Особого смысла нет

      Воскресенье       Поезд невесомо скользил по железнодорожному полотну. В широком панорамном окне солнце начало раскрашивать небо в цвета заката. Передний план смазывался в единое мутное пятно, когда взгляд уставал цепляться за конкретные объекты. А верхушки опор линий электропередач и одинокие трубы, видимые из-за кромки леса вдалеке, как будто сопровождая поезд в его движении, заглядывали в вагон, перемещаясь вдоль горизонта. Могло показаться, что они живые, и преследуют скоростную машину, намереваясь обогнать.       Урюу снял очки и устало потер глаза. Чувство опустошенности перемешалось с разочарованием. Нельзя было конкретизировать то состояние обиды на сложившиеся обстоятельства, что тяжелым мягким комом ворочалось в груди.       Их с Садо поездка оказалась практически бессмысленной. Они нашли Тацуки, но та отказалась что-либо рассказывать. Только твердила, что Иноуэ надо было срочно уехать. На вопросы об арранкаре ответила резко и кратко: «Он мне не отчитывается».       «Может мы отреагировали слишком бурно? – думал Урюу, глядя в окно. – Может Орихиме действительно надо было уехать? И сказала она об этом только подруге. Но, с другой стороны, почему не отвечает на звонки? Могла бы хоть строчку написать… Что-то здесь не так…»       Садо сидел по диагонали напротив, вытянув в проход длинные мощные ноги, и гипнотизировал свои руки, сложенные в замок на коленях. Урюу понимал, что сейчас внутри парня происходит настоящая война. Он вспылил при Тацуки и наговорил лишнего. До сих пор в голове раздавался вибрирующий от напряжения голос товарища: «Я всегда считал тебя хорошим человеком, а ты даже не можешь сказать куда и зачем уехала Орихиме?» - скрыв глаза за кудрявой челкой, проговорил Садо. Было странно видеть молчаливого и уравновешенного друга таким эмоциональным.       - Чад, ты как? - решил попробовать вывести парня из замкнутого круга мрачных мыслей Урюу.       Садо оторвал взгляд от своих рук и уставился на квинси. В его янтарных глазах плавились отблески вечернего солнца, перемешиваясь с бессилием и тревогой.       - В норме, - сдавлено бросил парень и вернул взгляд вниз, на сжатые до побеления пальцы.       Урюу понимающе кивнул. Садо, как и он сам, не были любителями разговоров по душам. И не были настолько близкими друзьями, чтобы изливать друг другу чувства.       Но Садо был далеко не в норме. Переживания и тупая злость на себя проложили между прямых бровей глубокую складку, а линия губ изогнулась от с силой сжатой челюсти. Глядя на друга, Урюу вспоминал своё состояние, когда он потерял близкого человека. Потерял её. Но, в отличие от Йошино, Орихиме была сейчас жива, хоть и пропала. Возможно, что его чувства были не настолько глубоки, по сравнению с Садо, и не были проверены временем, но они были. Определенно были.       Йошино погибла, а Орихиме всего лишь исчезла. Как это вообще можно сравнивать? И зачем так сильно себя терзать и винить, если ничего конкретно не ясно? Но Урюу понимал, что убивает именно это чувство неизвестности и собственного бессилия. Вдруг девушка сейчас страдает? Вдруг удалось вновь угрозами насильно заманить её в Уэко Мундо? Что ей сейчас приходится терпеть?       Урюу безучастно провожал взглядом проносящиеся за окном объекты, поглаживая в задумчивости серебряный крест квинси, висящий на запястье. В его жизни чувства всегда были неуместны и не приносили счастья, только страдания и боль. Он помнил безусловную любовь мамы, отравленную безразличием отца. Он прокручивал в памяти время проведенное с дедушкой, с его воспитателем и наставником, до сих пор ощущал его тепло и участие. И яркие, накрывающие стремительной волной моменты разделенные с Йошино, моменты, которые никогда не повторяться. Исида прекрасно осознавал, что у их отношений не было будущего. Но он был бы счастлив просто знать, что она жива и невредима.       И что стало со всеми этими светлыми чувствами? Они в мгновения ока трансформировались в боль и ненависть, в страдания и тоску. Стоило только ненадолго поверить, что с ним действительно может произойти что-то хорошее, что есть шанс ухватить счастье за хвост, как оно ускользало сквозь пальцы, подобно воздушному змею, упущенному из слабой детской ручонки. Нет, лучше со всеми держаться в равной степени сдержанно, не сближаться, не надеяться, чтобы больше не пришлось наблюдать, как разноцветный парус змея разрывает в клочья стихия злого рока.       Может это было трусостью, слабоволием, зарыванием головы в песок, но Урюу решил, что отношения и проявление чувств - это непозволительная для него роскошь. На душе от этих мыслей было одновременно легко и грустно. Как будто на всей дальнейшей жизни лежала пелена одиночества, что дарила покой и свободу.       Весь оставшийся путь друзья не проронили ни слова. Они, следуя договоренности с шинигами, вместе пришли в квартиру Урюу, чтобы рассказать о своей поездке и составить новый план действий.       Кучики и Абарай уже ждали их на веранде напротив дверей. Во избежании странно выглядящей со стороны ситуации Урюу, не останавливаясь для обмена приветствиями, провернул ключи в замке и впустил всю компанию внутрь.       Абараи вёл себя непривычно отстраненно. Кучики наоборот была слишком активной. Тут же принялась хлопотать с приготовлением нехитрого перекуса для утомленных путешественников. Урюу сразу понял, что между шинигами что-то произошло. Поссорились чтоли?       - Тацуки сказала, что всё в порядке, - проговорил квинси, садясь за стол. - Уверяет, что Орихиме нужно было срочно уехать по личным делам.       - Ты веришь ей? - спросила Рукия.       Исида деликатно поправил очки и бросил на девушку испытующий взгляд.       - У меня нет причин сомневаться в её словах. Даже если она лжет.       - Не если, а абсолютно точно. Лжет, - мрачно буркнул Садо.       Абараи, до этого задумчиво поглощающий бутерброд, вдруг всполошился, выскочил из-за стола.       - Куросаки здесь.       Раздался стук в дверь. Никто из присутствующих ментально не распознал в проходящем мимо квартиры обычном человеке Ичиго.       - Он пришел говорить о переносе ловушек, - догадался лейтенант.       - Вот почему он сегодня несколько раз звонил. Тогда я его впущу. Послушаем, что он скажет. Постарайтесь не выдать своего присутствия, - произнес Исида, направляясь к дверям.       Через пару секунд в прихожей раздался всем знакомый бодрый голос с нотками «наезда».       - Где пропадал? Чего трубку не берешь?       - И тебе привет. Занят был. Проходи, - чисто формально пригласил парня Исида, когда тот уже стянул кеды и был на полпути в комнату.       - О, Чад, здорово! Как жизнь?       - Привет. Норм. А у тебя?       - Тоже ничего, - бросил Куросаки, усаживаясь за стол прямо на место Абараи.       Кучики затаила дыхание, глядя на парня. Такой живой и совершенно обычный. Но, как и прежде, излучающий уверенность и ощущение защищенности в своем присутствии. Сердце тоскливо сжалось. Очень захотелось перекинуться с ним хотя бы парой слов.       Абараи переместился из-за спины Ичиго, чтобы хорошо видеть всех собравшихся. Он недовольно-заинтересованно поднял брови, наблюдая за реакцией Рукии. Та почувствовала на себе его взгляд и демонстративно отвернулась в другую сторону.       - Исида, ты говорил про свои приманки для Пустых. Так вот, ты расположил их слишком близко к живым. Можешь передвинуть ловушку? - как всегда без долгих вступлений, перешел сразу к делу Куросаки.       Исида устало вздохнул, прикрыл глаза, отпивая из кружки чай.       - Могу, но не сегодня. И не завтра. Ты же понимаешь, что это зависит не только от меня.       Квинси думал о том, как аккуратно объяснить Куросаки, что, если перенести ловушки до возвращения из Уэко Мундо наблюдателя, то кому-то из них четверых придется срываться по сигналу к черту на кулички, чтобы обезвредить Пустого. И не факт, что при этом они не опоздают. Порт располагался на окраине, но хотя бы в зоне досягаемости. Можно было передвинуть ловушку дальше, но тогда нужно назначать дежурных и постоянно меняться на посту. Такая перспектива совсем не радовала. Исида взвесил все «за» и «против» и решил, что текущее расположение приманок наиболее рационально. Получив сигнал, они будут знать в каком направлении двинутся Пустые, и успеют сработать на опережение. При этом потусторонние чудовища, одержимые ярким духовным излучением ловушки, не будут обращать внимание на потенциальных жертв и проследуют мимо.       Но такой ответ Куросаки явно не понравился. Парень привычно сдвинул брови, пронзая Исиду взглядом исподлобья.       - Если тебе надо согласовать это с дежурными по Каракуре, то можно и ускорить принятие решения. Могут пострадать живые. На яхтах, пришвартованных в марине, находятся люди.       - Приятель Куросаки живет на яхте в марине V, - пояснил Абараи. - Я узнал, когда дежурил ночью.       Исида и бровью не повел, а Ясутора, находясь явно в состоянии раздрая, непонимающе переспросил.       - Приятель? - и тут же осекся, уронив на глаза челку. Понял, что сглупил и попытался исправить ситуацию: - Приятель, все под контролем. Верь нам.       Ичиго перевел на него взгляд. Несомненно, Садо он доверял как самому себе и мог бы полностью на него положиться. Но что-то странное было в его тоне, в поведении, в напряжении тела. Куросаки осмотрелся. Было непривычно видеть этих двоих вместе, наедине. Обычно они не контактировали друг с другом без компании в его лице или, в последнее время, без Иноуэ. Что заставило их вот так встретиться? Только дела связанные с мирами мертвых могли побудить их собраться вместе. Тогда почему только вдвоем?       - Чад, где Иноуэ? - вдруг спросил Куросаки. Затем его взгляд пробежался по поверхности стола. Это был самый глупый провал в жизни всегда острожного и продуманного Исиды. - Здесь ведь не только мы, да? Здесь шинигами, я прав? Что случилось?

***

      Под куполом Лас Ночес неизменно сияло солнце. Гриммджоу нехотя открыл глаза, вырываясь из череды обрывочных видений, которые скорее всего были воспоминаниями поглощенных им душ. Это сложно было назвать сном, однако арранкар после него чувствовал себя лучше, чем при его отсутствии.       Гриммджоу еще некоторое время поворочался в постели, пытаясь найти положение, при котором вездесущее солнце не заглядывало бы ему сквозь сомкнутые веки. Бросив тщетные попытки увернуться от света, он пообещал сам себе, что в следующий раз будет спать либо в Мире Живых, либо прямо на куполе Лас Ночес.       Осознание произошедшего ночью в миг подбросило его на ноги.       - Черт! Принцесса! - взорвалось в голове.       Он, как ошпаренный, выскочил из комнаты и чуть не налетел на миниатюрную фигурку девушки.       - Какого хрена? С дороги! - рявкнул Джаггерджак, продолжая свой путь, даже не взглянув на чудом не затоптанного им арранкара.       Как он мог забыть про сумасшедшую богиню, оставленную им на крыше дворца? А вдруг её кто-нибудь нашел? Вдруг она уже мертва? Тогда ему точно стоит забыть о Мире Живых навсегда. Лучше сразу удавиться. Мысли пульсирующим игольчатым шаром трассировали его мозг, заставляя вздрагивать от чудовищных картинок с изображением растерзанной девушки, щедро подкидываемых сознанием.       Через минуту он не выдержал и запустил пескису, чтобы скорее оборвать постыдные уколы страха и окончательно вынести себе приговор. Слабая, но равномерная рейяцу Иноуэ высветилась в духовном пространстве над Лас Ночес. От облегчения Гриммджоу, покачнувшись, оступился, оперся рукой о белую холодную стену, а другую поднес к дыре в центре живота. Девчонка была жива. Ему чертовски сильно повезло.       Сзади раздался приглушенный тонкий смешок. Он нехотя обернулся, уже готовый стереть из хроник свидетеля его секундной слабости.       Это была Сун-Сун, фрассьон Харрибел. Девушка привычно прятала улыбку за длинным рукавом белого платья.       - Господин Джаггерджак, вас ждет владычица Харрибел. Я вас провожу, - спокойно и учтиво проговорила она.       Гриммджоу лишь злобно усмехнулся. Эти высокопарные обращения резали слух и звучали неуместно в еще вчера зверином обществе.       - Передай госпоже, что я очень занят. Может позже, - не скрывая сарказма в голосе, произнес Гриммджоу. Еще не хватало отвесить реверанс, шаркнув ножкой.       Однако Сун-Сун это нисколько не смутило.       - Если речь идет об Иноуэ Орихиме, то можете не волноваться. Она находится под нашей защитой. Лучше вам последовать за мной на аудиенцию к владычице Харрибел. Думаю, что вам есть что обсудить.       Больше всего Гриммджоу ненавидел действовать по чьей-либо указке. Он всегда был сам себе королем и не собирался исполнять чужие приказы. Однако то, что он начал сочинять в Сообществе Душ, следовало довести до конца. В последние несколько дней он только и делал, что импровизировал и прогибался под обстоятельства. И ради чего? Ответ сам собой прозвучал в голове. Арранкар сжал тоскующие по драке кулаки.       - Веди, - недобро буркнул он.       Невозможно было определить сколько времени она провела на холодном куполе Лас Ночес под холодным светом фальшивой Луны и безразличными подмигиваниями мнимых звезд. Орихиме никогда еще не удерживала Сотен Киссюн настолько долго. Она понимала, что её силы на исходе. От осознания ограниченности своих способностей хотелось рыдать, но она стойко не позволяла себе снова плакать.       У нее ничего не получалось.       Очень хотелось есть и спать. Нет, сначала спать, потом есть. И снова спать. Но девушка отрицала свои физические потребности. Она не могла позволить себе думать об отдыхе. Она не имела права прерваться. Орихиме чувствовала присутствие Улькиорры Шиффера на кончиках пальцев. Видела его руку, протянутую к ней. Нет, его тело не рассыпается в пыль, оно собирается обратно. Частичка за частичкой, атом за атомом. Восстанавливается. Темные волосы, половина маски в виде рогатого шлема, высокий лоб, изогнутая линия бровей, прямой нос, огромные зеленые глаза, острый подбородок, стройное, но сильное тело, бледная кожа, черная дыра в точке смыкания ключиц. Девушка прокручивала картинку в обратной перемотке вновь и вновь, но это не помогало. Ощущение присутствия расщепленной души арранкара, то ударялось о золотистую полусферу, выбивая дробь, то концентрировалось в одной точке, но категорически не желало обретать форму.       Орихиме не чувствовала, как несколько раз к ней со спины приближались другие арранкары. Однако её верные духи Сюн Сюн Рикки самостоятельно окружали хозяйку защитным барьером, а Цубаки всегда был готов к атаке. Они переживали за девушку, за Аяме и Сюнь’О, неустанно поддерживающих исцеляющий купол настолько долго. Маленькие духи были взволнованы и напуганы. Они не понимали, зачем хозяйка так мучает себя и их, пытаясь вернуть существо, которое принесло ей столько страданий.       Вскоре начало рябить в глазах. Руки, прислоненные ладонями к куполу, мелко дрожали. Все тело затекло и воспринималось, как нечто постороннее. Девушка еле заметно дернулась, когда перед её лицом возникла женская рука со смуглой кожей, держащая кусочек фрукта. По запаху он напоминал яблоко. Орихиме, не поднимая взгляда, отрицательно покачала головой. Рука исчезла, как и её обладательница.       Хинагику, Лили и Байгон уже не могли создавать защитный барьер, отдавая все силы своим трудящимся собратьям. Цубаки бесился и ругался, пытаясь образумить хозяйку, но она не реагировала на его слова. Угрожал приближающимся к девушке арранкарам, но в итоге позволял подойти, понимая, что их действия не направлены во вред девушке.       Орихиме была на грани. Отчаяние накапливало за веками слезы. Неужели ничего не выйдет и развеянная душа Улькиорры навсегда останется скитаться в этом пустом безжизненном пространстве? Как она может это допустить? Она же чувствует его. Вот он, здесь, только руку протяни, помоги собраться, подскажи способ, направь.       В какой-то момент пришел Гриммджоу Джаггерджак. Иноуэ не могла ни ощутить его появление. Она приготовилась к поражению. Сил оказать ему сопротивление, как в начале заклинания, уже не было. Сейчас он будет издеваться над её беспомощностью и наивностью, а потом выверенным ударом выключит её воспаленное сознание. И Цубаки так некстати молчит.       - Прошу, не надо, - чуть слышно прошептала она.       Перед лицом появилась неглубокая пиала с водой.       - Не буду, если выпьешь.       Девушка послушно прильнула губами к сосуду и сделала несколько мелких глотков. Из уголков глаз скатились скупые слезы. Видимо Иноуэ давно не моргала и глаза рефлекторно увлажнили сами себя.       Арранкар удалился, больше не сказав ни слова. Выпитая вода придала еще немного сил. Девушка мысленно поблагодарила Гриммджоу за заботу, хоть и понимала, что для него это вынужденная мера.       От напряжения Орихиме начала ощущать собственное сердцебиение в районе переносицы. Как будто внутри головы находился пульсирующий генератор, создающий волнообразное давление. Девушка решила, что это она тоже сможет отрицать какое-то время. Как сможет игнорировать и теплую вязкую струйку крови, вытекающую из носа, и металлический привкус во рту.       Она неумолимо, круг за кругом, проматывала сценарий обратной сборки тела Улькиорры из черной сверкающей пыли, которая незримым облаком парила под золотым куполом. Представляла его руки, длинные пальцы с черными ногтями, безучастный, равнодушный, но такой печальный взгляд, идеально ровную спину, изгиб ключиц, небольшую черную дыру Пустого…       - Эй, дорогая, не спи! - врезался в сознание голос Цубаки.       Орихиме в испуге дернулась, открыв глаза. Она ощутила, что её тело начало клониться набок. Если бы не маленький дерзкий дух, то девушка точно бы отключилась.       - Спасибо, - безлико прошептала она.       Цубаки завис перед её лицом, сложив руки на груди. Он явно был недоволен.       - Позволь узнать, чем мы тут занимаемся?       Орихиме была рада собеседнику. Это позволяло не заснуть. Однако сил говорить практически не было. Язык присох к небу и не хотел ворочаться.       - Возвращаем Улькиорру.       - Ха! - крикнул дух. - Возвращаем мертвого Улькиорру к его другому мертвому состоянию?! Ничего не выйдет! Это абсурд!       Девушка зажмурилась, на щеки вновь выкатились слезы. Было обидно, что даже одушевленное воплощение собственной силы не верить в неё.       - Что мне сделать, чтобы получилось? - отчаянно спросила Орихиме, ощущая, что сознание постепенно ускользает из-под её контроля.       - Ты не должна отрицать его текущее состояние. Ты должна отрицать его смерть.       Это было последней попыткой. Последней вспышкой силы, крохотной светлой ниточкой протянувшейся в кромешной тьме. Последней надеждой вновь увидеть его.       - Сотен Киссюн, я отрицаю смерть! - выкрикнула Орихиме перед тем, как сознание покинуло её.