Black Out Days

      Темнота разъедала небо, оставляя совсем немного золота по краям — так уходил закат. Света, попадавшего в комнаты сквозь высокие стрельчатые окна, всегда было недостаточно: правда, Блэк-мэнору он и не требовался.       Сириус оглянулся на коптящий свечной огарок, почти расплавившийся в блюдце-подсвечнике. Он в который раз пообещал себе, что первым заклинанием, которое он сотворит, получив волшебную палочку, будет Люмос. Ждать осталось не так уж и долго. Всего год. Тишина, все эти пару часов расплывавшаяся вокруг него стылой лужицей, внезапно вздрогнула и исчезла. Сириус услышал громкий ритмичный топот. Рег? Нет, тот в жизни не будет так нестись — к тому же, умеет быть тихим. Ригель.       Дверь распахивается настежь, в следующую минуту сестра — маленький ураган — уже рядом с ним, хватает за руку. На необычайно бледном лице ярко выделяются дрожащие пухлые губы. Мягкая ладошка сжимает его ещё крепче, но Ригель не говорит, только прерывисто дышит. Сириус терпеливо ждёт, вглядываясь в светлые, совсем как у него, глаза.       Тревога свернулась внутри тугим узлом ещё в минуту, когда он услышал шаги. Это может быть что угодно. — Там…там! — наконец выдыхает сестра, зажмуриваясь. Из уголков глаз текут непрошеные слёзы: девочка хлюпает носом. — Там боггарт, Сири! Там Регги и…       Первый порыв — вспыхнуть, заорать, что есть мочи. Что он может сделать?! Почему бы ей не позвать взрослых? Он знает ответ слишком хорошо. Ригель боится старших больше, чем боггарта. — Пойдём, — Сириус резко спрыгивает с подоконника, бросаясь к выходу из комнаты. Вообще-то он был наказан, но, кажется, бдительный Кричер сейчас занят какими-то поручениями матери. Даже не уследил за близнецами. — Зачем пошли на чердак…без меня?       Он говорит тихо и совсем не зло, но плечи девочки всё равно сжимаются. Что у неё в голове? Наверняка думает о том, что бросила Рега там одного. Они с ним и так обычно ни на минуту не разлучаются.       Бегут они быстро: многочисленные лестницы напоминают кости, и весь дом кажется скелетом, обтянутым кожей — стенами. Сириус не знает, что делать с боггартом, но ему точно нужно увести брата и успокоить сестру. И как можно скорее…       Плач Регулуса они слышат только когда оказываются на чердаке. Он всегда был тихим, еще с маленького возраста. Даже слезами захлёбывался едва слышно, в подушку. Но Сириус всегда слышал: и тогда они сидели, обнявшись, на кровати одного из них, пока Рег не успокаивался и не вытирал глаза.       Сириус ищет глазами боггарта, но не видит ничего, хотя бы немного похожего на враждебное существо. А затем замечает мокрую одежду младшего брата: он барахтается в едва заметной мелкой лужице так, точно собирается утонуть. Вода… Проклятье!       Отпустив руку Ригель, он бросается к Регулусу, чтобы вызволить его из кошмара. Это ужасно, это невыразимо ужасно. С тех пор, как Рег в семь лет случайно свалился в их садовый пруд и чуть не захлебнулся, он не может смотреть на озёра и реки, даже если они нарисованные.       «Боггарт покажет ваш самый главный страх…» — Сириус вспоминает недавно прочитанную книгу. Чего он боится? Криков матери? Боли? Да наплевать. «Мне ничего не страшно», — говорит он себе, хватая Регулуса за узкие плечи. — Идём, — у него кое-как получается сдвинуть братишку с места. Сириус зажмуривается: вести, не смотреть. Не смотреть… — Вот, видишь… Ты живой. Пойдём, Рег. Ригель сейчас с ума сойдёт!       Ещё несколько шагов. Регулус затих: кажется, всё в порядке…       И Сириус открыл глаза, посмотрев прямо в недра разверзнувшегося перед ним старого, почти развалившегося шкафа.       …Он видит каменные стены особняка — это дом, их дом, огромный, угрожающе тёмный. Необъяснимый холод подхватывает мальчика за руки, пробирается дальше — и вот, он уже не может двинуться с места, только смотрит на громаду мэнора, которая, кажется, надвигается на него.       «Он же раздавит меня… мой дом хочет меня убить!» — Сириусу хочется закричать, но во рту пересохло. Его трясёт.       Ему кажется, будто двери сейчас откроются — и тогда он увидит нечто ужасное, и точно не сможет жить.       В это мгновение его отвлекает внезапный треск — усадьба Блэков внезапно растворяется в воздухе.       …Прибежище боггарта — шкаф — горит, и пламя готово съесть его дотла. Гадкий чёрный дым вмиг забивает лёгкие. — Бежим! — у Сириуса нет времени прийти в себя, но он хватает брата и сестру за руки. Ригель мелко-мелко трясётся. Её ладонь ужасно горячая — значит, её рук дело.

***

      Кричеру удалось потушить пожар, да так, что чердак почти не пострадал. В любом случае, это не имело значения. Мать не собиралась спускать юным Блэкам ни единого проступка. — Там был боггарт… — снова и снова начинал говорить Регулус, игнорируя предупреждающие жесты старшего брата. — Замолчи! — Вальбурга Блэк резко вздёрнула подбородок младшего сына. Стоит отдать должное Регу, в этот раз он выдержал её взгляд. — Кто из вас сотворил это?       Сириус понял, как только вошел в комнату: она не в духе. Это слышалось в самом постукивании её каблуков, в том, как она держала палочку и энергично взмахивала ей, не творя при этом никаких заклинаний. Пока не творя… — Если это снова ты, — теперь её цепкий сумрачный взор уже ухватился за Ригель, — поверь мне, девочка, ты пожалеешь.       Магические выбросы Ригель всегда отличались особой экспрессией. В тот день, два года назад, именно из-за неё Регулус оказался в пруду, а ещё однажды, когда она сильно разозлилась, не пойми откуда взявшийся ураган выбил все окна в кабинете отца…       Сириус никогда не понимал этого: ведь они — волшебники! У них с Регом тоже случались такие всплески магии, да и не сказать, что они были сильно слабее. Мать и отец не ругались на них, напротив — гордились успехами сыновей.       «Твой удел — в будущем произвести на свет замечательных чистокровных волшебников, — вот, что говорила Вальбурга дочери, — и магию, текущую в твоей крови, не должно расходовать почём зря. Ты обязана контролировать себя. Женщине незачем покорять этот мир подобно мужчине».       Сейчас Ригель стояла, сгорбившись, почти всем телом прильнув к своему близнецу. Она не смела поднять взгляда: и так знала, что её ожидает. Сириусу не нужно было видеть её глаз, чтобы понять — со своей сегодняшней участью она смирилась. — Это я сделал, матушка, — он шагнул вперёд, позволив улыбке проступить в очертаниях губ. Это её разозлит, она итак на взводе. Сейчас ещё вспомнит, что он вышел из комнаты, хотя не должен был — и сестра спасена.       Под пораженным взглядом Ригель, ещё больше вцепившейся в Регулуса, он получает своё наказание.

***

— Тебе нужно больше времени проводить с Беллой, Циссой и Медой, — медленно говорит Вальбурга, отвлекаясь от вышивания. Ригель поднимает голову следом. — В следующем году, в Хогвартсе, я хочу, чтобы ты училась у них как следует себя вести. — Но матушка… — Ригель медлит, нарочно сосредотачивая внимание на гобелене за плечом женщины, — разве мой брат, Регулус, оказывает на меня плохое влияние?       О Сириусе лучше не заговаривать вовсе. Она ещё злится. Наверное, будет злиться еще долго. — Тебе достаточно мужского влияния, девочка. Взросление в обществе юношей прививает не те манеры. Я поговорю с Друэллой о том, чтобы ты почаще у них гостила: надеюсь, ты проявишь должное воспитание в общении с сёстрами. — Хорошо, мама. — Покорно склоняет голову Ригель.       Она не любит спорить и ругаться, но у неё не получается угождать родителям во всём. На самом деле, этому бы ей следовало научиться у Регулуса — это ведь совсем не плохо…       Неожиданно женщина поднимается на ноги: без лишних слов и знаков девочка понимает, что надо следовать за ней. Она быстро догадывается — они идут к родовому древу.       Многочисленные родственники смотрят на неё с усеянных листьями ветвей огромного дерева: будучи маленькой, Ригель любила по многу раз повторять эти имена, а ещё — разговаривать с портретами. Сейчас она знала: глупая болтовня не делает тебе чести, лучше при случае держать рот на замке.       Вальбурга не дожидается вопроса, зачем они здесь. Она выглядит довольной. — Взгляни, девочка — в этом величии тебе повезло родиться. Твой долг — охранять и продолжать его. Мужчины позволяют себе множество вольностей… и глупостей. — Да, матушка.       Ригель было стыдно признаться, но она до сих пор не понимала, что такое этот самый женский долг, и почему её мать, являясь столь умной женщиной, говорит, что знания и умения — не главное для дочери именитого рода.       Братьям позволялось читать любые книги, которые им только вздумается: Ригель же училась исключительно этикету и самым азам магических наук. Она больше не устраивала пожаров и погромов, но теперь девочке постоянно казалось, будто что-то внутри неё горит и разрастается… Что, если однажды она не сумеет удержать это нечто, пульсирующее совсем рядом с сердцем?       Тем не менее, девочка старалась радовать родителей. Однако вечно всё получалось как-то неправильно — она не была такой ужасной, как Сириус, но, тем не менее, у неё никогда не выходило стать хорошей, как Регулус.       Вот и сейчас взгляд миссис Блэк сделался отвлечённым: она больше не замечала дочь рядом, а это значило, что можно уходить.       В последний раз взглянув на вышитые на гобелене лица, она тихонько вышла.

***

      Их с сестрой комнаты находятся напротив, и Регулус не может слышать её: всё равно он знает, что она плачет и не спит. Он читал — кажется, это называют близнецовым чутьём.       Мальчик спускает босые ноги на жёсткий ковёр — в следующий миг он уже покидает спальню. Аккуратно приоткрыв дверь, младший Блэк проскальзывает внутрь. Он знает, что Кричер ничего не скажет. Тот его любит, потому что Регулус умеет с ним разговаривать.       Комната Ригель мало чем отличается от его собственной — мрачно-зелёные тона, деревянные сундуки с пропитанными пылью вещами. Кровать, большая и широкая — и маленький ком посередине.       Он тоже любил забираться под одеяло, когда грустил. Сейчас, без Сириуса, он делал это чаще обычного. Ему повезло, что рядом всегда была Ригель. Если бы она уехала, он бы точно сошёл с ума. — Эй? — Тихо позвал Регулус, и в первое мгновение наткнулся на тишину. Но уже в следующую секунду кудрявая голова вынырнула из гнезда простыней. — Ты пришёл, — прошептала она очень тихо, но он всё равно услышал.       У него не могло быть брата лучше Сириуса, но Ригель…это было другое. Они были действительно похожи как две капли воды: отстричь бы ей волосы, так вообще сойдёт за мальчишку. Его всегда завораживало это сходство. Он любил вглядываться в чужое лицо и видеть в нём себя. — Кошмар приснился? — Регулус сел на постель рядом. Сестра сразу уткнулась подбородком ему в плечо. — Я снова была одна, а тебя…не было рядом. Никого не было. Только я. И темно…всегда темно.       От неё пахло слезами и потом: Регулус обнял девочку, ничего не говоря, только чуть покачивая за плечи. Тишина не успела укрыть их обоих своим сонным покрывалом — Ригель несмело спросила. — А что, если я…тоже буду…как Сириус? Попаду не в Слизерин. Ты…ты тогда меня… — Хватит. — Он крепче прижал к себе сестру. — Ты же знаешь, что мы всегда будем вместе. — И Сириус?       Мгновение тишины сменилось вздохом. — Он тоже.       Регулус был готов пообещать что угодно — даже невозможное — чтобы успокоить её. — Не оставляй меня, — сонно просит Ригель, её дыхание выравнивается. Регулус не знает, что она имеет ввиду — говорит про сегодня или про всегда.       Неважно. Пусть знает, что он всё равно останется. Сейчас и потом — обязательно.