Управление мёртвыми. Дело № п/п 2

      Он спит справа от меня. На спине. Одна рука на животе, вторая закинута на подушку. Он отнял у меня майку. Ходит в ней по квартире и спит. Приятно видеть мускулы через большие прорези. На нём «крабики». Тёмно-синие трусы с оранжевыми крабиками — красная тряпка для меня.       Я убираю со Стаса одеяло и стягиваю трусы до середины бедра. Он просыпается от моих ладоней на прессе.       — Люблю выходные, — связки стонут от манипуляций на члене. — Выходные всегда начинаются с секса.       — Не разлёживайся, — отрываюсь от минета. — Это так, для поднятия настроения. Нам ещё собираться. Продолжим после прогулки, как вернёмся домой.       — Ты мне, — Стас убирает волосы с лица, чтобы не мешали процессу, — слишком поднимешь настроение, и я буду сиять от счастья, прогуливаясь с тобой за ручку по Арбату.       — Я затащу тебя в секс-музей и там оставлю. Привяжу к стулу с членом.       — Я знал, что ты меня любишь.       Размечтался. Ни одна капля спермы не запачкала трусы с крабиками. Профи.       Пока Стас умывается в раковине для гостей, я готовлю завтрак. Кладу на чиабатту ветчину, сыр, ломтики помидор, поливаю соусом барбекю. Ставлю бутерброды в микроволновку на две минуты. Стас прячет «крабиков» под серыми клетчатыми штанами на верёвочках. Насыпает по ложке кофе в две кружки и пристраивается ко мне сзади. Я откидываю голову ему на плечо и накрываю его руки на животе. Обожаю выходные. Обожаю жить со Стасом.       — Это странно, что два судебных медика будут бродить по музеям с детьми, — признаётся он.       — Скажи спасибо, что не в Третьяковку идём. Веселиться в детских музеях прикольнее, чем разглядывать картины давно умерших придурков.       — В страшилки я не пойду. Боюсь замкнутых пространств с монстрами.       — Не переживай. Этот день создан для того, чтобы поиздеваться над КЭКСом.       — Я постараюсь негромко смеяться над ним.       В десять утра мы не успеваем позавтракать. Микроволновка пищит о готовности бутербродов, кофе дымится в кружках. В квартиру звонят. У Стаса шары вместо глаз, у меня — тоже. Мы догадываемся, кто это может быть. Моя мама! Периодически мама приходит ко мне на выходные: поболтать, переночевать, побыть с дочерью. Уже несколько недель я не видела её, только созванивалась. Отнекивалась от встреч, потому что… ну потому что у меня всякие дела: уроки, подготовка к диплому. Я занята! Я живу с мужчиной. Мама не выдержала и явилась без предупреждения.       — Что делать?! — истерическим шёпотом спрашивает Стас.       Думаем быстро! Ничего на ум не приходит! Я толкаю Стаса к кладовке. На балконе прятаться негде, маленькая комната не вариант — будет странно, если я её запру, потому что никогда не запираю, туалет — тоже подозрительно, в шкафу нет места под длинного Стаса, под кроватью палеты с обувью. Кладовая!       — Быстрее, мать твою! — пихаю Стаса в крошечную комнатку к пылесосу, вёдрам и швабрам. Одна длиннющая нога на полу, вторая согнута, стоит на пылесосе, на спине у Стаса швабра, руки держатся за стенку. Удобно, блять!       — А мои вещи?!       Сука! Я закрываю Стаса в кладовой и быстро собираю его монатки по квартире: костюм, рубашки, телефон, очки. Всё кидаю в… на балкон и запираю. Сука, сумка, с которой он ходит на работу! Сумка с одеждой и настенными часами! Туда же на балкон. Вот теперь всё. Бегу открывать дверь. Нет, не всё! Две кружки на кухне! Куда девать одну? Топчусь, как дура, с ебучей кружкой! В холодильник? Мама может залезть и проверить, как я питаюсь. В тумбу с кастрюлями! Ветчиной и барбекю пахнет из микроволновки. Заебись позавтракали! Стас громко дышит в кладовой.       — Заткнись! — шиплю под дверь.       Можно впускать мать. А нет, не можно! Мужские ботинки и куртка в коридоре! Из шкафа вытаскиваю несколько своих и завешиваю Стасину — Стасину, ёб твою мать! — она большая, поэтому в узкий шкаф не влезет. Убираю ботинки в обувницу. Туда же кидаю чёрную шапку. Блять, Наташ, всё это нужно было делать раньше! Ты топотала по полу так, будто по хате носилось стадо слонов!       Открываю входную дверь:       — Приветики! — лыблюсь по-идиотски.       — А чего так долго открываешь?       Мы с мамой не особо похожи. Она — метр шестьдесят, в свои 47 выглядит на 74, брюнетка с голубыми глазами. Маленькая, худенькая, слегка пришибленная. Я — папина дочка.       — Умывалась. Не слышала звонок. Рот в пасте. Не сейчас. Был. А ты чего?       — Дочь родную можно увидеть?       Мне ничего не остаётся, как подчиниться. Мама проходит в квартиру и раздевается. Джинсики, кофточка. Мама, как мама. Фух, пронесло — она ничего не говорит про наличие курток на крючках. Подумаешь, летнюю поближе повесила! Готовлюсь к лету! Предвкушаю!       — Ой, как вкусно пахнет! — мама перемещается в кухню. — Что готовишь?       Я, как провинившаяся идиотина, следую за ней, обхватив левый локоть:       — Бутеры. Завтракать собиралась. Мам, я же просила тебя не приходить в эти выходные.       Мама наливает газировку в стакан и садится за стол:       — Не пришла в те, не приходи в эти. Наташ, я понимаю, ты взрослая и самостоятельная, но один день с матерью можно провести?       — Мам, — плюхаюсь на стул: перед глазами недовольная женщина, за спиной кладовка, — последний семестр. Обещаю, летом мы с тобой поедем отдыхать, куда скажешь, — летом отправлю Стаса к его родителям на дачу! — Но не сейчас. Я не хочу запороть шесть лет обучения на последнем семестре. Со мной всё хорошо. Я же тебе говорю это по телефону. Мы каждый день созваниваемся! Я и так на стрессе из-за учёбы, выжимаю из себя последние силы.       — Со мной ты можешь отдохнуть? — она не обижается на резкий тон, желает мне помочь.       — Отдохну, мам, но потом. Отдохну за все шесть лет учёбы.       — Я же за тебя переживаю, — берёт меня за руку.       — Потому что ты — моя мама. Я сказала тебе не приходить сегодня, потому что я скоро уезжаю. Экскурсия с куратором.       — Экскурсия? Я думала, они закончились в школьные годы.       — КЭКС сближается с нами, хочет быть хорошим куратором. Учёба учёбой, но почему бы не развеяться? Мы должны запомнить КЭКСа, а он — нас.       — Это здорово. Это…       Грохот в кладовой. Ебучие швабры и вёдра! Что ты там, блять, делаешь?! Полы моешь?!       — Что это? — настораживается мама.       Я закрываю глаза, ставлю локти на стол и роняю голову в ладони. Приглаживаю волосы. Выдыхаю.       — Твою мать…       Мама открывает дверь. Кого она там видит? Улыбающегося Стаса, еле помещающегося в кладовой.       — Здрасьте, — говорит он.       Представляю лицо мамы. Какой позор. Какой пиздец.       — Не думаю, что Вы оказываете услуги клининговой компании в майке моей дочери.       — Я мою полы, ванну, посуду, пылесошу, но денег не беру.       — Да, с Вами расплачиваются иначе.       — Мам, я объясню.       — Да уж, — она оборачивается: злая, — очень хочется послушать вас обоих.       За столом мы со Стасом напротив мамы.       — Елена Николаевна, — представляю злостную женщину. — Станислав Валерьевич, мой… преподаватель. Он вёл у меня судебную медицину в прошлом семестре до КЭКСа.       У мамы недовольное лицо, Стас боится поднять на неё взгляд. Бутерброды с чиабаттой остывают в микроволновке.       — Вы преподаёте на дому? Не знала, что Наталья на домашнем обучении.       — Мам, послушай, — беру ситуацию под контроль, потому что, кажется, Стас обосрался. — У нас завязались отношения перед Новым годом. Стас живёт у меня две недели. Так сложились обстоятельства…       — А почему колечко прячем? — руки Стаса на коленях, но мама ещё в кладовой отметила обручальное кольцо. Меня не смущает украшение, я наплевала, но сама суть: женатый мужик в моей квартире.       — Я женат, — Стас кладёт кисти на стол, — но от жены ушёл. Я женат долго, детей нет. Мне — 48 лет. Образование, стабильная работа. Я — судмедэксперт. Да, я ушёл от жены к Вашей дочери. Да, я — её преподаватель, взрослый мужчина, ещё не разведён.       — И какие планы? — мама откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди. — Долго будете веселиться с молодой студенточкой? — переводит взгляд со Стаса на меня. — Вот как ты готовишься к диплому? Вот с кем делаешь уроки и отдыхаешь от учёбы?       Ненавижу этот тон! Маме не нравился ни один мой парень! А некоторые мне очень даже нравились! Она критиковала всех! Слишком красивый! Слишком бедный! Слишком экстраверт! Слишком дурак! Кто ей нужен для меня? Из-за неё я не могу определиться в парнях. Мне не нужен такой, как отец: высокий блондин с зелёными глазами и набитыми деньгами карманами! У меня свои бабки есть! Папочка даёт! Делай всё, что скажет мама! Делай всё, что скажет папа! Когда я буду делать то, что хочу сама?!       — Я хочу быть со Стасом, — говорю уверенно, достало потакать родителям, уже не маленькая. — Мы встречаемся. Живём вместе. Да, мы делаем вместе уроки: я помогаю ему, он — мне. Мы вместе ходим за продуктами, готовим, занимаемся уборкой. Я отвожу его на работу и забираю. Мы спим в одной кровати. Он носит мои вещи, потому что ещё не перевёз свои со старой квартиры, которую отдал жене. Он тратит деньги на нас, чтобы нам было комфортно жить. И знаешь что, мам? Эти две недели, что Стас живёт со мной, — прекрасные. Я счастлива с ним. Если жизнь сложится замечательно, мы поженимся, а там гляди — и детишки пойдут! Знаешь, почему я всё это говорю тебе? Потому что люблю Стаса. Почему не сказала, что живу не одна? Не сказала, что у меня появился мужчина, да, пускай женатый и взрослый? Потому что хочу быть с ним. И твоё очередное «фи» ничего не решит. Ты против него? — киваю на Стаса. Глаза влюблённые, я ебу. Не надо улыбаться! Это не признание! Я спасаю наши задницы. — Значит, мы съезжаем с квартиры, делайте с ней, что хотите — это папин подарок, и переезжаем в съёмную. Стройте с папой свою жизнь. Я буду строить свою со Стасом, — беру его за руку так, чтобы мама понимала, насколько сильно я настроена, насколько готова перегрызть глотки любому, кто будет против моего счастья.       Фух! Я высказалась, и мне хорошо! Аж плакать тянет! И жрать. И ебаться! Ебаться хочу — пиздец! Выебу сегодня Стаса! Кружка в кастрюлях ещё живая? Расплавленный сыр в чиабатте задубел. Меня так прёт, что жарко — оттягиваю воротник футболки. Мама смотрит и молчит.       — Что? — спрашиваю её. — Мам, можно мне любить? Как могу. Как получается. Того, кто нравится мне, а не вам с папой.       — Так, ладно, — она поднимает ладони. — Я вас услышала. Всё поняла. Хотите жить вместе — живите. Любите вы друг друга — любите и дальше. У меня есть парочка условий. Ты, Стас, — мама указывает на него, — держишь себя в руках. Пока не разберёшься с женой, ни о какой семейной жизни с моей дочерью и не мечтай. Дай ей спокойно доучиться.       — На следующей неделе я подаю на развод, — заявляет Стас. — Через месяц, в марте, буду абсолютно свободным от бывшей жены.       — Посмотрим, — грозно смотрит мама. — Словам не верю, верю действиям. Наташ, не афишируй, пожалуйста, свои отношения в университете. Мне не хочется, чтобы про тебя разносили сплетни.       — Мам, никто не знает. Я не дура, чтобы говорить о связи с преподавателем.       И что, что мои друзья знают? И что, что друг Стаса знает? Это личное. В личное друзей посвящать можно. Вот родителей — нельзя.       — Перед папой я вас прикрою. Он ничего не узнает, но и вы ведите себя достойно.       — Да, Константиновичу лучше не знать.       Ну потому что Стасу придёт пизда. До 15-и лет папа не разрешал мне прокалывать уши. О каком мужике можно говорить? Папа выше Стаса, крупнее, у папы тяжёлая рука.       — Константиновичу? — переспрашивает Стас с опаской.       — Константин Константинович. Мой папа. Владелец нефтедобывающей компании. Папа меня очень любит.       Стас хлопает глазами, понимая: «Я попал». Мама — лёгкий путь к сближению. Папа… Тяжело. Очень тяжело.       — Ну, мы всё обсудили, — мама допивает газировку в стакане. — Я увидела тебя, твоего… — кивает на Стаса, — парня, прости господи. А теперь пора и честь знать.       — Да оставайся. Мы через полтора часа поедем на Арбат. Тебя подбросим до дома. Позавтракаем, — беру её за руку. Пускай ест мою чиабатту, поделим со Стасом его бутерброд. — Оставайся.       Мама примет моего мужчину. Не сразу, но примет. Стас — лучший вариант из всех, что были.       — Пойду переоденусь, — Стас закрывает вываливающиеся из майки сиськи и уходит в маленькую комнату.       — Я не ожидала, — признаётся мама. Она не злится, переваривает информацию.       — Я, правда, его люблю.       — Наташ! — кричит Стас из комнаты. — А где?       На балконе нам удаётся побыть вдвоём. Стас не может отойти от того, что наш обман вскрылся. Я счастлива, что призналась в чувствах к Стасу.       — Не надевай пиджак на рубашку. Возьми мой розовый свитшот.       — Розовый? — он застёгивает чёрные брюки. На торсе нет майки.       — Да, — притягиваю его за талию, — мне очень нравится, как на тебе смотрится розовый.       — Я не против женских вещей, твоих вещей, но уже забыл, из чего состоит мой гардероб.       — Можем начать его перевозить сюда.       — Я ещё не развёлся, — он кладёт руки мне на плечи.       — Почему оттягиваешь этот момент?       — Ждал, когда ты признаешься. Это действительно было важно. Сначала развод, потом переезд и впереди…       — Сволочь, — я опускаю руки на задницу и стучу по булкам в брюках. Микроволновка пищит — мама разогрела бутерброды.       — Повтори, — Стас целует меня на балконе.       — Я тебя люблю, — без задних мыслей, без тревоги на душе вылетают три слова, описывающие не мои чувства, а моё состояние.       — А я думал, ты повторишь «сволочь», но это тоже сойдёт, — он целует второй раз.       — Ты решил помыть кладовую? Что произошло?       — Пятка зачесалась. Я нагнулся, скрючил спину, и швабры повалились на меня, ещё и в вёдрах запутался.       Ухожу с балкона и достаю из шкафа однотонный розовый свитшот:       — Я намерена сегодня прикупить одну штучку в магазинчике рядом с секс-музеем.       — Тебя меня одного мало? — Стас надевает белую рубашку. — Предупреждаю, я не умею пользоваться, — переходит на шёпот, — вибраторами.       — Моей фее вибратор не нужен. Моей фее нужна, — тянусь к левому уху и хватаю Стаса за пах, — розовая «волшебная палочка».       — О-о, н-е-е-т…       На столе бутерброды и свежий кофе. По телевизору передача про животных. На кухню заходит Стас в чёрных брюках, белой рубашке и очках. Мама громко глотает кофе. Стас — правильный выбор. Лучший. Мама это понимает. Взрослый, образованный, работающий мужчина. Любящий. Мой прекрасный мужчина.