Листки дрожат от ветра

Просыпается ветер. Он ещё где-то там за горами. И всё выглядит так, Будто нам не грозит ничего. Он ещё молодой, Он покуда не властен над нами, Только ветви деревьев Чутко ловят дыханье его. «Машина времени» — «Просыпается ветер»

...«— Поздравляю с двойней! — Спасибо, и тебя тоже!»       Наташа Нехлюдова и сейчас не могла понять, почему это предсказание пришло ей на мережку, но, выходит, что она первая узнала о существовании Сашиных близнецов. Более, чем за десять лет до их рождения. На тот Новогодний Шабаш в Балясне Наташа сама явилась беременная сыном и дочкой, и Яхонтова первая из столичных ведьм подошла её приободрить. Там они и обменялись пророчествами. Удивительная женщина! Тоже наполовину ветрогон, но у Наташи сроду не было столько энергии и воли. Ярослава Ростиславовна, впрочем, считала по-другому и при случае твердила это Наташе, но всё равно, с яхонтовским трудолюбием соревноваться не приходилось. Работа, работа, адская работа — составляла девяносто процентов жизни Саши. Саша горела работой, синим пламенем с эмблемы концерна «ГосПар». И Наташа ей немножечко, но завидовала.       Как хорошо, что они с Ильёй поженились, да ещё и две очаровательные девочки скрасили до того безрадостную жизнь Айвазова! Наташа была рада за нелюдимого археолога-чернобога, который внутри, в своей искренне светлой душе, всем старался только помогать. Своеобразно — но помогать. В том числе и свалившемуся как снег на голову однобожнику Тиму.       Из-за этого-то и из-за доброго отношения к Айвазову Наталья Нехлюдова сама влипла в две такие уже немаленькие неприятности.       Илья позвонил ей вечером семнадцатого июля и под крик младшенькой полумёртвым от усталости голосом поделился: — Привет, Наташа. Борзой опять зовёт меня на задание, теперь на сей раз в Эстрелии. Аборигены там распоясались. Надо разбираться. — Распоясались, — пожурила его Наташа. — Будто ты сам не абориген! Не жести, Илья. Вдруг у них просто своя культура? — Про это и думаю. Говорю: разбираться. Ш-ш-ш, — он успокаивал малышку. Где-то слышался лепет и старшей дочки. — Борзой-то их прикончит без оправданий! А я только с экспедиции на Калтай! Наташа, не в службу, а в дружбу, — Илья стал ласковым и просящим, этот его тон Нехлюдова могла опознать сразу, — ты же работаешь в летней школе института? Я договорился с Ярэ, — так он звал Ярославу Ростиславовну, приходившуюся ему тёткой, — она готова приютить моих баламутов. А Инна заберёт девочек. — Скажи прямо, что ты хочешь? — Попаси их месяцок, пожалуйста. Поучи... — Чему??? — вырвалось у Наташи. Это звучало абсурдно. Чем бы ни интересовались повесы близнецы Яхонтовой, но уж точно не ботаникой и не сбором гербариев! — Разве их нельзя отправить в спортивный лагерь для ветрогонов? — Они пробыли там весь июнь, и от них вешаются тренеры. Назад не возьмут. Потому я и прихватил их в экспедицию. — Илья совершил самый долгий и тяжёлый вздох, явно тая что-то, что приключилось на Калтае. — Наташа. Я тебя очень прошу. Ярэ одна с ними не справится. Я должен лететь с Тимом. А мальчикам необходим присмотр. Пусть потренируются определять редкие растения, лечебные травы, им пойдёт на пользу. Они умники, хоть и хулиганы, и по-своему очень хорошие парни! Даю слово, ты не пожалеешь. «Ох уж, не пожалею, — подумалось Нехлюдовой. — О присутствии Яхонтова в жизни жалеть нельзя, можно и ею самой поплатиться!»       Память услужливо воскресила щемящее чувство страха — со времён обретения колдовской силы прошло два десятка лет, но флешбеки порой мучали Нехлюдову, когда во снах, когда наяву. Стоило ветру закрутиться по институтским аллеям бешеной позёмкой и заголосить посильнее в старых фрамугах корпусов — всё казалось, сейчас налетит, сейчас подымет медвежьей силой смерч-ураган, размелет косточками по Карасукску, в один гроб не соберёшь.       Страшно.       И тем более страшно — не гремело — каталось имя его шепотком по побелевшим губам, в том числе от мужа Наташи Адама, не понаслышке знакомого с ним.       Насмешливый и внешне доброжелательный прищур карих глаз, за медовой радужкой которых сокрыт кровожадный и расчётливый хищник. Пергаментный пакет, шуршащий в широких лапах, чавкающие, полные губы и оклик высокого голоса, почти певческого тенора: — Хотите финик, Наталья Николаевна?       Малюта Яхонтов. Сильнейший ветрогон своего времени. Чудовище во плоти, прежний Вий Балясны.       Сашин отец. Убийца её матери, мачехи, брата, первого жениха. Родителей Ильи. Первой супруги Адама. Наташа вспомнила, как и её собственная мать летела, словно снежок, в стену от смертоносного порыва, пущенного Малютой. Благо, моры неуязвимы.       Наташа прогнала дрожь. Малюту давным-давно развеяли, он сгинул, погубленный, по факту, своей же злобой, вседозволенностью и невозможностью измениться. Сейчас другое время, и близнецы, хоть и по крови Яхонтовы, воспитаны иначе. В колдовском мире поговаривали, Саша держит их в ежовых рукавицах, а уж если Илья хвалит — можно и рискнуть повоспитывать.       Всего четыре недели и пару дней. — Илья, ты уверен, что за месяц вы обернётесь? — Да. Обещаю. — Хорошо. Давай сюда близнецов! И привези мне из Эстрелии пару кактусов — я напишу тебе видовые названия! — Я привезу! — обрадовался Илья и добавил куда-то в сторону: — Парни, вы едете в Карасукск! — О, Небо, отец. Ты намерился сдать нас с Вахой косноязычной шорской бабке? — разнёсся по нервному волокну Наташи возмущённый голос — почти детский по тембру, но по звучанию такой силы, что стекло телефона затряслось. — Не обижай бабушку, э! — ответствовал ему второй аналогичный. Наташа поняла, что это и есть близнецы, а ещё — что ей будет ой, как непросто относиться к ним непредвзято.       За ужином она обмолвилась Адаму о том, на что подписал её Илья. Муж поперхнулся голубцами. — Ты в своём уме, Наташа? Почему ты идёшь на поводу у семейки этого узкоглазого? Они же ёбнутые — кого ни возьми! Ты слышала, что яхонтовские сопляки устроили на свадьбе своей матери? Взорвали ей торт вибратором! А потом в Мохике? Они же чуть не наладили подпольную продажу духов! По слухам они убили кого-то из некромантов, развеяли, Наташенька! И завладели силой. А драка на свадьбе Борзого? Дорохов не делился с тобой тем, как пиздюк Яхонтов заставил шевелиться меховое боа бабы одного колдуна? А атака коллекции чучел в кабинете биологии зимой в Новосвире? Они довели тамошнюю биологичку до срыва! А ведь мы тоже биологи как никак! Тебе напомнить, кто их кровь? — Успокойся. — Наташа подсела к мужу и погладила его плечо. — Меня им не взять измором, я буду осторожна. — Не будешь, знаю я твою осторожность! Мы чуть не погибли в борьбе с Малютой! — Но всё обошлось. В конце концов, они просто дети.       Адам спесиво зашипел и опять принялся за голубцы. Наташа отругала себя за опрометчивость. Но делать было нечего. Она уже согласилась.       Илья спустя пару дней написал, что парни в Карасукске, а вечером того же дня позвонила взбешённая Ярослава и нажаловалась на близнецов. С корабля на бал, те похитили ритуальные маски из её коллекции и пугали ими соседских домовых, пока разгневанные духи не устроили пожар в мусоропроводе. Наташа потёрла виски. Завтрашний практикум в летней школе улыбался ей всё меньше.       Она шла по институтскому коридору и считала вместе с ударами пульса собственные шаги до аудитории. Почти родная за лето группа юннатов шумела в помещении, и среди прочих голосов различались непривычно высокие — ничего экстраординарного, всего лишь плюс два новых ученика. Уговаривая себя так, Нехлюдова поправила гербарную папку и надавила на ручку двери. Из замочной скважины закапала слизь, и на запястье посыпались опарыши, но Нехлюдова не успела вскрикнуть от испуга — чары лёгкими блестками растворились в воздухе. Сердце поддало давления вверх.       Диодной вывеской перед мережкой вспыхнуло напоминание, что просто не будет. К её приходу готовились. Надев на лицо типично учительскую невозмутимость, Нехлюдова вошла в аудиторию. — Здравствуйте, ребята!       Да, они сидели там, одинаковые, как створы врат в нижний мир. Оба кудрявые, рослые, дюжие, с типично яхонтовскими широкими лицами и небольшими, но выразительными глазками. Ну есть, медвежата. Различить, кто есть кто, вопреки схожести, труда не составило. Правый глядел с простодушным интересом и, приветственно улыбнувшись, вытянулся за партой. Второй демонстративно закинул левый кроссовок себе на колено, развалившись, словно был тут хозяином. Сощурил наглые карие бусины и с издевательским пренебрежением потянулся пальцами в небольшой пергаментный пакет на столе. Выудил лакомство, небрежно бросил за щеку. До омерзения знакомым жестом ухмыльнулся учительнице. — Что-то вы неважно выглядите, бледно как-то... Волновались? Спешили, небось, на встречу с нами, не поев? Хотите финик, Наталья Николаевна?