Особого смысла нет

      Зеленые глаза вновь смотрели на потолок спальни. Тот же призрачный свет скользил по многоуровневой лепнине грубых простых форм. Улькиорра досконально изучил каждый элемент, каждый поворот и каждый изъян. Прошло несколько дней с того момента, как он очнулся. Его однозначно кто-то исцелил, но это точно был не представитель Уэко Мундо, здесь не осталось арранкаров обладающих подобными способностями. К тому же он чувствовал остатки рейяцу шинигами в своем теле.       Но он больше не хотел жить. После произошедшего мозг напрочь отказывался искать идеи для мотивации встать, поесть, что-то делать. Длящийся несколько дней голод был болезненным и приносил телу мучения. Поэтому большую часть времени Улькиорра спал. Он надеялся вскоре уснуть и уже не проснуться. Но упрямое сознание возвращало его к бодрствованию, и тогда он ощущал боль, которая огнем растекалась по внутренним органам и жгла так сильно, что хотелось умереть.       В один из моментов пробуждения он увидел перед кроватью Тию Харрибел. Она стояла и просто смотрела на него, будто изучая. Улькиорра даже попытался приподняться на локтях, чтобы лучше её разглядеть, но тело так ослабло, что у него ничего не вышло. Наконец она произнесла:       - Ты вернулся к жизни, но не хочешь жить. Это твой выбор. Я не хочу тебя заставлять, хотя могла бы. Прости за то, что моего запрета «не приближаться к тебе» оказалось недостаточно, и ты пострадал. Если тебе от этого станет легче, то знай, что виновные наказаны.       Улькиорра молча отвел взгляд. Ему было все равно, что Лоли и Меноли наказали. Хотя где-то в глубине души очень слабо вспыхнул огонек удовлетворения. Но он до сих пор помнил ощущение, как лезвие ножа вскрывало его кожу и резало плоть, а он ничего не мог сделать.       Тия прошла к прикроватной тумбе и поставила на неё большой картонный стакан с пластиковой крышкой и трубочкой.       - Это мультивитаминный коктейль из Мира Живых, если ты вдруг решишь выйти из голодания. Мы будем обновлять его дважды в сутки.       Затем она ушла, а Улькиорра вновь провалился в сон.       На следующий день его разбудили необычные звуки, доносившиеся из-за дверей. Улькиорра открыл глаза и долго смотрел в никуда, вслушиваясь. Многослойная звуковая вибрация проникала сквозь стены, достигала ушей и фокусировалась в голове. Гармония протяжных аккордов теплом разливалась по телу, а мелодия заставляла удерживать восполненный разум в сознании. Это была музыка. Звучал орган. Произведение было грустным, но динамичным. Улькиорре даже стало интересно, откуда в Уэко Мундо орган и кто здесь умеет на нем играть. И кто осмелился вновь нарушить приказ Харрибел - не приближаться к нему. Но ослабленное сознание не смогло долго сопротивляться и медленно уплыло на звуковых волнах. Парень провалился в сон.       Просыпаясь, он слышал музыку, как будто играли все время, пока он спал. И вновь сон настигал его. Тело постепенно сдавалось. Он угасал, уходил, сопровождаемый музыкой. Кем же был этот безумный музыкант? Он там хоть ест, спит? Или только играет?       Перед глазами мелькали картинки, где он сам сидит за величественным инструментом. Длинные пальцы бегают по идеально отполированным клавишам. Зал заливает дневной свет. И все такое… человечное. Теплое. Дышит, пропитываясь гармониями созвучий. Покой, умиротворение. Возможно так воспринимается смерть.       И вдруг белая фигура за спиной. Боль. Дыра в груди. Пальцы размазывают по белоснежным клавишам темную кровь, продолжая играть. Но страха нет.       Улькиорра резко открыл глаза, как будто и не спал до этого, и не видел во сне жутких сцен собственной смерти.       Орган молчал. Было очень-очень тихо. Улькиорра удивился, как он раньше с легкостью переносил отсутствие звуков и пустоту. Сейчас же ему хотелось снова услышать музыку, как подтверждение того, что он ещё жив, и что ему все это не показалось.       Он решил дождаться. Собрав последние силы, Улькиорра приподнялся в кровати. Все тело мелко трясло, руки не слушались. Он с трудом разлепил потрескавшиеся губы и обхватил ими пластиковую трубочку. Рот наполнился вязкой сладковатой жидкостью.       Он не спешил. Из прочитанных книг Улькиорра знал, что организму нужно время, чтобы адаптироваться после голодания, иначе органы могут запустить механизм отторжения пищи.       Через несколько дней вновь заиграл орган. Улькиорра за это время почти восстановился. Он привел себя в порядок, перешел на твердую пищу и даже вернулся к чтению.       Услышав первые звуки, он рванул к двери, но в нерешительности замер, схватившись за ручку. По ту сторону был другой мир, в котором могло произойти все, что угодно. А вдруг музыкант окажется его старым врагом?       Нет, он не готов. Улькиорра горько усмехнулся, ударив кулаком по двери. Какой же он трус. Но как же ему было любопытно. Распирающее чувство лишало способности логически мыслить. Сплошной сумбур в голове! И эти странные ощущения в области груди.       Как сложно быть человеком! Никакого контроля.       Улькиорра слегка приоткрыл дверь и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Он даже не пытался посмотреть в образовавшуюся щель. Он лишь хотел лучше слышать музыку.       Звуки стали яркими и отчетливыми. Вибрации волн, вырывающихся из свинцовых труб, пронизывали голову, вытесняя мысли. Оставались только чувства. Как будто с тела сорвали одежду, которая давала ощущение безопасности.       Происходящее было каким-то нереальным. Улькиорра сидел на полу и слушал органную музыку через щель в двери. И сердце стучало в висках. И хотелось выйти и посмотреть. Показать музыканту, что он тоже слушает, что он здесь есть.       Улькиорра поймал себя на мысли, что каждый день ждет, когда заиграет музыка. И орган играл, а он слушал. И это постепенно становилось новой нормой. И страх перед открытой дверью незаметно отступил. Как и опасения, что музыкант окажется недругом. Можно бесконечно долго сомневаться, строить планы и просчитывать вероятности. А можно просто сделать хоть что-нибудь.       Но, к большому разочарованию Улькиорры, когда он был уже готов выйти и посмотреть на того, кто играет, музыкальные сеансы прекратились. Новые эмоции вспыхнули неожиданно и ярко. Досада, сожаление об упущенных ранее возможностях, раздражение на себя. Не помогали ни чтение, ни спорт, ни сон, ни любимый кофе. Все его мысли захватил пропавший музыкант. Но ведь и до этого был момент, когда игра прекращалась на несколько дней. Сейчас тишина длилась уже больше недели. Улькиорра успел преодолеть за это время все стадии принятия ситуации и его отношения к ней. Но на моменте смирения он психанул, отбросил записи и вышел за дверь.       Парень оказался на широком мезонине, ограниченном балюстрадой с балясинами и колоннами простых форм. Простор помещения немного выбил из колеи. Высокие потолки, теряющиеся во мраке, заставили прижаться к стене, а эхо, гуляющее в длинных пролетах, вынуждало вздрагивать от каждого шороха. Улькиорра почти крадучись подошел к краю. Он определенно находился в здании наподобие собора или церкви. Внизу располагались длинные скамьи, алтарь, амвон и другие элементы характерные для храмов. Узкие высокие окна пропускали внутрь полосы света. Внутреннее убранство было простым, но монументальным. И доминантой этого аскетичного интерьера был орган. Он возвышался над всем и блистал в лучах солнца своим великолепием. Неожиданно захватило дух. Неужели этот молчаливый исполин может издавать такие потрясающие звуки?       Улькиорра сам не понял, как ноги понесли его в направлении лестницы. Раньше он в одно мгновение оказался бы внизу при помощи сонидо, а теперь приходилось тратить время и искать пути перемещения в пространстве.       Наконец-то он добрался до пульта органа. Количество клавиатур, педалей, рукояток потрясало воображение. Улькиорра сел на скамью. Он аккуратно погладил клавиатуру и взял левой рукой трезвучие, сразу обратив его в квартсекстаккорд. Оказалось, что в его банк памяти были заложены базовые знания сольфеджио и навык игры на пианино. Орган издал протяжные звуки, сплетающиеся в прекрасную гармонию. По телу пробежали мурашки удовольствия, и Улькиорра смущенно сам себе улыбнулся. Раньше подобные ощущения были ему недоступны. Он снял руку с клавиатуры, вслушиваясь в угасающее эхо.       - Я думал, ты никогда не выйдешь, - внезапно раздались слова.       Улькиорра дернулся и вскочил на ноги. В десяти метрах от него стоял шинигами. Он появился так быстро, будто звуки органа послужили сигналом к прибытию. Улькиорра даже не успел почувствовать его рейяцу. Первым порывом было - убежать, но страх вновь уступил любопытству, запуская цепочку новых оттенков эмоций.       - Я не хотел тебя напугать. Меня зовут Изуру Кира, я лейтенант третьего отряда Готей 13. И по совместительству наблюдатель в Уэко Мундо.       - Улькиорра Шиффер, - больше ему было нечего добавить к своему имени.       Шинигами кивнул и перевел взгляд на клавиатуры.       - Умеешь играть?       - Нет.       - Хочешь научиться?       Зеленые глаза округлились, а левая бровь удивлено подпрыгнула вверх.       - Хочу, - неожиданно откровенно ответил Улькиорра.

***

      После внезапного прибытия вайзардов, встречу по установлению перемирия деликатно и быстро свернули. Шинджи Хирако назначили аудиенцию сглавнокомандующим Ямамото в Обществе Душ, а наблюдатели отправились по своим новым постам.       Гриммджоу сразу скрылся из поля зрения собравшихся. Ему не было дела до разборок внутри Сообщества Душ.       Разрезая небо рваными прыжками сонидо, он ликовал. Полуулыбка-полуоскал не покидали его лица, наружу рвался смех. Ощущение полной свободы сносило крышу. Гриммджоу до сих пор не мог поверить, что у него все получилось и теперь он может находиться в Мире Живых официально. Конечно, существовали некоторые запреты, но кто он такой, чтобы их соблюдать.       Его личную победу отравлял лишь один весьма неприятный момент: миленький музыкантишка поселился в комнате Куросаки и глаз с него не сводит. Это жутко бесило Гриммджоу. Он мысленно уже присвоил рыжего придурка себе. Осталось только вернуть ему силы. «Вижу цель - не вижу препятствий».       Вот уже больше недели расписной музыкант обтирается вокруг Куросаки в его же комнате. Казалось, что Гриммджоу за это время успел стать мастером по маскировке своего рейяцу, так как находился с парнями в непосредственной близости, а родные рыжего ни разу его не обнаружили. Ну либо им было наплевать, что около бывшего шинигами маячит бывший Эспада. Второй вариант был маловероятным, по этому Гриммджоу не ослаблял бдительность. Наблюдая за новоиспеченными друзьями, арранкар вынашивал план по возвращению Куросаки его сил. Ответ напрашивался сам собой. Надо надавить на больное, да посильнее.       Лука сидел на краю кровати, как обычно перебирая струны гитары. Ичиго расположился в кресле за столом, закинув ноги на столешницу, и что-то читал. Когда музыкальный мотив повторился несколько раз и даже обрел набросок вокальной партии, которую Лука «намурлыкивал» себе под нос, Ичиго обратил на музыканта внимание.       - Как у тебя получается так быстро сочинять мелодии? - спросил он.       Лука довольно улыбнулся.       - Это не сложно, если знаешь теорию. Надо выбрать тональность и строить мелодию внутри неё. Ичиго задумчиво кивнул.       - Ничего не понятно, но очень интересно. Я из теории сольфеджио знаю только как ноты называются и пишутся.       - Серьезно? А интервалы? А аккорды?       Ичиго отрицательно помотал головой.       - Я тебе сейчас покажу. Лучше, конечно, на клаве, но и на грифе сойдет. Возьми Пантеру.       Гриммджоу, скучающий на подоконнике, непроизвольно дернулся. Рука легла на рукоять меча. При виде Куросаки, который потянулся к своей «Пантере» в груди что-то сжалось. Но это было не похоже на боль или страх. Скорее даже наоборот. Неуловимый проблеск радости.       - Твою ж мать, вот это совпадение, Куросаки! Надеюсь ты каждый раз вспоминаешь, как я надрал тебе задницу, когда тренькаешь на своей гитарке.       Бесшумно, с грацией кошки, он переместился ближе к парню, стремясь получше рассмотреть инструмент.       - Смотри, с интервалами все просто и названия легко запомнить.       Лука взял пальцы Ичиго и переместил их в начало грифа.       - Если двигаться по струне вверх на один лад - это будет полутон или малая секунда. Нота пишется со знаком диез, - Лука нарисовал пальцем на коленке Ичиго решетку. - Слышишь? Звук такой тревожный. Теперь вернись назад. Через лад будет тон или большая секунда. Звучит уже лучше, но все равно неприятно. Диссонанс режет слух. Дальше идет малая терция, надо подняться от первой ноты на полтора тона или три лада. Вот на четвертом будет малая терция. Для печальных мелодий, - Лука застенчиво улыбнулся, продолжая переставлять пальцы Ичиго по струне. - А на пятом ладу большая терция, веселая, мажорная. Не люблю ее. Запоминаешь?       - Да, - немного хрипловато отозвался Ичиго. - Ты не любишь веселые интервалы.       - Ха-ха. Смотри, будешь диктант мне сдавать. Дальше чистая кварта. Два с половиной тона. Она такая призывающая на подвиг, немного пафосная…       - Тебе реально все это нравится, Куросаки? Сидеть тут, ковыряться в нотках, слушать эту душнятину? Ты еще помнишь азарт сражения? Силу? Скорость? Ярость? - Гриммджоу склонился к лицу рыжего парня так близко, что можно было почувствовать его дыхание.       - … Потом идет чистая квинта…       - Ты ещё не забыл себя настоящего? А меня? Меня помнишь? Помнишь моё имя? - прорычал арранкар прямо в ухо парню, едва не царапая его острыми клыками.       - После квинты…       - Секста.       Слово вылетело само по себе. Лука поднял удивленный и слегка растерянный взгляд на Ичиго. Прозрачный звук угасающего интервала вибрировал в воздухе между ними. Его пальцы до сих пор удерживали пальцы Ичиго на грифе в нужном положении.       Но если бы парни могли чувствовать рейяцу, то ощутили бы неожиданный всплеск силы, подобный сильному порыву ветра. Гриммджоу испуганно отпрянул. На мгновение ему показалось, что его обнаружили и защитный механизм автоматически «включил» рейяцу. Однако он быстро погасил его.       - Не так? - с напряженной улыбкой вдруг спросил Ичиго.       - Так. Ты изучал латинский язык?       Ичиго отвел взгляд и посмотрел в сторону окна, прямо туда, где сейчас находился Гриммджоу, готовый покинуть комнату.       - Скорее испанский… совсем немного.       Гриммджоу довольно оскалился.       - Ты помнишь меня, Куросаки.