Дорога не туда

Несмотря на то, что Чонгук изначально отказался помочь, он все-таки оказал Хоа содействие в уборке. Девушка весь вечер находилась в расстроенных и растерянных чувствах. Парень так и не ответил Хоа, почему его она беспокоит и почему он стал уделять так много внимания ей. Из-за постоянных смен настроения Чонгука, девушка не могла самостоятельно прийти к определенному выводу касательно его отношения к ней. Все слова парня, которыми он напрямую заявлял, что хочет ее, и его действия, доказывающие правдивость этих слов, хоть и воспринимались всерьез Хоа, но все-равно оставляли сомнения. Он был слишком скуп на эмоции и разбор своих чувств. Чувств? Конечно же девушка не надеялась на какие-то высокие чувства с его стороны, но зачем он продолжал разговаривать, заходить к ним домой или помогать ей? Чонгук не был похож на того, кто способен совершать добрые поступки с целью затащить девушку в постель. Скорее, к такому типу она отнесла бы Чимина. Всю ночь Хоа провела с мыслями о поведении Чонгука. Заснула она, обнимая мать. Женщина так и не вымолвила ни единого слова, зато спала крепко, чем порадовала Хоа. В холодильнике девушка увидела яйца, лук, сыр и сливочное масло. Вполне хороший набор продуктов, ведь до того, как Ким Намджун предложил работу, в холодильнике было шаром покати. Конечно, сейчас не приходилось думать о жизни, когда их кухня ломилась изобилием разной еды, однако Хоа считала, что теперь существование хотя бы стабилизировалось. Именно поэтому она была счастлива приготовить омлет на завтрак и заварить самый простой черный чай без всяких фруктовых добавок. — Мама, просыпайся, — крикнула она из кухни. — Иначе я съем всё сама. Хоа совсем не ожидала, что мать проснется и придет на ее зов. Просто она хотела создать хотя бы видимость прежней семьи. Закончив с омлетом, Хоа прошла к кровати, чтобы разбудить мать. Женщина так и не поменяла позу. Лежала под теплым одеялом, которым ранее ее укрыла дочь. — Мама… — Девушка аккуратно коснулась женского плеча. — Просыпайся. Я хочу позавтракать с тобой. К удивлению Хоа, женщина зашевелилась почти сразу и открыла глаза. Несколько раз моргнув, она приняла сидячее положение и посмотрела на дочь. — Ты пожарила яйца? — спросила она, вызывая улыбку у Хоа. Маленький интерес, который женщина проявила, послужил для Хоа поводом для дополнительной радости. Зародилась надежда, что мать придет в себя и возможно даже поинтересуется делами дочери. Еще лучше, если они всерьез обсудят их будущее и дальнейшую жизнь в Пэкса. Хоа очень не хватало совета взрослых. Оказывается, было легко и просто жить под крылом родителей, когда они принимали все решения за нее. — Да, — ответила Хоа. — Кажется, я вечность не ела омлет. Ты добавила сыр? А зеленый лук? Госпожа Ким уже встала и торопливо направилась в ванную, чтобы побыстрее умыться. — Сыр добавила, но зеленого лука у нас нет. После завтрака куплю зелень, — сказала девушка вдогонку, а сама прошла на кухню. Хоа разложила омлет по тарелкам, еще и сыр тонкими ломтиками нарезала. Госпожа Ким зашла на кухню, с шумом вдохнула аромат яичницы и сразу же села за стол. — Твой отец любил во все блюда добавлять зеленый лук. Иногда приходилось ругаться с ним из-за этого. Хоа пристально следила за эмоциями матери. Она переживала, что разговор об отце могут вновь вогнать ее в апатию, поэтому тихо произнесла: — Папа еще и перец острый любил. Говорил, что он сжигает все микробы, а сам потом потел сильно, — осторожно поглядывая на мать, поддержала разговор Хоа. Если бы не нестабильное состояние матери, девушка позволила бы себе шмыгнуть носом и немного поплакать, вспоминая отца. Она действительно скучала по его улыбке и объятиям. — Иногда кажется, что скоро весь этот страшный сон закончится и мы снова будем дома. В Сеуле, — тихо произнесла госпожа Ким. — Но сколько бы я не спала… это не происходит. — Пойдешь со мной в магазин? — Хоа хотела сразу же сменить тему, чтобы мать снова не выглядела удрученной. — Нет! — воскликнула женщина, сжимая в руке палочки. — И ты не ходи! Они убьют нас! — Мама… — Хоа в успокаивающем жесте накрыла ее ладонь своей. — Все не так… страшно. Просто надо привыкнуть. Верила ли она в свои слова? Не совсем. Однако ей было необходимо потихоньку приучать мать к жизни в Пэкса, иначе у них могли быть проблемы. Можно ли не покидать стены квартирки, боясь неизведанных улиц? Именно этого хотела мать, отгоняя от себя всякую возможность выйти за пределы дома и встретиться лицом к лицу с реалиями жизни. — Привыкнуть? Если бы я только знала… если бы знала, куда нас везет твой отец! Госпожа Ким ударилась в слезы, а Хоа уже трижды пожалела, что позвала ее с собой в магазин. Она считала, что матери необходим свежий воздух, но все оказалось не так просто. — Доедай свой завтрак. Я потом уберу посуду, — тихо произнесла Хоа, уткнувшись в свою тарелку. Дальнейшая трапеза прошла в молчании, прерываемом тихими всхлипами матери. После завтрака, как и обещала, Хоа помыла посуду и прибрала со стола, а госпожа Ким отправилась в кровать. Хоа не знала как реагировать на желание матери постоянно спать. Сон лучше, чем истерики? Девушка еще не знала, что думает на этот счет, а теперь у нее не было даже интернета, чтобы прочитать некоторые статьи и просветиться в вопросе состояния матери. Немного полежав рядом с матерью, поглаживая ее по голове, Хоа встала, чтобы пойти в магазин. Планов на сегодняшний день не было никаких, поэтому она решила хоть немного заполнить его. Сначала поход в ближайший маркет, а потом она обязательно займется пилатесом. На улице дул холодный ветер, поэтому Хоа плотнее закрутила шарф вокруг шеи и шапку натянула на уши. Выбор стоял между пальто и дутой курткой, теперь она радовалась, что по итогу надела куртку. — Ты должен был сказать мне. — Я тебе ничего не должен, Чонгук. Еще не выйдя из-за поворота, Хоа услышала знакомые голоса и на мгновение обрадовалась этому, однако она остановилась, чтобы ее не заметили. Секундная радость сменилась удрученностью, что придется показаться перед Чонгуком и Чимином. Видеть этих двоих одновременно не хотелось, ведь в какой-то мере она чувствовала себя виноватой, но только не определилась из-за чего именно. Чонгук заставлял ее нервничать своим странным поведением. Расстраивало, что обойти парней никак не получится, так как магазин находился прямо за поворотом. Голосов не было слышно, но Хоа точно знала, что они еще там. Кто-то из них явно ходил из стороны в сторону. — Я убью этого ублюдка! Заставлю съесть собственный член! — Вдруг Чонгук перешел на повышенный тон. Хоа оглянулась по сторонам, проверяя не видит ли ее кто-то. Не хотелось, чтобы были свидетели ее любопытства. — Он заперся в доме и никуда не выходит. — Хмыкнул Чимин, который оставался более спокойным. — Дом по твоему крепость какая-то? В чем проблема вытащить его оттуда? Или же ты не хочешь добираться до него? — в конце Чон перешел на враждебное шипение. — Что ты хочешь сделать? Убить Тэхёна? Серьезно? Наступило молчание, которое отдавалось тяжестью даже для Хоа. Больше скрываться было бесполезно, поэтому девушка вышла из-за угла и мгновенно привлекла к себе внимание. Как она и предполагала, Чонгук расхаживал из стороны в сторону, но застыл, как только увидел Хоа. А ехидное выражение лица Чимина сменилось хмурым. Помимо двух парней, она теперь заметила и Сарам. Девушка сидела на одном из брёвен, что были разбросаны для замены полноценных скамеек, и смотрела вперед. Взгляд ее не выражал абсолютно ничего, словно ничего из происходящего вокруг ее не волновало. — Иду в магазин… — начала оправдываться Хоа, будто все только этого и ждали от нее. — Зелень купить. Взгляд Чимина немного смягчился. От него еще веяло теплом, которое он вчера дарил ей своими объятиями. А от Чонгука… Хоа еще не могла определиться. Однако знала точно, что ее пробирает холодом при виде его холодных глаз. — Намджун неплохо тебе платит, да? — Ухмыльнулся Чимин. — Постоянно бегаешь в магазин. Купишь нам по пивку? — Какая наглость, — слабо возмутилась Хоа. — Не хочу тратить свои деньги на пиво вам. Хоа помотала головой, лишний раз подтверждая свои слова и обошла Чонгука, который продолжал смотреть на нее. — Ну чего ты вредничаешь? — По-детски надув губки, захныкал Чимин. — Всего пару банок пива. Вдруг и Сарам оживет от целительного глоточка, а? — Ты не слышишь мое твердое «нет»? Даже ради спасения всей планеты не куплю тебе ни-че-го. Гордо задрав подбородок, Хоа направилась в магазин, а Чимин увязался за ней. Девушка слышала его веселые смешки, но их прервал девичий плач. Сарам плакала с рваным придыханием и хватала себя за волосы. — Посмотри на меня. — Чонгук склонился над ней и, положив руки на ее щеки, старался заставить ее взглянуть на себя. — Успокойся и посмотри на меня, — требовательно. Девушка не поддавалась на уговоры Чона и продолжала плакать, отбиваясь от его рук. Выпрямившись и посмотрев на Чимина, Чонгук приказным тоном велел: — Отведи ее домой и уложи спать. Чимин уже не улыбался и глаза его не выражали радости. Только усталость и немалая доля раздражения мелькали на его лице. — Блять, — выругался он, поджимая губы. — Иди сам с ней. — Отведи ее домой, — процедил Чонгук сквозь стиснутые зубы. От злости у Чимина ноздри раздулись. Неизвестно на кого он злился больше: на Сарам, которая в очередной раз приняла какую-то дрянь или на друга, возомнившего себя главным. Подойдя к сестре, Чимин грубо схватил ее за локоть. — Поднимайся, — резким тоном произнес он. — Аккуратнее, — вмешался Чонгук. — Иди в жопу, — огрызнулся Пак. Он все же поставил Сарам на ноги и совершенно не нежничая, толкнул ее в нужном направлении. Слезы сестры не заботили его, когда он считал ее виноватой в том состоянии, в котором она оказалась. Хоа было неприятно наблюдать за этой картиной. Чимин выглядел слишком безразличным к состоянию сестры и в целом очень жестоким по отношению к ней. До сих пор она подобного не замечала. Как только они скрылись за поворотом, Чонгук обратил свое внимание на Хоа, поэтому она поспешила зайти в магазин. За прилавком сидели две женщины. Судя по всему, одна из них была продавщицей, а вторая — ее подругой. Обе злобно сверкнули глазами в сторону Хоа, отчего ей стало намного некомфортнее, чем от холодного взгляда Чонгука. Торопливо пройдя к небольшому холодильнику, в котором находилась молочная продукция, некоторые овощи, а так же зелень, Хоа быстренько взяла все необходимое и подошла к прилавку. Хотелось поскорее расплатиться и выйти из магазина. Женщины продолжали пожирать ее взглядом и шептаться даже тогда, когда Хоа стояла рядом с ними. — И жвачки, пожалуйста, — попросила девушка. — Манго-маракуйя, — уточнила она вкус. Продавщица усмехнулась, а вторая женщина расхохоталась, смотря на Хоа, как на умалишенную. — Чего ты там сказала? — спросила продавщица. — Здесь тебе не мегаполис, дорогуша. С этими словами женщина выложила на прилавок жвачку со вкусом дыни, а Хоа не посмела сказать, что ненавидит аромат дыни, даже в таком искаженном виде. — Сколько с меня? — тихо спросила Хоа, доставая из кармана аккуратно сложенные деньги. — Слышала тебя Намджун подкармливает? Что же за услуги ты ему оказываешь? Вторая женщина окинула Хоа оценивающим взглядом. — Вообще-то я работаю на него, — уже чуть громче произнесла Хоа, оскорбленная неприкрытым намеком в свою сторону. — Теперь вы будете здесь постоянно? А где тот парень, что до сих пор работал тут? Хоа уже задумалась, что придется менять магазин, в котором она будет покупать продукты. А были ли в Пэкса еще магазины? По крайней мере, она замечала еще парочку, но те казались еще меньше, чем этот. — Не смей подкатывать к моему сыну! — разозленно выпалила продавщица. — Думаешь, тут каждый будет рад содержать тебя? — И никуда ведь не деться от таких… — вторая женщина осуждающе помотала головой. — Что вы себе позволяете? Я давала повод думать о себе в таком ключе? — не выдержала Хоа нападок и повысила тон. Хоа положила на прилавок несколько купюр, желая, чтобы ее поскорее рассчитали и вернули ей сдачи, а сама принялась торопливо засовывать все в пакет. Вместо того, чтобы положить сдачу на прилавок, женщина бросила ею в Хоа и демонстративно отвернулась. — Почему вы себя ведете как неразумные существа?! По вашему, такое поведение нормальное? — Хоа посмела сделать замечание, чем еще больше распалила женщин. — Это будешь говорить нам ты?! Тебя уже видели с Ёнрёлем, Ки, Чимином, а теперь и за Намджуна взялась? Не успокоишься, пока вся молодежь Пэкса не спустит на тебя все воны?! Думаешь, мы тут богачи, чтобы содержать всяких шлюх? — Да вы… зачем оскорбляете меня?! Хоа от возмущения начала задыхаться. Плюс ко всему у нее закружилась голова, а это был плохой знак. В таких случаях ей было необходимо поскорее оказаться дома, чтобы плохое самочувствие не настигло ее на улице. Тем более, на улицах Пэкса. От злости девушка бросила в них пакет, совершенно не заботясь о потраченных деньгах. Сейчас ее волновало только то, что в ее глазах голова аджуммы стала крошечной. Собственные ноги подводили ее, как и зрение вместе со слухом. Хоа не заметила, как мужская рука оказалась на ее талии, защищая от падения, как не могла разобрать дальнейших разговоров окружающих. Она старалась сосредоточиться на себе, часто моргая и заставляя себя сфокусировать зрение на узоре с побитого кафеля пола. — Пошла в задницу, аджумма. Иначе я силой запихну тебя туда. Последние слова дошли до ее слуха и она узнала голос Чонгука, а после и сумела понять, что происходит. Чонгук вошел в магазин в тот момент, когда она готова была свалиться на пол и судя по всему, помог ей не только устоять на ногах, но и ругался за нее с женщинами. — Да вы все с ума посходили! Взгляните на себя! Она вертит вами, как хочет, — не унималась женщина, чей гнев с каждой минутой только возрастал. Чонгук не стал продолжать перепалку, так как не видел в этом никакого смысла. У женщин слов на ругань было много, а у него терпения — ноль. — Это ее? — спросил он, кивая на пакет. Однако женщины не были намерены отвечать ему, зато радостно приветствовали вошедшего в магазин мужчину. Поэтому он взял пакет в одну руку, а вторую вновь вернул на девичью талию, но Хоа внезапно склонилась. Деньги лежали на полу, а у нее не было возможностей раскидываться ими таким образом. Будь они в Сеуле, она никогда бы не стала после такой стычки собирать деньги, но сейчас ее ситуация оставляла желать лучшего. Разве можно считать подобное унижением в Пэкса? — Всё, — сказала Хоа, выпрямляясь и позволяя Чону приобнять себя. Надо было поскорее дойти до дома, пока болезнь вновь не вернулась к ней. Хоа чувствовала благодарность к Чонгуку. Если бы не он, неизвестно, что сделали бы эти женщины после того, как она упала бы перед ними. Вдруг плевались бы или нашли бы другой способ для издевок? — Я ничего не сделала, — оказавшись снаружи, Хоа начала оправдываться, боясь, что Чон мог посчитать ее виноватой. — Не думай, что я спровоцировала ссору. Они начали говорить грязные вещи обо мне… — Забудь. Этих тварей триста лет никто не имел, вот и бесятся, увидев свежую девчонку. Тон Чонгука снова приобрел спокойные нотки. — Пусть подождут немного, скоро и я перестану быть свежей, — тоскливо произнесла Хоа. Чонгук не стал ничего отвечать, а у Хоа все еще кипели эмоции, которые хотелось выплеснуть. — Набросились на меня… — она глотала слезы, которые так и норовили появиться, стоило подумать о произошедшем. — Боже! Я не хочу так жить… — У тебя никто не спрашивает, как ты хочешь жить. — Узнаю твою непоколебимость. — Хоа фыркнула. — Лучше уж так, чем ты будешь странные вещи говорить. — И какие странные вещи? Шаг Чонгука был неторопливым, тогда как Хоа хотелось идти быстрее, но мужская рука на талии заставляла подстраиваться под его темп. Девушка старалась не задумываться о ладони Чона, что покоилась на ней, хотя ей хотелось опустить глаза и взглянуть, как это смотрелось. Однако она боялась, что его рука будет казаться слишком неправильно и не на своем месте, поэтому смотрела прямо. — Будто я нравлюсь тебе, — ответила Хоа. Рука Чона сжалась чуть сильнее на ее талии. — А если это так? — Если это так? — задумалась девушка. — Тогда у вас в Пэкса симпатия проявляется очень непонятным для меня образом. Хоа даже улыбнулась, а Чонгук стал еще более хмурым. — У нас в Пэкса, — исправил он ее. — Когда я думаю, что становлюсь частью Пэкса, то вот такие женщины показывают мне, что это вовсе не так. Не знаю радоваться или нет, — затараторила Хоа. — С одной стороны, круто оставаться собой и не меняться, а с другой… если я не сумею стать одной из Пэкса, то какое будущее меня ждет здесь? — Никакого будущего у тебя нет ни в одном из случаев. — Ну спасибо за честность и такую необычную поддержку. Хоа не удержалась от смеха, хотя она понимала, что Чонгук говорил искренне и доля правды присутствовала в его словах. Неужели она продолжала надеяться, что сможет выбраться из Пэкса? — Ты работаешь у Намджуна? — осторожно поинтересовался Чонгук. Он знал ответ, но хотелось, чтобы Хоа подтвердила. — Надеюсь, ты не будешь обвинять меня в проституции, как те женщины, — заведомо готовясь обидеться и разозлиться, произнесла Хоа. В этот момент девушка не думала о неприязни Чона к господину Киму. Обидные слова от женщин застряли в ее голове. — Чертов лицемер. Кривая ухмылка застыла на губах Чонгука, напоминая Хоа о том, что он вовсе не был добродушным человеком. — И в чем же его лицемерие? Или в Пэкса считается зазорным помогать людям, оказавшимся в сложной ситуации? Хоа начинало злить отношение парня к господину Киму. Она считала мужчину хорошим человеком, а неприязнь Чона к нему подбрасывала в ее мысли не самые хорошие предположения о нем. Ей нравилось видеть в Намджуне воспитанного и приятного человека, который так отличался от других людей в Пэкса. — Если предложу работу, уйдешь от него? — Неожиданно… — удивленно произнесла Хоа. Как только перед глазами показался их дом, Чонгук убрал свою руку с девичьей талии и протянул ей пакет. — Не веришь? — спросил Чонгук. Теперь его шаг стал еще медленнее. Видимо, ему хотелось закончить разговор, а не расходиться по квартирам. — И что за работа? — Хоа обернулась к нему и встала перед подъездом. — Воровство и вандализм? Девушка шутила, но все равно боялась увидеть утвердительный кивок. — Ты разве не уборкой занимаешься? — Чонгук вопросительно приподнял брови. — Ну, если тебе больше нравится воровать, то могу предложить кое-что другое. — Боже. — Расхохоталась Хоа. — Неужели в Пэкса есть что воровать? Дырявые носочки или соседский мусор? — Я предлагаю тебе убираться у нас дома. Буду платить не меньше этого ублюдка. — Чонгук поспешил прервать смех Хоа. Ему нравилось видеть как она смеется, но подобный юмор был неприемлем для Пэкса. — Без всяких шуток предлагаешь мне быть своего рода домработницей у вас? Зачем тебе это? — Не хватает женской руки. — Чонгуку было смешно от своих слов, но он не позволил себе даже улыбнуться. — Согласна? — А как насчет совместительства? Я бы не против разбогатеть по меркам Пэкса, горбатясь на двух работах. — Хоа постаралась сделать мечтательное выражение лица, но не выдержала и рассмеялась. — Не сойдет? — Нет. Короткий ответ Чонгука заставил девушку вздохнуть. — Какой непреклонный, — цокнула она языком. — Твое предложение заманчивое, признаюсь. Но подумаю о нем во время пилатеса. Хоа зашла в подъезд, а Чонгук последовал за ней. Из-за того, что он не придерживал дверь, она захлопнулась с громким звуком, заставляя девушку негромко ойкнуть. — Напугал! — Она строго взглянула на Чона. Неторопливой поступью они оба поднялись до своей площадки, однако Чонгук остановился возле двери квартиры Хоа, чем вызвал у нее вопросительный взгляд. — Вместе займемся пилатесом. — На самом деле Чонгук понятия не имел, что из себя это представляет, но точно знал, что связано с упражнениями. — Я еще не разобралась как им заниматься в домашних условиях. В Сеуле все было проще. Предлагаешь вместе разобраться? — Я покажу тебе свой пилатес, — произнес Чонгук. — Звучит двусмысленно. Не находишь? — Хоа хихикнула. — Могу оба смысла показать. — Интригующе, но мне придется отказаться. Не думаю, что мама будет рада видеть тебя. Она считает, что в Пэкса одни маньяки, — сказала девушка и открыла дверь, собираясь прощаться, но на несколько секунд задумалась. — Моя мать сходит с ума. Как вы… справляетесь с таким? — Мы не справляемся, — коротко и серьезно. — Вот и я. — Хоа слегка улыбнулась, моментально погрустнев. Видимо, советов ей ждать не от кого. — Через час буду ждать тебя у меня. Можешь не переживать, брата нет. — Чонгук нашел выход для их совместного занятий физическими упражнениями. — Я буду ждать.

***

Хоа не хотела выглядеть взволнованной или той, которая считала минуты, чтобы поскорее оказаться в квартире Чонов. Поэтому она выждала полтора часа, прежде чем постучаться к нему в дверь. Никто не отвечал, а Хоа даже не подумала уйти обратно. Дверь оказалась не заперта, поэтому девушка вошла внутрь, стараясь осторожно ступать по полу. Если бы не шум воды, доносившийся из ванной, Хоа решила бы, что дома никого нет. Хоа решила дождаться Чонгука в зале. Она вновь засмотрелась на фотографию, на которой была изображена его сестра. Ее улыбка действительно выглядела лучезарной. Неужели кому-то в Пэкса хотелось искренне улыбаться? — Думал, не придешь. Хоа повернулась к Чонгуку. Парень был одет в серую футболку и шорты чуть выше колен, а волосы его оставались влажными после душа. — И совсем не старался быть настойчивым? — пошутила она, заставляя себя отвести от него взгляд и вновь посмотреть на фотографию. — В следующий раз буду ломиться к тебе в квартиру и силой притащу к назначенному времени. — Варвар! — деланно возмутилась Хоа, совершенно не пугаясь непроницательного выражения лица Чона. — Что делало ее такой счастливой? — спросила она, вернув свое внимание изображению. — Любовь. Старо, как мир. — Тогда… — Хоа прикусила нижнюю губу в попытке сдержать себя от излишнего любопытства, но Чонгук сам ответил на ее невысказанный вопрос. — Считаешь, любовь сдерживает от самоубийства? В каких-то случаях она толкает к подобному решению. — Тогда это не любовь. — Для тебя это чувство связано с чем-то светлым? — спросил Чонгук, становясь позади и тоже всматриваясь в фотографию. — Слишком наивно. — Любовь — счастье. Ненависть — страдания. Все просто. Как можно смешивать одно с другим? — Хоа повернулась к парню лицом и уставилась на его лицо в ожидании ответа. — Мы хотели поупражняться или пофилософствовать? Потому что во втором я не слишком силен. — Мы хотели разобраться, как работает пилатес в домашних условиях, — исправила она его. — Просто будем делать все известные нам упражнения. Вместе. — Это повод полапать меня? — спросила Хоа с нотками подозрения в голосе. Девушка скрестила руки под грудью, всем своим видом показывая, что не доверяет Чонгуку, но у него ее поза вызвала лишь ухмылку. — От одних касаний удовольствия не так много. А наши упражнения явно не представляют собой что-то большее, — ответил Чон. Подойдя к дивану, он стянул с него покрывало и постелил его на полу. — Мы действительно будем делать зарядку или что ты там придумал у себя в голове? — Хоа осторожно приблизилась к парню и с недоверием взглянула на расстеленное покрывало. — Если уж не пилатес, то я надеялась, как минимум, на какие-нибудь гантели и утяжелители. Неужели у двух парней не найдется их? — Найдется. — Кивнул Чонгук. — Здесь недалеко есть импровизированный зал. Как-нибудь покажу тебе. — Круто! Я бы не против немного позаниматься там. Хотя… — Хоа высокомерно поморщила носик. — Там наверное грязно и воняет потом? — В любом случае тебе не стоит туда ходить одной. Поведу тебя, когда там не будет никого. Чонгук даже и не думал отводить от девушки взгляд. Ему нравилось видеть, как она высокомерно кривит лицо, но в то же время он ненавидел это. — Феминизмом тут и не пахнет. — Хоа закатила глаза и развела руки в сторону. — А сейчас какие упражнения будем делать? Ты лежишь и приподнимаешь меня ногами? Хоа вспомнила, как в детстве отец игрался с ней так и даже в ее подростковом возрасте часто повторял это. Мысли об отце заставили девушку грустно опустить голову. — Что такое? — спросил Чонгук, заметив изменение в ее настроении. — Подумала об отце. Мне его очень не хватает. Мама часто ругалась, а папа умудрялся скрытно улыбаться и поддерживать меня этим. Но сейчас… ни он не улыбается, ни мама не ругает. Всё так резко изменилось. Хоа села на покрывало, по-турецки сложив ноги и положив руки на колени. Чонгуку не нравилось то, куда зашел их разговор. Желательно вообще не касаться темы ее отца. Было бы лучше, если у Хоа отец ассоциировался с мудаком, с которым не было связано ни одно хорошее воспоминание. Возможно тогда она не выглядела бы такой печальной и удрученной. — Ложись. — Не хочешь же ты, чтобы я поднимала тебя? Мои ноги не выдержат нагрузки. — Хоа сделала испуганное лицо, но все же улыбнулась и легла на спину. — С такого ракурса ты кажешься таким огромным. Наступишь и раздавишь меня. — Для этого необязательно наступать. Тебя не сложно раздавить и другими способами. — Звучит обидно. Упражнения ведь не связаны с Камасутрой? — уточнила девушка шутки ради. — На мне джинсы и они плотно сидят. В случае насилия точно придется попыхтеть. Вряд ли маньяку захочется позориться. Чонгук смотрел на девичьи губы, но его взгляд машинально спустился к ногам, которые действительно были обтянуты узкими джинсами. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться. Чон до сих пор не мог привыкнуть к собственному желанию улыбаться и смеяться, находясь рядом с Хоа. — Ты сегодня не скупа на грязные намеки, — сделал он свой вывод. Хоа прикусила язык, так как понимала, что он прав и она действительно много шутила на эту тему. Стало стыдно и неудобно, но еще больше ее смутило то, как Чонгук сел на ее бедра. — Что ты делаешь? — удивленно спросила она. Девушка постаралась приподняться, опираясь на локти, но Чонгук положил ладонь на ее живот и уложил обратно. — Просто сижу на тебе. — Это я заметила. Но не думаешь, что так нельзя? Я уже молчу о том, что ты меня раздавишь. — Хоа с укором посмотрела на парня. На самом деле она была безумно смущена и в то же время растеряна. Не получалось не думать о своем положении, когда совсем недавно она наслаждалась объятиями Чимина. Совсем сошла с ума. Потеряла нить «правильного» и «неправильного». — Не раздавлю. Контролирую свой вес. — Зачем ты вообще сел на меня? Хоа совсем немного заёрзала бедрами, чтобы сместить Чона с себя, но этого было совсем недостаточно. — Примеряюсь. — Бесят твои короткие ответы, но лучше уж так, чем едкие подколы, — напомнила девушка ему про язвительные замечания в свой адрес. — Уверен, что примеряются таким образом? — вопросительно выгнула она бровь, со смешком глядя на Чонгука. — Не хотел смущать тебя еще больше, раздвигая твои ноги. Воцарилась минутная тишина, во время которой оба смотрели друг другу в глаза, лишь изредка смещая взгляд на губы. Однако затем они разразились громким хохотом, отгоняя напряженную ауру и наполняя комнату легким весельем. Никто из них не услышал, как открылась дверь десятью минутами ранее, как и не заметили того, кто стоял за стенкой, слушая их разговор, а после и радостный смех. Чимин никогда и подумать не мог, что Чонгук мог так смеяться. Искренне. А еще ему сложно было поверить, что Хоа совершенно спокойно отнеслась к касаниям Чона. Чимин снова краем глаза посмотрел в комнату. Хотел убедиться, что они все еще в той же позе, только теперь вместо смеха, на их устах застыли улыбки. Ладони Чимина сжались в кулаки. С самого начала он боялся внимания Чонгука к Хоа, но думал, что оно будет проявляться в его желании сделать ей больно. Сделать ее своей игрушкой. Но что-то ему подсказывало, что он сильно ошибся. Масштабно. Глобально.