Жертвы обстоятельств

— Вот как… — улыбнулась Леди Алиссия. — Я рада, что все закончилось именно так. Думаю, ты можешь продолжать обучение под своим именем, если проблема решена... — Как это? То есть, все будут знать, что я это я? — Да, так и будет, — быстро закивала директриса. — Мой Джеймс сказал, что ты сделала большие успехи в учёбе. Он в последнее время сам не свой… Будто бы оттаяло его сердце ледяное, как будто мой добрый и искренний мальчик наконец-то полностью ожил. Такое в последний раз было тогда, когда он сообщил мне, что влюбился! — Думаю, в этот раз любовь на него тоже повлияла, — не без улыбки сказала я, вспоминая их сегодняшний спор с Шарли. — Любовь — забавная штука, правда? — Ах, Мирель, это прекрасная вещь, ты совершенно права, — я хихикнула. — Кстати, Мистер Лоноэ ведь едет с нами в Айсавэр, да? — Да, он хочет удостовериться, что его Раян не натворит бед… А почему ты о нём спросила? — Да просто, — и я летящей походкой подошла к двери. — Хорошо, спасибо за рекомендации, я передам их ребятам… Значит, двадцать пятого? — Да, сначала на поезде, потом на корабле, — уточнила Леди Соннел. — Сначала на поезде! А потом на корабле! — восторженно повторила я и ударилась головой об дверь. — Слава тебе, Богиня! И я выбежала за дверь. Настроение у меня было к удивлению хорошее, как бы сказала прежняя я «даже слишком». Но прежней меня тут не было, так что можно было спокойно сводить директрису с отцом Раяна, с удовольствием планировать пляжный отдых и думать, что положить в чемодан. Разумеется, в глубине души мне было неспокойно. Всё же, мы должны были как-то попасть в лес Павших душ, найти там Сорами и узнать у неё, что происходит в Академии и во всём Миоле. После того случая с мужчиной, умершим у зеркала, в городе произошло несколько похожих инцидентов. Недавно прямо у себя дома скончалась молодая журналистка: та самая, что крупным планом снимала борьбу Истера с драконоидом на фестивале. Девушка прихорашивалась у зеркала и неожиданно просто упала. И глаза её тоже выражали испуг, ужасный испуг, что мы видели на лице мужчины… Но сегодня было тихо. Никого не убили, никто не пропал. Стоял спокойный майский день. Жизнь кипела: радостные, свежие, но очень уж немногочисленные школьники обсуждали результаты экзаменов и дружелюбно мне улыбались. Никто и не был удивлён, что Оливия, самая умная девочка в школе, наберёт высокий балл. Но всё же они поздравляли меня с этим, отчего я чувствовала некую гордость. Может быть, для Ливи подобный результат был обыденностью, но для меня — нет. Для меня это праздник. Огромный праздник. Но была ещё одна новость, которую обсуждали всё вокруг. Раян, главный хулиган школы, простофиля и почти троечник занял десятое место. Конечно, количество учеников сильно уменьшилось, но Бритни и Лулу, довольно умные девочки были намного ниже него. Учителя этому настолько не поверили, что устроили ему устный опрос без шансов на списывание. Парень сдал всё. С ошибками, конечно, но они были настолько незначительны, что оставалось лишь удивляться. Мне уж показалось, что Лэйн убил Раяна и заменил того клоном, но взгляд мальчишки говорил обратное. Он смотрел на меня ровно так же, как и всегда. Как и тогда, когда он, вытирая кровь на щеке, узнал про мою личность. Это был удивительный взгляд. Его светло-зелёные глаза чуть ли не искрились от злобы, но в то же время выражали всю нежность, которую может подарить школьный хулиган. Это был точно Раян Лоноэ. Немного остепенившийся, немного подобревший. Но всё тот же, честное слово! Я бы, наверное, узнала его из тысячи… Привычная дверь в клубную комнату, гордо именуемую штабом, почему-то выглядела чрезвычайно празднично, как и всё меня окружающее. Казалось, что весь мир принарядился к к торжеству, о котором все мы знали, но ничего не говорили. И имя этому неофициальному мероприятию — конец года. Обычно в Миолской академии в честь окончания учебы устраивают торжественный вечер с танцами, ярмаркой и закусками, но в этот раз, по понятным причинам, нам просто тихо раздали ведомости классные руководители. — Вау, какие люди, — приветливо улыбнулась Сэн, когда я вошла. Она растянулась в своём кресле и красила длинные ногти белым лаком. — Давай думать, что взять с собой. — Да что думать? Еду, конечно! — воскликнул Сэм, показывая на компьютере заказ из интернет-магазина – целый ящик чипсов. — И фонарики, чтобы по темноте в этом чёртовом лесу не ходить. — Резиновые сапоги, — кивнула Сильвия. — Чтобы не вляпаться в болото. Север Айсавэра очень похож на Рилию. — Кофе, желательно нормальный, а не это растворимое непонятно что, — предложила Шарли. — И купальники, все же на море едем. — Так, давайте по порядку, – я села в позу лотоса около стола. — Есть чем писать? — Пожалуйста, миледи, — хмыкнул Джеймс и положил передо мной бумажку и ручку. — Вверяю нашу судьбу в Ваши руки. — Благодарю, мистер Кацейро, — я сделала вид, что поклонилась и распустила воображаемый веер. Подобные сценки мне очень уж нравились. Джеймс разделял мою любовь к принцессам, принцам, графам, графиням и прочими героями Эпохи Возвышения. Хотя, конечно, жить в те времена было утомительно. — Опять они на своём языке пышных платьев разговаривают, — закатил глаза Сэм. Я в это время взяла ручку и вывела на бумаге печатными буквами: «Список вещей в Айсавэр». Фразочка, конечно, не очень красивая, но это сейчас было не главное. — Сначала мы будем ехать на поезде, так что Сэм прав, нам всем нужно что-нибудь перекусить. Что-то, что долго не портится. Хотя, можно закупиться и обычной едой для поездов по типу лапши быстрого приготовления… Если вы это съедите… — Ещё бы! — воодушевлённо сообщил Аями. — Записывай! У моим чипсам в самый раз! — Также нам надо взять удобную для поездов одежду, в которой можно будет спать, — подхватила мою мысль Шарли. — И обувь, — девушка грустно посмотрела на свои туфли на каблуках. — Полагаю, можно взять немного настольных игр, — ответил Мэтт. — И ноутбук с зарядным устройством. — Книги, которые мы изучали, и тетрадь. Это важно. — Конечно, Сильвия, это самое важное. Мы долго ещё решали, что нам взять в путешествие, но к вечеру чемоданы уже были собраны и стояли в клубной комнате. Разумеется, оставалось положить туда еду, телефоны и банные принадлежности, но у нас ещё был целый день в запасе. Лично я решила навестить родителей. На этом и закончилось двадцать третье мая: без смертей и происшествий. Утром двадцать пятого мая мы уже стояли на крыльце школы с чемоданами и общались насчёт грядущей поездки. Элли, девочка, которая заняло одно из десяти мест, неуверенно переминалась с ноги на ногу. Я уже знала, что её единственная подруга Аска, которая по совместительству была моей одноклассницей, всё ещё не очнулась. А тут ещё такая подстава с нашей стороны — компания из семи человек собралась! Оливия, кстати, тоже ехала с нами, она пряталась за деревом в ожидании своего часа. По задумке она должна была следовать за нами в невидимом состоянии, а в поезде мы бы прятали её за своими спинами: уже было ясно, что я живу в одном купе с Шарлоттой, Сэн и Сильвией, так что проблем возникнуть не должно. Раян, кстати, будет ночевать в одном купе с мальчиками, а Элли и шестиклассница Кеита с учителями и отцом Раяна. — Где Мэтт? — вздохнул Сэм. Он сделал уже десять кругов по двору, в ожидании друга. — Я надеюсь, что мы просто свидетели самого редкого явления в природе… Опоздания главного гения академии и самого пунктуального человека на Анеке, — я сказала это задумчиво, произнося каждую букву нараспев, будто бы стараясь сократить время ожидания, – не хватало нам еще форс-мажоров. Это было слишком странно для Мэтта. Он терпеть не мог опоздания и плохую организацию времени. Иногда это было даже похоже на крайнюю степень фанатизма. Хоть Кайто был не прочь поспать часов до двенадцати, в продолжение учебного года он вставал не раньше, не позже — как раз в то время, что у нас в расписании было подписано как «подъём». А с недавних пор он взял в привычку будить меня звонком телефона или сообщением. Нельзя сказать, что я не злилась на друга в первое время. Всё же я — большой любитель поспать, и мой рекорд двадцатичасового сна на зимних каникулах пока никто из знакомых не побил. Такой сове, как я, очень трудно объяснить, что опаздывать плохо и лучше есть медленно и не надевать несколько предметов одежды одновременно: я сразу же начинаю плакать от страха. Но потом получилось взглянуть на ситуацию с другой стороны: эти утренние звонки как будто заменяют кофе, который я жутко не люблю. Утро после звонка Мэтта автоматически становилось добрым и чудесным, я показывала своей усталости средний палец и спешила собираться, чтобы не опоздать на завтрак. Приятный, заботливый голос друга опьянял меня получше любого спиртного напитка. Это было странное, новое для меня чувство. До Кайто ни один мужчина в мире не смог сделать меня счастливой в семь утра. — Лёгок на помине, — фыркнул Раян, стоявший чуть левее нашей группки, скрестив руки на груди. Я радостно помахала другу, — только, кажется, он полысел. Я уставилась на Мэтта. Нет, он не полысел, пряди волос всё ещё закрывали ему уши. Но чёлка больше не спускалась до подбородка, а лишь немного доходила до брови. С другой стороны пряди были слегка длиннее и по этой причине убраны за ухо, затылок поднят, несколько прядей на макушке смешно завивались. Сейчас в салонах не принято укладывать волосы, если не было запроса. Впрочем, новая его причёска меня приятно удивила: больше он не скрывал свой шрам, который по какой-то причине считал недостатком, волосы не лезли ему в глаза и не растрепывались у плечей. Я вспомнила фотографии Мэй в учебнике по истории и усмехнулась: просто мужская версия своей прабабушки! Даже родинка под глазом, как у неё. Только щеки не такие выраженные, и ростом он выше. Бывают же люди, так похожие на своих предков. — Ты чё, прабабушку копируешь? — хмыкнул Джеймс, разглядывая Мэтта со всех сторон. Он тоже уловил эту странную отсылку. — Нет, просто не вижу смысла прятать лицо, — парень улыбнулся и подмигнул мне, _ были некоторые проблемы с самооценкой, но, как видите, их уже нет. — Я, чёрт возьми, говорила тебе это в марте! В марте блин! — радостно воскликнула я. — В апреле, — поправил меня парень. — Я думал, что ты обрадуешься, что я решил услышать твой совет, а ты... – Так ты опять сделал это для меня, а не для себя, - с жаром и нарочито наигранно воскликнула я. Мэтт рассмеялся. — Так, что у вас тут за семейная драма? Я что, канал для старушек включила? — вмешалась в наш разговор Сэн. — Ну, как ощущения, красавчик? — В глаза ничего не лезет… Непривычно. Но будто бы даже симпатично. – Конечно! Ты теперь красавчик, брат, все девушки твои, брат, – Сэм напрыгнул на него сзади. — Это как становление героя в романах! Изменение стиля обозначает, что герой постепенно меняется, растёт как персонаж и оставляет прошлое в прошлом… А ещё в этот момент появляется тот, кто завоевывает его сердце. Ну, или ее, сюжетов, где девушка обрезает волосы даже больше. — Сильвия! Что за шаблонное мышление? — Она просто ждёт, когда Сэм причёску сменит! Все захохотали. Даже Элли и Кеита, которые только недавно узнали, кто такой Сэм, и не понимали, почему Сильвия ждёт, пока он сменит причёску. Только Раян удивлённо вытянул шею и посмотрел на нас так, будто видел впервые. Я ненароком взглянула на одноклассника. В глазах его по-прежнему была злоба… И тоска. Такая сильная, что у меня по коже пробежали мурашки, а губы предательски задрожали. У Раяна ведь не было настоящих друзей. Только банда, что может бросить в любую минуту. Я не знаю всех подробностей, но полагаю, что они никогда не смеялись вот так. Не подкалывали друг друга, не делились едой. Я смотрела так долго, что главный хулиган школы исчез. А остался лишь слабый, обиженный на весь мир мальчишка, которому просто не повезло. Просто жизнь повернулась так, что он возненавидел людей. Возможно, что именно поэтому его так раздражала Оливия, любящая жизнь всем своим сердцем? Может быть, из-за этого он увидел во мне, совершающей глупый и безрассудный поступок ради родной сестры, прекрасного человека? О многом можно узнать, лишь заглянув в глаза. Но кое-что может раскрыть лишь поступок. Не думаю, что мы с Раяном сблизимся так, что он сам все расскажет. Придется наблюдать. — Все готовы? — на крыльцо вышла Леди Соннел. Она была одета не в прямую юбку и блузу, а в удобные спортивные штаны и футболку с котятами. — Отлично выглядите, Леди Алиссия, — слегка улыбнулся Литон Лоноэ, высокий и статный мужчина, чем-то похожий на взрослого Раяна. Но в его зеленых глазах и опущенных бровях не отражалось злобы, только усталость. — Вы тоже, — не без улыбки заметила директриса и быстро обратилась к нам. — Мы ждём Мистера Кэйбла и отправляемся на такси. — Мистер Кэйбл едет с нами? — не выдержала я. — Да, он сказал, что непременно должен посетить Айсавэр, так что я не смогла ему отказать… — Ситуация усложняется, — еле слышно прошептала мне на ухо Сэн. Я неопределённо кивнула. Наверное, даже лучше, что он едет с нами: не вернемся из Айсавэра к развалинам Миола. Если наши догадки верны. Потерять наше доверие у учителя получилось так же легко, как и завоевать. Немного поразмыслив, мы поняли, что тот действительно весьма подозрительная личность. Во-первых, у него заострённые уши, какие точно не могут быть у обычного человека. Во-вторых, он служил в Легионе, который расформировали, как оказалось, тридцать лет назад. В-третьих, у него белые волосы. В-четвертых, он точно против нашей дружбы, ну и самое подозрительное — он очень уж много знает о Сорами, будто бы лично проводил с ней время, знал обо всех её подвигах и оплошностях. И иногда говорил о ней с нежностью, присущей парню, рассказывающему о своей половинке, а иногда со злобой и презрением. Глаза, справедливости ради, у него серые, но это ничего не значит, Шарлотта нам наглядно демонстрировала, как можно быстро менять цвет глаз. Может быть, Истер это Лэйн? И у них с Сорами были отношения? Я не узнаю об этом раньше времени, увы… Истер появился довольно быстро. Я смерила его строгим взглядом и снова улыбнулась, дабы не вызвать подозрений. Хотя, у кого их вызывать: все свои. Железные дороги после создания магических экспрессов стали не такой уж и важной частью нашей жизни. И поезда, что работают с помощью магии, действительно лучше. Они быстрее и экологичнее: строительство плоских магических дорог почти не требует ресурса и не создает мусора. Но я люблю железные дороги: у них есть своя романтика, некий шарм. В стуке колёс, в открытых окнах, в купе. В дороге, что занимает довольно долгое время. В вокзалах, что по-старому пахнут пирожками с картошкой и чемоданами, и кажется, будто бы ты ненадолго оказался в начале столетия, в серые но такие теплые допожарные времена. Словом, я любила железные дороги. Любила той самой нежной любовью, с которой обычно вспоминает детство убелённый сединой старик, сидя в кресле-качалке, покуривая трубку и любуясь закатом. Разместились мы довольно быстро: учителя помогли упаковать наш багаж, Джеймс подключил ноутбук к источнику питания, работающему по-старинке на немагическом электричестве. Затем мы достали еду, включая купленные пирожки, Оливия наконец-то стала видимой и устроилась у меня, на нижней полке. Итак, наши купе были друг напротив друга и, зная, что вагон был исключительно наш, а купе учителей находилось значительно дальше к выходу, мы открыли двери так, что в поезде образовалась целая комната на восемь мест. Осталось сделать лишь одно: как-то рассказать про Оливию Раяну, поручили мне. Почему мне? Наверное, потому что меня он бы послушал, и я его во второй раз точно не ударю. — Его величество может уделить мне пару минут? — я потянула Лоноэ за рукав, дабы тот обратил на меня внимание. — Я…ну… — На самом деле разговор серьёзный, — я криво улыбнулась. — Так вышло, что ты едешь с нами и… придётся выдать тебе один наш секрет, было бы неудобно скрывать это от тебя. Все же олно купе, и все такое. — Да? Вы действительно хотите передо мной раскрыться? — с усмешкой проговорил Раян. — А если я всем расскажу? Кажется, он пытался меня дразнить. — Ну… — я закатила глаза. — Про меня ничего же не сказал… но если ты не хочешь, мы можем просто переселить тебя к учителям и твоему отцу… — Тц… — парень поморщился и медленно сел рядом со мной, да так близко, что я рефлекторно отодвинулась. — Ладно, давай. Но знай, я это делаю только ради тебя. — Приятно слышать, — я наклонила голову набок. — Рада, что у тебя постепенно появляется причина делать благородные вещи. Нельзя сказать, что я играла или притворялась, когда говорила это. У меня действительно был живой интерес к тому, почему Раян ведёт себя так, а не иначе. Когда я была маленькой девочкой, то у меня была одна простая истина: никто не рождается плохим. Просто наши жизненные пути очень сильно различаются, поэтому различаемся и мы. Даже я и Оливия, общаясь с разными людьми, будучи в разном положении, имеем совсем отличные друг от друга характеры, иногда даже кажется, что в них нет ни одной общей детали. В конце пятого класса я закрылась в себе и возненавидела весь мир, став даже не реалисткой, а пессимисткой с большой буквы. Мне была ненавистна сама мысль о любви к людям вплоть до начала моего пути в Академии. Теперь же, когда дышаться стало намного легче, я вернулась к своим детским убеждениям. Итак, по моей гипотезе Раяна испортил мир. И мне было не всё равно, как именно он это сделал. — Ну, словом, — прервал наш странный диалог Мэтт, незаметно подсаживаясь рядом, ближе, чем сидел Раян. — Оливия сейчас тоже находится тут. — Чего? — не понял Лоноэ. — Но она же мертва… или… Что происходит. Оливия, сияющая и полупрозрачная, элегантно вылезла из-за одеяла. Раян сначала открыл широко рот, потом дёрнулся, а затем обмяк и схватил меня за руку, как за спасательный круг. — Хватит Миру трогать! — строго заметил Мэтт. — Да ладно тебе, у него шок, ему можно, — рассудительно пожала плечами Шарлотта. — Она — приведение? Погодите! Но призраки же вымерли! Или… — Лоноэ снова начал задыхаться. — Хочешь кофе? — миролюбиво предложил Джеймс. — Меня только он в тот момент и успокоил… Парень послушно взял стаканчик и начал медленно попивать из него ароматный напиток, то и дело разглядывая Лив. В конце концов, Раян рассудил, что лучше нам поверить. По крайней мере, трудно не верить в призраков, когда тот, хихикая, покачивает ногой, глядя тебе в глаза. — Мир, есть новости? — спросила Ливи, когда Лоноэ, отойдя от шока, сообщил, что поспит. — Игрушки. В моей комнате уже вагон и маленькая тележка порванных мягких игрушек, а я не умею шить. — Думаешь, они связаны с пропавшими детьми? — Может быть, они и есть пропавшие дети? — приподняла бровь Шарли, случайно прильнув к Джеймсу, и тут же отодвинувшись от него. — Но как этих хренов тогда расколдовать? — свесил руку с верхней полки Сэм. — Заклинание? Зелье? — Зашить? Расколдуем их, а они все инвалиды. Сами посудите, — подала голос Сильвия. — Ты всегда говоришь такие разумные вещи! — поразился Сэм. — Конечно! Мира даже нитки покупала! Высшей пробы! — Но швейный набор высшей пробы слушается только того, кто его купил, — протянула Оливия. — Особенно, если мы говорим о маге. — Тогда, мы научим Мирель шить! — не без энтузиазма воскликнула Сэн. — Ы-ы-ы-ы, — простонала я. Шить я не любила почти так же сильно, как рано вставать. — Это карма тебе! Не надо было меня вальс танцевать учить! — захохотал Мэтт. — Будешь выпендриваться — научу танцевать мазурку! И будешь стараться, пока не получится идеально. А нитки можно новые купить. Я как-то об этом не подумала. Даже если вы научите меня шить, как бедная падчерица я сидеть весь день не хочу! Я коснулась нитками только одной игрушки, самой первой. С ней и буду разбираться. — Зрелое решение зрелого человека. А теперь давайте поедим, у меня уже живот от голода урчит, — простонала Сэн. И вот, важная беседа о спасении мира переросла в трапезу. Есть в поезде было жутко неудобно, особенно когда восемь человек сидят за одним столом, рассчитанным на двоих. Пришлось пожертвовать ноутбуком, аккуратно положив его на верхнюю койку. Мы ели и веселились, совсем забыв обо всей важности нашей миссии. Ведь какая бы ноша ни была возложена на наши плечи, мы были лишь подростками. Проще говоря, детьми. Мы хотели радоваться жизни, смеяться, влюбляться. Делать то, что нашей душе угодно. И сейчас, когда секретов от друзей у меня почти не осталось, я поняла одну весьма весёлую вещь. Если бы в моей жизни не появился безумец Лэйн, если бы дети не падали в коридорах, теряя сознание, если бы моя сестра была жива, и учись я в академии под своим именем… Я была бы не против романтических отношений. Это для меня огромное открытие, ведь до переезда в академию, но уже после своего неудачного признания я возненавидела саму тему романтики. Мне казалось, что я слишком мала для подобного, и глупо сейчас думать о любви, в то время как мои одноклассницы меняли парней, подобно защитным стёклам на телефоне. Но сейчас я совершенно нормально отношусь к романтике, даже с небольшим интересом. Но вот засада: теперь на подобные вещи совершенно нет времени! Нет времени для собственных переживаний, для сильных чувств, заставляющих всё тело дрожать от волнения, а живот болеть. Тяжело. Скрашенный шутками и разговорами день подошёл к концу. Все мы приготовились ко сну и залезли на свои кровати. Мне досталась нижняя полка, но спали мы с Оливией на ней вдвоём, потому что она ездила «зайцем» грубо говоря. Поэтому, устроившись поудобнее, накрывшись одним одеялом, пахнущим лавандой, мы заснули, обнимая друг друга. Проснулась я посреди ночи. Не знаю, сколько было времени: телефон стоял на зарядке в противоположном конце купе, но все уже спали. Сладко посапывала у меня под боком Оливия, слегка посвистывала во сне Сэн. Я прислушалась к стуку колёс. Он был скорее похож на песню. Песню, состоящую всего из двух нот, но такую тоскливую и красивую, что мне не хотелось даже думать о том, что именно поезд издаёт эти звуки. Что это просто бездушный железный ящер, который слегка качается от собственной скорости. Я немного приподнялась на локтях и посмотрела в окно, пытаясь различить что-то в темноте. Перед моими глазами раскинулось бескрайнее тёмно-фиолетовое небо, на котором, точно бусины, были рассыпаны сотни серебряных звёзд. Я не видела ни облака, небо было чисто, точно кто-то старательно его подмёл. Посмотрела вниз и увидела там ещё одно небо. Такое же огромное и фиолетовое, как и то, что было наверху, разве что темнее. Только оно было где-то под поездом и иногда будто бы дрожало. Поезд ехал практически над морем, вдоль песчаного берега, на который поочерёдно накатывали тёмно-фиолетовые волны. Запах солёной воды чувствовался даже тут, в вагоне. Он просочился сквозь открытое окно, добрался до меня и заставил сделать глубокий вдох, при этом блаженно закрыть глаза. Сердце моё, будто бы почувствовав любимый запах, забилось быстрее и быстрее. Я любила море. Любила настолько сильно, насколько может любить кто-то вроде меня. Лишь вдыхая его пьянящий аромат, лишь прислушиваясь к рокоту волн, я становилась самым счастливым человеком на Анеке. Но в то же время я ненавидела городские пляжи и уголки отдыхающих, эти толпы полуголых купающихся людей, поедающих самосы и варёную кукурузу. Детей, кричащих и с разбега падающих в волны. Мне катастрофически не нравилась концепция подобных пляжей. И как же я любила дикие, никем не тронутые берега. Где волны разбиваются о камни, где безумно трудно заходить в воду. Где в щелях между валунами живут радужные крабы и растут целые леса красноватых водорослей, в которых скрываются рыбы-мотыльки. Этот пляж был именно таким. И хоть крохотные волны не принадлежали ни Лорнезийскому океану, ни Элойскому морю, они были по-своему очаровательны. Я встала с кровати, аккуратно укутав Оливию в одеяло, и прислонилась к окну. Постепенно вглядывалась в темноту ночи, замечая всё новые и новые созвездия, уже чётко различая границу неба и воды. Тоскливая, монотонная песня железа слилась с нежным рокотом волн неизвестного мне моря, превратившись в самую прекрасную мелодию из всех существующих в этом огромном мире. Сердце теперь замирало, будто пугаясь потревожить это великолепие своим стуком. Мне было настолько спокойно, что я захотела, чтобы этот момент тянулся вечно. Но усталость взяла своё, и я заснула. Заснула, но в такой неудобной позе, что мне позавидовали бы даже кошки. Казалось, я даже не легла на кровать, а лишь сползла на пол, аккурат в проходе. Но мне было настолько всё равно, что я даже не сделала попыток переползти на кровать. — Спящая красавица, совсем уж вы обнаглели, я смотрю! Поезд через десять минут прибывает! — разбудил меня громкий голос Сэн. — Ну бли-и-и-ин, — обнимая подушку, простонала я. — Как можно спать на таком твёрдом полу! И как ты вообще умудрилась… — услышала я укоры Джеймса. После слов про пол я проснулась окончательно. Я лежала в проходе между спальными местами, голова моя аккуратно лежала на подушке… под столом. Я была заботливо укутана в чьё-то одеяло, но лежала в такой странной позе, что оставалось только догадываться, кому пришло на ум протянуть мне, так сказать, постельное белье помощи. Я поспешно встала, обулась и помчалась умываться, спотыкаясь и хватаясь за встречающиеся на пути предметы. *** Посадка на наш корабль закончилась уже через два часа. Мы за это время успели поесть в местном фастфуд-ресторане «Лэ-эф-це», где нам пришлось объясняться на рилийском, ввиду того, что викореннский никто не знал, а переводчик у них сломался. Зато мой акцент поняли, да и более того, посчитали очень приятным. И вот, наш скромный, тоже под старину, корабль отошёл от берега и отправился в путешествие по величественному Лорнезийскому океану. Волны тут казались пугающе-большими, но в то же время завораживали своей красотой. Вода была ярко-бирюзового цвета, точно моя прядь, которую я недавно подкрасила. И пускай она больше не нужна, ведь нас с Оливией теперь очень легко различить, но я всё равно крашу, потому что это память. Память о том, что я пережила этой весной. О том, что приключилось с каждым из нас за столь короткий срок. Вскоре я уже не видела берега. Сначала он превратился в расплывчатую линию, а потом исчез вовсе, уступая место прекрасной водной глади. Пахло солёной водой и водорослями. Неожиданно из воды показалась темно-серая блестящая спина. Показалась всего на миг, и лишь для того, чтобы скрыться в морской пучине. Дельфины! Я неожиданно для себя достала из кармана брелок с дельфинчиком и потрогала его хрупкое стеклянное тело. — А вот и он, — улыбнулся Мэтт, встав рядом со мной. — Давно не видел. — Ага… — лишь прошептала я, переводя взгляд на парня, – хранила его все это время. – Я рад, – тоже тихо и неопределенно. Тот глядел не на меня, а куда-то вдаль, будто бы заглядывая за голубой горизонт. Кайто улыбался, глаза его были слегка прищурены, а ветер растрёпывал каштановые волосы Мэтта. Мне вдруг захотелось смотреть на него вечно. Вот так, чтобы никто не заметил. И в сердце моём что-то кольнуло, а потом живот заболел. Я смущённо отвела взгляд и, чтобы успокоиться, начала вглядываться в волны. — Я уже и не помню, когда в последний раз была так близко к воде, — пытаясь оставаться спокойной, сказала я. — Это ещё не близко… хочешь почувствовать себя ещё ближе? — Ты хочешь меня в воду столкнуть? В этом районе океана, между прочим, акулы водятся! — Не дождёшься! Ты мне ещё живой нужна! — я с удовольствием заметила, что он сказал «мне», а не «нам». — Да ну? — я решила сохранять прежнее спокойствие, хотя мне хотелось кричать. — Я хотел лишь сказать, что уже вечером мы пойдём на пляж! — Ну, конечно, — со смехом протянула я, – а потом суд и водолазы ищут мои кости. – Да я скорее сам прыгну, чем тебя столкну! – То есть, ты хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой... — Эй, голубки! — Сэн прервала мой шуточный монолог, — Идём в карты играть! И мы с Мэттом благополучно удалились с палубы, куда медленно пробралась Оливия. На наше место. К вечеру мы были уже в Айсавэрсом порту. Я не могла в это поверить. Этот прекрасный, но полуразрушенный континент всегда вызывал у меня безумный восторг, был кумиром моего детства, неким идеалом. И сейчас, смотря на высокие деревья, на ослепительно-белый песок, на ярко-голубое небо без единого облака, на лианы, оплетающие фонарные столбы, мне показалось, что ничего лучше в мире и быть не может. Это чувство не покидало меня всю дорогу на трясущемся полумагическом автобусе. Айсавэр почти разрушен, поэтому до сих пор использует полуартефакты и электричество. В отличие от железной дороги, это не памятник культуры или часть атмосферы, это их жизнь. Мы шли по асфальтированной тропинке, мимо старинного замка, оплётённого шиповником. Рядом стоял обелиск — серо-зелёный камень, на котором серебром были написаны имена погибших. Каждое имя было написано каллиграфическим почерком, будто писавший их был знаком с каждым погибшим человеком. Перед обелиском горел огонь зелёного цвета. На самом деле — жёлтое пламя с подсветкой. Нет на свете человека, умеющего создавать зелёное пламя, говорят, был один, но он так и остался безымянной, пусть и подтвержденной легендой. Но мы должны помнить о произошедшем, поэтому подсвечиваем желтое пламя зелёным цветом. Кислотно-зелёный, не похожий ни на что огонь во всём мире, начиная от этого места и заканчивая Каролиной, считается символом катастрофы. Катастрофы, о которой ни один человек не должен забывать. — Мы пришли, — в это время сообщила Леди Соннел. Мы посмотрели на наш отель. Что это было за здание! Оно само было похоже на маленький замок: красивые открытые балконы, колонны кремового цвета. На каждом окне висели невесомые шторы пастельных цветов, а козырёк подъезда был обильно украшен узорами. Черепичная крыша была похожа на те, что бывают у самых настоящих дворцов: слегка блестящая, фиолетового цвета. Основное здание было прямоугольным, но слева и справа к нему были присоединены две круглые башенки, как в сказках. На их конусовидных крышах красовались Серебряные звёзды, а на подоконниках стояли цветы. У забора росли деревья и лианы, а у окон цвели прекрасные флоксы. — Впечатляюще, — протянула Шарлотта, зрачки у девушки расширились, а щёки покраснели. — Мечта, — согласился Джеймс, разглядывая крыши. — Фигня сопливая какая-то, — фыркнул Раян. — Раян! — Мистер Литон вздохнул, разглядывая сына. — Да господи! Даже я доволен! — пробурчал Сэм. — Его ничем не обрадуешь. — Сэмми, не кипятись, — миролюбиво пожал плечами Мэтт. — Иначе нам придётся тебя в море макать! — прыснула Сильвия. — В море вы будете макать сами себя, — хитро улыбнулась директриса. — Сегодня. Быстро переодевайтесь и бегом на пляж! — Ура! — воскликнули мы одновременно и ринулись к дому. — Там сейчас как раз людей нет, — донеслось до меня.