Гиблое место

      Топи полыхали три дня. Когда пожар был наконец локализован, полицией в лесополосе было обнаружено более сотни тел. Генетический анализ останков показал, что все они принадлежали пропавшим без вести за последние двадцать лет туристам.       Благодаря неопровержимым доказательствам и свидетельствам независимых журналистов Максима Кольцова и Юлии Пчёлкиной, а также свидетельским показаниям майора Игоря Грома, Виталий Алябьев был посмертно признан виновным в массовых убийствах в Топях.       Так же этому способствовали признательные показания капитана местной полиции Козлова, который чудом спасся при пожаре и во всех в мельчайших подробностях описал все убийства Алябьева, свидетелем которых он неоднократно являлся, а также полностью признал вину в сокрытии преступлений. По правде говоря, капитан Козлов серьёзно шокировал коллег, заявившись рано утром в один из участков Архангельска, буквально умоляя надеть на него наручники. После суда его психическое состояние значительно ухудшилось и бывший полицейский был помещён в закрытую психиатрическую клинику.       По началу власти Архангельска пытались замять это дело, сделать его закрытым и избежать излишней шумихи в прессе. Тем не менее дело об аварии на секретном заводе по производству реактивного топлива, а также о кровавых убийствах, совершённых его бывшим директором, державшим на протяжении двадцати лет в страхе целую деревню, получило широкий общественный резонанс. Во многом благодаря вышедшему буквально через несколько дней независимому расследованию Юлии и Макса, размещённом сразу на YouTube u Vmeste, видео сразу стало вирусным, набирая миллионы просмотров.       Саша Филипенко тоже не осталась в стороне, привлекая внимание к ситуации своих друзей-экологов. Благодаря вмешательству международных экологических организаций, Топи были признаны зоной экологического бедствия.       После освобождения из лап Алябьева Денис Титов предпочёл остаться в Питере и продолжить работу над улучшенной версией TrueTalk, а также занялся разработкой новых приложений.       Чудом выживший в Топях Сергей Разумовский после возвращения в Питер продолжил заниматься активным продвижением Vmeste на международном рынке.       Вся это история неожиданным образом только сильнее подогревала интерес пользователей к платформе Vmeste и приложению TrueTalk.       В прессе не утихали споры об истинных отношения вечных соперников, Сергея Разумовского и Дениса Титова.       То, как Сергей Разумовский, бросив буквально всё, сорвался в Топи на поиски Дениса, породило множество слухов. Тем более что застенчивый и харизматичный социофоб никогда не распространялся о своей личной жизни.       Майор Игорь Гром был полностью восстановлен на службе, успешно продолжил работу в полиции Санкт-Петербурга. Репутация Игоря была полностью восстановлена, для простых жителей Питера он стал героем, разоблачившим опасного маньяка, годами державшему в страхе заброшенную деревню.       Так ситуацию видели сторонние наблюдатели. На самом деле всё обстояло не столь радужно и благополучно. По началу друзьям приходилось действительно трудно. Возвращение к привычной, нормальной жизни не было лёгким. Поездка в Топи оставила на них всех незримый след, но одновременно и сблизила.       Первое время друзья, не сговариваясь, ночевали в квартире Игоря либо в офисе Разумовского.       Было слишком страшно оставаться одним в пустой квартире, проснуться по ночам и понять, что ты всё ещё в Топях. Жуткие воспоминания оживали с наступлением ночи, друзья часто просыпались от собственного крика в холодном поту, отвратительные кошмары не отпускали их ещё несколько месяцев. Вместе дышалось легче, стоило всем собраться у Игоря, как самые отвратительные страхи незаметно отступали. Майор был рад, впервые за долгие годы его квартира вновь стала домом, куда хотелось возвращаться. А в маленькой квартире Разума, находящейся в двух шагах от арендуемого офиса Vmeste, было слишком тесно. Игорь ловил себя на мысли, что невольно улыбается, наблюдая, как Саша с Максом шутливо борятся за пульт от телевизора, а Серёжа с Юлей спорят о том, что лучше заказать сегодня: пиццу с грибами или роллы.       Нравилось слушать, как Разум с Денисом, устроившись с ногами на старом диване, что-то в полголоса обсуждают на своём, программистском, оживлённо стуча клавишами.       В начале Игорю было слегка неловко приводить Разума в свою старую обшарпанную квартиру, с ванной на кухне, но все его сомнения мгновенно улетучились, стоило Серёже переступить порог. Серый смотрел на старинное панорамное окно с нескрываемым почти детским восторгом, кружил вокруг настоящего камина, осторожно касаясь тонкими пальцами.       Серёжу не хотелось оставлять одного, Грому было гораздо спокойнее, когда он находился рядом. В отличие от друзей, Игорь прекрасно видел, Разум не в порядке, просто за годы пребывания в детдоме научился мастерски прятать свои эмоции, ведь за любое проявление слабости тебя могли просто растоптать. Плакать нельзя, от этого детей отучали ещё в младших группах, били и шпыняли, а воспитатели могли наорать и бросить в холодный тёмный чулан.       Гром знал, что Разум горько и безутешно плачет по ночам, когда думает, что никто его не слышит. Без Олега ему было невыносимо больно и плохо. И пусть присутствие друзей удерживало его от опрометчивых поступков, Игорь знал, что Серёжа так до конца и не смирился с его смертью.       Серёжа плохо спал по ночам, чаще загружая себя работой, сидя за столом на маленькой старой кухне. Работа отвлекала его от мрачных мыслей, служила отдушиной от повседневных страхов.       Иногда он просто стоял у огромного панорамного старинного окна, думая, что его никто не видит, бесцельно глядя на город.       Игорь украдкой смотрел на поникшие плечи, отмечая растрёпанные волосы и покрасневшие от невыплаканных слёз и недосыпа глаза. В такие моменты всё внутри него кричало и рвалось к Серому, хотелось подойти сзади и крепко обнять, прижимая к своей широкой груди, зарыться носом в рыжую макушку, вдыхая запах цитрусового шампуня.       Это казалось таким правильным и естественным.       Нельзя. Игорь мысленно ругает себя, не понимая, откуда появились такие странные порывы, и душа их в себе.       Первым о групповой психотерапии осторожно заговаривает Серый. Юля и Саша идею поддерживают, Ден, как ни странно, тоже.       — Юля, я это, не псих, — слабо возражает Гром.       — Психологи работают со здоровыми людьми, — резонно замечает Пчёлкина.       — Лучше плакать на приёме у психолога, чем смеяться — у психиатра, — весело замечет Макс. — Давайте проголосуем, я за!       — Четверо против одного, так не честно, — Игорь всё-таки сдаётся под давлением друзей. Если игнорировать слона в комнате, он никуда не исчезнет, ровно как и их ночные кошмары с навязчивыми воспоминаниями. Да и Серёже определённо нужна помощь, чтобы справиться с горем, а он так, просто группа поддержки. Хотя сам он имел крайне предвзятое мнение о мозгоправах и просто ненавидел, когда кто-то пытался копаться в его чувствах или по косточкам разбирать мотивы его поступков.       Вопреки опасениям, Бану Калманова оказалась очень приятной женщиной средних лет. Она чем-то напоминала Игорю благородную аристократку, сошедшую со старинных картин. В этой маленькой женщине чувствовались железная воля и непоколебимая уверенность. Тёплые серебряно-серые глаза и мягкий вкрадчивый голос давали незримые ощущения поддержки и безопасности.       Сеансы групповой терапии сочетались с индивидуальными сессиями. Несмотря на возражения друзей, Разумовский сам нашёл надёжного психолога и оплатил всем полугодовой курс психотерапии.       Это самое меньшее, что я могу для нас сделать, Игорь. Ведь это я вас втянул во всё это.       Игорь был уверен, что всё это ему не нужно, что он здесь исключительно как группа поддержки. Гром был абсолютно убеждён, на нём вся ситуация не отразилась, его психика ещё и не с таким дерьмом справлялась. В основном говорили Юля, Саша и, как ни странно, Макс. Игорь ограничивался односложными сухими ответами.       На шестой индивидуальной сессии Игоря прорвало, он плакал сильнее, чем в день похорон, вспоминая отца. Оказалось, непрожитая боль утраты никуда не ушла, он просто законсервировал её внутри, подавляя все свои чувства. Продолжая подсознательно отталкивать от себя людей, словно отгораживаясь от них глухой стеной, лишь бы никогда больше не столкнуться с подобной болью.       Групповая терапия действительно помогала. К концу седьмой недели друзей практически перестали мучать ночные кошмары. С каждой новой сессией становилось легче, да это был болезненный и долгий процесс, но с каждым шагом они начинали оживать, возрождая себя и свою нормальную жизнь. Квалифицированная психологиня помогла не только справиться с травматическими переживаниями, но и переосмыслить прошлый опыт и застарелые страхи.

***

      Игорь просыпается посреди ночи, чувствуя приятную тяжесть на своих бедрах. Чьи-то шаловливые руки нагло задирают футболку, проминают литые мышцы пресса, ползут вверх по широкой груди, задевая соски, острые ногти царапают мощную шею, зарываясь в волосы. Неужели Юлька решила пошалить?       Гром чувствует на себе чужой взгляд: голодный, влекущий, хищный. Горячее дыхание касается его губ, длинные пряди щекочут лицо.       Игорь медленно открывает глаза, просыпаясь окончательно, замечая долговязую фигуру с длинными рыжими волосами.       Не Юля.       — Серёжа, ты что творишь? — растерянно спрашивает Гром.       — Не угадал, — янтарные глаза Птицы в предрассветных сумерках вспыхивают, словно тлеющие угли.       — Скучал по мне? — Птица улыбается плотоядно и сладко, продолжая бесстыдно ёрзать на его бедрах. — А вот я очень даже соскучился. Нравится моё новое тело?       — Слезь с меня, птеродактиль хренов! — Игорь сдержанно рычит, опасаясь разбудить остальных.       — Да ладно тебе, Игорь, я же прекрасно чувствую, что ты в восторге! — Птица заливается издевательским смехом.       — Сгинь! — Гром с силой сталкивает обнаглевшего в край Ворона на пол.       — Какой ты грубый, — томно мурлычет Птица, мгновенно вскакивая на ноги. Из одежды на Вороне были лишь красные шорты Разума и растянутая футболка.       — Птица? — Юля отрывает голову от подушки, сонно потирает глаза. Саша заинтересованно выглядывает из-за её плеча.       — Вы чё, тоже его видите? — ошарашенно вопрошает Гром.       — Да, братишка, — озадаченно отзывается Макс. — У нас же вроде не должно быть групповых галлюцинаций, мы что, зря на психотерапию ходим?       Разум разлепляет глаза, осторожно садясь на диване, уставившись на своё тёмное альтер-эго, ему хватает несколько секунд, чтобы понять, что всё происходящее не плод его воображения.       — Ну здраствуй, Птенчик, — сладко мурлычет Ворон, приближаясь к дивану грациозно и плавно.       — Птица! Ты вернулся! — радостно вопит Серёжа, спрыгивая с дивана, буквально повисая на двойнике, неожиданно чувствуя под пальцами сильное гибкое тело. Тёплое и определённо живое. — Как?       — Ты сам просил, Птенчик, помнишь? — лукаво усмехается Ворон.       Птица, стань человеком.       — Теперь, когда я вобрал в себя силу Проклятого Места, я легко могу появляться в материальном мире, воссоздав себе тело.       — Не понял, ты теперь человек что ли? — шокированно спрашивает Игорь.       — Почти, — Птица улыбается понимающе и тонко. — Мои способности всё ещё при мне.       В глазах Дена загорается нездоровый энтузиазм.       А ты явно хочешь испытать его в действии, да, Ден?       Птица улыбается плотоядно и сладко, позволяя неугомонному программисту беспалевно его облапать.       — Я с этим под одной крышей жить не стану! — раздражённо комментирует Гром, красноречиво скрестив руки на груди.       — Пойдём, Птенчик, нам здесь не рады! Да и Дену твоя квартира нравится намного больше этого клоповника.       Серёжа бросает на Игоря виноватый взгляд, словно извиняясь за грубость Птицы.       — Или ты ждёшь, пока желтушники прознают, что мы живём здесь вместе, подобно счастливой хиппарской коммуне, и начнут дежурить под окнами? Уверен, нашему бравому менту вряд ли понравится подробное внимание. Макс, Юля и Саша уже давно думают съехать и уже присмотрели отличную трёшку в центре, да, ma charie? Или Игорь всё ещё не в курсе? О, его ждёт ещё много интересных сюрпризов, — коварно улыбается Птица.       — Ты что, читаешь наши мысли? — смутившись, спрашивает Саша, очаровательно краснея.       — Всегда так делал, — невозмутимо парирует Ворон.       — Давай хотя бы подождём до темноты. Если тебя спалят журналисты, как мы всё это объяснять будем?       — И правда, как? Возможно, ты прав, Птенчик, не стоит палиться раньше времени. Хотя рано или поздно они всё равно узнают. Скажем, что я твой брат-близнец, чудом выживший после автокатастрофы. Год пролежал в коме, тебе сказали, что я умер, а после нас по ошибке отправили в разные детдома. Да, так и поступим. Двигайся, Ден, — Птица нагло запрыгивает на диван, отбирая у Сережи ноут. — Но сначала мне срочно нужна новая одежда. Я же не могу на переговоры с зарубежными инвесторами в таком виде заявиться? К тому же, я бы с удовольствием поработал над твоим публичным имиджем, Птенчик, но тебе комфортно не появляться. Я смотрю, ты совсем расслабился, а ведь Vmeste мир самостоятельно не завоюет, пора нам выходить на европейские рынки.       — Ты и раньше все важные переговоры вёл и отвечал за публичные выступления, — смущённо бормочет Разум, пока Птица заходит на сайт бутика люксовой итальянской одежды, заказывая понравившиеся модели и оформляя доставку.       — А теперь у меня есть собственное тело, удобно, не правда ли? Ты можешь полностью посвятить себя работе над сетью и благотворительным проектам, пока я возьму на себя продвижение и общение с прессой.       — Ты видел, сколько всё это стоит? — глаза Разума забавно округляются.       — Мы с тобой миллионеры, Птенчик, можем себе позволить!       — А ты что хочешь, Ден?       — Часы от Труссарди, — мгновенно отзывается Титов.       — Отличный выбор!       — Можно подумать, ты их себе сам не мог купить, — ворчит Гром.       — Я сегодня хочу побыть дорогой содержанкой, — Ден бесстыдно смеётся.       Три года спустя.       Новая Голландия встречает друзей приятной утренней прохладой, яркой зеленью и пением птиц. Новая современная локация быстро стала местом притяжения горожан и любимым парком для пробежек и отдыха. Серёже бы здесь наверняка понравилось, — думает Игорь. — Жаль, что не удалось его сегодня вытащить на прогулку из Башни.       Умка радостно носится под ногами, забавляя друзей громким задорным лаем.       Саша с восторгом садится на колени, тискает золотого ретривера. Громко смеётся, когда собака вылизывает ей лицо, виляя хвостом, валит на зеленую траву.       — Знаешь, я всегда почему-то думал, что ты овчарку заведёшь, — весело замечает Макс.       Юля подкидывает красный мячик, и Умка велело подпрыгивает в воздухе, ловит его на лету.       — Какая умная девочка! Как ты вообще решился завести питомца? Колись, это всё влияние Разума, да? — задорно подмигивает Пчёлкина.       — Да ничего я не планировал, как-то само получилось, — Гром неловко трёт затылок. — Просто приехал в собачий приют, а там не смог пройти мимо этого белого чуда. Вспомнил, что у нас в детстве с Максимкой такой же белый ретривер был, отец подарил на пятый день рождения. Пушком звали. Самое счастливое воспоминание моего детства.       — Игорюнь, ты явно что-то путаешь, — Макс растерянно смеётся. — У нас в детстве жили только черепашка и попугайчики волнистые. Тебе, братишка, недавно по голове на работе случайно не прилетало?       — Вроде, нет, — Игорь заливисто смеётся, отвешивая братцу шутливый подзатыльник.        Воспоминания о весело лающем комочке белого меха, крутящегося под его ногами, тают, словно выцветшая на солнце фотография. Отец приехал в день его рождения, в памяти отчётливо отпечаталась его камуфляжная форма, от его грубоватых рук, державших щенка, пахло порохом. Но он не может вспомнить лицо родственника. Всё расплывается, словно ускользает от него.       — Всё в порядке, Игорь? — интересуется Юлия.       — Да, просто задумался, — Гром незаметно хмурится, смутные образы, произвольно вспыхивающие в его сознании, рождают странные чувства тревоги и тоски.       Игорь только сейчас обращает внимание на свою подругу и бывшую девушку, замечая нечто необычное. Пчёлкина выглядит непривычно умиротворённо и расслабленно. Обычно журналистка всегда полна кипучей и хаотичной энергии. Сейчас её движения приобрели особую плавность, карие глаза девушки словно сияли счастливо и хитро. Для прогулки Юля выбрала свободное яркое худи, мягкие штаны и модные кроссовки. Худи, пожалуй, даже слишком свободное. Сколько Игорь помнил Юлю, она всегда ревностно следила за своей фигурой и изнуряла себя интенсивными тренировками. Сейчас же, когда девушка улыбалась, Гром заметил очаровательные ямочки на щеках журналистки. Игорь вспомнил, как несколько месяцев назад Юлька неожиданно отказалась от пожаренной на гриле для неё сёмги и с аппетитом уплетала сочный шашлык, напоследок отвоевав у Серёжи последний кусочек пиццы.       Сейчас, когда они не виделись несколько месяцев, Игорь явно видел изменения в её фигуре.       А как спросить-то? Не в лоб же: Юлька, ты поправилась что ли? О таких вещах девушкам не говорят. Он всё-таки не настолько бессмертный.       Словно заметив задумчивый взгляд Грома, Юлька хитро прищуривается, задирая худи. Красная футболка подчёркивает заметно округлившийся живот девушки.       — Это не пельмешки, — Пчёлкина весело смеётся, замечая озадаченное лицо Игоря.       — До пятого месяца живота почти не было, а теперь приходится забывать о любимых джинсах. Мы решили выносить детей друг друга, так мы станем ещё ближе. Но ты в любом случае станешь дядей, — весело подмигивает Пчёлкина. — Благодаря Разуму мы нашли чудесную клинику и понимающих врачей.       — Зачем так заморачиваться? — думает Игорь, но в слух, конечно, не говорит.       — Это здорово, — смущённо отзывается Игорь. — Поздравляю.       Он тепло обнимает Юлию, Макса и Сашу.       — У нас будет мальчик, — заговорщически улыбается Саша.       — И это будет самый модный и избалованный ребенок в мире, — весело смеётся Юля. — Серёжа уже завалил нас подарками, от дизайнерской кроватки до итальянских комбинезонов и маленьких пинеток.       — Имя уже выбрали?       — Тимофей, — гордо объявляет Юля.       Выражение лица Игоря передало сразу несколько эмоций.       — Что? Скажи спасибо, что не Боттичелли. Мы долго не могли выбрать, пока Серёжа не предложил нам написать имена на бумажках и кинуть в шляпу, а там пусть Юля тянет, — весело поясняет Макс. — Ну и Разум тоже парочку имён вкинул.       — А лет через пять я собираюсь подарить Тимофею братика или сестричку.       — Саша сейчас носится по разным уголкам мира со своими коллегами из Greenpeace. И активно сотрудничает с другими экологическими организациями, — с гордостью говорит Юля.       — Я жду, когда в Европе можно будет зарегистрировать полиаморные союзы, тогда мы сможем официально зарегистрировать наши отношения, — наперебой сообщают Макс с Сашей.       Игорь думает как бы поделикатнее объяснить всё это Фёдору Ивановичу и тёте Лене.       В это сложно поверить, но Гром искренне рад за Юлю, Сашу и Макса.       Притяжение, возникшее в Топях между Юлей и Сашей, не заметил бы только слепой. А Игорь всегда был достаточно наблюдателен. То, что Саша не могла упустить такую яркую и интересную девушку, было очевидно. Как позже понял Игорь, Макс полюбил Пчёлкину, ещё когда они учились вместе в одной группе. Правда, Юля не восприняла его всерьёз, а Макс слишком боялся открыться, показать себя настоящего, привычно прячась под маской безбашенного и легкомысленного сердцееда. В конце концов, смерть отца отразилась не только на Игоре, в глубине души Макс тоже опасался сближаться с людьми, ограничиваясь приятными, лёгкими и ни к чему не обязывающими отношениями. А к Саше он проникся самой искренней симпатией буквально с первой встречи. Все трое подходили друг другу, словно потерянные частицы пазла.       Игорь не злился на брата, прекрасно понимая, у него самого с Пчёлкиной ничего бы не вышло. Слишком разные. Яркая, общительная и прогрессивная Юлия и замкнутый, нелюдимый Игорь. В их отношениях изначально не хватало искры и драйва, и рано или поздно они обязательно бы наскучили девушке. Зато с Максом и Сашкой они были на одной волне, жили в одном ритме. Макс и Юлия не просто стали возлюбленными, но и организовали прекрасный творческий тандем. Их независимые расследования будоражили общественность и заставляли нервничать продажных чиновников.       А ещё Игорь прекрасно видел, как сильно Юля любит Макса и Сашу и как горячо и преданно ей отвечают взаимностью. Как они счастливы вместе.       Была ещё одна причина, в которой Игорь отчаянно не признавался даже себе. После возвращения из Топей он отчётливо осознал, он больше не любит Юлю. Он даже не мог вспомнить, как любил её когда-то. Да, она была яркой интересной девушкой, но она не была его человеком, Игорь абсолютно не чувствовал притяжения к ней. Юлю хотелось оберегать и защищать. Она, как Макс и Саша, была частью его семьи, его стаи. Он и сейчас незаметно присматривал за ней и Максом, устраняя любые угрозы, когда кто-то пытался угрожать им после очередного резонансного расследования.       Расставание с Юлией Пчёлкиной прошло легко и безболезненно, откровенно говоря, дружить с ней ему нравилось намного больше, чем встречаться.       С самого возвращения в Питер его мысли были заняты совершенно другим человеком.       Игорь до конца не понимал природы своих чувств, знал только, что его место рядом с Серёжей.       Иногда Юля шутливо спрашивала, не запал ли Игорь на Серёжу.       — Мы с Максом уж точно осуждать не будем, — задорно подмигивала журналиста.       Нет, Игорь точно не запал на Разумовского и не влюбился в него.       Порой у Грома было чёткое ощущение, словно он любил Серёжу всю свою сознательную жизнь. Любить Серого было для него так же естественно, как дышать.

***

      — Опа, что это тут у нас, — Гром тихо присвистнул, передавая бывшему стажеру бинокль. Кто ж знал, что поиски пропавшей бытовой техники приведут их на старый и закрытый лет пятнадцать назад сталелитейный завод. Похищенных со склада холодильников здесь не было, зато обнаружилось нечто более интересное. На нижних этажах завода расположилась хорошо охраняемая подпольная лаборатория по производству дури.       — Игорь, ты же не собираешься… — вполголоса начинает Дубин, на его лице отражается столько эмоций, что Гром едва удерживается, чтобы не потрепать его по волосам, как испуганного щенка.       — Дим, я, по-твоему, идиот, который хочет сунуться туда без броника и подкрепления? — незлобно посмеивается Игорь.       На лице Дубина отражается сомнение. Дубин, как и все в участке, был наслышан о безрассудных методах работы Грома и, судя по тому, что он знал, в подобных ситуациях его знаменитый напарник поступал именно так.       — Ведём наружное наблюдение, не приближаемся, отмечаем все выходы из здания, количество вооружённой охраны и сотрудников. Ждём группу подкрепления, — Игорь отдает Дубину чёткие сухие указания.       В глазах ещё зелёного напарника мелькает явное удивление, смешанное с уважением.       — Хотя думаю, нам сначала следует позвонить этому, как его, майору Хазину. Он, конечно, ебанько, — задумчиво добавляет Гром. — Но вроде парень толковый. А это дело как раз для ребят из наркоконтроля, нечего у коллег хлеб отбирать.

***

      Гром сталкивается с Димкой в свой выходной совершенно случайно. Он как раз собирался купить кофе в ближайшем кафе, Серёжа любит латте с двойными сливками и ванилью, и заскочить в Башню, навестить Разумовского.       Дима оживлённо рассказывает о новом деле и, разумеется, увязывается следом. Гром мысленно скрепит зубами, понимая, что проще потерпеть неугомонного напарника пятнадцать минут, пока он не свалит в участок.       — Простите, ваша карточка заблокирована, — молодая девушка смущённо улыбается растерянному Димке.       — Странно, я же её недавно получил.       — Забей, Дим, — Игорь молча прикладывает свою карту, забирая оба заказа.       Дима улыбается и обещает скинуть ему деньги, как только разблокирует карту.       Игорь вполуха слушает треп напарника, воспринимая его скорее как белый шум, мысли его уже далеко отсюда.       К своему удивлению, выйдя на улицу, он вновь обнаруживает прилипчивого напарника.       — Игорь, Игорь, подожди. Нам, кажется, в одну сторону, хочу заскочить в Россгарантбанк и выяснить, что с картой.       — Ладно, — соглашается Гром, тем более до банка идти не более пяти минут. Игорь вспоминает, что как раз собирался снять немного налички.       — Как красиво, — Дима задирает голову, рассматривая барельефы на новом восстановленном фасаде доходного дома. Рядом с ними проходит стайка восторженных туристов, активно фотографируясь на фоне памятников архитектуры.       — Игорь, а это правда, что Сергей Разумовский и его благотворительный фонд Вместе оплачивает реконструкцию всех исторических зданий в городе. В смысле не просто фасады восстановил, но и сделал капитальный ремонт, проводку там и всё такое. Я слышал, он нанял отличную команду реставраторов, полностью воссоздающих первоначальный облик. Лепнину, камины, узоры на потолках.       — Правда, — Игорь улыбается тепло и мягко. — У меня теперь ощущение, что я живу в музее.       Грома, на самом деле, не очень интересует культурное наследие, главное, чтобы Серёже нравилось, хотя смотреть на настоящий огонь в камине и правда успокаивает нервы после напряжённого рабочего дня.       — Мы пришли, — Игорь решительно направляется к банкоматам, тогда как Димка заходит в центральный зал.       Интуиция взвывает пожарной сиреной, стоит Грому переступить порог. Несмотря на разгар дня, в банке стоит подозрительная тишина, напряжение витает в воздухе.       — Попробуешь подойти ближе, и я вышибу ей мозги!       Голос грабителя звучит раздражённо и громко отражается, разносясь по залу. Игорь осторожно выглядывает из-за колонны, радуясь своей привычке не носить полицейскую форму. В черной водолазке и пальто он вполне мог сойти за среднестатистического петербуржца.       — Бросай оружие! Теперь подтолкни ногой ко мне!       Игорь быстро оценил обстановку, Дима выглядел напуганным и дезориентированным, старался не делать резких движений, быстро выполнил требования грабителя. Остальные посетители банка сидели на полу, стараясь замереть и слиться со стенами, дрожа от страха, отводили глаза, боясь вызвать гнев неуравновешенного грабителя на себя.       Правильная тактика. То, что грабитель может сорваться в любой момент, было видно невооружённым глазом.       Игорь оценивал возможные риски. Преступник явно не уравновешен и может в любой момент открыть огонь. В зале полно гражданских. Ситуация осложнялась тем, что грабитель прикрывался молодой женщиной, приставив пистолет к её виску. У грабителя дрожали руки и явно начинали сдавать нервы. Он относился к тем расторможенным психам, склонным к неконтролируемым вспышкам гнева и ярости, когда ситуация выходит из-под контроля.       — Прикажи другим мусорам убираться отсюда, пусть только попробуют сунуться, и я вышибу ей мозги, понял?! — грабитель продолжал орать, приставив пистолет к виску жертвы.       Девушка застыла от ужаса, где-то в конце зала тихо рыдала её пятилетняя дочь.       — У входа никого нет, я зашёл в банк, потому что у меня с утра карточку заблокировало, — Дубин старался говорить спокойно и тихо, его голос почти не дрожал.       — Ты мне зубы не заговаривай, мусор! — глаза преступника опасно сузились, он резко развернулся в сторону сотрудницы банка, направляя пистолет ей в лицо. — Ах, ты, сранная сука! Ты нажала дежурную кнопку!       Выстрел прозвучал подобно раскату грома, звук отразился от стен. Девушка истошно закричала. Грабитель выронил пистолет, начал медленно оседать на мраморный пол. Пуля, выпущенная из пистолета Игоря, угодила прямо в голову преступника.       — Вам требуется медицинская помощь? — Игорь осторожно подходит к спасённой заложнице, но девушка отползает назад, продолжая истошно кричать.       — Не подходи, — губы девушки чуть слышно шевелятся, она отчаянно пытается стереть дрожащими руками чужую кровь со своего лица.       — Мама, мамочка! — дрожащая девчушка прижимается к груди матери, тихо всхлипывая. — Я так испугалась! Я думала, дядя нас убьёт.       — Дима, вызови наряд наших и скорую, — сухо распоряжается Игорь. В сторону трупа он даже не смотрит. — И укажи, что здесь понадобится помощь кризисных психологов, люди явно прибывают в состоянии шока, проследи, чтобы наши их особо не мурыжили, вряд ли они смогут дать сейчас внятные свидетельские показания.       Гром абсолютно хладнокровен и собран, в то время как Диму начинает внутренне трясти.       — Игорь, с тобой точно всё в порядке? — осторожно спрашивает напарник.       — Да, а что?       Дима вглядывается в его лицо, замечая абсолютно спокойный, равнодушный взгляд. Словно это совершенно рядовая ситуация.       — Ты только что убил человека.       — Я действовал по инструкции. Наша цель — защищать гражданских. Я оценил степень угрозы, преступник был вооружён и эмоционально нестабилен, мог открыть стрельбу. Поэтому я принял решение о его ликвидации, — тихо объясняет Гром, стараясь говорить так, чтобы гражданские не услышали их разговор.       — Тебе не о чем волноваться, я возьму все последствия на себя. Ты отлично держался, напарник, — Игорь ободряюще хлопает Диму по плечу, выходит на улицу, молча закуривая.       Вдалеке слышатся сирены скорой помощи и полиции.       Игорь Гром чётко и последовательно озвучивает доводы перед собравшейся комиссией.       — Мы тщательно изучили записи с камер видеонаблюдения в банке, показания свидетелей, а также предоставленный отчет. Действия майора Грома Игоря Константиновича полностью соответствовали уставу, они оправданы. Преступник был вооружён и психически нестабилен, действительно мог открыть огонь и убить сотрудницу банка и заложницу. Мы также показали видеозаписи нашим криминальным психологам, и они полностью подтвердили мои выводы. Преступник не шёл на контакт и собирался открыть огонь. Дело закрыто, — председатель комиссии поправляет очки, обращаясь к коллегам.       — Я могу идти? — нейтрально спрашивает Гром.       — Да, Вы можете быть свободны, Игорь Константинович.       — И не забудьте зайти к нашему психологу.       — Это всего лишь формальность, — Федор Иванович ловит Грома в коридоре. — Мы все на твоей стороне, Игорёк.       — Хорошо, — Гром тепло улыбается, пожимая тёплую ладонь дяди Феди. Видно, старик искренне за него переживал и порывался защищать перед комиссией, если то потребовалось бы.       В участке он то и дело ловит на себя сочувствующие и восхищённые взгляды коллег.       Правда Игорь до сих пор искренне не понимал, чего все так всполошились.       Ему дают пять выходных, чтобы окончательно прийти в себя. Грому это совершенно не нужно, но он предпочитает с начальством не спорить. Выходные, так выходные. Будет больше времени, которое можно провести с Серёжей и друзьями. Макс с Юлькой давно звали в гости, Тимофею недавно полгода исполнилось.       Перед уходом заглядывает к психологу. В конце концов, это стандартная процедура для полицейских. После очередной подобной миссии их всегда направляли к мозгоправу, чтобы оценить степень психологической устойчивости.       Уже на выходе он вновь сталкивается с Димой. Напарник выглядит явно расстроенным, взбудораженным и растерянным.       — Что? — не удержавшись, спрашивает Гром.       — Игорь, ты не подумай, я всё понимаю, это было необходимо, ты спас заложников, меня, — Дима начинает тараторить. Он всегда так делает, когда нервничает. — Но я не понимаю, ты ведёшь себя так, словно ничего не произошло. Ты убил человека, Игорь, и я не понимаю…       — Чего? — Игорь смиряет напарника нечитаемым взглядом, стараясь быть терпеливым.       Наивность Дубина начинает его порядком раздражать. Такие наивные идеалисты обычно погибают первыми, если командир не вправляет мозг перед миссией.       — Ты же не убиваешь людей, Игорь! Ты сам говорил, что это та последняя черта, которая отделяет тебя от преступников. Сколько раз ты повторял, что нельзя убивать людей. Даже самых последних тварей. Иначе весь мир с катушек слетит, — кажется Дубин, начинает задыхаться.       — Ты изменился, Игорь. После того, как вернулся.       — После возвращения из Топей я просто пересмотрел свои жизненные приоритеты, — холодно отрезает Гром.       Игорь закрывает за собой дверь, чувствуя себя совершенно опустошённым. Сердце бешено колотится в груди, в висках болезненно пульсирует кровь. Он словно очнулся от удушающего кошмара. Там, в банке, он словно отключился, видел всё со стороны. Словно кто-то другой полностью взял контроль над его собственным телом. Игорь плетётся в ванную, плескает в лицо ледяной водой, пытаясь взять себя в руки.       Собственное отражение кажется ему чужим. Зрачки расширены и пульсируют. Тёмно-голубую радужку глаз затягивают коричневые прожилки.       Что с ним, чёрт возьми, происходит?

***

      Когда Игорь врывается в особняк Гречкина, ярость, подобно лаве, вскипает с новой силой, стремясь вырваться наружу. Стоит осмотреться вокруг и обнаружить отпрыска миллиардера. Кирилл даже и не пытался скрыться или залечь на дно, ему даже не хватило мозгов избавиться от злополучной машины. Спортивный красный Феррари был припаркован на лужайке.       Интересно, он хотя бы отвёз его на мойку, чтобы избавиться от следов крови?       Гром был почти уверен, царапины на капоте волновали богатого ублюдка намного больше, чем жизнь сбитой им маленькой девочки.       В особняке играла музыка и слышался пьяный смех. На лужайку нетрезвой походкой вывалилась целующаяся парочка золотой молодёжи. Из спальни выпорхнула полуголая девица, нетрезвая и явно под кайфом. Игорь смутно припомнил, что видел её лицо на одном из светящихся рекламных билбордов.       Гречкин развалился на огромной кровати, очевидно развлекался в окружении дорогих эскортниц.       — Девочки, а кто из вас вызвал полицейского стриптизера? — Кирилл глупо захихикал, уставившись на Игоря расширенными глазами.       Гром скосил взгляд на прикроватный столик, белый порошок явно не был сахарной пудрой.       — Дамы на выход, если не хотите сегодня ночевать в участке, — пробасил Гром. Бойкие девицы поспешили покинуть спальню.       — Эй, я ещё не кончил! — возмутился Кирилл.       — Оденься! — рявкнул Игорь, швырнул штаны в лицо золотого мальчика.       Выводить Кирилла Гречкина пришлось в штанах и домашнем халате. Игорь мысленно выругался, на поляне перед особняком уже собрались журналисты.       — Ты у меня улицы мести будешь, мусор тупой! — шипел Гречкин, когда Игорь заламывал ему руки, надевая наручники. — Да ты хоть знаешь, кто мой отец?       — На этот раз папаша тебя не отмажет, — цедит Гром, не удержавшись и всё же пару раз неаккуратно приложив ублюдка о капот полицейской машины.       — Это было грубо! — Кирилл смеётся пьяно и обдолбано.       Очередной моральный урод, абсолютно уверенный в собственной безнаказанности. Как и многие представители золотой молодёжи, Кирилл уверовал, что деньги его отца способны решить любую проблему.       Ярость и глухое раздражение не желают утихать. Этот ублюдок развлекался с эскортницами в то время, как врачи отчаянно боролись в реанимации за жизнь сбитой им маленькой девочки.       Эту трагедию можно было предотвратить. Кирилла Гречкина не единожды ловили на превышении скорости в людных местах. Отпрыск миллиардера не упускал возможности попонтоваться перед своими ублюдочными друзьями, довольно часто садился за руль пьяным и обдолбанным. В прошлом году, возвращаясь из элитного ночного клуба, он даже умудрился влететь в столб и раздолбать новую тачку. Жаль, что сам ублюдок отделался лишь лёгким испугом. Все эти дела удавалось замять благодаря влиянию и деньгам его отца. А особо несговорчивые сотрудники ДПС, останавливающие золотого мальчика, неожиданно попали под сокращение.       Вчера Кирилл Гречкин сбил среди бела дня пятилетнюю воспитанницу детского дома, Лизу Макарову. На глазах у её восьмилетнего брата и многочисленных свидетелей. И скрылся с места преступления.       Дело вызвало сильный общественный резонанс, и Игорь искренне надеялся, что на этот раз Гречкину не удастся так легко выйти сухим из воды.       В участке Кирилл Гречкин не проводит и часа. Его освобождают под подписку о не выезде.       За его спиной маячит Альберт Новак. Наглый, извёртливый, ублюдочный адвокат, готовый за деньги вытащить любую мразь.       — Увидимся в суде, Гром, — блондин в лимонном костюме сверкает белозубой улыбкой, с вызовом смотря в пылающие праведным гневом глаза. Новак проходит мимо, задевая Игоря плечом. Ублюдочный адвокат выглядит абсолютно уверенным в своей победе, одаривает Грома скучающим взглядом, полным призрения и ленивого превосходства.       — Гром, немедленно в мой кабинет, — Федор Иванович перехватывает его, не давая сорваться.       Игорь уже сталкивался с Новаком пару лет назад. Тогда он выехал на вызов о домашнем насилии. В спасательную службу позвонила перепуганная дочь потерпевшей. Соседи неоднократно звонили в полицию, слышали за стеной звуки ударов, угрозы и крики.       Когда Гром выбил дверь, девушка лежала в коридоре уже несколько часов, потеряв сознание. Её муж был пьян и попытался броситься на Димку с ножом. Правда Игорь быстро его скрутил и обезвредил, вызвал скорую и доставил в участок. Девушка тогда провела неделю в коме. Как сказали врачи, если бы её доставили на пару часов позже, она бы умерла, не приходя в сознание. Как позже выяснилось, её муж оказался сыном известного депутата. Папаша нанял Альберта Новака. Он вышел, отделавшись штрафом. Причинение лёгкого вреда здоровью по неосторожности. Ублюдочный адвокат добился оправдательного приговора, доказывая, что подсудимый всего лишь неосторожно толкнул жену во время ссоры, а все травмы она получила в результате неудачного падения. А Павел вышел из здания суда и продолжил преследовать уже бывшую жену и угрожать ей.       Гром не понимал, как таких моральных уродов, готовых протащить через систему самую конченую мразь, земля носит.       — Игорь, успокойся. Ты же знаешь, Новак специально тебя провоцирует, — Фёдор Иванович по-отечески сжимает его плечо.       — В этот раз Гречкин перешёл черту, и даже такой извёртливый ублюдок, как Новак, не сможет его вытащить. Иди домой, Игорь, — чуть мягче добавляет дядя Федя.       Домой Гром предсказуемо не идёт, ноги сами несут его в Башню. Серёжа наверняка с ума сходит. Лиза Макарова была из его детдома, очень вероятно, Серый эту ситуацию принял близко к сердцу. Игорь в этом не сомневается. Разум всегда остро реагировал на любое проявление несправедливости.       Небоскреб Vmeste возвышался над городом, подобно отвесной скале над пропастью. Игорь не сомневался, что идея построить высокотехнологичную Башню с пуленепробиваемыми панорамными окнами от пола до потолка полностью принадлежит Птице. Ворон часто стоял у окна, любуясь огнями ночного города. Наслаждаясь видом Петербурга с птичьего полета.       Интересно, скучает ли он по своим крыльям?       Серёжа нервно носится по кабинету, разговаривая с кем-то на английском по телефону. Растрёпанный, в одной из домашних футболок и свободных штанах. Разум выглядит вымотанным и измождённым, под глазами залегли глубокие тёмные тени. Когда он в последний раз нормально спал? Игорь уверен, что Серый не ложился с того момента, как узнал сбитой девочке. Он хотя бы ел? Или держится всё это время на энергетиках и шоколадных батончиках? Когда Серый нервничал, он мог не спать по нескольку дней и буквально забывал поесть, пока не валился от усталости.       Как только Серёжа узнал о трагедии, сразу же всё бросил и примчался в больницу. Он же оплатил самолёт и договорился с ведущей клиникой в Израиле. Разумовский без колебаний оплатил не только дорогостоящую операцию девочки, но и дальнейшую длительную реабилитацию. С Лизой частным рейсом летела её воспитательница из детского дома в качестве сопровождающей и старший брат Лизы, Лёша Макаров. Все организационное и финансовые вопросы Разумовский также взял на себя. Серёжа прекрасно понимал, детей нельзя разлучать, Лёша будет с ума сходить от волнения о младшей сестренке. Да и Лизе будет намного легче, когда она очнётся и увидит близких людей, а не врачей, говорящих на незнакомом языке. Если очнётся. Маленькая девочка получила слишком много травм, никто не мог дать гарантии, что ребёнку удастся выжить.       Серёжа нервно кусает губы, продолжая говорить громко и взволновано. Наконец, он прощается с собеседником.       — Игорь, я так рад, что ты здесь, — с губ Серёжи срывается облегчённый вздох, кажется, долгий разговор отнял у него последние силы.       — Операция длилась двенадцать часов, врачи говорят, — Серёжа запинается о собственную ногу, Игорь ловит его, Разум буквально повисает.       — Операция прошла успешно, Лиза сможет ходить. Прости, — Разум всхлипывает тихо и беспомощно, вжимаясь в широкую грудь Грома.       — Тебе не за что извиняться. Ты спас её, Серёжа, у тебя получилось всё исправить, — Игорь ласково гладит Разума по спутанным рыжим волосам. Обнимать его вот так кажется самой естественной вещью на свете.       Серёжа не должен плакать из-за моральных уродов вроде Гречкина, не должен чувствовать себя слабым из-за собственной человечности. Ведь именно благодаря ему у Лизы Макаровой и других воспитанников дома Радуга появился шанс на счастливую и достойную жизнь.

***

      Серёжа просыпается ближе к полудню, Птица как раз вернулся со встречи с акционерами, успел заказать им завтрак из любимого Птенчиком итальянского ресторана. Разумовский с аппетитом набрасывается на сёмгу с базиликом и красными апельсинами под сливочным соусом. Кажется, он не ел целую вечность. Ворон наблюдает за ним с хитрым прищуром, его Птенчик выспался и понемногу приходит в себя.       — Знаешь, я подумал, нам стоит заказать новое, современное оборудование для городских больниц, — Разумовский бросает кроткий взгляд на Птицу, отпивая ванильный латте.       — И новые безопасные лекарства, чтобы обеспечить схемы лечения, соответствующие международным стандартам, — чуть тише добавляет Сережа.       — Напомни-ка мне, Птенчик, сколько средств от доходов Vmeste уходит на благотворительность? Восемьдесят процентов? — насмешливо интересуется Ворон.       — Семьдесят пять, — тихо шелестит Сережа. — Помнишь, как Марго попала в больницу с пневмонией в седьмом классе?       Птица помнил тесные палаты на восемь человек, вечные сквозняки, скрипучие кровати с колючими одеялами, ужасную душевую, одну на весь этаж, с плесенью на стенах и треснутой кафельной плиткой. Хамоватые медсёстры и отсутствие элементарных лекарств. В тот год бушевал опасный штамм вируса гриппа и пациенты лежали на каталках прямо в коридорах.       — Ничего не поменялось! — взвивается Серёжа, небесно-голубые глаза сияют праведным гневом. — Понимаешь, в городских больницах всё так же не хватает современного оборудование и лекарств, дефицит младшего медперсонала, нищенские зарплаты врачей и…       — Зарплаты врачам ты тоже из собственных денег платить собрался? — насмешливо спрашивает Птица.       — Мы должны сделать хоть что-нибудь! Ты же знаешь, что расходы на здравоохранение каждый год оптимизируют.       — Разумеется, Птенчик! Ведь дети чиновников не лечатся в городских больницах, какое им дело до простых смертных? — усмехается Птица. — Напомнить тебе, на что пошли средства благотворительного фонда Вместе, а? Ты фактически заново построил детский дом «Радуга» так, что теперь он напоминает скорее европейский санаторий, а не казённое учреждение, просторные комнаты с ванной и туалетом, широкие залы, современные компьютерные классы и студии для занятий рисованием, многочисленные кружки, сад и спортивная площадка, трёхразовое горячее питание, воспитатели, прошедшие проверку психологами на профпригодность, и квалифицированные учителя. Гранты на дальнейшее обучение. Всё это за счет Vmeste. Ты за собственный счёт отреставрировал все исторические здания в городе. Теперь собираешься за свой счёт в больницы оборудование закупить. А чем тем временем Николай Каменный занимается? Успешно с дружками городской бюджет осваивает? — язвительно припечатывает Ворон.       Взгляд Разумовского тускнеет, Птица чувствует его бессилие и отчаянье. Его Птенчик слишком светлый для этого прогнившего мира, действительно хочет сделать жизнь людей в этой городе лучше.       — Послушай, я вовсе не против, если ты тратишь деньги на развитие городской среды, реставрацию памятников архитектуры, строительство современных детдомов или модернизированных больниц. Закупим мы твоё оборудование и лекарства, сколько потребуется, — голос Птицы заметно смягчается.       — Правда?       — Конечно. Заказывай, что хочешь. Позвоним главврачу городской больницы и узнаем, что требуется. Я лишь говорю, что это системная проблема. И твоими благородными порывами её не решить. Бандюки из девяностых сменили малиновые пиджаки на респектабельные костюмы депутатов и бизнесменов. А пока Николай Каменный занимает кресло мэра, ничего не изменится. Коррупция так и будет пожирать наш город, словно ржавчина, поражая все сферы его жизни. Хорошая новость, выборы мэра Санкт-Петербурга уже через полгода. Это наш шанс, Птенчик, — глаза Птицы вспыхивают опасным огнём.       — Нет, даже не думай, Птица. Политика — самая грязная вещь на свете. Я туда не полезу. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь ко всей этой публичности, — признаётся Разумовский, испуганно и беспомощно.       — Тебе и не нужно, Птенчик. Я сделаю это вместо тебя. Я реализую все твои социальные проекты. Разве ты не хотел сделать жизнь в этом городе лучше?       — Ты просто жаждешь власти, Ворон, — обречённо вздыхает Разумовский.       — Это часть моей природы, — тонко усмехается Птица.       — И что ты собираешься делать? — осторожно интересуется Серёжа.       — Для начала вытащу Николая Каменного на дебаты в прямом эфире! О, это будет увлекательно, — в глазах Ворона пляшут черти. — Нас ждёт просто незабываемое шоу.

***

      Кирилла Гречкина освобождают прямо в зале суда. Золотой мальчик даже не сомневался в подобном исходе, во время заседания скучающе залипал в айфон, периодически громко сюрпая кофе со льдом из старбакса. Ублюдок периодически оборачивался, нагло улыбаясь Грому демонстрируя абсолютное превосходство.       Доказательства обвинения рассыпаются на глазах. Анализы мочи и крови Кирилла оказываются кристально чистые, записи с камер видеонаблюдения загадочным образом исчезают из материалов дела, многочисленные свидетели отказываются говорить либо стремительно меняют свои показания. Зато появляются новые, которые утверждают, что видели, как Лиза Макарова, поссорившись с братом, вырвала руку и сама выбежала на дорогу, буквально бросившись под колеса машины Гречкина.       Альберт Новак, продолжая допрашивать очередного подставного свидетеля, скользит по Грому взглядом, полным морального превосходства.       Игорь скрипит зубами, воспитательница детдома «Радуга» говорит о Лизе как о взбалмошной и непредсказуемой девчонке, агрессивной, с явными отклонениями в развитии и совершенно неуправляемой. Что она часто кусала воспитателей, могла во время прогулки попытаться сбежать и не раз вылетала на дорогу.       — Выкуси мусор, — одними губами шепчет Гречкин, паскудно скалясь.       После оглашения приговора Гром едва сдерживает себя, чтобы не съездить по смазливой роже ублюдочного адвоката. Таких, как Новок, не зря называют адвокатами дьявола, для них не существует никаких моральных принципов и угрызений совести. Педофилы, маньяки, обдолбанные ублюдки, сбившие детей, они готовы вытащить любую мразь.       — Кирилл, как вы прокомментируете сегодняшнее решение суда? — скандального отпрыска миллиардера сразу же облепляют журналисты.       — Наш суд — самый гуманный суд в мире, — Гречкин нагло смеётся в камеру.       — Что Вы собираетесь делать дальше? — пышногрудая журналистка пробивается через толпу в надежде урвать горячий материал.       — Прямо сейчас я отправляюсь в клуб и собираюсь закатить саму горячую тусу, — Гречкин обнимает девушку за талию, притягивая к себе. — Хочешь со мной, детка?       — Но сначала я должен сделать официальное заявление. Я собираюсь подать официальную жалобу на отдел полиции. Майор Игорь Гром слишком грубо проводил задержание. Мой адвокат Альберт Новак уже подготовил все соответствующие документы.

***

      — Получается, закон бессилен перед этими людьми?! — Разумовского накрывает тихая истерика, накопившееся напряжение последних дней приходит к критической точке, Серёжа нервно носится по кабинету, его голос звучит громко и отчаянно. — Они насилуют, убивают, сбивают ребёнка посреди белого дня при свидетелях, и всё сходит им с рук. Я стараюсь изо всех сил сделать жизнь людей в этом городе лучше, но всё это бессмысленно.       — Тише, Птенчик, — Птица ловит его посреди комнаты, крепко обнимая со спины, нежно целуя в висок, обнимает руками, словно невидимыми крыльями.       — Не говори так. Если бы не ты, Лиза Макарова умерла бы в городской больнице. Ты подарил этим несчастным детям шанс на лучшее будущее, — неуклюже говорит Гром. В отличие от Птицы или брата, он совершенно не умеет утешать.       — Этого всё равно оказалось недостаточно. Я не смог её защитить, — горько признаётся Серёжа. — Я не знаю, что мне делать, Игорь. Это кошмар, и он повторится.       — Не повторится, я обещаю. Мы больше этого не допустим, да, Игорь? — взгляд Птицы пронзительный и острый, словно Ворон вглядывался в глубину его души.       — Тебе нужно поспать, — ласково, но твёрдо произносит Птица, разворачивая Серёжу к себе. На мгновение янтарные глаза вспыхивают, словно светятся изнутри. Глаза Серёжа медленно закрываются, он словно обмякает в объятиях Ворона. Птица не даёт ему упасть, подхватывает на руки, унося в сторону спальни.       — Чего застыл? — насмешливо спрашивает Птица, оборачиваясь через плечо. — Поможешь мне уложить и переодеть Серёженьку.       Игорь хмурится, молча кивает, следуя за Птицей в спальню. Помогает снять белые кроссовки и переодеть Разума в мягкую шёлковую пижаму. Спящий Сережа кажется ему болезненно-худым и бледным. Игорь отводит глаза, стараясь не смотреть на россыпь золотистых веснушек на молочно-белой коже, на тонкие ключицы и острые плечи. Серёжа забывается тревожным сном, огненно-рыжие волосы ярко выделяются на фоне шёлковых чёрных простыней. Игорь убирает упавшую на лоб длинную прядь, неловко касаясь красивого лица Разума, осторожно поправляет подушку.       — Олег, — по бледной щеке Серёжи скатывается одинокая слеза.       — Пойдём, Гром — Птица стоит в дверях, сверля Игоря нечитаемым взглядом. — Тебе тоже стоит успокоиться.       Игорь понуро тащится за Птицей в просторный зал, украшенный барельефами обнажённых античных богов и репликами картин известных итальянских художников эпохи Ренессанса. Возвращаться в пустую квартиру совершенно не хотелось. Юля и Макс весь день обрывают телефон, явно беспокоясь о нем, Фёдор Иванович звал вечером на пельмени в гости. И всё же у Игоря сейчас совершенно не было сил для общения с ними. Гром и сам удивился, что предпочёл друзьям общество взбалмошного и хаотичного Ворона. Похоже, он начинает привыкать к Птице, эта мысль даже пугает.       — Можешь сегодня остаться в Башне, — словно прочитав его мысли, произносит Ворон.       — Ты же знаешь, твоя гостевая спальня всегда свободна, Птенчик даже распорядился подвесить к потолку ту отвратительную боксёрскую грушу, чтобы ты чувствовал себя как дома. Да и Серёженьке намного спокойнее, когда ты рядом. Да и ты сам это прекрасно знаешь, — Птица щедро плескает виски в его стакан, ставя рядом открытую бутылку, бесцеремонно падая на диван рядом с майором.       Терпкий напиток растекается на языке приятным дымным вкусом, обжигает горло, согревает уставшее тело приятным теплом. Гром прикрывает глаза, начиная медленно расслабляться.       — Можем спуститься вниз, там оборудован прекрасный спортивный зал, устроим дружеский спарринг? — Птица нагло приваливается к его плечу, отпивая из бутылки дорогое игристое вино. — Тебе нужно выпустить пар.       — Ты провокатор, — беззлобно усмехается Гром. — Позже.       — Я совсем не удивлён, что Всеволод Гречкин прикрывает своего паскудного отпрыска. Сын весь в папашу. Такое же трусливое и подлое ничтожество, — Птица брезгливо кривит красивое лицо.       — Что ты хочешь этим сказать? — осторожно спрашивает Игорь, мгновенно трезвея.       — Родители Серёжи погибли в автокатастрофе. В ту ночь бушевала метель, коммунальные службы, как всегда, оказались не готовы к наступлению зимы, — криво усмехается Птица. — Виктор вёз жену в роддом, у Марии начались схватки раньше положенного срока. Маленький Серёжа остался тогда дома с бабушкой. До больницы Разумовские так и не доехали. Их подрезала летящая на полной скорости машина, за рулём в ту злосчастную ночь был Всеволод Гречкин, пьяный и обдолбанный. Он как раз отмечал с дружками особо удачную сделку. Машина Разумовских слетела в кювет. Увидев, что он натворил, Всеволод Гречкин просто трусливо смылся с места преступления. Если бы ему хватило мозгов сделать один звонок в спасательную службу, родители Серёжи были бы живы.       — Их тела обнаружили только утром выехавшие расчищать дорогу сотрудники коммунальных служб. Виктор и Мария замёрзли насмерть. Травмы и переломы не позволили им выбраться из покорёженной машины. Они несколько часов мучительно умирали от внутреннего кровотечения и холода. Серёжа не знает, что в смерти его родителей виновен Гречкин-старший. Думаю, не стоит его пока тревожить.       — Постой, ты говоришь, что у Серого оставалась ещё родная бабушка. Почему она не оформила опеку над внуком? — искренне недоумевает Гром.       — У Софии не выдержало сердце. Её увезли на скорой в ночь после похорон единственной дочери. Так Серёжа лишился всех своих близких: любящих и заботливых родителей, нерождённой сестрёнки и родной бабушки. Всеволод Гречкин уничтожил всех его близких и украл его детство.

***

      Игорь бесится, со всей дури мутузит ни в чём не повинную боксерскую грушу, игнорируя нарастающую боль в сбитых косяшках пальцев, пытаясь избавиться от свербящего внутри глухого раздражения. Груша подозрительно качается и с оглушительным грохотом падает на пол. Гром тихо выматерился, пошлёпал на кухню, крушить собственную квартиру с утра пораньше в его планы явно не входило.       Игорь курит в открытое окно, давится остывшим кофе. Где-то между второй и третьей сигаретами майор решает, что так больше продолжаться не может. Он буквально сходит с ума в четырёх стенах.       Причина паскудного настроения Игоря была кристально проста, его в очередной раз отстранили от работы. Ну как отстранили, отправили в принудительный двухдневный отпуск.       Похоже, паскудный адвокат задался целью добиться увольнения Грома любыми способами, выставляя его в глазах общественности чуть ли неуравновешенным и агрессивным психопатом, опасным для общества.       Фёдор Иванович всеми силами старался отстоять своего лучшего оперативника, отбивая обвинения в превышении служебных полномочий и необоснованной жестокости. Но строго-настрого запретил тому появляться на работе, дабы не накалять и без того напряжённую обстановку.       Отдыхать Гром катастрофически не умел, он горел на работе, посвящая ей все свои силы и время.       Игорь нахмурился, отпивая остывший кофе, а ведь именно сейчас у него достаточно времени, чтобы провести собственное независимое расследование. Последние полгода его мысли были заняты одним так и не раскрытым делом.       Следователя, который его вёл, застрелили в тёмном подъезде его собственного дома. Колесников хотел накрыть сеть подпольных казино Петербурга.       Но кто-то в полицейском департаменте всё время сливал информацию. В результате полиция раз за разом оставалась ни с чем. Кто-то на самом верху активно препятствовал проведению расследования.       Игорь закуривает, раскладывая на столе пожелтевшие папки и записи погибшего следователя.       Наркотики, сеть подпольных казино и элитных борделей, заказные убийства. За всем этим стоял один — человек Альберт Бехтиев. По слухам, без его содействия не обходилось ни одно громкое убийство в Питере. Вот только доказать его прямую причастность к грязному бизнесу никому не удавалась. Немногочисленные свидетели меняли свои показания ещё на этапе следствия либо исчезали бесследно, замолкая навсегда. Дела разваливались, улики терялись. Привлечь к ответственности удавалось лишь шестёрок, которые не давали никакой информации про своего босса.       Игорь полностью погрузился в изучение материалов. Альберт Бехтиев — мутный тип, сколотил своё состояние ещё в начале девяностых, не гнушаясь рейдерских захватов и запугивания конкурентов. Владеет сетью дорогих, элитных ночных клубов в Питере. Вот только Гром был уверен, что весь этот бизнес не более чем ширма для отмывания денег.       Такие типы, как Бехтиев, склонны постоянно повышать ставки. Недавно Альберт Абрамович снёс историческое здание в центре Петербурга и воздвиг на его месте пафосный ночной клуб для золотой молодёжи и олигархов. Открытие Золотого Дракона назначено на следующую субботу. Игорь был уверен, клуб всего лишь прикрытие. Построить подпольное казино прямо в центре города было вполне в его стиле.       А значит Гром должен попасть на открытие, вот только как?

***

      — Без обид, братан, но приглос мне достать не удалось, — Бустер разводит руками. — Там закрытая вечеринка для своих, соберутся все сливки этого города. Я, конечно, поднял свои связи, но это пташки не нашего полёта, сам понимаешь.       Игорь тихо выругался, скрипя зубами от досады. У него оставался только один вариант.       — Хочешь? — Птица вальяжно развалился на диване, протягивая Грому бокал игристого напитка.       — Нет, спасибо, — Игоря порядком напрягали игривые нотки в голосе Ворона.       — А я, пожалуй, выпью, — томно мурлыкнул Птица, облизывая алеющие от вина губы. Чёрный шёлковый халат, украшенный багряными цветами ликориса, сполз ниже, обнажая острое плечо и безволосую грудь тёмного двойника Разумовского. На столе Игорь замечает полупустую бутылку вина, явно не первую за вечер, переводит взгляд на бесящий халат, который Птица напялил прямо на голое тело. Чувство стыда пернатой хтони явно не знакомо.       — Так зачем припёрся-то? — Птица хитро сверкнул янтарными глазами из-под рыжей чёлки, скучающе подпирая острый подбородок изящной ладонью. — Серёженька сейчас немного занят. Готовит с Марго новую версию приложения.       — Я это, к тебе пришёл, — Гром стушевался под слишком пристальным взглядом Птицы. Ворон вперил в него свои жёлтые глаза, словно подавляя волю, и не думал отпускать. Бесит! Слишком непонятный и хаотичный. Ладно, чёрт с ним, пусть пялится, если хочет.       Я знаю, зачем ты здесь, смелее, Игорь, тебе нужно просто попросить.       Птица улыбается слишком понимающе и тонко.       — Мне нужно на открытие Золотого Дракона попасть, — выпаливает Гром.       — Я думал, ты уже никогда не решишься, — Птица хрустально смеётся. — Будешь моим плюс одни. Правда сначала нам следует немного поработать над твоим имиджем.       Птица обвёл сильное тело Игоря задумчивым взглядом.

***

      — Ma charie, ты великолепно выглядишь! — Птица целует ладонь Юлии.       — Что скажешь, Игорь? — Пчёлкина задорно смеётся, кружась вокруг огромного зеркала, словно в танце, демонстрируя золотое коктейльное платье с открытой спиной из последней коллекции Prada. В примерочной ждут очереди летящее алое платье от Valentino и длинное изумрудное с цветочным принтом от Salvatore Ferragamo.       — Миленько, — наконец выдавливает Игорь. — Тебе очень идёт, Юль, правда.       Игорь был явно не в восторге от нахождения в люксовом бутике итальянской одежды, где одна примерочная выглядит как огромная комната с зеркальным коридором и пафосными креслами из красного бархата. Им даже шампанское со льдом принесли. Игорь чувствовал себя здесь не в своей тарелке, абсолютно чужеродным объектом. А вот Юльку и Птицу, похоже, совершенно ничего не смущало.       — Не знаю, какое мне выбрать? — Пчёлкина вертит в руках вешалки с тремя эксклюзивными платьями, поднося к себе.       — Мы берём все! — смеётся Птица.       Идея, что Юлия идёт с ними на открытие пафосного гадюшника Бехтиева, нравилась Игорю ещё меньше, чем битый час торчать в примерочной дорогого бутика, где одни запонки стоят, наверное, как его годовая зарплата. Но его мнения, как говорится, никто не спрашивал, более того, ошарашенного и нечего не подозревающего Грома просто поставили перед фактом.       Юлия идёт с нами.       С другой стороны, зная бойкий характер девушки, Пчёлкина всё равно нашла бы способ проникнуть на открытие Золотого Дракона, так что пусть лучше подруга находится под их защитой.       Юлия уже давно и старательно готовила разгромное расследования о тёмных делишках Бехтиева, и Птица оказывал ей в этом самое активное содействие.       Игорь обречённо вздохнул, замечая на себе голодный, изучающий взгляд Птицы. Ворон бесцеремонно заглянул в кабинку, где Гром как раз заканчивал расстёгивать рубашку и взялся за ремень брюк.       — Можешь продолжать, — томно мурлыкнул Ворон.       Гром вопросительно поднял бровь, замечая в зеркале горящие нездоровым энтузиазмом глаза Птицы.       — Должен заметить, ты в отличной физической форме, мощная шея, широкая грудь, — Птица скользнул ближе, нагло касаясь свежего шрама на плече. — Литые мышцы, стальной пресс, да и другие достоинства.       Игорь перехватывает шаловливую ладонь Птицы, резко разворачиваясь к нему. Гром просто теряет дар речи от подобной наглости.       — Вот, примерь это, — Птица легко вырывается из стальной хватки, вручая Игорю очередной костюм.

***

      — Мерзость, — презрительно выплёвывает Птица, рассматривая безвкусную позолоту на стенах. Клуб Золотой Дракон встречает их громкой музыкой, летящими с потолка блёстками, уродливым, но вычурно дорогим дизайном и полнейшим отсутствием всякого взгляда настоящего ценителя искусства.       — Атмосфера — маскарад! — девицы в блестящих платьях активно открывают рот под фонограмму, соблазнительно извиваясь под энергичную музыку.       — Скорее, блядский цирк, — не удерживается от язвительного комментария Птица, Игорь на редкость солидарен с его оценкой.       Разумовский нагло приобнимет Игоря и Юлю за талии, поднимаясь по лестнице на второй этаж, ловя на себе восторженные и завистливые взгляды.       Гром, не привыкший к подобному вниманию, чувствовал себя крайне неловко, он выбрал нейтральный костюм тёмно-голубого оттенка и белую рубашку с бабочкой. Юлия, по совету Птицы, выбрала для сегодняшнего вечера шёлковое алое платье с глубоким вырезом, подчеркивающее её пышную грудь и вновь постройневшую фигуру. Пчёлкина восторженно оглядывалась по сторонам, что-то кокетливо нашёптывая на ухо Разумовскому. Свою роль новой пассии миллиардера она играла на все сто. Гром знал, что в дизайнерской броши на груди находится встроенная маленькая видеокамера, а в бриллиантовых серёжках — портативные микрофоны.       — Расслабься и сделай лицо попроще.       — Они все пялятся.       — Ты выглядишь как мой телохранитель или любовник. Какая роль тебе нравится больше? — томно мурлычет Птица, почти касаясь губами ушной раковины майора.       Игорь скашивает взгляд, невольно рассматривая своего бесящего спутника. Для мужчины Птица был просто неприлично красив. Огненно-рыжие волосы, зачёсанные на правую сторону, спадали неровными прядями, обнажая красивую длинную шею, мерцающие тёмно-фиолетовые тени подчёркивали колдовские глаза Птицы. Жемчужно-белая рубашка, расстёгнутая на три пуговицы, открывала острые ключицы и мужское колье из белого золота с крупным изумрудом, чьи грани причудливо переливались в неоновом свете.       Интересно, в нём тоже видеокамера встроена?       Дизайнерские брюки изумрудного цвета с завышенной талией неприлично обтягивали узкие бедра, слишком подчёркивая длинные ноги Ворона. Поверх жемчужно-белой рубашки Птица напялил ярко-фиолетовый удлинённый пиджак со шнуровкой сзади.       — И это он называет не выделяться из толпы и не привлекать к себе излишнего внимания?! — гневно думает Игорь. — Хотя, зная пламенную страсть Птицы к откровенным и эпатажным нарядам, пожалуй, это действительно можно назвать скромно.       — Нам нужно на второй этаж, — шепчет Птица, ловко лавируя в толпе.       — Я хочу сегодня выпить за вас. За элиту нашего города, — Бехтиев толкает пафосную речь, поднимает стакан виски.       — Это надолго, — Ворон свешивается через перила, бросая хищный взгляд на сцену.       И это называется элита нашего города?!       Игорь тоже смотрит на Альберта Бехтиева, а видит перед собой Алябьева. Такой же моральный урод, охреневший от безнаказанности и неограниченной власти, считающий себя хозяином этой жизни.       — Нам нужно попасть на нижние этажи здания. Пройдём через кухню к запасным лифтам, — тихо мурлычет Ворон, со стороны это выглядит, словно он флиртует с Юлией и Игорем. — Но сначала…       Птица внезапно изображает лёгкую степень опьянения, спотыкается, врезаясь в одного из гостей.       — Эй ты, смотри, куда прёшь.       — Простите, — Разумовский пьяно хихикает, поправляя чужой костюм.       Глаза словно вспыхивают изнутри, мужчина сразу затихает, взгляд его теряет всякую осмысленность.       — Егор, отвези меня домой. Я, кажется, сильно перебрал сегодня, — мужчина опирается на подоспевшего охранника.       — Как скажете, босс.       — Ловкость рук и никакого мошенничества, — Птица увлекает спутников в сторону запасного выхода, гордо демонстрируя Игорю магнитный ключ. Разумовский уверенно проводит всех троих через кухни и ведёт к лифту.       — Прости, Гром, рожа у тебя слишком узнаваемая, а здесь везде камеры стоят, — голос Птицы раздаётся прямо в голове, Игорь ничего не успевает сообразить, как Ворон толкает его к стене лифта, впиваясь в открытые от шока губы, страстно вылизывая чужой рот. Юлия игриво обнимает Разумовского с другой стороны. Вошедшие за ними в лифт гости не обращают на них ни малейшего внимания.       Ворон уверенно идёт по коридору, открывая массивную дверь магнитным ключом. Как и предполагал Гром, на нижних этажах здания располагалось элитное подпольное казино.       Игорь мысленно присвистывает, окидывая взглядом огромное помещение, оценивая масштаб. Игральные столы, рулетка, покер. Всё в лучших традициях Лас-Вегаса.       Пчёлкина скользит между столиками, подслушивая интересные разговоры, замечая среди гостей подпольного казино довольно известных людей города. Ей нужно собрать больше видеодоказательств.       Птица с Игорем тоже незаметно осматриваются, Разумовский держится непринуждённо и раскованно, даже успевает сыграть в рулетку.       — Попробуй, Игорь.       Гром соглашается и даже с удивлением выигрывает.       — Просто хотел убедиться, что твоя удача всё ещё с тобой, — загадочно улыбается Птица.       Вернувшаяся к их столику Пчёлкина обнимает Разумовского, подаёт Игорю знак пора. Гром незаметно отправляет сообщение Диме, чтобы тот вызвал группу.       Отходит к двери, блокируя выход.       — Полиция! Всем оставаться на местах! — громко произносит Гром.

***

      — Что значит костюмированная вечеринка в стиле Джеймса Бонда? «Казино Рояль» — организованная ивент-агентством вечеринка в честь дня рождения одного из гостей?! — Гром буквально врывается в кабинет начальника, игнорируя правила и субординацию, едва узнав о том, что обвинения на Бехтиева были сняты, а посетителей казино отпустили, даже не взяв данных и не допросив. — Вы же прекрасно знаете, что это бред!       — Сядь, Игорь, — устало произносит Фёдор Иванович. — По-человечески я тебя прекрасно понимаю, но на меня давит вышестоящее руководство. К тому же Альберт Новак…       — К чёрту Новака, — вспылил Гром, вылетая из кабинета.       Последнее, чего ему не хватает для полного счастья, это столкнуться с паскудным адвокатом прямо на выходе из участка.       — Игорь, Игорь, я так долго ждал, когда ты подставишься. Ты даже не представляешь, каким людям испортил праздник, — победоносно усмехается адвокат.       Игорь разворачивается, со всей силы врезая по ненавистной смазливой роже изворотливого ублюдка. Разбивая в кровь губы и нос паскудного адвоката. Но Новак продолжает смеяться.       Гром отшвыривает его от себя, брезгливо отдергивая руку, уходит прочь, не оборачиваясь.       — С тобой покончено, Гром, — шипит Новак, сплёвывая кровь на грязный асфальт.

***

      — Тебе следует быть осторожнее, Игорь, — Серёжа нервно кусает губы аккуратно прикладывая ватный диск с перекисью к разбитой скуле.       — Да ладно, на мне всё заживает, как на собаке, — пытается отшутиться Гром, но сталкивается с серьёзным взглядом небесно-голубых глаз.       — Уверен, что не знаешь, кто на тебя напал? — Разум хмурит тонкие рыжие брови, решительно стаскивая с Игоря окровавленную рубашку, осматривая глубокий порез на боку.       — Да шпана какая-то, — отмахивается Игорь.       Вошедший в кабинет Птица одаривает Грома насмешливым взглядом. Врёт Гром крайне неубедительно.       Они оба прекрасно знают, нападавшие не были обычной шпаной. Это были профессионалы, явно подосланные с целью убить. Один из нападавших метил ножом в печень, у второго был пистолет. Гром действовал чисто на рефлексах, довольно быстро обезвредил и вырубил обоих.       Вот только волновать лишний раз Серёжу совершенно не хотелось.

***

      Телефон разрывается уже несколько минут, Игорь, решивший принять душ после вечерней пробежки, тянется к забытому на столе смартфону. На экране высвечивается Димка. Гром колеблется несколько секунд, гадая, зачем он мог понадобиться прилипчивому напарнику. Последний раз они виделись где-то четыре дня назад в участке. Как и с Фёдором Ивановичем. И, откровенно говоря, общаться с Дубиным у него не было ни малейшего желания.       — Игорь, Игорь, я весь день пытаюсь тебе дозвониться. Фёдору Ивановичу стало плохо прямо на работе, сердце прихватило, его на скорой отвезли в больницу. Я думал, ты должен знать.       — В какую больницу его отвезли? — севшим голосом спрашивает Гром.       До центральной клинической больницы Игорь добирается на такси.       — Фёдор Иванович Прокопенко, его привезли сегодня на скорой, Вы знаете, в какой он палате? — Игорь буквально влетает в регистратуру, пугая молодых медсестёр.       — Молодой человек, успокойтесь, — пожилой врач кладёт ему руку на плечо, Ваш отец уже пришёл в себя. Часы, конечно, не приёмные, но я думаю, можно сделать исключение.       — Как он? — дрогнувшим голосом спрашивает Гром.       — Состояние было тяжёлое, но сейчас стало заметно лучше. Жить будет. Фёдор Иванович обладает вполне хорошим здоровьем. Но Вам очень повезло, что сердечный приступ случился у него на работе, когда вокруг было много людей, и его сразу же доставили к нам. Нам как раз недавно поступили новые машины скорой помощи.       Раньше машин вечно не хватало и пациентам приходилось ждать скорой по несколько часов, некоторых людей просто не довозили живыми.       Он неоднократно писал о нехватке техники и в министерство здравоохранения, и в мэрию. Помощь пришла откуда не ждали, от создателя соцсети Vmeste, Сергея Разумовского.       — Вы только не долго, Вашему отцу отдыхать надо, — говорит врача у самых дверей палаты.       Игорь дёргает ручку, застывает на пороге, на глаза наворачиваются непрошенные слёзы. Фёдор Иванович лежит на постели, бледный и, кажется, постаревший на лет десять. Но живой. Главное — живой.       — Я так за тебя испугалась, Федька, — ласково говорит Лена, осторожно сжимая ладонь мужа. — Не пугай меня так больше.       — Не буду, Любаня, — дядя Федя нежно целует руку жены.       — Ну, Игорёк, чего стоишь как неродной, — хрипло посмеивается Фёдор Иванович, оборачиваясь в сторону двери.       — Дядя Федя, да как же так-то? — Игорь совершенно теряется, вновь чувствуя себя маленьким ребёнком, боящимся потерять отца. Падает на колени возле кровати, крепко обнимая старика. Слёзы пачкают больничную рубашку.       Он ведь и не говорил никогда, как сильно тот ему дорог, огрызался как глупый подросток. А ведь дядя Федя ему вместо бати был. А после смерти Кости и вовсе стал ему вторым отцом.       — Ну ты чего, Игорёк. Я ещё сто лет проживу, — дядя Федя треплет его по волосам совсем как в детстве.

***

      Гром решает заскочить на работу, Фёдор Иванович как раз просил захватить некоторые вещи из кабинета. В отделении царят какие-то нездоровые оживление и нервозность.       — Игорь, хорошо, что ты пришёл, тут такое творится, — вполголоса говорит Дубин, отводя его к кофемашине. — К нам какого-то хрена прислали из Москвы, пока Фёдор Иванович в больнице. Говорят, важная шишка. Всё отделение с самого утра на ушах стоит.       — Гром, вот ты где. Тебя Стрелков вызывает, — злорадно выпаливает Зайцев.       Есть люди, способные вызывать в тебе ненависть и бесить до зубного скрежета с первой секунды. Стрелков относился именно к таким.       Лысый ублюдок в дорогом костюме развалился в кресле Фёдора Ивановича, закинув ноги в начищенных ботинках прямо на рабочий стол.       — Фёдору Ивановичу давно было пора на пенсию, — новый начальник по-акульи оскалился, демонстрируя идеально ровные белые зубы.       — Ты был гвоздем в жопе этого участка долгие годы. Ты словно бельмо на глазу, от которого невозможно избавится. Несанкционированное расследование, незаконное задержание, хладнокровное избиение известного адвоката, — Стрелков издевательски загибает пальцы. — Ты уволен, Гром.       Стрелков оскалился, расправляя перед Игорем найденное в ящике стола смятое заявление. Дата и подпись. Табельное и значок не забудь, — издевательски усмехается Стрелков, видя, как у Игоря ходят желваки от едва сдерживаемой ярости.       Гром молча подписывает заявление, выкладывает жетон и пистолет на стол, направляясь к двери.       — Скажи спасибо, что я тебя за решётку не упрятал за нанесение телесных повреждений уважаемому адвокату.

***

      — Это несправедливо, Игорь, — Серёжа нервно носится по кабинету, экспрессивно жестикулируя руками.       — Ты самый честный и отважный полицейский, которого я знаю. Ты рисковал жизнью, отдавая работе всего себя. Ты один из тех, кто никогда не брал взятки и действительно защищал простых людей, стараясь сделать жизнь простых петербуржцев лучше и безопаснее. А они выбросили тебя как ненужный хлам, — Сережа обессиленно падает на диван рядом с Игорем, его щёки горят от праведного гнева.       Он искренне переживал за Грома, принимая произошедшее слишком близко к сердцу.       — По крайней мере без работы Игорь точно не останется, — Птица присаживается на подлокотник, хитро щуря янтарные глаза. — Серёже нужен надёжный телохранитель, которому он может полностью доверять. А у тебя опыт и подготовка соответствующие. Ты же знаешь, Птенчик не любит посторонних. Он у нас ещё тот воробушек-социофобушек.       — Игорь, пожалуйста, — Серёжа смотрит на него почти умоляюще.       — Я подумаю, — сухо обещает Гром.       — Соглашайся, — твёрдо говорит Птица, когда Игорь выходит курить на балкон. — Серёже будет намного спокойнее, если ты будешь рядом. Сам знаешь, у Разумовского всегда было слишком много врагов, они не упустят случая, чтобы нанести удар. Особенно сейчас, когда ты разворошил осиное гнездо.       — Я согласен, — Игорь пожимает изящную ладонь Ворона, рукопожатие оказывается неожиданно крепким.       — Что, даже не спросишь об оплате? — хрустально смеётся Птица, забирая у Игоря сигарету и нагло затягиваясь. — Хотя ты готов работать просто за шаверму, идеальный сотрудник.       Птица прижимается к плечу Грома, медленно выдыхая сигаретный дым.       Вид на город с верхнего этажа башни и правда потрясающий.

***

      Несколько дней спустя.       Игорь возвращается с работы довольно поздно, решает пройтись пешком. Ночь окутывает исторический центр Питера, делая всё нереальным, словно перенося в другую эпоху. Гром искренне любит этот мрачный и загадочный город, его особую, почти мистическую атмосферу, белые ночи, проливные дожди и туман по утрам. Гром закуривает, с наслаждением вдыхая прохладный воздух.       Вечерние прогулки всегда помогали успокоить разум, привести в порядок хаотичный ворох мыслей в голове.       Сейчас же Гром ощущал лишь нарастающее чувство тревоги. Игорь невольно ускорил шаг. В груди нарастало поганое чувство неминуемой катастрофы.       Мимо промчались машины пожарной и скорой помощи. И тогда Гром сорвался с места и побежал.       В воздухе всё ещё витали запахи гари и дыма. Взрывом выбило окна. Игорь поднял с грязного асфальта альбом с его детскими фотографиями. Последняя память об отце. Рядом валялся обгоревший собачий ошейник.       — Там была моя собака! — Гром бросается к одному из пожарных.       — Собака погибла при взрыве, — сухо отвечает пожарный. — Утечка газа. Такое случается.       — Какая утечка газа?! У меня в квартире недавно был капитальный ремонт, все электроприборы и проводка новые.       Гром едва сдерживается, чтобы не заорать это в лицо парню. Пожарный ни в чём не виноват, он просто делает свою работу.       Сейчас, когда пожар локализован, врачи скорой могут приступить к работе. Игорь, словно в замедленной съёмке, видит, как на носилках из дома выносят тело. Гром интуитивно узнаёт напарника.       Вместо лица обожжённое кровавое месиво, искорёженное ударом о стену тело, множественные переломы, ожоги и внутреннее кровотечение.       — Отойдите, не мешайте работе врачей, — его буквально выталкивают из скорой. — Вы не родственник, до больницы сами доберётесь.       — Как это могло произойти? — Гром принимает из рук пожарного зажигалку, у него самого дрожат пальцы. Мозг просто отказывается поверить в ужасающую реальность. Наступает какое-то странное оцепенение.       — Парня отбросило взрывной волной и опалило огнём. Ему просто не повезло оказаться у Вашей двери, — говорит молодой пожарный.       Сморит с искренним сочувствием. Совсем зелёный ещё, не успел эмоционально выгореть на работе, стать циничным и чёрствым, невосприимчивым к чужому горю.       Игорь поднимает с земли обгоревший фотоальбом, осторожно прячет его под куртку, уходит прочь.       Чувство вины накрывает каменной плитой, мешая дышать. Это никогда не должно было произойти. Димка звонил ему несколько дней подряд, видимо, беспокоился, решил сам его навестить, как он обычно и делал довольно часто. Если бы Игорь просто взял трубку, это можно было предотвратить.       Игорь не знает, что ему делать. Можно было бы поехать в больницу, но он прекрасно понимает, что ничем не сможет помочь своему напарнику, будет только у врачей под ногами путаться.       Гром возвращается в Башню. По дороге успокаивает перепуганных Юлю и Макса, Пчёлкина видела в интернете слитые прохожими кадры взрыва. Обещает обязательно приехать завтра.       — Игорь, ты жив, — Серёжа тихо всхлипывает, обнимая его дрожащими руками. — Слава богу, ты не пострадал.       — Серый, ты чего? — Гром так и застывает посреди зала, осторожно гладя острые крылья лопаток и подрагивающие плечи.       — Пожалуйста, не оставляй меня, — бессвязно повторяет Серёжа. — Я не могу тебя потерять. Прошу, останься здесь, со мной.       — Мне некуда больше идти, — грустно улыбается Гром.       — Я так боялся тебя потерять, — Серёжа беспомощно вцепляется в плечи Грома. Игорь осторожно берёт его лицо в свои ладони, вглядываясь в бездны океана лазурно-голубых глаз, нежно касается дрожащих губ.       — Я больше никуда не уйду. Я обещаю.       Игорь уносит измученного и обессиленного Серёжу в спальню, гасит свет, укладываясь рядом, прекрасно зная, что Серый сегодня не сможет заснуть один. Через полчаса Разумовский забывается тревожным сном, пригревшись на груди Грома, словно маленький рыжий котёнок. Гром гладит его по мягким волосам, пока дыхание Разума окончательно не выравнивается.       Птица заглядывает в спальню, склоняет голову, внимательно наблюдая за Игорем, словно одобряя его действия.       — Помоги Димке, — чуть слышно просит Гром. — Он не заслужил всего этого.       — Ладно, — неожиданно покладисто соглашается Ворон.       Когда Птица возвращается, уже далеко за полночь. Игорь тянется к телефону, на часах два пятнадцать ночи. Он понимает, что вряд ли сможет уснуть этой ночью.       — Не волнуйся, теперь Птенчик будет спать крепко и пробудится не раньше полудня, — тонко улыбается Птица, касаясь подушечками пальцев расслабленного лица Разумовского.       Гром молча следует за Вороном, именно сейчас компания Птицы его не напрягает, скорее, он даже благодарен ему. В последнее время Игорь всё чаще ловит себя на мысли, что начинает странным образом привыкать к Птице.       Игорь не возражает, когда тёмный двойник Разума притаскивает бутылку текилы, разливая по стаканам янтарный напиток.       — Я был в больнице, моя кровь поможет быстро исцелить переломы и заживить ожоги твоему очкарику, — не без гордости произносит Птица. — Я же говорил, что все мои способности всё ещё при мне.       — Спасибо, — хрипло отзывается Гром.       — Ты знал, что существуют лекарства, которые могут вызывать сердечный приступ? — слова Ворона режут ночную тишину, подтверждая худшие опасения Игоря.       Фёдор Иванович на сердце никогда не жаловался. В молодости активно спортом занимался, да и сейчас активно следил за своим здоровьем. Медосмотр проходил месяц назад, не было выявлено никаких проблем.       — Да, всё именно так. Бехтиеву нужно было срочно вывести Фёдора Ивановича из игры, чтобы убрать тебя из полиции. А после и вовсе решил с тобой расправиться, чтобы другим неповадно было под него и его дружков капать.       — Бехтиев — подлый и мстительный ублюдок. Он, может, девяностые и пережил, но методы остались прежними. Заказные убийства, наркотики, сеть подпольных элитных казино. Во всём этом замешаны первые лица города. Ты разворотил осиное гнездо, Игорь. Такие, как Бехтиев, не остановятся, пока их не остановят другие, — вкрадчиво продолжает Ворон.       Если этот ублюдок избрал мишенью его близких, значит Юлька и Макс тоже в опасности.       — Я приставил к Юле и Максу круглосуточную охрану ещё после инцидента в казино. За их домом тоже ведётся постоянное наблюдение. Пчёлкиной я пока говорить не стал. Но, учитывая обстоятельства, я собираюсь уговорить Юлю, Сашу, Макса и Тимофея переехать в Башню, пока всё не утихнет.       — Сколько покушений им удалось предотвратить? — глухо спрашивает Игорь.       — Три, — криво усмехается Птица. — За последнюю неделю.       — А ведь на месте Дубина сегодня могли оказаться Юля, Макс и Тимофей, у Пчёлкиной ведь есть ключи от твоей квартиры, да?       Игорь слишком реалистично видит перед мысленным взором определённую картину. Вот Макс держит на руках улыбающегося Тимофея, рядом с ними стоит Юля, открывающая дверь квартиры Грома. Личико ребёнка опаляет огнём, все они медленно сгорают в пламени взрыва.       Игорь жмурится, сгоняя жуткое видение.       С самого детства он тайно мечтал о семье, как и любой ребёнок, выросший в детском доме. У него был только Серёжа, в целом мире они были одни друг у друга. И вот, когда он наконец-то обрёл семью, это ублюдок Бехтиев уничтожил его дом, который Серый реставрировал с такими трепетом и любовью, их дом, убил его собаку, искалечил его напарника, Фёдора Ивановича отравил, а теперь угрожает его брату и близкой подруге.       Больше у него никто никого не отнимет. Больше никогда.       — Сам говорил, нельзя с ними по закону, — Птица улыбается понимающе и тонко, словно прочитав его мысли. — Система давно прогнила до дна. Да ты и сам это прекрасно видишь. Ты отдал ей всю свою жизнь, а система просто перемолола тебя и выплюнула. Как и твоего отца.       Мысли об отце болью отзываются в сердце. Слишком живы воспоминания о подлом убийстве отца. Константина застрелил собственный напарник, которому он не раз прикрывал спину. Когда не дал Юрию Смирнову присвоить деньги одной мафиозной группировки. А ведь его отец тоже вёл дело о подпольном казино.       — Ты же сам видишь, как охреневшие от безнаказанности твари пожирают наш город! — пылко продолжает Птица.       — А извёртливые адвокаты вроде Новака готовы протащить через систему любую конченую мразь, — Игорь опустошает стакан, совершенно не чувствуя вкуса.       — Продажные адвокаты — язва на теле общества, — остро усмехается Ворон. Янтарные глаза опасно вспыхивают в сумраке ночи. — Ты сам прекрасно видишь, закон бессилен перед этими людьми. А значит, нам придётся действовать жёстко и радикально. Как далеко ты готов зайти, Игорь, чтобы защитить тех, кто тебе дорог? У тебя ещё есть шанс отступить. Решать тебе.       — Я с тобой, Птица. До самого конца, — в голосе Игоря звучит непоколебимая решимость. — Так что ты задумал?       — Я собираюсь выжечь эту заразу до тла.       — Фигурально?       — Буквально. Пойдём, Игорь, мне нужно тебе кое-что показать, — Птица подходит к стене с репликой картины «Венера» Боттичелли, нажимая потайную кнопку под рамой, демонстрируя сверхтехнологичный костюм Чумного Доктора.       — А ты думал, я с Хольтом трахаюсь? — насмешливо спрашивает Птица. — Я думаю, мы можем приступить к интенсивным тренировкам уже завтра.       Неделю спустя.       — Игорь, ты вовсе не обязан делать это, — взволнованно выдыхает Серёжа. — Ты всё ещё можешь отказаться.       От взгляда Грома не укрывается, с каким скрытым восхищением Серый смотрит, как он примеряет костюм.       — Я делаю это не только ради тебя. Ради нас всех, ради жителей нашего города. Кто их защитит? Без таких ублюдков, как Бехтиев, в городе станет намного безопаснее и чище. Очень скоро мы вернём себе наш город, Серый, я обещаю.       — Спасибо, — тихо шепчет Серёжа, смотря на Игоря сияющими от гордости и благодарности глазами. — Я знал, что ты поймёшь.       — Спорим, Птичья маска с клювом — твоя идея? — насмешливо интересуется Игорь, разворачиваясь к Ворону.       — Это маска Чумного Доктора, — хрустально смеётся Птица. Ворон ликующе клекочет, высокотехнологичный костюм сидит на Игоре просто идеально. Подходит ближе, надевая маску.       — Наш город болен, Игорь. Мы — лекарство, — торжествующе щебечет Птица.       — Теперь мы — Чумной Доктор.