Роза или Чертополох?

— Джин Ан не отвечает на звонки. Если это твоих рук дело, будь добр, просвети и меня, — голос Джин Мана подчёркнуто холоден. Он стоит в дверях кухни, медленно сжимая и разжимая кулаки, и с восхищением глядит на аккуратные руки, методично разрезающие мясо, сдерживая порыв грохнуть по ним тяжёлой сковородой. Или топором. — А чё я-то сразу?! — Мун Джо поднимает на брата смеющиеся глаза, продолжая орудовать ножом. — Джин Ан ушла на вечернюю прогулку. Она девочка уже взрослая, пора ей и большой мир покорять, — Джин Ман мог бы согласиться с этими словами, если бы не одно гигантское но: эти вылазки — охота на «зайцев». Обычно Мун Джо следит, чтобы ничего не приключилось. Но сегодня… — Куда? — голос переходит в тихое рычание. Мун Джо пятится, но по-прежнему веселится, сверля старшего брата насмешливым взором. — Боже, Джин Ман, прекрати так колготиться! Лучше помоги мне ужин приготовить, — он подходит вплотную, практически втыкаясь в твёрдую грудь. Джин Ман ненамного выше, но сейчас эти жалкие сантиметры играют существенную роль. — Наша сильная девочка, видимо, нашла себе нового зайчонка и решила немного побаловаться, — Чон вопросительно выгибает бровь, а Со звонко хихикает. — Давай поскорее разделаемся с этим бардаком, а то Джин Ан без ужина останется, — мужчина делает несколько глубоких вздохов и берёт маленький кухонный топорик, присоединяясь к брату. Он рубит точными ударами, и каждый гулко отдаётся в сердце. Джин Ман отчаянно пытается сохранить в Джин Ан человека. Осторожно борется за внимание, выманивает в долгие походы, много разговаривает с ней, проявляя терпение и чуткость к её проблемам, даже если они кажутся незначительными, ненавязчиво учит радоваться простым прелестям жизни и не зацикливаться на глубинных смыслах. Отчасти… получается. Доверие девушки к нему с каждым днём крепнет, она снова ласкова с животными, вежлива с окружающим миром, распущенный гнев чаще всего на привязи. И… всё же по-настоящему, искренне Джин Ан верит Мун Джо. Когда последние лучи Солнца потухают, всё, что было днём, теряет смысл. Та, другая сторона жизни точно вселяет в девушку силы для очередной попытки испробовать нормальную жизнь. Джин Ман мирится с правилами. Свет и тьма. День и ночь. Одно дополняет другое. Он — единственный мост между первозданным безумием и правильностью. Да будет так. Пока… *** «Эдем» сгинул в небытие. По крайней мере, так думают немногочисленные жители района. И это правда. После мрачных событий общежитие сносят подчистую, а на его месте строят новый жилой дом. Отдалённое расположение от шумного центра привлекает новых жильцов, ищущих уединения и совершенно не знающих историю этого местечка. Заселившись в маленькие светлые комнатки, походив по ярко освещённым коридорам, тщательно проверив звукоизоляцию и поняв, что можно говорить в полный голос, не боясь быть услышанным целым этажом, люди остаются довольными приобретением, и вскоре место обзаводится популярностью. Но… Земля, на которой стоит новое комфортное «Гнёздышко» хранит отпечаток прошлого. А кто сказал, что всё закончилось в тот страшный день? *** — Ты здесь живёшь? — Джин Ан осматривает местность с любопытством, останавливаясь на возвышающимся серебристом здании, в тусклом свете фонарей напоминающим поднятый вверх клинок. Чон У кивает: — Люблю тихие места. Где немного людей и почти нет машин, — девушка понимающе улыбается. — Пойдём, прохладно становится. Квартира мужчины на третьем этаже. Двухкомнатное жилище с окном в пол и уютным балконом. Рабочий стол, спрятавшийся в тёмном углу, завален разными исписанными листочками, чёрный ноутбук утопает в них, словно в нежных лепестках цветов. Кровать оставлена без внимания, взъерошенная и скомканная. Но… здесь чисто настолько, что чувствуется скрип пола, и воздух холодит горчащим ароматом чистящих средств. Вторая комната заперта. Кухня крохотная, нет никаких изысков бытовой техники, только необходимое для жизни. Странное чувство. Будто тут что-то… родное. Джин Ан ощущает себя… дома. Она там, где должна быть. Всегда. Пока что девушка не понимает всплеснувшиеся эмоции, откладывая их на долгий разговор с дядей Мун Джо. Сейчас её вниманием владеет Чон У, разливающий по чашкам ароматный чай и жестом приглашающий присесть за круглый стол. — Давно ты здесь? — спрашивает Чон, отпивая глоток чая и внимательно следя за взглядом Ю, нервно мечущимся от закрытой двери к девушке и обратно. «Глаза человека первыми выдают творящийся в душе хаос.» — Я — один из первых жильцов, — отвечает Чон У, тонкие пальцы которого задумчиво крутят полупустую чашку. — Вообще, многое связывает меня с этим местом, — он словно забывается, когда бормочет это. Туманный взгляд, надтреснутый голос, побледневшие пальцы. Джин Ан поддаётся внезапному желанию, бережно накрывая ледяные ладони своими и ласково поглаживая. Мужчина вздрагивает. Смотрит на успокаивающе движущиеся пальчики, такие мягкие, такие тёплые. На милую, немного детскую улыбку. На сияющие глаза, взирающие с сочувствием. Чон У уверен: девушка даже не подозревает, кого утешает. Не понимает того ужаса, который испытал он. И предстоит испытать ей. Потому что творчество — превыше всего. Жаль только, Ю Чон У, как всегда, упускает детали. И когда ему аукнется его беспечность — лишь вопрос времени. — Так что? Поделишься своими соображениями? — иногда у него получается быть чертовски обворожительным. Иногда перед ним невозможно устоять. И Чон У очень надеется, что сегодня тот самый день. Удачный. Они говорят долго. Джин Ан энергично жестикулирует, отдаётся всем телом идеям, всплывающим в голове, горячо объясняя, почему ему лучше написать именно так. А Ю Чон У наслаждается. Твёрдым голосом, серьёзным изломом чувственных губ, стремительно размыкающимися в погоне за сменяющимися мыслями, живым взором тёмных глаз, порой нечитаемым, а временами хранящим в себе простую истину. Ему видится в девушке что-то пугающе… знакомое. Но мужчина предпочитает не заострять на этом внимание. Главное — сюжет его новой книги оживает. Джин Ан – главная героиня. Остаётся только двигать историю. Пером. Действием. Желанием. У Чон У впереди — долгая работа. Но она стоит свеч… *** Джин Ан возвращается домой далеко за полночь. Увидев в окнах свет, шипит ругательства, но не сбегает в свою комнату, а направляется на кухню. Её дяди сидят на полу, между ними — маленький столик с едой, запах которой кружит голову, а в животе громко урчит. — Голодная? — Джин Ман бурчит, даже не глядя на племянницу, и придвигает тарелку. — Садись. — Я тебя сейчас стукну, братец, — говорит Мун Джо, ногой пихая в бок. — Твоя кислая физиономия портит мне аппетит, — Джин Ман ловит его за лодыжку и стискивает с такой силищей, что, кажется, слышен треск. — Дядя, Мун Джо, прекратите, — оба с секунду смотрят на девушку, затем с мрачной задумчивостью друг на друга. Джин Ман пожимает плечами, отпуская Мун Джо и снова принимаясь за еду, коротко осведомляясь: — Где была? — В книжном, — с готовностью отвечает Джин Ан, откусывая кусочек нежнейшей говядины и довольно жмурясь. — Очень вкусно, дядя Мун Джо, — добавляет она на вопросительную ухмылку и продолжает. — Познакомилась там с одним чудиком. Джин Ман ведёт бровью: — Расскажешь нам? — девушка удивляется. Обычно этот вопрос задаёт Мун Джо. — Давай, лапуля, чего замялась? — смеётся тот, заботливо подкладывая ей ещё парочку сочных кусочков. — Ну…, — Джин Ан раздумывает, как описать нового знакомого, вызвавшего противоречивые чувства — раздражение и любопытство. — Он назвал себя автором известных книг. Говорил, что он — мастер в детективном жанре. Явно считает себя гениальным. — А ты что скажешь? Он действительно владеет пером? — в глазах Мун Джо — брезгливость. Джин Ман отслеживает реакцию брата с особым вниманием. — Он пишет страшно живо. Не скажу, что мне это нравится, но что-то в этом есть, — Мун Джо кивает. Сосредоточенно выбирает самый аппетитный кусочек и кидает его в тарелку брата, при этом задавая вопрос: — Он — твоя цель? Почему? — Мне хочется раскрыть его. Как маленький томик с неприметным содержанием, — дядя одобрительно хмыкает, любуясь своим отражением в демонической усмешке племянницы. Мун Джо посещает догадка. Но... всему своё время.