Нити судьбы

Часть I

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?

Не смотря в лицо, от страсти млеешь,

Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,

Я с тобой не нежен и не груб.

Расскажи мне, скольких ты ласкала?

Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,

Не коснувшись твоего огня,

Многим ты садилась на колени,

А теперь сидишь вот у меня.

С. Есенин

***

Ошеломительная победа. Разгром сильнейшего, ранее никем не победимого, тщеславного и горделивого, эрудированного и стратегически подкованного, совершенно неземного существа - Короля Гоблинов. Как такое могло случиться? Как эта юная, недальновидная и вспыльчивая девчонка, обманутая манящим сладким персиком, смогла с такой легкостью и бесстрастностью разрушить то, что он строил всю жизнь? Для нее это всё было словно сказка, шутка, что то, что никогда не происходило наяву...Попадая в его ловушки раз за разом, Сара находила выход из них с такой завидной легкостью… Как ей удавалось сохранять пыл и улыбку до самого конца, даже когда казалось, будто бы ее вот вот разрубит чистильщик своими острыми, доведенными до идеальной ровности лезвиями? А то, как легко Сара отказалась от его пылкого и одновременно наполненного безграничной нежностью, сердца, которое он принес ей буквально в собственных ладонях. Все это повергло Его Величество в глубочайшее разочарование, в липкую, вязкую муку, которая не покидала его с той самой секунды, как Сара пересекла черту между Андеграундом и миром людей. Она лишь бросила в его сторону взгляд, который был наполнен чувством неоспоримой победы: «Ты не имеешь надо мной власти». Эти слова оборвали между ними тонкую нить для чувств и отношений… Он не смог заставить ее остаться подле себя, усадить на мягкие подушки, одев ее в нежное шелковое платье, о котором Сара мечтала после прочтения красивых сказок о любви…Все это осталось лишь в грезах самого Короля. И Сара на тот момент его мечтания не разделила. Бросила как наскучившую игрушку. Жаль. А ведь они могли были быть счастливы.

***

Переступив порог Андеграунда, Сара вновь оказалась в своей милой и уютной комнатке. Ей уже 15 лет, но любовь к куклам, музыкальным шкатулкам, зеркальцам и девичьим журналам не проходила. Многие девочки ее возраста уже думали о любви, красивых нарядах и макияже. Но Сара не была как все. Она жила в вечном любовании волшебными картинками из книжек, чудесными сюжетами, увлекающими ее день за днем все в новые и новые сказочные миры. Девушка прилично училась, вот только частенько засыпала на уроках из за прочтения очередной истории поздно ночью, за что получала больше заданий на дом. Это справедливо, но разве девочка виновата в том, что человеческий серый мир был не способен подарить ей удовольствие и восторг? В книгах она искала моральное убежище и имела на это право. Кто же виноват в месте ее рождения? Точно не сама Сара. Она была виновата лишь в том, что отвергла возможность выбора новой, более фантастичной жизни возле могущественного Короля. Девушка еще успеет об этом пожалеть, а пока, устав после тринадцати часового пребывания в чужом мире, она уложила младшего брата в постель. А сама, приняв ванну, взглянула на книгу, одиноко покившуюся на туалетном столике, которую Сара раньше так сильно любила. На ней зияла надпись с названием «Лабиринт». - Я победила тебя, Джарет. - встряхнув голову, девушка зачесала тонкими пальчиками волосы назад и улыбнулась уголками пухлых губ, беря книгу в руки и проводя большим пальцем по буквам, составляющим название. - Жаль, что было так мало времени на раздумья. Убрав книгу поглубже в ящик, Сара отправилась в мягкую теплую, а самое главное, в родную постель. А не в ту, которую видела в Андеграунде, состоящую из всякого хлама, хотя на вид и была очень похожа на настоящую. - Нет, в Андеграунде не было ничего настоящего. Это всего лишь грязное колдовство. Но было так правдоподобно… - вымолвила Сара с долей разочарования. Закрыв глаза, девушка не сразу смогла уснуть. Образы минувшего приключения так и мелькали перед ней. Она снова и снова видела те грёзы, которые создал для нее он. Безусловно, Джарет подарил Саре сказку, заставил почувствовать себя самой настоящей принцессой, особенно там, на балу, когда крепко, но с особой нежностью придерживал ее за талию, уверенно вел в изящном вальсе. Она была во власти его глаз, Король смотрел на нее так пристально и близко, как никогда не смотрел за все время ее пребывания. Разные зрачки с гетерохромией блуждали по юному милому личику, изучали ее, запоминали каждое подрагивание длинных пушистых ресниц. Она определенно вызывала в нем чувства, ведь на лице Короля не было в тот момент оскала, не было видно острых клыков, а его обычно острые черты лица уже не казались таковыми… Джарет будто таял душой рядом с ней, но продолжал держать свою наружность как натянутая струна. Чудное воспоминание, которое Сара обдумывала последним, прежде чем погрузиться в глубокий сон.

***

Джарет, находясь в Андеграунде, сидел очень хмурый на своем троне, развалившись в привычной для него позе, закинув одну ногу на подлокотник трона. Он не выглядел подавленным. Король выглядел разъяренным, но он не выпускал чувства наружу, потому что в своем проигрыше виноват только он сам, а Сара оказалась слишком умной для его ловушек и загадок, с легкостью обойдя все, что оказалось на ее пути. Но на нее он злиться не мог. Все попытки злиться на нее кончались лишь порезами на трепетном от любви сердце. Злиться на самого себя Королю Гоблинов не положено в силу его самодовольного характера, но как же быть? Ради нее он готов на все, поэтому оставил изнуряющие попытки злости и в его пальцах оказался магический кристалл. Он поблескивал в свете луны. Джарет посмотрел внимательно на поверхность шара, без какого либо усилия заставив показать ему возлюбленную. - Да, Сара…Ты победила. Как это нечестно отвергать того, кто готов дать тебе все. - Король Гоблинов говорил это с особенной тоской, сжав тонкие губы в напряжении от нахлынувших неприятных чувств. Эта девчонка заставила Джарета что то чувствовать и сбежала, оставив всемогущего колдуна в гордом одиночестве… Теперь он мог радовать себя лишь тем, что маленький неприметный шар показывал ему то, как Сара занимается своими обыденными делами. Какое тоскливое и несправедливое завершение сказки.

***

Сара вернулась к своей жизни, иногда смеряя красный переплет взглядом, полным уверенности. Она прошла лабиринт и осталась с победой, которая зажгла еще больший огонь в ее душе. Поэтому Сара, которая до своего путешествия занималась живописью, решила, что будет правильным решением посетить парк в центре своего города и возобновить занятия искусством. Это развеяло бы ее назойливые мысли о лабиринте и помогло бы набраться сил перед учебной неделей. Утром, сделав последний штрих прически, девушка надела любимые аккуратные золотые сережки с небольшими изумрудиками, улыбнулась себе и отправилась на улицу. Ее голову наполняли мысли о том, какая сегодня хорошая погода для того, чтобы воплотить в жизнь новую картину. Особенно, если делать это на мягкой траве в тени раскидистых крон деревьев в парке. Улыбнувшись собственным мыслям, Сара переходила дорогу. Вот только мечты настигли ее не в самый нужный момент, девушка совсем потеряла бдительность, переходя проезжую часть на загоревшийся красный свет. Послышался громкий и затяжной сигнал машины и визг разгоряченной от резкого торможения резины. Сара не успела ничего сделать, лишь заметила несущуюся в ее сторону машину, а потом почувствовала сильный удар, волну нестерпимой боли. Девушка даже не смогла издать звук во время столкновения. Был слышен лишь глухой удар еле живого тела о капот. У девушки посыпались на короткое мгновение искры из глаз, а темнота очень быстро заволокла разум. Вокруг послышались крики, многие обернулись на звон шин. Водитель, шокированный этим происшествием, выбежал из машины, держась за левую часть груди. Он часто и прерывисто дышал, не понимая что делать. Перебирал все слова в панике «Боже, мэм, Господи!». Владельцу автомобиля на вид было около 50 лет, чуть полноватый мужчина с сединой и в очках с крупными линзами. На капоте осталась вмятина и небольшие вкрапления крови. Сара лежала в неестественном для живого человека положении. Тут же послышались звуки сирен, подъехала полиция, скорая…все как в тумане меркло. Суета, ужасная боль, полное затмение разума. Такая юная, такая жизнерадостная…и в миг все мечты и надежды оборвались. Можно ли представить себе подобное, когда идешь, например, в кафе, чтобы выпить любимый раф и съесть какой бы то ни было десерт? Конечно же нет. Мы никогда не задумываемся об этом, когда счастливы. И все же, как говорили римляне,«Memento mori».

***

Медики с привычной для них внимательностью и энтузиазмом боролись за жизнь девушки, делали все возможное, дабы вернуть к жизни. В это время Ирэн и отец Сары прибыли в больницу, где сейчас боролись за жизнь их дочери. Их маленькой, такой беззащитной Сарой, от чьего тела осталась лишь мякоть божьего творения. Роберт не мог усидеть на месте, перемещаясь быстрыми шагами от стены до стены по длинному белому коридору. Ирэн, сколько бы не придиралась к падчерице, тоже сильно переживала, пытаясь сдержать поток слез хлопковым платочком с интересным узором. Он уже промок до нитки и нес в себе лишь номинальный характер. - Боже, Сара… Живи, прошу…- Роберт молил всех богов, чтобы его ненаглядная, самая ласковая и любимая дочка смогла выбраться из цепких лап смерти. Ирэн не предпринимала попыток утешить мужа. Она не могла утешить даже себя, что уж говорить о заботе о других…Раньше женщина и думать не думала о том, что может случиться такое страшное событие. Прямо сейчас на операционном столе их девочку собирают обратно по частям, крупицу за крупицей, пытаясь вернуть ей былое состояние, совместимое с жизнью. Но было ясно, что как прежде она уже не сможет быть. Ирэн думала об этом всем, прокручивая перед глазами страшные картины их будущей возможной жизни с дочерью инвалидом. В какой то степени это могло выглядеть эгоистично…кому нужна падчерица инвалид, когда есть свой ребенок? Но все же мачеха привыкла к Саре. Придирки, мелкие ссоры… Все это в один миг показалось таким не важным, когда ребенок твоего возлюбленного оказался на волоске от смерти. - Я больше не могу! Пусть выгоняют! Это невозможно терпеть! - Ирэн нервными движениями трясущихся рук обратила свое внимание к маленькой бархатной сумочке и достала оттуда пачку сигарет, закуривая прямо возле операционной. Роберт на это даже не обратил внимание, погрузившись в собственное бормотание. Женщина вдыхала дым, пытаясь найти хоть немного спокойствия в данном ритуале. От былого утонченного макияжа остались лишь черные неряшливые разводы. И вот, наконец, табак позволил женщине хоть немного расслабиться. Ожидание продолжалось тягучей и густой тишиной, которую, будто бы, оба родителя боялись нарушить. Когда они уже были истощены собственными мыслями, внезапно, из операционной вышла ассистентка. - Пациентка жива и может пойти на восстановление. Но… Ей пришлось очень несладко и состояние очень нестабильное. Отправляйтесь домой. Мы поместим ее в реанимационную палату и сообщим, когда можно будет приехать с визитом… Роберт сложил руки в молитвенном жесте и поднял голову вверх. - Спасибо, Господи, спасибо! Она жива, Ирэн, слышишь?! Жива! Роберт подошел к жене, которая находилась в небольшом оцепенении и прострации. Но, услышав новость и восторженный голос мужа, сквозь слезы, женщина заулыбалась и обняла супруга как можно крепче. После недолгих нежностей, супруги поблагодарили ассистентку за новость, просили передать благодарность врачам, которые бились со смертью за Сару. Роберт и Ирэн не торопились покидать больницу, но их все таки удалось убедить в том, что их нахождение в этом месте не принесет девушке пользы, и будет лучше, если они отправятся домой и наберутся сил. Все таки, им предстояло ждать, пока девушка очнется и ее можно будет навестить.

***

Месяц спустя.

- Мы сделали все, что в наших силах, к сожалению, мы не всегда можем повлиять на некоторые моменты в лечении пациентов. Ее состояние не самое лучшее, но совместимо с жизнью. Раны и переломы будут постепенно заживать…Сара впала в кому. Этот ужасный вердикт отчеканил в головах родителей оглушительной дробью. Роберт был готов волосы рвать на голове, лишь бы не верить тому, что услышал. Ирэн уставилась в одну точку и не смогла выжать из себя ни единого слова. - Вы можете навещать ее в приемные часы… Может быть это поможет ей вернуться к жизни. Такое случалось. -Сколько же она сможет так прожить? - с полным отчаянием в голосе проговорила Ирэн, пытаясь выудить хотя бы еще немного надежды на светлое будущее. -Бывают разные случаи. Некоторые пациенты находятся в коме пару часов. Некоторые месяцами пребывают в этом состоянии. А некоторые, не находя сил бороться дальше, умирают… - О Господи… - Роберт все не унимался от новостей, которые были одна хуже другой.Не тратьте силы понапрасну…Приезжайте навещать дочь, если хотите хоть как то помочь ей…

***

Начало новой жизни. Или начало ее конца. Как тяжело было Роберту и Ирэн свыкнуться с произошедшим, со скверными мыслями…Они долго не могли спокойно спать, не находили сил объяснить Тоби, что его сестра находится в таком опасном состоянии, поэтому соврали, что она уехала учиться за границу. Маленький Тоби хоть и не понимал происходящего, явно чувствовал царящую атмосферу. В доме повисла вечная и неутешная печаль. Ирэн пыталась держать себя в руках, а Роберт стал выглядеть значительно хуже. Родственники знали о состоянии Сары. Приезжали навещать ее. Родители были в ужасе от состояния ее тела, но постепенно все действительно стало заживать. Проходили дни, недели, месяцы…и вот уже сошли на нет посещения юной леди. Родственники окрестили ее мертвой. Ирэн старалась об этом не думать. А Роберт находил в себе силы посещать палату дочери хотя бы 2 раза в год. Видеть ее осунувшееся тело, бледно-синеватый цвет кожи было невыносимо. Она никак не могла изменить положения. Веки не двигались. Реснички не подергивались, как это бывает у людей во время сна. Это выглядело ужасно больно, словно живой труп… 7 лет. Мучительно долгий срок.