CHOPSTICKS

      Медленно открывая глаза, он ощутил, как виски простреливает адской болью — брат постарался на славу. На лицо сама собой натянулась издевательская ухмылка, свидетельствующая об особой степени извращенного веселья, смешанного с холодным безумством, своего хозяина. Шуга качнул головой, лишь усиливая тянущую боль, к которой поспешил прибиться мерзкий звон в ушах. Старший брат выбивал из него дурь, явно вкладывая всю свою душу, если так можно было назвать те жалкие крупицы, что от неё остались. В попытках приподняться парень быстро проанализировал происходящее и свои перспективы — его бессознательную тушку после жестокого избиения закинули в багажник и везли на очередной пустырь, чтобы «преподать урок». Сколько уже раз Юнги так поступал с ним? На одном десятке они точно не остановились. И каждый раз одно и то же — старший вбивает в кости и мышцы всю свою латентную агрессию, называя это «уроком», а младший захлебывается в крови и разрывает тишину заброшенных мест своим хриплым, режущим по ушам смехом.       Вот и сейчас, стоило машине остановиться, как Шугу вытащили очередные крепкие амбалы, всегда готовые подлизать задницу своему боссу, если он того потребует, а после подвели к ржавой бочке. Та до краев была заполнена едва остывшим кипятком, от воды всё ещё поднимались струйки пара. Шуга одними губами улыбнулся своему отражению и кое-как развел в стороны ладони — запястья привычно ныли от затянутых на чёртов максимум наручников. Взгляд, полный бушующей дерзости и наглого вызова, оторвался от водной глади и уткнулся в холодный, нетронутый эмоциями напротив. Таким же, но совершенно другим. Младший вновь издевательски улыбнулся. — Давно не виделись, Юнги. Или подожди, я, наверно, перепутал? Ты же не арестовывать меня пришёл, ага? Зна-ачит, страшный и жестокий Агуст Ди. — Зачем ты полез туда? — Ох, сразу к делу? А как же порадоваться встрече, поболтать обо всяком, предаться семейной ностальгии? Нет? Что ж, жалко. — Что тебе понадобилось в том кафе? — Кафе? Ой, а я то подумал это какое-то прикрытие… Ну знаешь, одной из преступных группировок, которые крышуют этот несчастный городок. Ты то полицейский, уж должен быть в курсе, сладкий! Юнги качнул головой, и младшего в одно мгновение окунули головой в бочку. В попытках вырваться и вернуть возможность вдыхать в легкие воздух Шуга активно задергался, цепляя бледную кожу о заостренные, предавшиеся коррозии края бочки. На руках тут же выступили яркие красные линии, на которых скапливались и стекали, вторя рисунку напряженных вен, небольшие алые капли. Старший брат дернул бровью и, едва прикрыв глаза, жестом отдал приказ своим «шестёркам». Оказавшись вне воды, Шуга громко втянул воздух носом и истошно засмеялся, сотрясаясь всем корпусом. — Ты правда думал, что меня можно хоть как-то задеть кипятком? — слегка щурясь, вновь уставился он на ненавистного брата. — Ни огонь, ни высокие температуры меня не пугают, полицейская шлюшка. И ты мог бы до этого додуматься, если б копы не выбивали своими членами из твоей головы все мозги, м? — Зачем ты туда приходил? — Ай, совсем не задело? Жаль. Мне понравилось купаться, братик, — намеренно сладкий тон резанул по ушам старшего, и тот едва заметно прищурился, потирая не снятым с предохранителя пистолетом висок. — Ты и твой еще более ебанутый щенок можете веселиться в этом городе с кем-угодно, но на моё посягать не стоит, Шу. — Ты никогда не хотел делиться со мной игрушками, да? Как бы я ни просил, старший Мин всегда оставался полным хуйлом и грабастал себе всё, что видел. Это вообще-то задевало моё слабенькое детское сердце! — Просто… закрой рот. — Почему это? Обидно? Становится грустно? — Чтобы не захлебнулся, — Юнги вновь кивнул парням, и те с особым усердием принялись окунать хрипящего Шугу. Тот же, пока все наблюдали за его потугами в толще воды, умудрился резко выдернуть одно хрупкое запястье из наручников так, что все пястные кости, одна за другой, надрывно протрещали, и ладонь повисла бесполезным куском человеческой плоти. Вторая же рука ловко залезла в кобуру одного из зазевавшихся «шестёрок», тут же отработанными до автоматизма движениями снимая тяжелый пистолет с предохранителя и выстреливая куда-то в сторону. Хватка на затылке ослабла — точное попадание. Шуга резко поднял голову, хватая губами желанный воздух и смахивая со лба намокшие темные пряди. На лице его застыла слишком довольная улыбка, а в глазах плескалось чистое безумие. Пистолет тут же был направлен в сторону старшего брата. — Ну и? Прострелил яйца одному из моих, а теперь? Убьешь меня? — невольно, но лицо Юнги, вторя абсолютно такому же напротив, исказилось в ухмылке. — Не стоило называть Хо ебанутым.       По пустырю разнесся оглушающий хлопок выстрела, после чего на когда-то брошенную людьми территорию опустилась звенящая тишина ночи. Кто-то из «шестёрок» дернулся, порываемый проверить состояние своего босса и отомстить его убийце, но тут же был остановлен крепкой хваткой. — Новенький? — тот испуганно кивнул. — Не суйся, мы в этом цирке лишь зрители. Ну и иногда пострадавшие, — кивнул крупный мужчина в сторону истекающего кровью собрата. — Дай Бог ему когда-то морально восстановиться от этого позора и прожить эту жизнь счастливо. Даже без члена. Хотя я бы, конечно, лучше сдох. В это время наслаждающийся устроенным зрелищем Шуга медленно подошёл к растянувшемуся на холодной земле старшему и принялся резкими движениями стягивать с него пиджак. Когда «трофей», наконец, оказался в его руках, младший ощутимо ткнул носком ботинка в крепкое бедро. — Живой? — Да пошёл ты. Шуга, на секунду до этого потерявший запал, вновь расплылся в широкой улыбке. — Вот и славно. Спасибо, что так сильно боишься лишиться своей жалкой жизни, что постоянно щеголяешь в этом полицейском бронежилете. — Сраный психопат. В ответ послышался лишь полный надрывной хрипотцы смех отдаляющегося от него брата. Когда Шуга растворился в темноте ночи, выжидающие до этого парни приблизились к боссу и помогли тому подняться. — Всё в порядке? — Мне снова нужно купить рубашку, — с нечитаемым взглядом ответил он, изучая след от пули, прорвавшей ткань. И всё-таки его брат был самым ебанутым созданием, что он когда-либо встречал.

***

      — Что там? Юнги только начал просматривать материалы на новую группировку, что смогли накопать другие полицейские, когда в его кабинет ворвался весь взлохмаченный и взмокший молодой парень. «Стажер, кажется», — мелькнуло в голове на секунду, когда тот резво поклонился, чуть ли не уткнувшись лбом в пол. — Ким Тэхён, прибыл проходить стажировку в этом отделении пару дней назад. Разрешите доложить? Мин лишь показательно двинул ладонью, позволяя пареньку продолжить свою речь. — Вы просили нас докладывать обо всех происшествиях, которые как-либо могут быть связаны со Жнецами, сэр. — Так?.. — Юнги подтянулся, на его лбу отразилась складка, оповещающая о крайней собранности. — Они проявились. Они… убили людей в ночном клубе и… эм… изнасиловали нескольких работников, — Тэхён неуверенно замялся, предоставляя дальнейший отчёт по произошедшему уже тем людям, которые встретят капитана на месте происшествия. — Понял. Спасибо, Ким Тэхён.       Схватив кончиками пальцев новый пиджак, Юнги направился к личному автомобилю. Всё, что было связано с «новорожденными» Жнецами, попадало в категорию «особо важно» и не могло откладываться ни на секунду. Сжимая длинными пальцами бежевую кожу на руле, Мин размышлял о том, как и когда вообще всё это началось. И самое главное — почему он ничего не предпринял, позволив новой группировке разрастись до тех масштабов, когда это начало приносить определенные неудобства. Жнецы возникли неожиданно, появились неприятной сыпью на заднице, что чесалась и мешала нормально существовать. Сначала они выглядели как обычная тусовка собравшихся воедино фриков и нариков, маргиналов, коим терять уже было нечего. А после оказалось, что они неплохо так нарастили свои ряды, разрослись болезненными язвами по всему телу и уже требовали врачебного вмешательства. Вот Юнги, как главный санитар города, и вмешался. Он отдал прямой приказ как своим парням, так и полицейским копать на новоявленную группировку и сообщать ему даже самые незначительные мелочи. По собственному жизненному опыту он знал — любая крохотная вещица может стать нехреновым катализатором и, возбудив все прошлые накопившиеся крупицы, привести к плачевным последствиям. Жнецы стали предвестием к разрушению всего того порядка, что установился в городе за последние годы, после того, как опасный Агуст Ди взял на себя контроль за всеми сферами жизни. Они, словно крысы, пролезали во все дырки и вгрызались в объект интереса, готовые не расцеплять челюсть до самой смерти. Многие полицейские вдруг начали мочить штаны от одного упоминания Жнецов и позорно избегать мест, где те проявлялись. И не зря — эти парни оказались омерзительными, убивали людей с особой изощренностью, оставляли за собой очевидные следы. И никогда не попадались. Ни парням Мина, ни тем более копам ни разу не удалось схватить хотя бы одного из них. И было бы глупым считать, что это внезапно свалившееся на его голову сумасшествие ни капли не раздражало Юнги. Мало же ему было следить за одним так и не созревшим психопатом и его таким же возлюбленным — теперь в его городе веселилась целая банда каких-то ебанутых.       Стоило Мину прибыть на место происшествия, как его лицо тут же исказилось, полное омерзения. На ступенях, ведущих ко входу в небезызвестный ночной клуб, растянулось два тела, судя по форме на них, сотрудников заведения. Их шея и плечи были покрыты, очевидно, человеческими укусами, воспаленными и набухшими застоявшейся кровью, а на губах и щеках остались следы рвотной пены и предсмертных агоний. — Почему их еще не накрыли и не оформили? — грубо обратился капитан к пробегающему мимо него судебному медицинскому эксперту. — Я потребовал особое лабораторное исследование, — тут же подошёл к нему Намджун. — Зачем? — После них, блять, действительно какая-то омерзительная хуета остаётся, — перешёл на шёпот «правая рука» как Юнги, так и Агуста.       Ким Намджун был рядом с Мином ровно столько, сколько тот себя помнил, и, когда Юнги вдруг занялся преступной деятельностью, безоговорочно последовал за ним. Лучшего друга ни капли не смущало то, что сам он вообще-то всю жизнь мечтал стать полицейским, даже выучился для этого по государственной программе и заступил на пост сразу, как подвернулась возможность. Намджун прекрасно совмещал две стороны своей жизни, а после и Мина за собой втянул и буквально всунул ему в руки когда-то такой желанный пост капитана, тем самым предоставляя парню больше возможностей для правления. Ким следовал за Юнги куда-угодно и вообще-то славился особо развитым интеллектом и начитанностью, отчего часто помогал главе преступного мира принять сложные решения. Ответное полное доверие Мина было очевидным — мало того, что он давал Намджуну столько же возможностей и прав, сколько было у него самого, так еще и попросил приглядывать за Шугой, чего делать никому не позволял. Намджун рос с ними обоими и знал младшего Мина в той же степени, в какой знал старшего, потому на своей твердой шкуре ощущал чувства Юнги, когда его брат откровенно поехал крышей. Грёбанная случайность, после которой всё пошло по пизде. — Что тут? — Два задохлика здесь, один на заднем дворе, еще семь в помещении. Они как будто специально их выбирали из общей толпы, не убивали всех подряд. Да и сам видишь, как их убивали. Всё то же самое — воспалённые укусы, пена изо рта и жёсткое химическое отравление, я уверен. Парочка внутри не дожила до отравления, им видимо сразу вырвали сонные артерии, как негодным что ли. Один только, тот, что во дворе, с пулей во лбу, вот тут я хуй знает, почему они отошли от проторенной схемы. — В клубе было много людей? — Дохера. Это же ночь и ночной клуб, Юн. Молодёжь отрывалась, как могла, пока в толпу не ворвались эти в своих белых капюшонах и не оттрахали половину танцпола. Юнги взметнул брови вверх, ожидая от друга подробностей. — Я не знаю, Юн, не смотри так на меня. Они словно в этот раз не убивать пришли, да и сам вспомни — это всегда были базы и организации, каким-либо образом связанные с другими группировками, в том числе нашей. А здесь клуб, нейтральная зона, которую мы все по договоренности не трогали, хотя кусочек тот ещё. И вместо кучи трупов мы видим кучу разорванных дырок и отложившихся на всю жизнь психологических травм. Я, честно говоря, в ахуе был, когда туда зашёл. — Есть кто-то вменяемый? — Да, парочка сотрудников умудрилась попрятаться и не пострадать, остальные вроде как не пострадавшие сбежали и теперь явно будут шкериться по углам, видя перед глазами эту не самую приятную картинку. — Хочу поговорить с ними. — Они все твои.       Юнги проследовал за крепкой спиной Намджуна и оказался внутри клуба, тут же пряча нос в складках рукава. В присущей клубным танцполам духоте отвратный запах рвоты и настигшей смерти достиг своего апогея и резво забивал ноздри, призывая всех входящих присоединиться к празднику опустошения желудков. Будучи правителем преступного мира, Мин сталкивался с огромным количеством мерзких сцен, однако ни в одной из них люди не воняли в первые же часы после смерти так сильно. Намджун провёл капитана в длинный коридор на втором этаже, а после открыл одну из черных дверей, скрывающих за собой приватные комнаты. Войдя в помещение, Юн увидел двух девушек, отчаянно жмущихся друг к другу в кресле, развалившегося на полу рядом с ними мужчину и усевшегося на самый край кровати молодого парня. — Это все? — обернулся он к оставшемуся в дверном проеме Киму. — Ага. Две танцовщицы, — Джун дёрнул бровями, как бы указывая капитану на их очевидно откровенные наряды, — охранник и бармен. Мне остаться или я могу?.. — Можешь идти. Я тут сам разберусь, — Юнги дождался, пока Намджун закрыл за собой дверь, и вновь обвёл взглядом присутствующих, пытаясь распознать охватывающие их эмоции. Девушки, мягко говоря, пребывали в морозящем душу ужасе, охранник выглядел слишком расслабленным и отрешенным, а вот парнишка в наглую разглядывал уставившегося на него капитана полиции. Его взгляд словно облизывал мужчину с самого его появления в комнате, и Мин бы соврал, если бы сказал, что ему не льстило подобное внимание от парня с такими внешними данными. — Что ж. Кто начнет свой невероятный рассказ?       Юнги пододвинул к себе небольшой стул, разворачивая его и располагаясь так, что его руки лежали сложенными на спинке. От его хриплого голоса девушки лишь сильнее прижались к себе, в то время как мужчина на полу впервые проявил хоть какую-то толику интереса. Он же и начал говорить первым. — Я тебя знаю. Не ожидал, правда, что увижу в полицейской форме, да еще и со значком капитана. До чего докатились. — Что Вы видели этой ночью? — проигнорировал неожиданный пассивный выпад Юнги. — Да не так много я видел, на самом то деле. Я с самого основания работал на «Холодных драконов», если еще помнишь таких, — Мин едва заметно кивнул, понимая, что мужчина перед ним так же варился в преступной деятельности, причем с очень давних времен — «драконы» образовались еще задолго до того, как он сам пришёл на эту арену. Эта группировка успела расформироваться из-за большого количества подавляющих в этом городе сил, а её остатки перебазировались на японские территории. Да видно не все. — Так вот, за все те годы, что мы существовали, я таких отморозков ни разу не встречал. Я раньше думал, что убивать людей можно оружием там, подручными средствами, но чтоб для убийства люди, словно звери, кусали и выдирали артерию — такое впервые. Даже у меня тошнотворные приступы проснулись, а я не самый слабый мальчишка, знаешь ли. Я тебе вот что скажу: таких надо быстрее искоренять к херам, пока они всех под себя не поджали. Нахуй нам такую преступность не надо. — Как это происходило? Они просто… кусали людей? — Тех, кто там валяется внизу, кусали, да. Просто ворвались в зал, а я не долбоёб, слухи то всё равно меня не обходят, знаю, что этих белоснежных капюшонов стоит сторониться, как ядерной радиации. Подхватил этих троих и, пока на танцполе начали творить вакханалию, заперся на складах, пока истошные оры не прекратились. Чуть сам не обоссался, не знаю уж, как эти теперь жить дальше будут, — кивнул мужчина в сторону едва ли не теряющих на глазах сознание танцовщиц. Оценив их состояние, Юнги поднялся, выкрикнул куда-то в коридор, чтоб девушек и парня вывели и отвели ко врачу, однако последний вдруг встрепенулся и громко заявил о том, что никуда не пойдет. Спорить с кем-либо желания никакого не было, да и выглядел он куда более вменяемым, так что капитан, дождавшись, пока девушки покинут помещение, вернулся на свой стул. — Я так понял, вы всё время просидели на складах? Не знаете, почему одна жертва оказалась застреленной? — А это уже не их рук дело. Точнее, я так думаю. За много лет существования в качестве гаденького преступника у меня, понимаешь ли, выработалась некая чуйка. Так вот, бросив последний взгляд на танцпол, я заметил его. — Его? — Он выделялся, — вдруг вклинился в разговор молодой бармен. Юнги перевел взгляд на него, выхватывая глазами, как маленькие пальчики то ли от волнения, то ли намеренно прошлись по увлажненной слюной пару секунд назад нижней губе. Капитан заинтересованно дернул бровями. — Все остальные выглядели, как его послушные слуги, а он сам возвышался, смотрел со стороны, а потом вдруг рванул в сторону заднего выхода. Ох, я так испугался, капитан. Мин видел, как парень аккуратно закидывает ножку на другую, проводит ладонью по бедру и демонстративно сжимается, на глазах становясь еще меньше. Через прозрачную майку, что не скрывала почти что ничего в его теле, проглядывались изящно выступающие рёбра и такие же аккуратные, с четким контуром тёмные ореолы сосков. Переводя взгляд обратно к охраннику, Юнги отложил на потом едва проскользнувшую в его голове мысль, как этот мальчик мог бы чувственно отзываться на влажные дорожки, оставляемые языком на его хрупком теле. Кажется, от бармена блеснувший в чёрных глазах огонёк не ускользнул, и он для показательности своего страха несчастно всхлипнул. — Капитан, вы ведь защитите нас от этих парней? — Я, пожалуй, пойду, — вдруг резко поднялся с пола всё это время кидающий нечитаемые взгляды в сторону мальчишки охранник. Будучи уже рядом с дверью, он обернулся и твердо кивнул Юнги. — Избавься от этих ублюдков побыстрее, новый Король. И с этим будь аккуратнее — такого неуёмного либидо нет ни у одной танцовщицы всего этого клуба, заигрывает с каждым вторым. Вот только пока ни разу не видел, чтобы по итогу не отшил, как следует.       Юнги, оставшись наедине с барменом, никак не ожидал, что тот сам, словно представитель кошачьих, начнёт медленно к нему приближаться. Заинтересованный в дальнейшем развитии событий Мин сидел неподвижно, наблюдая за раскачивающимся перед ним бёдрами, так беспощадно обтянутыми чёрными джинсами. Мужчина мог поклясться, что одно неловкое движение — и те порвутся от давления, которое на них оказывали эти мясистые ляжки. Тем временем мальчишка оказался непозволительно близко, смотря на него сверху вниз и заманчиво улыбаясь. — Я нуждаюсь в Вашей защите и поддержке, капитан, — сладостный тон пробрался под самую кожу, прошёлся давно не ощущаемыми мурашками по шейным позвонкам. Кем бы этот паренёк ни был, хрупким ангелом или искушающим демоном, но он так чертовски хорошо вписывался во вкусы Юнги, что тот не мог не вспомнить молодость и не окунуться в запретно-манящее болото. — Пожалуйста, успокойте меня. Бармен аккуратно обхватил ладонь Мина и потянул его, чтобы тот встал, после чего сделал пару шагов назад, повел плечами, тем самым слегка спуская с крохотных плеч тёмную джинсовку. Взвесив все обстоятельства в голове, Юнги нашёл себе оправдание в затяжных усталости и воздержании, из-за чего ему просто необходима была разрядка. И кто как не этот сладкий на первый взгляд мальчик смог бы ему помочь?       Капитан подорвался и, оказавшись у двери в два крупных шага, запер ту на замок. Когда он вновь обернулся к мальчишке, тот уже скинул куртку, полностью демонстрируя все свои преимущества через майку, и опустился на кровать, заманчиво раздвигая сочные ножки. Мин провёл ладонью по и без того зачесанным назад волосам и скинул пиджак, подобрался ближе к постели, умостился между чужими бедрами. — Ох, капитан, вы ведь мне поможете? Защитите свидетеля, да? — парень вновь поднес пальцы к своим чертовски пухлым губам и слабо прикусил указательный, наивно хлопая ресничками. — Как тебя зовут, чудо? — Юнги нагло оттолкнул чужую ладонь, заменяя его пальцы на свои и тут же обводя подушечками бледную верхнюю. — Блять… Мягкие губы так грязно обхватили его палец, что Мин не смог сдержать глубокого вздоха, смешанного с ругательствами и естественной хрипотцой в голосе. Бармен же языком смочил грубую кожу на пальце и показательно пару раз насадился на него поступательными движениями, смотря прямо в еще более потемневшие напротив. Когда Юнги вытаскивал палец из нежного рта, он уделил особое внимание потянувшейся за ним ниточке слюны и с довольной ухмылкой собственным языком прервал её, тут же возвращая в рот парню. Длинный язык без разрешения изучил податливые дёсна, толкнулся в чужую мягкую щёку, встретившись с другим языком, дал себе волю и познакомился и с ним тоже. Прервав это «столкновение», Мин возвысился над хрупким телом, опираясь на ладони, и прошёлся жадным взглядом от макушки до самого паха, что уже без стеснения потирался о его поставленное между ногами колено. — Пак Чимин. Показать документы? — игриво отозвался на заданный ранее вопрос бармен, продолжая утыкаться яйцами в твердое колено между своих ног. — Думаю, и так могу тебе поверить, малыш. Снимешь эту маечку для меня? — А если нет, то Вы накажете меня? — Ты хочешь проверить? Чимин даже не дёрнулся, лишь искренне улыбнулся, прикрывая глаза и всё с тем же остервенением двигая бёдрами. В один момент Юнги вцепился пальцами в таз парня, крепко прижимая его к кровати и лишая возможности продолжить своё увлекательное занятие. От неожиданности Пак едва ли не заскулил, протянул ладони и сцепил их на затылке полицейского. — Капитан, Вы так добры ко мне. Прошу, успокойте меня, это всё выглядело так страшно, — заканючил он, а Мин плавился от вида перед собой этого сладкого, беззащитного парня.       Мужчина врезался в губы Чимина своими, периодически натурально вытрахивая его рот языком и сильнее нажимая на всё ещё прижатый к кровати пах. Пак под напором старшего растекался желейной лужей, отдавался весь, вверяя всё, что снаружи и внутри этому властному полицейскому, что с первого же своего шага в комнату вонзился в мысли мальчишки и не отпускал. Хотелось познать его жутко, и Чимину никаких сил не хватило, чтобы сдержать эти возбужденные порывы. А Юнги их не хватило, чтобы не обратить на них внимание. И вот они здесь, вдвоём, в приватной комнате клуба, где этой ночью жестоко убили нескольких людей, забывали про весь сраный мир, изучая тела друг друга.       Юнги оторвался от губ, которые от безудержного терзания казались еще более пухлыми и покрасневшими, и с силой дёрнул вверх несчастную майку, оставляя ту подтянутой к шее младшего. Его рот тут же начал искать своё место, вырисовывать вязкой слюной тропинки путешествия по столь заинтересовавшей территории. Губы прихватывали кожу на рёбрах, язык обводил небольшую татуировку и покушался на тёмные ореолы, не касаясь самих бусин, зубы впивались в выступающие ключицы. Чимин знал десятки рецептов коктейлей, от которых можно было как слегка повеселиться, так и твёрдо улететь в мир галлюцинаций, но ни один из них не мог подарить тех ощущений, что приносили ему эти грубые, вжимающие его в грязную, множество раз объезженную кровать руки и особо влажные губы, играющиеся с тонкой кожей. Парень, словно поддатая школьница, развалился на белье и, кое-как найдя в себе силы, стянул майку, выкинул её на пол, вцепился пальчиками в крепкие плечи. Под ярым напором капитана он не мог сделать в общей сложности ничего, кроме как вверить своё тело и наслаждаться. — Чудо, я хочу тебя слышать, — вдруг навис над ним Мин, внезапно сжимая между пальцами бусину соска и вызывая тем самым слабый скулёж и ёрзание всем корпусом. — Ну же, Пак Чимин, не прячь от меня то, чего я желаю. Юнги вновь сжал сосок подушечками, слегка царапнул ногтями, что тут же отразилось на лице Пака: тот в выдохе распахнул рот и свёл брови у переносицы. Дерзко усмехнувшись, мужчина склонился губами к корпусу младшего и втянул ртом второй сосок в вакуум. Контраст приятных движений языка с одной стороны и приносящих боль перекатываний между фалангами с другой прорвал плотину гордости и оставшихся крупиц чести Чимина, из груди вырвался писклявый полустон. Бармен зажмурился и крепко вцепился в жёсткие пряди, не дал Юнги отодвинуться, молча умоляя того продолжить свои действия. — Капитан… Вы защитите меня? — Конечно, сладкий, — оторвавшись от вылизывания твёрдых от возбуждения и постоянного трения бусин, произнёс он. Чимин выглядел таким слабым, таким размазанным по кровати, что другого ответа он дать просто не мог. Да и как бы ни прошло задуманное ими дальше, Мину вовсе не хотелось теперь отпускать от себя такое чувственное тельце. — Тогда стяните уже с меня эти блядские штаны. Юнги с силой закусил губу — грязные слова из такого рта ощущались настолько возбуждающими, что держать себя в руках уже не предоставлялось возможности. Он оторвался от расцеловывания корпуса младшего и так же рьяно, но не без усилия стянул джинсы, оставляя те болтаться на одной лодыжке Пака. — Пиздец. Какая же ты извращённая сучка, — прошептал он, медленно снимая за штанами едва ли не женские трусики. — И как тебя здесь ещё никто не оттрахал? Чимин улыбнулся, но мурашки, пробежавшие по его рукам и бёдрам, не скрылись от внимательного взгляда старшего. — Извращённая, но не так легко доступная. Я хочу, чтобы меня трахали только такие мужчины, как Вы. — Как я? — Юнги со страстью сцепил зубы на чувствительной коже на внутреннем бедре, не позволяя сдвинуть ноги тут же вскрикнувшему Чимину. — Нет… Ох, нет! Только Вы, капитан. — Я не услышал. — Капитан, я… Я хочу, чтобы только Вы могли вытрахивать меня. Я хочу быть только Вашей извращённой сучкой. — И я смогу брать тебя, когда захочу, м? — Мин снова прикусил кожу, поднимаясь выше и опасно выдыхая в сторону твёрдого члена небольших размеров. Он провел кончиком носа по проступившей от напряжения венке на половом органе и остановился точно рядом с головкой, одаряя ту лишь вырывающимся из забитых лёгких тёплым воздухом. — Да! Вы будете трахать свою сучку в любой момент. — И никто другой её больше не возьмёт, да? — Капитан, пожалуйста… — Пак попытался дёрнуть тазом вверх, уткнуться членом в нависшие над ним губы, но его продолжали твёрдо прижимать. На талии явно проступят лёгкие кровоподтёки от подобной хватки, но это ещё больше кружило голову младшего, заставляя того давиться собственной слюной. — Я прошу… — Ответь на вопрос, Чимин. — Я хочу… — Чимин, — пальцы, держащие его под коленом, с усилием сжались, выбивая жалостный стон. — Да. Только Вы будете брать меня. Я буду принадлежать только Вам и Вашему члену, капитан.       Юнги хитро улыбнулся и, смочив ладонь слюной, опустил её на подрагивающий вместе со всем телом от вырывающегося из груди хныканья член. Пак громко втянул воздух, позволяя эмоциям захлестнуть его. Мин даже дрочил властно: сцеплял пальцы крепко, но при этом движения его были медленными, ленивыми. Иногда он резко проводил рукой вниз, натягивая нежную кожу и ударяя основанием ладони по лобку, иногда — проводил большим пальцем по головке, цеплял ногтем уретру и потирал излишне чувствительное местечко под головкой. Он ощущал, как Чимин полностью растворяется в нём, как сам на своём сердце выжигает метку с его именем, чтобы больше никто и никогда кроме. Пак же всё бельё уже свёз под себя, изнывая от приятных, невыносимо мучительных ощущений, у него не осталось сил держать глаза открытыми, его дыхание сбилось и смешалось с постоянными сиплыми стонами. Капитан продолжал надрачивать младшему, постепенно меняя темп и силу, пока тот не начал с усилием сдавливать его с двух сторон своими бёдрами, подрагивать всем корпусом от предшествующих оргазму импульсов и громко выстанывать ругательства. Чимин мог поклясться, что капитан душу продал за умение приносить удовольствие своим партнёрам, иначе он никак не мог объяснить чувство абсолютного блаженства. Под прикрытыми веками скакали яркие блики, от желудка и до паха стягивало крепким, тяжёлым узлом, что вот-вот грозился разорваться и заполнить все внутренности обжигающе горячим всплеском возбуждения и исступления. Парень действительно готов был наручниками себя приделать к этому мужчине, сам себе конуру построить и коврик расстелить возле его ног, лишь бы тот продолжал всегда доводить его до задыхающихся легких, до кружащейся от нехватки воздуха головы, до потери всякого самообладания. Чимин представить себе не мог, как неебически хорошо ему могло бы быть, если бы старший заполнил его всего, насадил на всю длину и разрывал чувствительную кожу грубыми толчками, одно знал точно — он бы не смог так легко оставаться в сознании. Но Пак дураком никогда не был — капитан не снял с себя ни одного предмета одежды, кроме сковывающего движения пиджака, а снизу его ожидала работа и расследование. И всё это вело к тому, что стоит Чимину кончить, как тот встанет, вытрет руки о постельное белье и уйдет. Бармен этого не хотел, потому, как только мог, сдерживал в себе оргазм, сжимал мышцы паха, пытался втянуть как можно больше воздуха. Но Юнги не оставлял ему ни одного шанса — стоило тому нарастить темп и грубость своих движений, как Чимин затрясся всем телом и обильно кончил на его ладонь и свой оголенный живот, что сразу же втянулся, проводя через себя импульсы оргазма. — Хороший мальчик. Сладкий, — сквозь звон в ушах расслышал младший полностью сошедший на хрип голос. — Вот так вот, умничка, так чувственно изливаешься для меня. Так сильно нас пачкаешь. Чимин откинул голову назад, всё ещё сжимая в кулачках постельное белье, всё ещё чувствуя, как последние капли лениво стекают с перестимулированного члена, как сперма согревает лёгким теплом кожу, как чужие руки поглаживают его бёдра, иногда переходя к коленкам.       — Чимин? Чими-ин, слышишь меня? Пак едва кивнул, пытаясь восстановить дыхание. Он открыл глаза и увидел уже стоящего около кровати капитана. Всё его нутро порывалось схватить того за руку, не дать уйти, задержать рядом с собой подольше, но сохранившиеся остатки самоуважения не позволяли падать на колени перед любым попавшимся мужчиной. Даже если этот мужчина заставляет чувствовать себя так, что звёзды перед глазами, а в животе вскипающие вулканы. Глупо хлопнув ресничками несколько раз, Чимин отвернулся и показательно уставился в стенку, всем своим видом говорил, что Мин может уйти и без речей на прощание. Тот же удивленно вскинул брови и, подняв майку с пола, положил её рядом с барменом. — Тебе стоит сходить протереться и одеться. Не хочу, чтобы кто-то внезапно вошёл и увидел тебя таким открытым и разрушенным. Ты только мой, чудо, помни об этом. Юнги подмигнул не пострадавшим в давней хватке с младшим братом глазом и вышел из комнаты, оставляя Чимина давиться с нереальной скоростью размножающимися в его животе бабочками. И всё-таки он сделает всё, чтобы в итоге конуру себе построить. Обязательно с парой мисочек рядом и кожаным ошейником, натирающим нежную кожу на шее.

***

      — Итак? — Ты бы хоть волосы поправил, мистер «Я никогда не делаю одну вещь на работе. И да, я пью при исполнении, но ни в коем случае не трахаюсь». Юнги одарил друга тяжелым взглядом, но всё же заправил выпавшие из укладки пряди, тут же вспоминая, как отчаянно маленькие пальчики вцепились в его волосы, когда он выцеловывал кожу в опасной близости к подрагивающему члену. На лице сама собой вырисовалась довольная ухмылка. — Фу, не думай о прошедшем сексе, хотя бы пока я рядом, — Намджун легко толкнул капитана в плечо, изобразив гримасу отвращения на лице. — У нас тут вообще-то сраные Жнецы, если ты забыл. — Что-то узнал? — Я так понимаю, в этот раз на вечеринку заявился сам главарь. Пока его ебанутые «шестёрки» вгрызались в шеи и жопы несчастных тусовщиков, он сам пришёл по его душу, — Намджун кивнул в сторону уже оформленного и потому транспортированного в медицинскую машину тела. — Тот парень, которого застрелили, помнишь? — Чимин тоже говорил, что был кто-то в белом капюшоне, но выделяющийся. Видимо, заметил этого «главаря», — недовольно поморщился Мин. Его бесила одна мысль о том, что кто-то так спокойно решил посягать на то, что он выстраивал не одну неделю, собирал по кирпичикам, выстраивал нужные комбинации на доске. — А Чимин это?.. — Тот, кого ты здесь сейчас дождешься и отвезёшь ко мне домой, — растянул потрескавшиеся губы в довольной улыбке капитан. — Ты меня со всеми своими детьми заставишь нянчиться? — А кого еще. Намджун недовольно пробормотал какие-то ругательства, содержание которых Мин уже не раз слышал: он понимал, что возиться даже с одним Шугой, может быть делом абсолютно не стоящим того. Но Чимин то уж хороший, Чимин покладистый, с Чимином проблем не будет. — В общем, я не знаю, кем был этот парень, но видимо его и искал их главный. Нашёл, догнал, пристрелил — казалось бы, всё просто, только вот нихуя не просто, потому что большего мы узнать не можем. — Спрашивал у охранника, кем был парень? Может, тот видел его, сталкивался? — Спрашивал. Сказал, что парня видел, тот часто приходил в клуб, но особого внимания к себе не привлекал. Обычный мужик, который появлялся, выпивал непозволительно много и, стабильно получая отворот от горячего бармена, находил себе девку на ночь. Чем он мог привлечь главаря Жнецов, никто не знает. — Ладно, — Мин чуть ли не скрипел зубами от одной мысли, сколько вот таких никчемных могло посягать на предназначенное только для него. На того, кто всё это время продолжал задыхаться от ощущений на кровати и дрочил по новой, вспоминая вездесущие губы. — Пусть парни копают, кто он, что он, как мог быть связан с нашими делами и этим клубом. Я хочу знать всё, Намджун. — Кто бы сомневался. — Где Шу? — В твоей кафешке. — Чего, блять? — Не-не, в этот раз просто заказал суп и сидит ест. Не подрывайся ты так, мои следят тщательно, чтобы хотя бы сегодня-завтра больше ничего не вытворил. — Вот и отлично. Не давайте ему проявлять себя так часто, он и без того начал привлекать внимание. — Я тебя услышал. Похлопав друга по плечу, Юнги направился к своей машине — в участке всё ещё лежали не изученные материалы по Жнецам, существование которых всё больше раздражало обычно спокойного Короля преступного мира. На арене Агуста Ди могли играть только фигуры самого Агуста Ди.