Lying for good

На телефон Намджуна позвонил Чонсон. — Слушаю, — голос не хотел подчиняться. — Хён, Джина… Она была там во время взрыва. — Намджун переводит взгляд с Хосока и Юнги, которые всё слышали, на рыдающих младших и пытается сам не сорваться. Как он скажет им об этом? Юнги садиться на корточки перед Чимином и обнимает, крепко прижимая к себе. — Хён, как я теперь… Я… отец, сестра, Джин-хён — младший рыдает навзрыд и сильнее жмётся к другу. — Тише, Чимин-а, всё будет хорошо. Ведь не объявляли пострадавших и погибших… На этих словах Пак начинает плакать лишь сильнее. Чонгук обнимает хёна с другой стороны, не в силах сдерживаться. И только Тэхён вновь становится неподвижным и не издаёт ни звука. — ТэТэ? — Хоби также крепко обнимает младшего, смотря на прикрывшего глаза Намджуна. Больно! Как же ему сейчас больно! Если бы можно было вернуть время назад, он бы ни за что не отпустил сегодня Джина на работу. Ведь чувствовал что-то неладное. Просил старшего остаться дома… — Нам нужно быть сильными. Ещё ничего не известно. — Ким уходит в другую комнату, чтобы сделать пару звонков. А когда возвращается, на глазах блестят слёзы. — Что там? — Чимин выглядит слишком болезненно после недавнего нервного срыва и поднимает на Джуна красные, опухшие от слёз глаза. Голос охрип, и нормально говорить не выходит. Ким смотрит на друга и понимает, что второго нервного срыва подряд тот просто не выдержит. — Что там, Джун? — Твоя сестра… — смотрит и сомневается, стоит ли говорить. Пак лишь кивает на так и не озвученный вопрос, словно мысли читает. А, возможно, эти самые мысли просто на лице старшего. — Она успела закрыться в палате напротив, и взрыв оставил на остальных лишь царапины. — Говорить дальше… бессмысленно. Всё и так уже понятно. — Какая мразь это сделала? — совершенно бесцветный голос друга пугает всех… ну или почти всех. Тэхён всё ещё не пришёл в себя от сильного потрясения. — Мы обязательно это узнаем. Обязательно… Парни, — Намджун немного помолчал, затем продолжив. — Её будут хоронить в закрытом гробу. Иначе никак. И на закрытой церемонии, только для своих. — Это правильно. — Тэхён стеклянными глазами смотрит на остальных, и все постепенно видят, как глаза наполняются яростью и желанием мести. — А что насчёт этой твари… Чонгук-младший вздрагивает. — Думаю, что никто не будет против, если ты покажешь нам, чему научился за эти месяцы рядом с Джиной. — Никто не говорит ни слова против.                                                                   *** Спустя сутки Чонгук приходит в тот бар, где Джина проводила большинство времени. Чонмин снова на смене и, заметив Гука, сразу направляется в его сторону. — Хён, что случилось? Где… — договорить ему не дают. — Она больше не вернётся сюда. — Почему? — Чонсон не помнит, чтобы были хоть какие-то предпосылки к такому. Она ещё обещала вернуться и разобраться с остальным. — Чонгук, где Джина? — Джиу и Ван подходят к когда-то лучшему другу, который теперь с ними пытается не сталкиваться. И должна быть очень веская причина, чтобы он пришёл сюда. Особенно один. — Она больше тут не появится. Мини, налей мне что-нибудь покрепче. — Не наливай, Чонмин, — останавливает бармена Джиу. Следом обращаясь к бывшему другу: — Спятил? Да она с тебя три шкуры сдерёт, как только узнает, что ты сел на байк бухим. И нам заодно. — Не сможет, — грустно усмехается парень. — Наливай, Мини. — Выпивает залпом весь виски и просит повторить. Но не успевает проделать с ним то же, как его руку останавливает чужая. — Нажраться решил? Ей бы это не понравилось. — встречается с осуждающим взглядом старшего. — Шуга-хён? — Хватит бухать! Возвращайся домой, отдохни, и потом решим, что нам делать дальше. Давай, Гук-и… Ради неё. — Голос под конец смягчается. — Почему вы говорите о ней так, будто бы она умерла? — Тодд с Шоном подходят к группе столпившихся парней. — Ты не сказал… — понимает Мин. — Прости, хён. Я не смог. — Не сказал чего? — Внутри Шона ещё теплится надежда, что она смогла выжить. — Джина… — Не говори! — глухо просит Тодд. «Пожалуйста! Не говори!..» -… Умерла. — Всё же заканчивает свою фразу Юнги. А внутри десятка парней что-то обрывается… *** На следующий день Грэму звонит его отец, и тот нехотя берёт трубку. — Хорошо, что ты позвонил, пап. Я хотел поговорить с тобой. — Парень больше не хочет мстить. — Сынок, всё закончилось. Мама теперь может спать спокойно. — Телефон выпадает из рук, разбиваясь о кафель университета. Раньше бы он всё отдал за эту фразу, но несколько дней назад понял, что не хочет её слышать. Что не хочет ничьей смерти. Особенно её. — Грэм, что случилось? — к другу подбегает Намо. Девушка не в первый раз замечает странное поведение блондина, которое пугает её. — Ничего, просто телефон выронил. Всё в порядке. — Пытается улыбнуться, и это, кажется, даже срабатывает… на Намо… но не на Блэке. И когда тому звонит Шон и рассказывает о смерти Джины, Блэк всё понимает. Но всё равно тут что-то не сходится… Но брюнет пока не может понять, что именно. Вечером в гараже не хватает лишь Шона, но его присутствие и не обязательно, ведь парень узнал всё самым первым. — Шона нет, но это не так уж и важно. Наверное, даже наоборот. — начинает Блэк. — Иначе на труп у нас было бы больше. — и смотрит на лучшего друга. — О чём ты? — хмурится Гумпа. — Нам сейчас не до шуток. — А я и не шучу. Может, нам Грэм расскажет? — От ледяного тона хочется сбежать, но парень остаётся на месте. — Я не знал. Я не думал, что мой отец… — парень никак не может отойти от шока. От осознания, что он не успел и уже ничего не изменить. — Объясните нормально! — Вайт чувствует боль, злость и разочарование своего близнеца, и это сбивает с толку. Наверное, впервые становится страшно, как не было даже тогда, когда он чуть ли не умер на своей первой миссии, притворяясь братом. — Мне Шон позвонил. В общем, парни… Джины больше нет. — Какого хрена ты несёшь? — Йок отказывается верить. Это же просто дурацкий сон, шутка, неправда! — Её взорвал мой отец… — Какого хрена, Грэм — теперь уже от Вайта с Гумпой. *** Похороны прошли слишком тихо. Хоронили, как и говорили ранее, в закрытом гробу и самом узком кругу людей. Когда парни приехали в больницу, Джин крепко обнял Намджуна и разрыдался. — Наму, она спасла нас! -- Представьте взрослого парня, рыдающего на плече другого, помладше себя, словно ребёнок! Представили? Джину было совершенно всё равно, что он старше. Потрясение от того, что псих сделал его живой бомбой, шок от смерти подруги и целая куча пока ещё непонятных чувств и эмоций, скатанных словно в невидимый клубок и примотанных такой же невидимой нитью, не позволяющей вмиг избавиться от него. Младшим пришлось вколоть огромную дозу успокоительного, как, собственно, и Джину, что никак не желал отпускать своего парня и приходить в себя. Через неделю на могиле девушки появилась записка: «Это не конец!» КАКОГО ХРЕНА?