Управление мёртвыми. Дело № п/п 2

      Последний семестр объявляется открытым! Поступая в университет, думаешь: школа была цветочками. Заканчивая университет, думаешь: «Привет, поликлиника! Ты ждала меня шесть лет, вот я и пришла!» А как же мои мечты сделать людям красивые улыбки? Нет, это не мои мечты, это мечта моей мамы — сделать ей в 50 лет красивую улыбку. Ординатура. Дай бог в 30 лет я вырву первый-чужой зуб. Нужно было идти в гардеробщицы. Ставить тарелку с обедом на диплом об окончании универа.       Кайдановский вчера утром снова отклонил предложение погулять по Арбату. Точнее, он написал: «Ь ддпцгоооф рап». Серёга за пару минут отгадал, что это «В другой раз». Надеюсь, твои каникулы прошли отлично. Надеюсь, ты набрался сил и выглядишь ещё красивее.       Кирилл обнимает Таню. У них ничего не было. Кир не отчаивается, Танюха не особо-то и сопротивляется. Серёга курит. Я докурила. Натаха провожает взглядом задницу Лета. Они где-то пересеклись, и Спирицина подвезла его до универа. С членом Лета Натаха пересечётся попозже. Мы стоим у шлагбаума — в курилке. Младшие курсы идут на первую пару. Чёрный Фольксваген припаркован неподалёку от входа в четырёхэтажное здание. Хочу скорее тебя увидеть.       Староста Аня всегда приезжает в универ раньше остальных. Всю информацию она пишет в общую беседу. Нас ожидает собрание на первой паре — будут говорить о предстоящем семестре. Печальные новости: доцент кафедры дерматовенерологии уволилась после предновогодней сессии. Как оказалось, у добродушной женщины рак. Хорошая новость: новый преподаватель прибудет сегодня. Как бы мне всё равно на венерологию — не моя специальность, но многим она нравилась, как наука.       — Вот и всё, вот и кончилось тёплое лето! — Наташка трясётся от холода, как тонкая сигарета в пальцах.       — До лета ещё ого-го сколько, — Кирилл прижимает к себе Таню. — Оно не собирается начинаться.       — А я не лето имею в виду, а конец каникул. Отдохнули, а теперь въёбываем с новой силой!       Настюха проспала, поэтому подбегает к шлагбауму только сейчас и сразу же достаёт пачку сигарет из сумки:       — Я походу забыла халат дома! Ну ёб твою мать!       — У Спирициной «Лето» уже давно наступило, — Серёжа смеётся. Хорошее настроение? Удачно вылечили красное очко?       — Обухов, ебальничек закрой. Меня трахает мужик, тебя — нет. Меня трогают за попу, тебя — нет.       — Ну подумаешь, я не хотел вчера играть? Что с того? Много раз ты выжила?       — На удивление, без тебя мы выживаем, попастый.       Три катки вчера сыграли, одну выиграли. Такое себе достижение.       От перекрёстка идёт высокий мужчина в очках и с прямоугольной сумкой. Ну идёт и идёт, полно народа идёт. Он приближается к университету. Проходит мимо шлагбаума и поворачивает голову на нас.       — Здравствуйте, ребята, — голос добродушный и… улыбка, и…       А кто ты? Почему здороваешься? Мы тебя не знаем, ты нас не знаешь. Идёт дальше к универу. Почему у него голос, как у гея? Прям конкретно гейский! И походка такая… женская.       — Как будто Серёжа Соседов поздоровался, да? — смеётся Натаха. — Вам так не показалось? Или меня глюкануло? Лицо не разглядела, но голос вылитый, как у Соседова! — она замечает дрожащие губы нашего Серёги. — Обухов, ты чё?       — Блять, блять, блять… нет… не может такого быть…       — Чё, реально Соседов?! — Натаха так орёт, что другие курсы в курилке на нас смотрят.       — Георгий Альбертович, — Серёжа сглатывает тяжёлый ком, — наша новая венерологичка.       — Почём знаешь?       Серёга берёт нас всех в охапку и тащит в универ. По дороге Настюха делает пару затяжек и выкидывает недокуренную сигарету. Пятнадцать минут до пары. Мы быстро раздеваемся, переобуваемся, надеваем халаты и шапки. Наташка в Смешариках. Серёга сидит на скамейке в обнимку с рюкзаком и качается взад-вперёд.       — Сука, я забыла халат! — Настюха роется в сумке. — КЭК меня прибьёт!       Дверь на кафедру судебной медицины приоткрыта — ждёт, но не меня. И вообще не ждёт.       — В общем, — Серёжа выстраивает нас перед собой полукругом, — такое дело… я… я в субботу… у меня короче была проблема…       Кирилл посылает нам со Спирициной сигналы глазами. А-а, это история про раздражение на заднице после бурных встреч с геем из сети. Наташка моргает один раз — мы ничего не знаем.       — Я познакомился с парнем, — продолжает Серёга. — Мы встретились, потрахались пару раз. Вроде ничё такой. Симпотный, да и член у него крепкий. После второго раза у меня очко воспалилось…       — Придурок, — вздыхает Наташка, — а резинку тебя не учили брать с собой для секса? Я понимаю, педики не залетают, но вы ещё те шлюхи! СПИД и все дела…       — У тебя СПИД?! — не на шутку пугается Настюха.       — Да какой! — Серёга машет руками, чтобы она так не кричала. — Какой СПИД?! Сплюнь, дура! Раздражение обыкновение, дерматит. Жопу плохо помыл с мылом, вот она и покраснела.       — О, а педики тоже подмываются после секса?       Я толкаю в бок Натаху, чтобы она не перегибала палку с сарказмом.       — Попу надо мыть, Серёг. Попу надо мыть каждый день, тогда и раздражения не будет.       — Да знаю я, Наташ, как облажался с… Высказал я своё недовольство этому педику, что трахал, так он во всём меня обвинил! Я наехал на него, мол: «Ты больной, ходишь с хламидиями», ну и в таком же духе, а он меня шлюхой обозвал и кинул! Достала эта чесотка! Достала! Я пошёл в частную клинику, а там… — Серёга поджимает губы и хлопает ресницами, но не взлетает, — Георгий Альбертович! «Серёженька, что случилось?» — у Обухова и так голос тонкий, так он делает его ещё тоньше и женственнее. — «А как так получилось? А Вы предохранялись? Серёженька, личная гигиена превыше всего. Ничего страшного у Вас нет, но на будущее будьте аккуратны, потому что в нашем деле это небезопасно».       — Во! Я ж говорю: Соседов! Меня не клинит, я ещё на плаву!       — Хочешь сказать, что твой венеролог — наш новый препод по венерологии? — Кир занимает место рядом с Серёгой и сажает себе на колени Таню.       — Наша новая венерологичка видела мой член! Препод видел член студента!       — А то, что он тебе в жопу лазил — не? Всё норм? Я думала, у педиков ценнее жопа, чем член.       — Серёж, — Таня машет на Натаху, затыкая, — ничего не произошло. Ты же не знал, что этот доктор окажется твоим преподавателем. Ну бывает. Всякое. На то они и доктора. Если он работает в клинике, значит в университете на полставки, и здесь вы редко пересечётесь. Он, как Эдуард Карлович, пару дней всего будет в университете. Не думай ты о такой ерунде. Он не станет распускать слухи.       — Серый, Натаха тоже раздвигала булки перед преподом, — подбадривает Кирилл. — И ничего.       — Бейба, я и член преподавателя видела. И чувствовала во всех местах его член. Приятное ощущение, скажу так.       Она чпокнет Лету в лаборантской на большой перемене. Я уже знаю планы Наташки!       — Георгий Альбертович, — пищит Серёжа и кривит лицо. — Я как будто голый сижу. Сейчас он пройдёт и увидит мою…       А он идёт! Виляет не такими, конечно, бёдрами, как у Серёги, но всё равно виляет! Даже я так не хожу — не умею. Ноги ставит, как на подиуме.       — Блять… — у Серёжи отвисает челюсть.       Высокий, стройный. Короткие волосы: что-то среднее между шатеном и тёмно-рыжим. Бородка или лёгкая небритость вокруг рта. Очки в чёрной оправе. Руки такие… ну такие, которые хотят потрогать: длинные пальцы, заломленные кисти. Интеллигент, интеллектуал. Соседов — точно! Зауженные тёмно-синие брюки торчат из-под халата. Белая рубашка, галстук. Пиджак не виден. Начищенные до блеска классические ботинки.       Он подходит к стойке охранника:       — Александр, — тон вежливый, но с долей заигрывания, — будьте любезны, ключик от тридцать третьей аудитории.       Не знаю, пошла бы я к такому дерматологу, если бы у меня жопа зачесалась. Он вроде прикольный, а вроде… гей, который не скрывает, что он — гей. Не выставляет себя напоказ, а преподносит таким, какой есть на самом деле. А если он — хороший врач и преподаватель? Действительно. Что нам ещё надо? Мы совсем зажрались.       Георгий Альбертович идёт к лестнице, не замечая нас в углу у гардеробной.       — Никогда не поднимусь на третий этаж. Отныне женскими туалетами буду пользоваться.       — Серёг, ты будешь бегать от него по всему универу?       — Да, Наташ. Да!       — Ладно, это всё дико интересно, — Настюха скидывает с плеча сумку, — но мне необходима группа поддержки. Пошли к КЭКу.       На кафедре судебной медицины за своим столом сидит Лета и пьёт кофе, за другим столом — Кайдановский, напротив него Аня.       — Здрасьте-здрасьте, КЭКС, — Наташа проходит в кабинет и садится на стол к «Стасику», — давно не виделись, а могли бы увидеться вчера.       — Спирицина, я две недели тебя не видел и лучше бы не видел подольше.       — Признайтесь: соскучились по нам?       Белый халат идеально выглажен, а на моём уже складка появилась. Серая рубашка с чёрным галстуком. Тёмные цвета отлично подчёркивают седую бороду. Очки не закрывают мешки под глазами. Да, мне тоже было тяжеловато встать рано утром. Отвыкла. На левом запястье часы с металлическим ремешком, на правом — кожаный браслетик. О, что-то новенькое. Мне нравится эта деталь. Ты похудел? Придал бороде другую форму? Лицо слегка провалилось. Нет, у тебя не было пухлых щёчек, но скулы теперь отчётливо видны.       — Раздолбаи в полном составе! — Кайдановский ударяет ладонями по столу. — В первый же учебный день!       — Соскучились, — улыбается Кир, положив руку на плечо Тани.       — До лета вы успеете мне надоесть. И тогда ни я, ни вы не будем скучать.       Настюха выходит вперёд у меня из-за спины:       — КЭК, я — дура! Я проспала будильник и забыла дома халат. Можно мне домой?       — Какой урок ты вынесла, Чуприкова? Что нужно собирать вещи с вечера и ложиться рано спать?       — Что я — дура! Можно домой? Обнуляем сегодняшний день и начинаем с завтрашнего.       — Насть, учёба — не диета, — говорит Таня. — Учёбу нельзя откладывать.       — Удивляюсь, как Татьяна попала в вашу шайку, — Кайдановский встаёт с кресла и залезает в шкаф. Вижу чёрный пиджак на вешалке. — Твой халат на сегодня, — передаёт вещь Насте. — Прости, я выше тебя и плотнее. Постарайся не утонуть в нём и не испачкать.       — Лучше б домой поехала, — Настя забирает халат.       — Карлыч очень скрупулёзно относится к своим вещам, — «Стасик» попивает кофеёк. — Имей это в виду, Насть. Я как-то воспользовался его фартуком во время аутопсии. Так он наехал на меня: «Валерич, почему фартук такой грязный после тебя?» — Кайдановский не бубнит, не делай голос, как у деда. — Пришлось на мойке дважды стирать.       — Не ври, я не называю тебя «Валеричем». Мой максимум — «Лета». Когда ты меня раздражаешь, я зову тебя Летой. И вообще, — он обводит студентов взглядом, — что ещё за КЭК?       — Кайдановский Эдуард Карлович, — объясняет Кирилл.       — Допустим. А КЭКС?       — Секс! — громко и дерзко отвечает Натаха. — Сейчас принято секс называть кексом. Вы у нас секс, Эдуард Карлыч.       — А кексы сняли с производства? Теперь ни в одном магазине не купишь?       Ты — самый вкусный кекс. Кулич, ёпта. Ох, нажрусь на Пасху! Буду есть и думать о тебе. Ага, мечты.       — Эдуард Карлович… — подаю голос я.       — Да, Нелли?       О-о… что же ты так сразу? Подожди. Это только первый день после каникул, а я уже… мыслями с тобой, ощущениями с тобой…       Смотрел на «Стасика», но при обращении по имени отчеству повернул голову на спросившего. Ты узнаёшь меня по голосу.       — Вам что-нибудь известно о новом преподавателе венерологии?       — Георгий Альбертович заходил на кафедру судебной медицины. Доцент. КМН. Познакомился с нами. Кажется, Лета ему приглянулся, — Кайдановский косится на «Стасика».       — Что ты такое говоришь?       — А что? Вы улыбались друг другу.       — Я всем улыбаюсь.       — Мне не улыбаешься. Так вот Георгий Альбертович с этого дня работает в университете на полставки. Расписание его я не запомнил. Достаточно было ослепительной улыбки. Интересный такой… э-м, человек. Добродушный, открытый…       — Гей, — едва слышно говорит «Стасик» в кружку.       — Кто о чём, — Кайдановский морщит лоб. — Посмотрим, время покажет. Только попробуйте назвать его Жориком. Жорик он для преподавателей и нас с Летой.       — Жорик?… — Серёга впервые открывает рот на кафедре и от страха выпучивает глаза.       — Да. «Георгий Альбертович, но можно просто Жорик» — так он сказал, когда пришёл знакомиться.       — Жорик… — у Серёги глаза на мокром месте и морщины между бровей.       — Обухов, с тобой всё в порядке?       — Жопа чешется, — объясняет Наташка, — почесать не может. Не обращайте на него внимания, КЭКС.       Звенит звонок на пару. Поднимается Аня.       — Пойдёмте. У нас собрание с проректором. Эдуард Карлович, Вы с нами.       — От вас не убежишь. Я надолго с вами.       Первыми из кафедры выходят Серёга и Настя, затем Аня и Кир с Таней. За спиной я чувствую фиалку и ваниль. Джорджио Армани. Кайдановский не обходит меня, не обгоняет, не подгоняет. Буду думать, что ты на меня смотришь. Хотя бы так. Кафедру закрывает на ключ Лета. Пососался со Спирициной на дорожку? Тебя такое ждёт на большой перемене.       На собрании нам вещают о том, «какие мы все умные» и «какой путь мы уже прошли». Серёга напряжён. Молчит. Не задаёт занудных вопросов. Пускай остаётся таким. Выскочку опустил на землю судмедэксперт на сессии. Венеролог добил его сегодня окончательно.       Кайдановский сидит на трибуне с краю. Слушает проректора или делает вид, что слушает. Его больше интересует браслетик на правом запястье: он постоянно на него смотрит и вертит.