Atrium mortis

⚔︎

Моя душа горит огнём.

Смотрю в упор.

Залитым кровью глазом.

Безумием охвачен разум.

Оно во мне. А я лишь в нём.

Дрожит рука.

А в ней катана.

Момент возмездия.

Финальный взмах.

Ради тебя. Навечно.

Кровь за кровь, любовь моя.

За карту номер семь аркана.

⚔︎

      Середина осени в Японии поистине любимое время Чонхёна. Он, как любитель момидзигари, посетил почти все места в Токио и за его пределами, где «расцвели» клёны, с восхищением наблюдая каждый раз за буйством красок, навсегда оставляя в памяти ещё одну алую японскую осень. Даже цветущая сакура так не вдохновляет его, как эти неземные деревья. Поэтому ещё много лет назад при строительстве особняка Чонгук и Чонхён посадили на его территории множество этих деревьев. За годы они выросли и радуют омегу всевозможными оттенками алого, даря непередаваемый восторг и наслаждение. Как и сегодня вечером.       Чонхён сидит на террасе их дома, закутавшись в свой любимый плед. Неспешно попивая горячий шоколад, он молчаливо созерцает осенний пейзаж, задумавшись. В этом году кровавые клёны по-особенному прекрасны. И то, как неспешно падают винно-красные заострённые листья, постепенно обнажая черновато-красную кору. Природа словно хотела что-то этим сказать. О чём-то предупредить.       Но всему прекрасному когда-либо наступает конец.       Его размышления прерывают знакомые быстрые шаги, приносящие за собой кокосовый аромат вперемешку с тревожными феромонами. И настоящий хаос в клане Чон.       — Наш главный склад на севере Токио только что окружили люди клана Мори, — сразу к делу. — И требуют твоего присутствия, Чонхён, — ошарашивает омегу Чонгук. — Объяснишь, что происходит? — брат молча смотрит в ответ, пытаясь проанализировать только что поступившую информацию.       Что этому старому ублюдку надо от них? А от него?       Образовавшуюся тишину нарушает поступившее сообщение на телефон омеги, который, прочитав его, передаёт телефон альфе.       — «Поиграем, Айрису?»— читает вслух Чонгук, пристально смотря на омегу. — Я дождусь от тебя объяснений или нет, Чонхён? — начинает заводиться Чон.       — Года два назад я был на одном мероприятии и встретил там их главу — Кэйташи. Мерзкий и самоуверенный доминантный альфа. Я чувствовал весь вечер его липкий взгляд на себе, — брат откидывается на спинку плетёного кресла, вздыхая. — Когда я уже собирался уезжать, он перехватил меня, любезно поздоровавшись, и вручил мне букет фиолетовых ирисов, объяснив свой поступок тем, что эти цветы ассоциируются у него только со мной, и он лишь хотел проявить уважение и почтение к клану Чон. Больше я о нём ничего не слышал, Чонгук.       — Нас ничего не связывает и никогда не связывало с кланом Мори, — цедит сквозь зубы Чонгук. — А их глава — тот ещё психопат. У Мори своя достаточно большая территория влияния и уже давно, и она никак не граничит с нашей. Намджун рассказывал ещё несколько лет назад, что решил все вопросы и разногласия с ним, — альфа на минуту замолкает, думая о чём-то своём и шагая по террасе. — Мне не нравится всё это, Чонхён. Что за цирк он устроил? Попахивает каким-то дерьмом! — Чон достаёт свой телефон, чтобы набрать номер, но не успевает, видя входящий звонок от Джина, и отвечает, включая громкую связь.       — Чонгук, наш склад взлетит в воздух, если мы не выполним его условие! Что им надо, одному дьяволу известно! И этот дьявол ждёт его там! — альфа, не отрывая взгляда от омеги, видит, как тот подрывается с места, следуя за ним, и говорит Джину, что они уже выезжают.       Так просто он его одного туда не отпустит. Ни за что.       Альфа догоняет его у входа в спальню, хватая за руку. Обстановка начинает накаляться. По-другому и быть не может. К несчастью. Чонхён оборачивается с недовольным видом, поджав губы, взглядом прося отпустить его, ведь так они только теряют время.       — Я разберусь с ним сам, Чонхён! Тебе не стоит туда ехать. Это опасно! Он точно что-то задумал, неужели ты не понимаешь? — с явным раздражением начинает альфа. Уговорить его во что бы то ни стало — его главная цель в этот момент.       — Я еду, Чонгук! Причём один. Уж поверь, и не с таким дерьмом справлялся! — шипит омега, пытаясь вывернуться. — Отвали!       Чон, не оценив его неразумных стремлений, резко и со всей силой прижимает его к ближайшей стене в спальне, блокируя любые движения руками и ногами:       — Я сказал, стоять! — свирепеет альфа, рыча, словно дикий зверь, прямо в губы брату. — Этот урод явно хочет устроить подставу, я не отпущу тебя одного! Не в этой жизни, Чонхён!       Бешенство омеги можно уловить за километр. Вслед за сменяющимися бесконтрольными эмоциями, он ненамеренно выпускает свой феромон, который заполоняет всё пространство вокруг них нотами безумия и ледяной дрожи. Словно доминантный омега, он берёт под контроль всё вокруг, распространяя свой тяжелый запах, контролируя каждый новый вдох всех присутствующих рядом с ними людей. Становится тяжело сделать даже вдох. — Ты... Ты не доверяешь мне, ведь так? Охуел? Ты что, считаешь, что я не справлюсь? — омега пытается оттолкнуть брата, но тот снова сжимает его в своих объятиях, глубоко вдыхая его природный запах, и прикрывает глаза.       Бесит.       Бесит!       Неимоверно бесит, что альфа, видимо, считает его каким-то немощным, неспособный решить проблему в жизни их клана. А он решал. И не одну. До возвращения альфы. И эту решит. Обязательно.       А Чонгук чувствует всей своей сущностью надвигающуюся беду.       Им нужна хотя бы минута. Успокоиться и поговорить. Всё решить.       Но её у них нет.       — Я целиком и полностью доверяю тебе. Ни на секунду не сомневаюсь в тебе, — слова Чонгука медленно патокой пробираются в душу брату. — Ты самый сильный и отважный омега на свете, Чонхён, — шепчет альфа и медленно поглаживает его по спине, успокаивая. — Но я так сильно переживаю за тебя, ведь ты — самое дорогое, что у меня есть. Каким бы ты не был бесстрашным и безумным, ты — моё всё, Чонхён. Мой брат. Мой близнец. Мой омега. Я должен защищать тебя. Это моё предназначение. Понимаешь? — водит носом по шее, прикрыв глаза. — И мы должны поехать вместе. Я должен быть рядом, не спорь, — Чонгук отпускает брата после того, как его феромон перестаёт давить на него, и тот кивает, скрепя сердце и молча соглашаясь. Чонхён всё прекрасно понимает, но тоже не хочет лишний раз никого подвергать опасности. Не хочет никого терять.       Альфа достаёт из кармана брюк маленький стеклянный флакон с желтоватой жидкостью, протягивая брату.              — Это последняя разработка Джина. Он передал мне её сегодня утром. Разбив её, ядовитые испарения убьют всех в радиусе 10 метров. Смерть наступает очень быстро. Идеально для замкнутого пространства.       Омега внимательно рассматривает вещь в своей руке, поднимая недовольный взгляд на альфу.       — И?       — Если всё выйдет из-под контроля, ты используешь это, — альфа ловит на секунду растерянный взгляд. — Пообещай мне, Чонхён.       — Почему не ты? Почему я? — с раздражением в голосе. — Что за блядские напутствия, как перед смертью?       — Выпей антидот, — игнорируя его слова, Чон вытаскивает из кармана ещё один флакон, но уже с прозрачной жидкостью. И, не давая задать очевидный вопрос. — Я выпью по пути, — Чон достает ещё один, показывая Чонхёну и убирая обратно. — Давай, нам пора! — слова, в которых омега чувствует подвох. Что-то внутри не даёт поверить Чонгуку до конца. Но времени выяснить это у него нет, и он быстро выпивает его под пристальным взглядом брата. Выходя на улицу, омега командует:       — Собрать всех! Звони Тэ!       Если бы он мог видеть будущее, то миллион раз подумал бы, как поступить в этой ситуации. Нашёл бы другой выход. Ведь они впервые в жизни не будут готовы к тому, что их будет ждать там. И чем всё это закончится.

〄〄〄〄〄

      — Чонхён! Эй, очнись, давай же, — омега, как сквозь толщу воды, слышит знакомые голоса, постепенно приходя в себя, когда его слегка трясут за плечо, и открывает глаза, резко принимая сидячее положение. Пронизывающая боль повсюду сразу даёт о себе знать, особенно в голове, как и ссадины на ладонях и на лице.       — Чонгук, — тихо шипит омега, сидя на холодном полу на их складе и оборачиваясь по сторонам в поисках своего альфы.       — Они забрали его, Чонхён, — говорит на выдохе Юнги, протягивая омеге белые кожаные перчатки Чона. Порванные. В крови.       — Что?.. — омега в ужасе переводит взгляд на друга.       — Его мотоцикл, на котором вы приехали, стоит на месте. Пока мы искали тебя, всё обошли и проверили. Нашли его перчатки, рядом лежала его катана. Второй нигде нет, — омега держится, как может, но по нему чётко видно, настолько он выбит из колеи. — Мы пытались как можно быстрее подобраться ближе, но люди Мори перехватили нас. Пока мы отбивались, потеряли время. Ты около трёх часов был в отключке. Ты как? Ранен? — Чонхён смотрит в одну точку, не может ничего сказать, думая лишь о том, где сейчас его брат. — Эй, блять! Мы уже ищем его, ты слышишь? Сигнал слабый и помехи мешают, — ловя стеклянный взгляд, продолжает Юнги. —Да приди ты уже в себя, Чон!       Чонхён переводил беспощадный взгляд на Юнги, сканируя его пару секунд, и окончательно взрывается:       — Приди в себя? Приди, сука, в себя?! — орёт во всё горло Чонхён, вставая на ноги. — Этот урод забрал моего брата! Этого не могло произойти, как... Сука! — Чон хватается за голову, судорожно пытаясь зацепиться за последние воспоминания этого чёртового вечера. — Их было человек десять? Эти ублюдки кинули в нас гранаты. Мы успели убить троих. Потом удар в голову и...       Чон делает шаг, немного пошатываясь. Голова болит после удара об пол. Но ещё сильнее болит душа за Чонгука. Он практически не чувствует его, их связь сейчас словно тончайшая нить. Он знал, что не стоило ехать обоим. Это открыло лёгкий путь к их уязвимости. Если бы он только мог изменить всё. Если бы...       Куда они его увезли?       Жив ли он еще?       Что за игры у этого Мори?       И почему омегу не покидает тревожное чувство, что чья-то смерть так близка? Что она стоит между ним и Чонгуком, безмолвно предоставляя выбор им — кто и кем пожертвует.       Чонхён поднимает белую катану с пола, беря в руку. Катана его альфы. И только его. К которой нельзя прикасаться ни одной душе. Таково было его правило. А сейчас она в руках его омеги. Так неправильно, но так отчаянно и чертовски безнадёжно. Он делает резкий замах, рассекая воздух характерным звуком. И замирает, всё ещё не веря в происходящее. В то, что впервые в жизни их смогли так легко обхитрить, обвести вокруг пальца. На душе так погано и унизительно. Что было бы, если бы он поехал один? Что было бы, если бы вместо него поехал его брат?.. Вопросы остаются без ответов.       В убивающей тишине раздаётся вибрация и звук уведомления на телефоне. Звук, который установлен у него только на Чонгука. Чонхён, прикрывая глаза на пару секунд и готовясь к тому, что ничего хорошего сейчас не увидит, достаёт его из кармана брюк и всматривается в экран. «Одно новое сообщение». Видеосообщение. К нему подходят Джин и Юнги, выдавливая из себя уверенность и полную готовность ко всему, хотя каждый понимает, что сейчас страх сильнее них. И Чонхён нажимает «play».       С первых же секунд из динамика доносится удар, оглушающий крик и хруст. Крик Чонгука. От которого замирает сердце. Они видят сначала лишь потолок и жёлтый свет пары почти перегоревших ламп. Но чуть позже становится видно, что телефон берут в руку и направляют сначала на себя. И нет сомнений, что это ублюдок Кэйташи. Его гадкий смех и мерзкая улыбка на весь экран сменяется ещё более ужасной картиной, отчего у Чонхёна моментально расширяются зрачки и пересыхает в горле. Катана вываливается из руки, звонко падая на пол. Альфа поворачивает камеру на Чонгука, который лежит на полу в крови. Его левая нога неестественно изогнута. А рядом лежит лом.       Удар. Оглушающий крик и хруст...       Одежда местами порвана, его белоснежные волосы все заляпаны кровавыми сгустками и грязью. Он лежит на животе без признаков жизни, словно труп. Тусклый свет люминесцентных ламп даёт лишь призрачное предположение, что это складское помещение, которых по всему городу уйма. На поиски уйдёт много времени. К Чонгуку подходят двое и бьют несколько раз ботинками по лицу. Один из них опускается на корточки рядом, грубо хватает его за волосы и со всей силы впечатывает его лицом в пол, шипя что-то ему прямо в ухо.       Чон не успевает перевести дух, как его переворачивают на спину. Кажется, что кровь сочится отовсюду. Острая боль в сломанном носу не ощущается так сильно, как в ноге, по которой били ломом. Он успевает, коротко прорычав, немного приоткрыть опухшие глаза, как на него в эту же секунду выливают ведро воды, отчего альфа пытается перевернуться хоть немного на бок, судорожно откашливаясь, чтобы не захлебнуться в своей крови вперемешку с водой. Прислушавшись к разговору, к нему приходит осознание, что всё, что с ним делают, снимают на камеру, очевидно, для чего. Ему хочется чудовищно завыть от того, что всё это сейчас видит его омега. Его друзья. Его семья. И какой ужас они испытывают.       Чонхёну кажется, что его сердце сейчас остановится. Что это сон. Этого просто не может быть. Нет. Нет. Нет! Неспособность изменить реальность уничтожает и отравляет его. Сглатывая вязкий ком в горле, омега видит, как на экране снова появляется лицо Мори, который отходит чуть в сторону, закрывая собой Чонгука.        — У меня к тебе крайне важный вопрос, детка, — с ухмылкой медленно проговаривает Кэйташи. — Выбирай, что отрезать твоему обожаемому брату в первую очередь — язык или член? Тебе больше нравилось, когда он тебя вылизывал или трахал? — альфа взрывается со смеху и снова наводит камеру на Чона.       Чонхёна начинает мелко трясти от этого кошмара наяву, на что Юнги сжимает его за плечи, приобнимая.       — Он не посмеет, он не убьет его! Это его блядская игра! Ему нужен я! — рычит Чон, до которого пришло понимание истинных намерений главы клана. Почему он похитил его брата, а не убил их обоих сразу? Стоит только догадываться, сколько же времени он готовил этот план. Подбирал подходящие время, обстоятельства, силы.       Он хочет его. Себе. Как очередной трофей. Его и клан Чон.       Сукин сын.       — Я даю тебе ровно час, Айрису, иначе я отрежу ему всё. Если он ещё не сдохнет до этого, — альфа наклоняется к Чонгуку, достаёт из кармана пальто электрошокер, прикладывая его к груди Чона. — Смотри до конца, Чонхён, не смей закрывать глаза! — несколько мгновений. Характерный треск разряда электрошокера, который, кажется, бесконечно будет звучать в ушах омеги. Содрогающееся тело его альфы. Треск. Снова невыносимый треск. А после видео резко заканчивается. Через минуту приходит сообщение с адресом.       Джин вбивает координаты, показывая омеге, что ехать до места назначения не более сорока минут. Обсудив их следующие действия, Чонхён даёт последние указания, поправляя наушник и проверяя связь.       — Тэхён с Хоби выехали. Все в полной боевой готовности.       — Настало время уничтожить клан Мори навсегда! — решительно бросает Чонхён, поправляет на себе красную кожаную куртку, поднимает катану и направляется к выходу вместе со всеми.

〄〄〄〄〄

      Омега подходит к белому мотоциклу, останавливаясь в метре от него и окидывая горьким взглядом. На том же месте, где они оставили его. С виду всё, как и было, никаких повреждений. Вокруг ещё витает слабый запах альфы, эти кокосовые ноты, от которых хочется кричать на весь Токио.       Хочется кричать так, чтобы стёкла вдребезги. Чтобы сердце в щепки. Его душа сейчас — беспросветная дыра, пылающая чёртовым огнём.       Поднимая убийственный взгляд в звёздное небо, он думает несколько секунд и берёт в руки не свой шлем, а Чонгука, быстро надевая его. Запах кокоса сводит с ума, но он пытается взять себя в руки, понимая, что их судьбы только в его руках.       — Ты не посмеешь, Чонгук! — срываясь с места и набирая скорость, Чонхён летит по пустым дорогам. — Ты не умрёшь! Только через мой труп! — на спидометре 170 километров в час. — Молись всем чёртовым богам, Кэйташи! А лучше дьяволу, сука! — неистово ревёт омега, лихо поворачивая на нужном повороте, который ведёт его в самое проклятое место на этом чёртовом свете.

〄〄〄〄〄

      Омега притормаживает у ворот особняка Мори. Мрачное здание, загнивший сад. Как и душа этого ублюдка. Конечно же. Прекрасно. Превосходно, блять! Видимо, он полагает, что одержав победу над кланом Чон, запрёт омегу здесь. Как дикое животное в клетке. В этом богом или дьяволом забытом месте в пригороде Токио.       — Чонхён, мы уничтожили почти все его базы. Все наши погибли при исполнении. Осталось ещё две, — Тэхён говорит в наушник.       Услышав это, омега закипает.       — Взорвите их всех к чёртовой матери, Тэ! — сквозь зубы цедит Чонхён, осматривая въезд в особняк.       Не самый грандиозный план, но времени на другой нет. Только есть одна проблема — чёртов Кейташи — доминантный альфа, от которого неизвестно, чего можно ожидать.       Ворота открываются, пропуская Чонхёна на территорию. У главного входа его встречает охрана, приглашая зайти внутрь. Омега молча кивает, проходя в дом, считая примерное количество альф, которых придется убить в одиночку. Запоминает детали, оружие, обстановку вокруг.       Хотят напасть все и сразу. На одного. Прекрасно.       Спускаясь по лестнице вниз на цокольный этаж, омегу провожают в полной тишине до двери, пропуская в помещение. Полумрак, прокурено, зловонно. В нос сразу ударяет смесь запахов крови, табака, металла и альф, что находятся там. Сильнее всего выделяется сильный феромон главы Мори, который сидит в кресле полубоком к омеге и курит. Чонхён уже чувствует на языке тошнотворную горечь. Подходя чуть ближе, он резко останавливается в полумраке, впиваясь взглядом в окровавленный пол, на котором лежит безжизненное тело его брата. А его правая кисть проткнута его же катаной.       На мгновение ноги становятся ватными, а от ужаса от увиденного у омеги пересыхает в горле. Незаметно принюхиваясь, он пытается уловить запах Чонгука, но у него не получается. Либо он слишком слаб, либо его уже не уловить никогда.       В голове Чонхёна лишь одна мысль в данный момент, помимо разбитого сердца, которое, кажется, пало рядом с его альфой только что.       Я убью тебя, Кэйташи!       Найду в аду!       И снова убью!       — Твой брат мёртв. Ты опоздал, — начинает свою речь альфа, поворачиваясь к омеге. — Теперь никто не помешает нам этой чудесной ночью, — проговаривает с наслаждением, ловя такие долгожданные эмоции на лице омеги, и продолжает:       — Думал, что умнее меня? Я не так прост, детка, — альфа тушит сигарету и встаёт из кресла, смотря в упор на Чонхёна, который источает гнев. И от этого ядовитая улыбка расползается на надменном и невероятно противном лице альфы.       — Заткнись! — неистово рычит Чонхён, извлекая катану из ножен, практически выходя из себя.       — Все твои люди, уважаемый глава клана Чон, которые участвовали в подрыве моих баз, убиты. Все твои люди, направляющиеся сюда, скоро тоже будут мертвы.       В наушнике омега слышит сквозь помехи слова Джина, что они будут на месте через пять минут. Мори блефует. Всё под контролем.              — Сразимся, Принц? — скалится и стремительно шагает в сторону Чонгука, наступая ногой на его окровавленную проткнутую кисть и вытаскивает катану, провоцируя и доводя до исступления Чонхёна. Ведь тело его брата не дрогнуло ни разу от этих манипуляций. — На катанах твоего альфы. Твоего бесстрашного брата, — делает два шага вперед. — Неуловимого и неубиваемого Парцифаля, который скончался в пытках и жуткой боли, крича твоё имя вновь и вновь, — яростный взгляд смотрит прямо в душу Чонхёну, окончательно разбудив его беспощадного внутреннего зверя. Зверя, который не может поверить ни единому сказанному слову.       Он стоит в окружении более десяти альф, которые постепенно надвигаются на него. Омега продумывает ходы и взвешивает шансы. Момент их превосходства, как ни крути. Сможет ли он убить всех в одиночку? Возможно. Но...       Про этот момент ты говорил, Чонгук? И почему мне кажется, что это неправильное решение, и я пожалею об этом?..       Секунды раздумий и сомнений. Ловким движением свободной руки он вытаскивает из кармана брюк тот самый пузырёк, бросая перед собой и вставая в боевую позицию.       — А теперь вы сдохнете, мрази!       Звук разбившегося стекла на миг отвлекает всех, но почти сразу же альфы бросаются в сторону омеги, замыкая круг. Чонхён тут же чувствует едкий запах, терпеть который невозможно. Задерживает дыхание, прикрывая нос ладонью. Секунда. Две. Все замирают. Их лица начинают искажаться гримасой ужаса. Хватаясь за горло, альфы начинают задыхаться, кашляя и хрипя, поочередно падая на пол с расширенными зрачками и лопнувшими капиллярами, делая последние судорожные вздохи, с застывшим ужасом в глазах. Омега неподвижно стоит на месте, наблюдая за этой картиной, ликуя внутри себя, что всё вышло как нельзя лучше.       В помещение вбегают еще несколько крупных альф, но они не успевают приставить оружие. Омега сразу же приседает на одно колено, мгновенно и со всей силы проводя катаной по их бёдрам. Вопли и хлынувшая кровь дают Чону несколько выигрышных секунд, и он вонзает оружие каждому противнику в грудь. Резкий разворот и его бьют кулаком в солнечное сплетение, вгоняя нож в плечо. Омега, стиснув зубы и. пытаясь не согнуться от боли, ловко уворачивается от очередного удара, делая замах, отрубая альфе сначала кисть, а после блестящее лезвие оружия его брата протыкает сердце. В комнату врываются еще двое, но Чонхён, быстро среагировав, отточенным движением достает свободной рукой нож, метая прямо в шею первого телохранителя, разрезает острым лезвием катаны живот второго, и сильным ударом с ноги, разгневанно рыча, сбивает с ног. Альфы падают на пол, задыхаясь от яда и смертельных ранений одновременно.       — Мы на территории! Нашёл Чонгука? — долетает из наушника голос Тэхёна. — Да. Всё плохо, Тэ, — Шипя от боли, он вынимает нож из плеча, которое после этого еще сильнее стало кровоточить, окрашивая его сиреневую рубашку в багровый цвет, поворачиваясь к Кэйташи, который стоит и смотрит на всё это представление с жгучим интересом и больным азартом.       Потеря крови сейчас - не самая главная проблема, нужно поскорее уничтожить этого ублюдка и его чёртов клан, чем сейчас, к счастью, уже занимаются его люди. До них доносятся звуки борьбы, перестрелки, взрывы один за другим и крики.       Уловив слабое движение, Чонхён переводит взгляд за спину альфы, видя шевеление трясущихся пальцев кисти лежащего на полу Чонгука и замирает на месте. Волк внутри него скулит и мечется от осознания. Хочется броситься к нему, спасти. Он держится из последних сил.       Он жив! Он сможет!       Он спасёт его!       В этот же момент, родной голос в наушнике убивает этот луч надежды раз и навсегда, обрушивая на него чудовищную правду.       — Чонхён! Что с Чонгуком? Ты в курсе, что он не выпил антидот? Он же успел сказать тебе? Не разбивай флакон, это убьёт его вместе со всеми!              Сердце пропускает удар. Омега, пытаясь не выдать свое состояние, начинает размеренно дышать. Он словно уже не здесь. Не в этом мире. Не в этой вселенной, ловля себя на мысли, что всё это теперь не значит ровным счётом ничего. Ведь Чонгук умрёт. Зачем теперь и для чего ему всё это. Какой смысл? Без него.       Чонгук не выпил антидот.       Чонгук всё еще жив, но сейчас умрёт от ядовитого пара.       Омега собственноручно убил его.       Чон всеми силами приходит в себя, возвращаясь в реальность, понимая, что на Кэйташи не подействовал яд. И это предсказуемо. Ярость мгновенно окутывает его, чувство мести берёт верх.              — Поверь мне, альфа, ты очень сильно пожалеешь, что перешёл дорогу братьям Чон! — молниеносно рванув вперёд, омега замахивается, эмоции застилают разум. Лезвие катаны проносится в нескольких сантиметрах от лица Кэйташи, который успел резко уклониться от удара. — Глупый омега, сначала попробуй убить меня! — смеется альфа и делает замах. Мгновение. Ответный, но неуверенный удар. — Я все равно сделаю тебя своим! Я слишком долго этого ждал!       Катаны Чонгука множественной закалки, рукоять которых сделана из слоновьей кости, специально под его ладони. И его близнеца. Идеальный захват. Оружие с тяжелой историей и личной философией альфы, с кровью несчётного количества врагов. Прошли долгий путь со своим хозяином. Никогда не подводящие его.       Так не подведите и сейчас, ведь твоя кровь, твой брат, твоя душа сейчас держит одну из них в своих руках ради тебя и во имя тебя.         — Ты сполна заплатишь за каждую каплю крови моего брата!        Точность мыслей и сознания. Четкие движения. Уравновешенность духа. Выпад, взмах, лязг металла об металл. Слаженные действия. Опасность и жестокость. Глаза в глаза. Выжидание как искусство убивать. И снова уверенный взмах. Идеальный захват. И брызги крови, летящие с катан. Снова лязг.       — Я никогда не стану твоим! Я скорее уйду на тот свет вслед за своим альфой! — Чонхён, чувствуя своё явное преимущество, в очередной раз замахивается катаной, заточенным лезвием разрезая кожу на лице альфы до мяса, на что тот утробно рычит, пытаясь закрыть рану рукой, из которой ручьём льётся кровь, выпуская свои подавляющие доминантные феромоны, настолько неожиданно, тем самым дезориентируя Чонхёна, сущность которого изо всех сил начинает сопротивляться альфе.       — Ах ты, мразь! — руку, держащую катану, начинает мелко трясти. — Только такое ничтожество, как ты, может так грязно играть! — Сила феромонов давит на омегу, пытаясь усмирить, подчинить. Ноги становятся ватными, но омега не сдаётся. Ни за что. Внутренний зверь во всю ревёт, ощущая чужое превосходство. Понимает, что шансов мало. Надолго не хватит сил продержаться.       Чёртова природа!       Чёртов Кэйташи!       Мерзкий позорный подонок!       Катана омеги падает на пол с оглушающим звоном. Звоном разбитого сердца. Звоном разрывающейся души. Рычанием безысходности. Чонхён испепеляющим взглядом смотрит на главу Мори, который мерзко скалится, и судорожно продумывает новый план. Достать пистолет. Достать нож. Главное, чтобы хватило времени и сил на сопротивление.       — Теперь ты будешь делать только, то что я тебе скажу, детка. Будешь дышать, когда я разрешу. Будешь есть и спать, когда я решу. Я буду делать с тобой всё, что я захочу, ты понял меня?! — альфа сквозь зубы цедит каждое слово, медленно сокращая расстояние между ними. — Настало время правления клана Мори! Ничто и никто не сможет остановить меня, Чонхён! — смотрит на застывшего омегу, который из последних сил с упорством защищается.       Звук упавшей катаны выводит Чонгука из небытия, приводя в чувства. Альфа приоткрывает глаза, видя поистине самую ужасную картину в своей жизни. Его брата пытаются сломать, подавить. Кровавый туман витает вокруг них, предзнаменуя мрак и ад. Альфа почти не чувствует своё тело, и силы покидают его. Сломанная нога, проткнутая ладонь, потеря крови, пытки. Всё вместе наносит чудовищный урон. И яд, постепенно убивающий его. Его внутренний альфа скулит побитым зверем, чувствуя опасность, неспособный ничем помочь. Времени на раздумье практически нет.       Почему он все еще жив, чёрт возьми? Он так не хочет умирать. Только не сейчас.       Он переиграет смерть. Он что-нибудь обязательно придумает.       Он должен. Он обязан. Он делал так всегда. Защищал своего близнеца. Должен что-то сделать напоследок. Он изменит эту неизбежность. Из последних сил, которых нет. Любой ценой.       Ради него.        На задворках угасающего сознания он слышит голоса. Луи? Чонхён? Он сам? Кто? Кто шепчет? Что?.. Почти не разобрать, обрывки фраз. Игры больного умирающего разума, не иначе. Непослушное сердце горит и хочет разорваться на части.       Чонгук, медленно, стараясь действовать бесшумно, пока глава Мори толкает свою феерическую и последнюю в жизни речь, игнорируя адскую боль в теле, аккуратно подтягивает колено к себе и медленно тянется рукой к своему ботинку, начиная задыхаться. Извлекает сюрикэн в виде многоконечной звезды, спрятанный в подошве. Собираясь с духом, из последних сил, чуть приподнимаясь, Чонгук искусно, рубящим движением, попадает точно в позвоночник Кэйташи.       Последнее, что он видит, встречаясь взглядом с братом, — до безумия любимые глаза, наполненные болью и страхом. Последнее, что он слышит — короткий вскрик главы Мори. Последнее, что он ощущает — удар второй его катаны об пол. А после Чонгук падает сам.       Уже не слыша, как громко кричит его имя брат.       Как в нём разгорается страх, окончательно чувствуя потерю связи с близнецом, что означает лишь одно...       Как срываются цепи, как бушует ненависть и ярость.       Потемневший взгляд омеги фиксируется на Кэйташи, резко падающим на колени прямо перед ним, приоткрывая рот от шока и боли. Не в силах больше управлять своим феромоном, альфа, молча и неотрывно смотрит в глаза, тяжело дыша. Чонхён, не разрывая зрительного контакта, поднимает катану с пола, погружаясь в состояние безумного блаженства, предвкушая дьявольскую расплату.       Чонгук.       Омега впивается пальцами в язык альфы, со всей силы вытягивая его изо рта, под невнятные вопли Кэйташи. Его фетиш. Одно из любимых занятий в жизни. Он собирает и бережно хранит в своей безумной душе душераздирающие эмоции каждого, кого лишает языка, после скармливая их своим пираньям. Каждый надрывный стон, каждую гримасу боли, получая неистовое наслаждение от этого занятия, утягивающее его всё глубже и глубже в бездну его одержимой сущности.       — За Чонгука! — резкий замах, и острое лезвие катаны обрубает его язык под истошный рёв альфы, который резко поднимает руки ко рту. — За моих людей! — рычит Чонхён. Воздух рассекается снова знакомым звуком. Окровавленные кисти рук летят на пол, а из живота вываливаются внутренности на колени и на пол.       — Гори в аду, мразь! — омега берёт катану двумя руками, чуть наклоняясь, смотря чётко ему в глаза, делая финальный взмах, и голова главы Мори падает на пол.       Чонхён, бросая катану, бежит к брату. Он падает на колени, пытаясь приподнять его голову, всматриваясь в бледное лицо, нащупывая пальцами пульс на шее.       Но его нет.       — Чонгук! Не смей! Нет! Ты не можешь умереть! Слышишь?! — ревёт омега, хватая его за плечи, потрясывая, наивно полагая, что сможет вернуть его к жизни. Бесполезно. Альфа как тряпичная кукла в его руках. — Нет... Чонгук... Пожалуйста... — Беспросветная дыра в груди омеги разрастается от ощущения полной обречённости, смотря в его закрытые глаза. Горькие слёзы беспрерывно текут по его лицу. Он сам убил его. Он вина всему.       Чонхён безумно любит эту чёртовски сложную, но прекрасную жизнь. Но не без него. Без него он не видит и не хочет этой жизни.       Омега слабо ощущает, как его ментально зовёт Луи, своими словами убивая ещё сильнее.       Часть души Чонгука уходит вместе с ним.       Чонхён не в силах ничем помочь, глотает свои слёзы, чувствуя потерю половины себя, своего брата-близнеца. Свою жизнь и любовь. Которой больше нет.              Сотрясаясь в истерической лихорадке, омега начинает кричать. Во всё горло. Неистово. Как никогда. Что вот-вот вдребезги разобьются окна в этом особняке, как только что окончательно и бесповоротно разбилось его сердце. В котором через секунду резко становится слишком больно, словно изнутри всё горит огнём. Адским нескончаемым разгорающимся огнём. Хотя, куда ещё больнее... Становится трудно дышать, а перед глазами всё плывет. Одной рукой, упираясь в пол, второй он сжимает пальцами свою рубашку на груди, жадно глотая воздух. Если это его смерть, то он готов. Отчаяние окончательно затягивает его. Он не в силах больше терпеть эту разрушающую боль. Мучительно простонав, Чон падает на спину.              Мощная вспышка света в помещении заставляет Чонхёна зажмуриться и отвернуться. Она длится не более десяти секунд, и на его грудь неожиданно приземляется что-то тяжёлое, выбивая весь воздух из легких, и начинает давить на него передними лапами. Чон машинально обхватывает это существо двумя руками, впиваясь изумлённым взглядом, ощущая пальцами мягкую шерсть. На нём сидит детёныш пятнистой гиены. Необычайной красоты. Всё грязновато-жёлтое тело животного покрыто тёмными, слегка размытыми пятнами и полосами. И даже ушки, которыми он игриво шевелит, и устремляет свой безумный взгляд, точь-в-точь как у его хозяина, прямо на него.       В этот момент омега, кажется, перестаёт дышать, а сердце загорается от понимания, что только что родилась частичка его души. Физическая боль постепенно стихает, возвращая на первое место свежие раны воспоминаний о горькой утрате.       Аккуратный чёрный мокрый нос утыкается в его шею, а после омега слышит протяжный вой. Чонхёну хочется завыть тоже. От беспредельного счастья. От единения душ. От их завершающего слияния... И от понимания, что его альфа никогда не сможет разделить с ним эти чувства. Погрузившись в свои мрачные мысли, он крепко прижимает гиену к себе. Но животное спрыгивает с него. Частичка души обходит помещение, в котором они находятся, оценивая, крутит головой в разные стороны. Омега заворожённо и с восхищением следит за каждым её шагом. Таким непривычным. Ведь у гиен своя особая походка, словно они иноходцы. Сначала шаг делают две правые лапы. Шаг второй - две левые лапы. Движения плавные, осторожные. Взгляд гиены сосредоточенный, выжидающий. Омега, наконец-то, ловит его. В нём плещется безумство вперемешку с покорностью, с полным подчинением. Он смотрит прямо на него. Глаза в глаза.       Резко разорвав контакт, гиена подходит к лежащему рядом альфе, и забирается на него, внимательно осматривая. Будто понимая, что с этим человеком произошло. И что с ним будет дальше.       — Это мой брат. И он мёртв, — могильно произносит омега, поймав долгий настороженный взгляд, медленно приближаясь к частичке души. — Что мне делать, — в мыслях сразу проносится имя, и Чон говорит вслух, не раздумывая. — Хель?.. Красивое имя, правда?       — Чонхён, — отзывается тихим рыком в голове, перебивая погрузившегося глубоко в себя человека. Пытается достучаться до него, но Чон его не слышит. Сейчас животное понимает намного больше, чем его человек. Времени нет. Совсем. Гиена в два прыжка настигает омегу и молниеносно вгрызается своими острыми, как лезвие, клыками в его кисть, задевая неаккуратным укусом запястье и вены, вырывая из омеги немой крик.       — Ему нужна твоя кровь! Противоядие в твоей крови! — разносится эхом в мыслях Чонхёна, замершего от боли.       Омега, словно зачарованный, зацепившись за эту мысль, немедля придвигается к Чонгуку и подносит свою окровавленную кисть к его губам, пальцами другой руки чуть приоткрывая ему рот, стеклянным взглядом впиваясь в его бледное безжизненное лицо.       Минуты проходят, как в тумане. Чонхён всё это время не сводит взгляда с альфы. В комнате слышен лишь звук медленно текущей крови. В попытке одновременно перевязать своё запястье и помочь Чонгуку, омега понимает, что слабеет. Его дыхание тяжелеет. Пульс стучит в висках, медленно стекают капли холодного пота. Ощущение, что воздуха становится всё меньше с каждым вдохом, а в глазах начинает темнеть.       Сколько времени он провёл здесь?       — Давай, Чонгук, вернись ко мне, — тяжело шепчет брат пересохшими губами, прерывисто дыша, теряя окончательно себя. Комната вокруг начинает кружиться, и он прикрывает уставшие глаза.       — Мне не нужен этот мир без тебя! Не нужен, ты слышишь? — из последних сил выкрикивает омега.       И он слышит, медленно приоткрывая глаза.       — Чонхён, — тихое, но такое родное.       Последнее, что он видит, встречаясь мутным взглядом с братом, — до безумия любимые глаза, наполненные болью и страхом. Последнее, что он слышит — крики его людей, ворвавшихся к ним. Последнее, что он ощущает — холодные пальцы на своей щеке и слабый запах кокоса. А после Чонхён падает.       Уже не слыша, как снова и снова Чонгук шепчет его имя.       Уже не чувствуя, как его частичка души, его маленькая гиена пытается пробиться в его сознание, чтобы вернуть его.       Его утягивает ледяная бездна. Его поглощает беспроглядная тьма, окончательно отрывая от этого мира.       

〄〄〄〄〄

             Тишину последнего осеннего вечера нарушает шорох волн утреннего моря со звуком шагов массивных ботинок по песку. Двое молодых мужчин, схожих, как две капли воды, гуляют вдоль берега, держась за руки. Они неспешно наслаждаются всем, что окружает их. Закатом, морским воздухом, пением птиц, присутствием друг друга.              — Когда мы были там... Когда я держал тебя в своих руках, вглядываясь в твоё мёртвое лицо, я думал лишь о том, смогли бы мы найти друг друга в следующей жизни, ведь я потерял тебя. Честно говоря, мне до последнего не верилось, что моя кровь поможет тебе. В тот момент мне уже не верилось ни во что, — омега вздыхает и поворачивается к брату, держа и поглаживая его ладони в своих, не поднимая на него взгляд. — Я, конечно, мастер во многом, в убийствах, например, но точно не в этом, — нервно усмехаясь, говорит Чонхён, залезая рукой в карман своего пальто, вытаскивая оттуда сложенный лист бумаги, и передает его альфе. — Я хочу, чтобы ты прочитал, мне было необходимо это написать.       Чонгук слегка хмурится и забирает из рук омеги лист, разворачивая его. Увидев, что там, он бросает мимолетный взгляд на омегу и возвращается к тексту. А, прочитав, сокращает расстояние между ними, крепко прижимая к себе своего близнеца, вдыхая самый необходимый в его жизни запах дыма, запах пепла, в глубине души чувствуя долгожданное спокойствие и тишину. — Где бы мы ни были. Что бы ни случилось. Я всегда найду тебя. Вопреки всему. Я буду рядом, Чонхён.       Смятый лист падает на песок, где его чернильные буквы сливаются воедино с промокшей бумагой:

Найди меня. Пройди сквозь время.

Я буду ждать. Я буду верить в чудеса.

И на себе столь тягостное бремя

Я постараюсь пронести сквозь небеса.

Пусть боль во снах лишь нас тревожит.

Слова любви живут в веках.

Ведь в поисках меня тебе поможет

Лишь запах пепла на твоих руках.