Повесть о Малкольме-младшем, его сестре Ксении и Линарии, то есть Летти

Малкольм-младший

      — О, какой ужас! — на глазах Джейн появились слезы. Это ее стандартная реакция на все происходящее. — Как это произошло?!       Летти с плотоядной улыбкой заботливой матери приобняла девушку за плечи:       — Мы ему поможем. А потом он сам тебе все расскажет.       Если сможет.       Мисс альтруизм бодро куда-то потопала, я пристроился рядом. Сестра осталась с Джейн и недвижным самоубийцей. Мне перспектива уйти улыбалась больше.       — Ты куда? — спросил я, когда дом скрылся из вида.       — К Занции за зельем, чтобы вылечить Ричарда и еще одного «героя», — поджав губки, отозвалась Летти.       — Все было честно, ты сама видела!       На правду ей было нечего возразить.       — Мне ничего не нужно, у меня все есть, — небрежно заметил я, достав из кармана небольшую бутылочку (спасибо, Занция!), платочек, смочил его жидкостью оттуда и протер лицо. Раны затянулись.       — Отлично, — выдохнула Летти, не изменившись в лице. — Для тебя просить не буду.       Топ-топ, топ-топ, молча мы дошли до дома Занции и Марко.       Летти Занция впустила. А я и не просился. Я остался снаружи, прислонившись к двери. Хорошо!.. Прислонившись ухом к двери, если быть точным. До меня доносились глухие голоса.       — Чем могу помочь? — это Занция.       — У тебя нет зелья против ожогов? — конечно, нет, идиотка, оно ведь у меня!       — …рецепт утерян, — утерян или утащен? Но не мной, — а последнюю бутылочку  стащил твой «не очень честный человек». — Эй?! Это что такое?! Как оно обо мне говорит?! Я не ее, я свой собственный!       — Все равно спасибо.       Мое счастье, я успел отскочить в сторону, иначе мне бы изрядно досталось от двери. Кудряшка бросила на меня взгляд, каким обычно награждала меня моя школьная учительница, и быстрым шагом отправилась к дому. Что ж, я снова пристроился рядом. Вряд ли мне следовало заглянуть к Занции.       Когда мы прибыли обратно, через некоторое время Летти, напустив на себя суровый вид, стала требовать у меня то несчастное зелье.       — Да о чем ты говоришь? Я не понимаю, — люблю выводить ее из себя. Когда она была уже готова меня покусать, я сказал: — Я не помню, куда его поставил. Поищи в подвале.       Она, как ни странно, послушалась. Правда, крикнула оттуда:       — Не вздумай меня здесь закрыть!       Как она догадалась?!       Через минут двадцать пыльная, как пыльный ежик, ричардова защитница с пустыми руками вылезла на свет. Хе-хе-хе. Так и быть, я легко усмехнулся и отдал ей злосчастную склянку. Та засияла, чмокнула меня в щеку и убежала.       — Нервная какая-то! — пожал я плечами и отправился следом. Быстро, но незаметно.       Когда я пришел к дому Ричарда и Джейн, последняя как раз впускала Летти. Дверь она только прикрыла. Я скользнул к двери и прислонился к ней… ну, вы поняли.       Говорили белковидная и тайфуноподобная. Сестры слышно не было. Должно быть, она пошла домой, но мы с ней разминулись.       — Лучше я, — сказала Летти.       — Нет, лучше я, — непривычно твердо заявила Джейн.       Это они так сцепились из-за того, кто будет «спасителем» Ричарда? Я никогда не понимал женщин…       Я театрально распахнул дверь и несмешливо проговорил:       — А лучше всего, конечно, я. Давайте подеремся, а?       Воспользовавшись тем, что Летти отвлеклась, «заботливая сестренка» заскочила в ричардову комнату.       — А тебя сюда вообще никто не звал! — выразила благородное негодование неудавшаяся спасительница. Ей так хотелось побыть с Диком наедине? Она меня пугает. Она стояла и дышала, словно разъяренный носорог. Я счел за благо не приближаться к ней.       Через пару минут из-за закрытой двери раздался зовущий ее слабый голос Ричарда. Она прошла туда и захлопнула дверь прямо перед моим носом.       Ничего, тут звукоизоляция плохая. Я и так все услышу.       — Благодарю вас за все, что вы сделали для меня, — это Ричард.       — Для меня награда — встреча с таким хорошим человеком как вы, — без комментариев.       — Тогда позвольте дать вам дружеский совет: не общайтесь с этим человеком. Я знаю о нем больше, чем вы, — я польщен! И одной ногой в могиле Ричард будет думать обо мне!..       — Так расскажите, — вряд ли он сможет. Он уже забыл все, кроме того, что он меня ненавидит.       — Нет. Я не могу этого сделать, — вот, я же говорил!       — В нем есть хорошее, просто он скрывается за неудачной маской, потому что боится, что его могут обидеть, — нет, ну все-таки с каждым днем узнаешь что-нибудь новое! То, что у Летти есть сердце, то это… Вранье! И то, и другое.       — Я? Боюсь?! — крикнул я из-за двери.       — А тебя никто не просил подслушивать, — откликнулся очкарик.       — Я не подслушиваю! — ответил я тоном оскорбленного достоинства. — Здесь акустика хорошая.       — В нем нет ничего хорошего, — продолжал вещать тот. Наверняка его безумно радовала мысль, что я его слышу. — Это безнадежный человек. — По крайней мере, он не отказывает мне в том, что я человек. Жаль. — Его невозможно перевоспитать. — Вот это чистая правда. Раньше нужно было думать о воспитании! Ну, в год или в три вполне возможно, но не после. — Зря вы рассчитываете на это. Вот и сейчас он пришел порадоваться своей победе и моему поражению. — Много чести. Это ты обо мне все время думаешь, а не я о тебе. — Я честно признал поражение. — Что-то я этого не помню… — Чего ему еще надо? Но нет, ему надо позлорадствовать! — Сколько эмоций в голосе! Примерно пятнадцать процентов от нормы нормального человека.       — Для меня вы не проиграли, — о, какая романтика!       Топ. Топ. Топ. Летти сделала несколько шагов к двери.       — Постойте! — шаги прекратились. Шуршание. Шепот.       Дверь распахнулась — я едва успел отскочить.

***

      По дороге домой Летиция на все лады расхваливала Ричарда. Какой он красивый, честный-благородный… Меня сложно довести до ручки, но ей это почти удалось. Меня начало тошнить.       Еще через пятнадцать минут неторопливой прогулки я почувствовал сильное раздражение. Примерно как если бы меня с головой окунули бы в воду и держали. Гр-р! Я изобразил на лице скептическое выражение с ехидной ухмылочкой. Я ревную? Нет! Еще чего!       — Какие ужасные раны! — в очередной раз вздохнула сострадательная Летти.       — Так ему и надо, — не выдержал я.       — Значит, он прав! Ты пришел только позлорадствовать! — какое благородное негодование в голосе. Да, кто сомневался! Я такой, нехороший мальчик!       — Конечно, прав! Он всегда прав! Что ж ты не уходишь к нему, раз он такой замечательный? — да потому что она ему нужна как корове — седло. (Если, конечно, не говорить о ездовых коровах.)       — В таком благополучном доме было бы скучно, а у нас полно работы, — у нас? Мне это нравится. Она всегда скажет что-нибудь интересное. И всегда найдет какую-нибудь отговорку.       — Да-а? А может, мне платить тебе как домработнице? Извини, я не могу себе это позволить, отсюда напрашивается вывод: мне не нужна домработница, — гр-р, похоже, мой голос звучит довольно раздраженно и даже зло. Я надеюсь, она достаточно умна, чтобы вникнуть в смысл высказывания. Надеюсь, он не затерялся среди изрядной доли сарказма, вложенной в эти слова.       Эффект усилился тем, что я чисто машинально передразнил Летти, закатив глаза и поправив прическу.       — Ты выгоняешь меня? — зря я надеялся. Попробую еще раз.       — Нет, идиотка! Пошевели мозгами, сообрази, что я имею в виду! Ах, извини, шевелить-то нечем!       — Говори прямо: ты что, выгоняешь меня?! — «…и мысль его была плоской, как панель».       — Нет! Неужели так сложно догадаться? Ты тупая или прикидываешься?       Обстановка накалилась.       — Еще одно оскорбление, — процедила Летти голосом «псевдо-равнодушный» и «опасный», — и я уйду насовсем.       — Подумай немного, — произнес я чуть спокойнее. Хотя бы немного!.. — Мне не нужна домработница по одной простой причине. Я говорил тебе это два раза, и в последний раз — недавно! — предупредил, что больше ты этого из меня не вырвешь!       — Говори прямо, я не понимаю, — вот это интеллект! Вот это сообразительность!       — Ну надо же быть такой дурой! — вырвалось у меня. (Вполне естественная реакция на тупость.)       — Что ты сказал?       — Что слышала.       Мы стояли около дома. Летти забрала вещи и ушла.       Сестра бросилась ей вдогонку.