Никчёмные дети

Я чувствую, как оно бежит по моим венам,

И мне нужен этот огонь, чтобы знать, что я не сплю.

Уничтоженный, я пропал до рассвета.

***

      После лагеря у Ники появилась неприятная привычка отказываться от еды. Ему даже не приходилось это скрывать, потому что никому не было дела до проблем Ники. Отец, казалось, совсем забыл о его существовании, а мама… в общем, он уже не был для неё идеальным сыном. Конечно, переезд в Германию многое изменил. За исключением одного.       Хэммик так и не смог забыть эту сволочную привычку.       Эрик изо всех сил пытался объяснить ему, как важно есть, но Ники просто не мог этого понять. В лагере его психика подверглась насилию. Его пережевали и выплюнули в мир: одинокого и сломленного. То, что Ники отказывался это признавать, не меняло того факта, что над ним жестоко поиздевались.       Близнецы поначалу отнеслись к нему настороженно. Эндрю в первый же день дал понять, что к нему лучше не подходить, а Аарон… просто заперся в комнате на семь долгих дней, отказавшись от любого контакта с ними. Наверное, так бы и продолжалось, если бы в один прекрасный день один из Миньярдов не заметил, что Ники, ну, совсем не кладет в рот ни крошки.       Они не лезли к кузену с вопросами, и за это Николас был им благодарен. До поступления в Пальметто близнецы не затрагивали эту тему, но когда Ники чуть не упал в обморок от недоедания, их терпению пришел конец.       — Тебе надо поесть, Николас, — говорит Эндрю, ставя на стол перед притихшим Ником тарелку с супом, приготовленным Аароном.       Ники смотрит на тарелку, как на чудо-животное. Он не чувствует голода. Он вообще ничего не чувствует. Но всё в порядке, это пройдет.       — Я… в порядке, ребята.       Аарон недоверчиво щурится.       — Заткнись и ешь, придурок, если не хочешь получить многочасовую лекцию о важности пищи.       Эндрю застывает перед кузеном с пристальным взглядом палача. Они с Аароном прожили с Ники достаточно долго, чтобы точно знать, когда всё хорошо. Это не один из тех случаев. Это больше похоже на «мне плохо, но я никому этого не покажу». Ники никогда не придёт к ним сам, поэтому приходится взять дело в свои руки.       Ники тяжело вздыхает, понимая, что близнецы не оставят его в покое. Им нужно объяснение, и сейчас, возможно, самое время его дать.       — Так, парни, похоже, вы от меня не отвалите. Я не могу есть, ясно? Нас морили голодом в лагере, и это сказалось на мне.       Эндрю прикасается пальцем к краю нарукавных повязок, инстинктивно желая защитить. Только защищать Ники не от кого. Это его злит. Осознание того, что люди, которые сотворили такие ужасные вещи с его кузеном, разгуливают на свободе, приводит Эндрю в ярость.       — Ник, это определенно, блядь, нехорошо, не надевай снова эту грёбаную маску, — огрызается Аарон, но в тембре его голоса отчётливо проскальзывает страх за Ники.       Аарон нервно плескает воды в стакан, осушивая его одним глотком. Это… странно. Ники всегда заботился о них. Но кто будет заботиться о нём?       — Тебе нужна Би, Ник, — устало вздыхает Аарон, а Эндрю и не спешит спорить с братом. — С этим нужно что-то делать.       — Нет, — сопротивляется Хэммик. — Мне не нужен блядский психиатр, Ар. С каких это пор вас вообще волнует, что, чёрт возьми, со мной не так?!       — Николас, хватит, — твердый голос Эндрю успокаивает пыл кузена.       Ники поджимает губы, и всё его показное веселье рассыпается осколками у их ног. Близнецы заставляют его делать то, чего он не хочет. Это нечестно! Он никогда не давил на них.       — Послушай меня внимательно, — поза Эндрю выдает скрытую силу, с которой опасно спорить. — Это не обсуждается.       Ники не спорит. Он знает, что спорить с Миньярдами бесполезно. В конце концов, может быть, Бетси действительно сможет ему помочь,       (даже если в помощи он не нуждается).