комнату.       — Это очень трогательно, — Эд подходит сзади. — Но ты не учел одного: мы близнецы. Мы не можем расстаться.       Он крепко обхватывает поперек груди и целует в шею.       — Постой, мы ведь говорили… — Тед пытается скинуть руку, но Эд одним движением заводит его запястья за спину и перетягивает заранее заготовленным ремнем. — Что за шутки?       Тед с негодованием дергается, но Эд держит за шиворот. Ловкий тычок под колени, и Тед падает лицом на кровать. Он оборачивается и со злостью пытается пнуть Эда, но тот берет его за шею и с силой давит на затылок. Тащит выше, вцепившись в рубашку и втыкает лицом в подушку.       — Тедди, ты совсем запутался, — он скользит ладонью по лопаткам, прижимая коленями его ноги. — Дерек наплел сладких речей, и ты повелся?       Эд тянет на себя и кусает в шею.       — Отпусти, что ты творишь?       Тед бешено таращит глаза, но Эд наваливается на его спину и шепчет в ухо:       — Мы уже пять лет больше, чем просто братья. Захотел попробовать что-то новое? — он сжимает шею, надавливая на кадык. — Я прощаю измену. Но пора бы тебе уже вернуться.       Руки действуют уверенно. Задрать футболку. Расстегнуть джинсы. Сдернуть их с Теда до самых колен и хлестко шлепнуть по оголенному бедру. Облокотить на себя, скользнуть ладонью ниже живота, ласково погладить и сжать, улавливая сдавленный выдох.       — Не сопротивляйся. Никто не знает тебя лучше, чем я.       — Пошел ты к черту!       Тедди рычит сквозь стиснутые зубы, но выгибает спину от очередного скользящего движения кулаком по члену. Эд усмехается и вцепляется брату в волосы, грубо запрокидывая голову.       — Можешь говорить что угодно, но твое тело всегда отзывалось на мои касания. И сейчас оно совсем тебя не слушается.       Без растяжки всегда не очень удобно обоим, но Эд расстегивает ширинку, льет немного смазки и входит быстро, крепко ухватив за поясницу. Тед приглушенно стонет, порываясь высвободиться в последний раз, но Эд вжимает его в матрас и вбивается размашисто и резко. Ускоряет отрывистые движения рукой и по телу Теда пробегает крупная дрожь.       — Видишь? Не нужен никакой Дерек. Никто. Нам достаточно друг друга. Ты. Должен. Это. Понять.       Эд зарывается носом в растрепавшиеся волосы Теда и зажмуривается от окатывающей тело сладкой судороги.       — Я никогда тебя не отпущу. Ты — мое всё.       Тед впивается зубами в уголок подушки и мычит, подаваясь навстречу движениям. Несколько касаний знающих каждую точку пальцев, и он выгибается дугой, когда Эд горячо шепчет: «Сейчас».       Тед обрушивается на кровать, шумно выдыхает и косится на брата. Эд вытирает испачканную спермой ладонь. Наклоняется, убирает с его взмокшего лба прилипшую прядку и целует в затылок.       — Какая же ты сволочь, — произносит Тед, разморено вытягиваясь на смятом одеяле.       — Прими, наконец, что мы такие. — Эд опускается рядом. — Не нужно сбегать в поисках нормальности. Ты ведь хотел, чтобы все случилось именно так. Я слишком хорошо тебя знаю.       Он поворачивается на бок и кладет под щеку ладонь. Тед долго смотрит на него, не говоря ни слова и почти не моргая. Он не скидывает руку, когда Эд медленно и ласково оглаживает плечо.       — Спи, детка. Теперь у нас все будет хорошо.       Эд прислоняется лбом ко лбу и мягко дотрагивается губами губ.       — Я знаю. — Тед подставляет лицо и прикрывает глаза.