Unhealthy competition. Welcome to America.

POV Bill. Жизнь умела преподносить сюрпризы. Причем ее умение заключалось в том, что сюрпризы почти всегда были неудачными. Именно таковой я теперь считал и свою жизнь. Чертов болван. О чем ты думал, да и думал ли вообще? Кто тобой управлял? Я миллионы раз мысленно казнил себя самыми жестокими способами за причиненный Ребекке дискомфорт. В Бостоне я потерял над собой контроль, переступил все возможные ограничения и поддался своей слабости, подстрекаемый нездоровой симпатией, агрессией, ревностью. Мне было настолько паршиво все это время, что я едва терпел самого себя. Я настроился на разговор, решился подойти и все объяснить, заранее уверенный, что ничего не изменится - она не чувствовала ко мне того, что поглотило меня. Я пытался сделать это дважды, и обе попытки провалились из-за моего темперамента, которому я не мог приказать заткнуться. В автобусе я не сумел поговорить с Ребеккой, чувствуя запах своего брата на ее одежде. Мне было неприятно представлять, как они обнимались, как она жалась к нему во время завтрака, когда Том что-то показывал ей в своем айфоне, а блондинка увлеченно отслеживала каждое его действие. Меня бы вывернуло наизнанку, если бы они начали кормить друг друга с рук. Я не могу смириться с тем, что ты завладел мыслями этой девушки, Том. Если бы ты знал, какую боль мне приносит ежедневное наблюдение за ней, наслаждающейся твоим обществом. Я сошел с ума тогда, в гримерке, увидев ее. После выступления Ребекка выглядела невероятно просто, сбросившая с себя весь концертный лоск и артистичность. Мне хотелось поговорить, развеять все недопонимание между нами. Мне хотелось заглянуть в ее светлые глаза и найти в них прощение, но я знал, что найду там лишь симпатию к своему близнецу. Очередная девушка, которая увлеклась им и его бешеной энергией, подчиняющей их себе, едва ли не каждую вторую. И если бы не ее тело, прокричавшее мне о том, что я ненужный ей идиот - я бы поверил Тому, что между ними ничего не было. Поверил бы и точно оказался идиотом. Тем, кого проще простого водить за нос, а после ухмыляться, понимая, что очередная шалость удалась. Это был момент, когда я возненавидел их обоих. Отметины, оставленные братом, на ее шее. В тех местах, которых я касался губами, надеясь, что впереди меня ждет удивительная любовная история. Его необузданная страсть, с которой он подчинил себе гитаристку, а она не сопротивлялась. Она наслаждалась, судя по шее Тома, утопала в нем, дрожала в его объятиях. Сколько раз я умолял себя не возвращаться мыслями к тому дню, когда понял, что они вновь занимались любовью, возможно, не один раз. Вегас? Майами? Какой-нибудь еще город, где она томно повторяла его треклятое имя? Я не мог перестать думать об этом и совершил огромную глупость, о которой теперь сожалел. Тот момент, когда мои пальцы сомкнулись на ее шее, раздирал меня изнутри когтями-кинжалами. Я был не я, кусая ее губы до крови, пока она тщетно старалась выбраться из моих тисков. Думая об этом, я морщился, ненавидя себя за каждую секунду причиненной ей боли. Ее сопротивление выкрутило мою ненависть до зашкаливающих значений, и я ударил блондинку. Звук резкой пощечины до сих пор звенел неприязнью в моих ушах. Омерзительное прикосновение моей ладони к ее нежной коже. Теперь побить все мировые рекорды могла твоя ненависть к самому себе. Гордись, Билл Каулитц, ты сам себе омерзителен. Ровно как мой удар по щеке Ребекки, я помнил и кулак Тома, пронзивший острой болью левую сторону моего лица. Если бы не Георг, вставший между нами, я бы вряд ли отделался банальным синяком, который ловко скрывал профессионализм моей Наташи. Брат возненавидел меня. В тот поздний вечер он бросался самыми отвратительными словами и не сожалел об этом ни секунды. Наша пятая участница рыдала в его объятиях, совершенно обессилевшая, пока я гневно утирал кровь со своей губы. Она стала хорошим яблоком раздора между вами, не так ли, Билл? Слезы Ребекки не тронули меня, я был одержим ненавистью и не мог смотреть на то, как она жмется к нему. К человеку, который был готов сравнять ее с землей, как только узнал, что она может занять его место, принадлежащее ему по праву. Я был расстроен и одновременно унижен всеми, кто примчался на ее отчаянные крики. Густав, Георг, даже Наташа косились на меня с нескрываемым отвращением, еще больше распаляя во мне тот гнев, которым я преисполнился. Тогда мне казалось, не было ни единого человека, готового встать на мою сторону. Узнай об этом фанаты - я бы лишился всех до единого, а ряды поклонников Бекки стремительно выросли в размерах. Весь следующий день я чувствовал себя максимально хреново, мучаясь совестью, преданный своей злостью. Не находил себе места, но упорно сидел в хвосте нашего турового автобуса, пока мы ехали в Нью-Йорк - город, которым завершится наш американский тур. Я сидел, наблюдая за мчавшейся за окном природой, и старался подыскать извинения. Старался, но не находил. Какое оправдание могло быть у моего поступка? Влюбленность? Да я уже и сам в нее не верил. Как можно было настолько по-зверски поступить с человеком, к которому чувствуешь необъяснимый трепет? А она чувствует трепет к твоему брату. Она хочет быть рядом с ним. Она и тогда была с ним, мысленно, пока ты витал в облаках и рассчитывал на чертову, необходимую лишь тебе, взаимность. Я раздражался на Тома и не мог откреститься от этих негативных чувств. Не мог простить, что он спал с ней. Было ли ему больно от того, насколько жалкой Нойманн выглядела, упав в его объятия? Я с лютой искренностью надеялся, что да, что я сумел сделать ему больно. Он всегда забирал себе все внимание каждой симпатичной мне девушки. Но стоило ли винить его в этом сейчас, когда именно Ребекка дала мне понять, что для нее важнее Том, а не я. Я каждый раз справлялся со своими эмоциями, понимал, что раз они уходят к брату, предпочитают его общество - значит не мои. Не те, которым хотелось бы посвятить свое время. И Ребекка не та. И это стоило достойно принять, стоило попытаться вернуть ее дружеское расположение. После того, как ты едва не изнасиловал ее, Каулитц? После того, как наотмашь ударил? Какая, к чертям, дружба? Она даже не плюнет в твою сторону, посчитав это слишком уж громким жестом. Коснувшись ее взглядом в автобусе, я все же не сумел заставить себя заговорить в присутствии Листинга и Шефера. Мне требовалась атмосфера, в которой бы нашему разговору не помешала ни единая душа. Я и она, для меня это было чертовски необходимым аспектом. Ребекка трепала Пумбу, когда я возжелал стащить из холодильника йогурт. Мне до боли за ребрами было приятно, что она проявляет ласку и доброту хотя бы к моему псу, который позже принесет мне немного ее тепла. Тома, следующего за девушкой тенью, не было. Спал до самого Нью-Йорка. Видимо, всю ночь утирал своей гитаристке слезы, вызванные моим больным помешательством. Близнец не позволил поговорить с ней и после того, как мне прилетел персональный выговор от Йоста и предупреждение, что если я не возьму себя в руки - не получу ни цента за это турне. Неужели он рассчитывал на то, что покаяться мне поможет отсутствие денег, которых и так было вполне достаточно для безбедной жизни. Они оба испытывали меня на прочность. Мой брат, самый близкий мне человек, и девушка, которая, как мне казалось, могла бы изменить мою жизнь, сделать ее еще более яркой. Но нет, сделать жизнь ярче она предпочла ему, кто отвечал таким же сущим бредом на сказанный ею бред. Кто целовал ее, а она с остервенением отвечала ему взаимностью. Как вчера, возле двери в ее номер, когда она требовательно впилась в губы Тома, готовая отдаться ему во всех смыслах на моих глазах, а спустя несколько секунд затащила его обратно в номер, едва ли не ударяя мне по носу резко захлопнувшейся дверью. Конечно, я заслужил поведения и похуже. Мне было настолько плохо, словно меня напоили кислотой и теперь внутри все умирало, только не скоропостижно, а дьявольски медленно, мучая с каждой минутой все изощреннее. Я почти не спал этой ночью, прокручивая в мыслях возможные картинки очередного безумия между Томом и Беккой. -Ты чертовски плохо выглядишь – вывод Наташи не вызвал во мне никаких эмоций – Я не знаю, спасет ли тебя сегодня этот макияж, Билл. Равнодушно пожимаю плечами, даже не всматриваясь в старания визажиста, колдующего над моим внешним видом. Она тоже осуждала меня, я это понимал. Осуждала, как женщина. Осталась тогда в гримерке с Томом и блондинкой, ожидаемо готовая помочь. Съемка тянулась в максимально замедленном режиме. Я старался быть тем самым Биллом Каулитцем, которого все обожали, приложил немало усилий, чтобы вернуть себе образ статного красавца, рассуждающего о трепетной любви. Я убил в себе всю любовь. Том выглядел ничуть не лучше. Он не выспался, был хмурым и не улыбнулся ни на одной фотографии, которые я чуть позже просмотрел. Однако, Ребекка сияла своей изумительностью и россыпью потрясающих светлых локонов. Блондинка улыбалась, о чем-то шутливо переговариваясь с Густавом, а после и вовсе исчезла с Томом, лишая меня возможности и дальше наблюдать за ней. Она была невозможно холодной и сдержанной только для меня, будто я привидение. И отныне я больше не испытывал злости - я лишь ощущал собственную ничтожность. Понимал, что собственноручно испортил свою жизнь, надеясь исковеркать чужие. Твой самый крупный проигрыш, Каулитц. Довольно отрицать. ***** POV Rebecca. «Если бы ты слышал мое исполнение - загремел бы в психиатрическую клинику, Матти!» Переписка с близким другом спасала от темных времен, накрывших тяжелой ношей мои плечи. Обсуждать свое прослушивание, которое в конечном итоге тоже не удовлетворило меня, было единственным спасением. Матиас был спасением, как человек, с которым мне всегда было весело и в обществе которого я могла посмеяться над собой и своими промахами. Как творческими, так и в личной жизни. «Да лжешь ты, Бекка! Я прекрасно знаю, какой ошеломительный у тебя голос! Давно бы могла перепеть этого Каулитца!» Перепеть Каулитца я бы вряд ли смогла. Все, что я сейчас чувствовала внутри себя по отношению к Биллу, не отменяло моего восхищения его поведением на сцене. Он за пару секунд мог приковать к своей персоне стадион, вместительностью в семьдесят тысяч человек. Он будто маг притягивал к себе людей, которые даже не догадывались, каким отвратительным он мог быть и на что был готов пойти ради достижения желаемого. По его словам и я была той, которая готова спать со всеми подряд ради собственной выгоды. Какой именно, Билл? В твою группу меня заявили не потому что я переспала с тобой, кретин конченый, а потому что я талантливый музыкант, совершивший главную свою ошибку. Жалею, ты и представить себе не можешь, как дьявольски я жалею. «Ну а что там в Нью-Йорке, Бекки? Может, пришлешь парочку фотографий?» Если бы они у меня были. После вчерашней съемки, на которой оба Каулитца выглядели, словно на похоронах, Дэвид увез меня на очередное прослушивание. Я и подумать не могла, что у него столько связей в Америке. Пришлось исполнить несколько композиций, абсолютно разных, чтобы добиться улыбок, неизвестно что означающих. Мне хотелось выступать сольно, хотелось создать свой собственный музыкальный мир, не зависящий от других людей и их прихотей. Не зависящий от Билла Каулитца. Безумно хотелось выкроить хотя бы пару ничтожных часов, чтобы пройтись по Нью-Йорку, увидеть минимальную его часть. Прочувствовать тот самый дух, о котором твердили в фильмах. Не было времени даже полежать в ванне. Вчера я с Георгом и Густавом спустилась поужинать в ресторане гостиницы, потому что после продолжительной дороги и фотосессии выбираться куда-либо не было сил. Том отказался покидать пределы номера, сообщив, что просто желает отоспаться. Под конец гастролей мы все ощущали усталость, состоящую из недосыпа, переездов из города в город, репетиций, самих шоу и прочих забот. Быть известным человеком непросто, теперь я понимала это, как никто, чувствуя на себе все «прелести» туровой жизни. *** На сегодня у нас было запланировано интервью на радио. Мы должны выйти в прямой эфир и обсуждать текущий тур. Я предвкушала эту беседу, потому что радио было для меня чем-то новым, еще неизведанным и неиспробованным, но также я внутренне остерегалась очередных выпадов Билла в мой адрес или его косвенных нападок на Тома. Нужно предупредить старшего. Том прав: если я и собираюсь разыграть очередное шоу - обязана посвятить в него парня. Я стояла в стороне, пытаясь разложить мысли в голове в алфавитном порядке. После Бостона никак не получалось прийти в норму, даже шутливые перепалки с Томом не заводили меня. Во мне будто разом угас весь азарт на сарказм и улыбки, а разжечь эти чувства было невероятно тяжело. Видимо, мне требовалось время. Но сколько времени тебе нужно, Ребекка? Тур почти закончен и расстаться вот так, на минорной ноте - значит не простить себя никогда. Но разве он заслуживал моего прощения? Как можно простить того, кто был охвачен бесконтрольным желанием причинить боль? Да будь он хоть триллионы раз Билл Каулитц, звезда Германии, он останется тем, кто поднял на меня руку, кто едва не унизил перед остальными парнями, почти окунув лицом в грязь. Ребекка, не наполняйся ненавистью, не разрушай себя изнутри. Будь холодом, леденящим кожу, но сбереги в себе то добро, которое тебя наполняет. Его заслуживают другие люди. Его заслуживаешь ты. Устремив взгляд к потолку, я сцепила пальцы в замок и выдохнула. Нужно возвращаться к ребятам, среди них я так или иначе чувствовала себя лучше. Не стоило распылять свою подавленность на окружающих меня людей. -Оооу, Бекка, что за прикид сегодня? Тебя Том укусил? – довольно улыбнулся Георг, сканируя меня задорным взглядом. Укусил. И не один раз. -Ты случайно не с него джинсы стянула?.. – хохотнул Густав, заставляя меня улыбнуться – потому что в его одеяния вполне уместятся две Ребекки. -И еще как минимум один Том! – захохотал Георг. Усмехнувшись, я осмотрела себя. Да, сегодня мне захотелось выглядеть, как Мисси Эллиот в ее лучшие годы. Конечно, я помнила, в какой группе играю, но почему Тому можно, а мне нет? Свободные джинсы, завлекающе осевшие чуть выше бедер, белые кеды и такого же цвета топ, короткий. Я знала, что вся эта одежда чертовски мне подходила. Я выглядела если не идеально, то очень хорошо. Стиль, абсолютно противоречащий Биллу. Замечательно. -Что за выходки, Нойманн? – слышу со стороны и прикусываю губу, лукаво улыбаясь парням. -Решила окончательно сбросить тебя со счетов, Каулитц – Улыбаюсь Тому, слегка задрав голову. Никакой агрессии. Мне казалось, я погибну от переполняющих меня чувств. -Я ведь уже сказал, что тебе никогда не стать такой, как я, Бекс – брюнет осмотрел меня с ног до головы, по-кошачьи улыбнувшись – Выглядишь сексуально, но зря стараешься. Склонив голову набок, с характерным звуком целую свой средний палец покрытыми вишневой помадой губами, поднося его ближе к лицу старшего Каулитца. Том обхватывает его своими пальцами, опуская мою руку вниз, и ухмыляется, отводя свой прищуренный взгляд в сторону. Наблюдая за братом, который лишь закатывает глаза на все наши выходки. И эти выходки нравятся мне. Не потому что я хочу отомстить, а потому что мне действительно нравится. Да плевать, о чем он думает. Вынашивает в своих мыслях очередной план, как причинить мне новую боль? Теперь я знаю, на что он способен, и я больше не позволю обойтись со мной, как с дешевкой. На защиту встанут ребята, в конце концов, Том не позволит обидеть меня. Я чувствую, как он рассержен на брата и как ему паршиво от всего, что происходит между ними. Мне казалось, Том переживал гораздо глубже Билла, был мудрее, несмотря на ничтожную разницу в десять минут. Идеализировать старшего Каулитца было бы глупо, но моя симпатия развязывала мне руки и язык иногда в совершенно неуместных ситуациях. -Мало нам было одного рэпера, так теперь их стало двое – гоготнул Георг, посматривая в нашу с Каулитцем сторону – Только, Бекка, не нужно выглядеть так каждый день, договорились? -И об этом нам говорит обожатель футболок в обтяжку – усмехнулся Том, состроив забавную гримасу. -Есть, чем похвастаться перед девочками на концертах – Листинг комично приподнимает брови и кивает Тому, тот закатывает глаза почти как Билл и качает головой. -Только не надо сомневаться, что мне нечего девочкам показать, окей? О, да. С этим у тебя все в порядке, Том, тебе не о чем беспокоиться. Внезапно Билл оторвал голову от мобильного, посмотрев в нашу сторону. Я не заметила в его глазах ничего, кроме усталости и желания сохранить силы для интервью. -Довольно разводить пустой треп – он вздохнул – Идемте, еще успеете наговориться. Том не обратил на слова брата никакого внимания и двинулся с места последним из всех нас, легонько подталкивая меня в спину своей теплой ладонью. Мне бы хотелось, чтобы недопонимание между ними испарилось, чтобы все вернулось хотя бы к тем показателям, которые были в самом начале тура. Нойманн, ты все испортила. Свои отношения с Биллом. Отношения Билла с Томом. Но, кажется, перестала изнывать от желания прикончить ведущего гитариста, не так ли? Что теперь ты чувствуешь к нему? Гастроли заканчивались, а вопросы, оставшиеся без ответов, только копились. *** На радио было весело. С приятными людьми все последние неурядицы отодвинулись на второй план. Мы обсуждали наш тур, какие перемены произошли со всеми нами с момента последних концертов в Европе и многое другое. -Ребекка, нашим слушателям интересно, сложно ли тебе было найти общий язык с парнями? Или, может быть, ты уже была с кем-то знакома до того, как стать частью Tokio Hotel? -Я была знакома только с Дэвидом Йостом, потому что он являлся одним из судей конкурса, в котором я победила – вопрос заставил меня покопаться в воспоминаниях, и улыбка на губах нарисовалась сама собой – С ребятами я познакомилась уже после того, как подписала контракт и… Хм, да не буду я этого утаивать: отношения со старшим Каулитцем не заладились с самой первой минуты. Том воспринял меня враждебно и долгое время упрямо игнорировал. Диджеи недоумевают, переводя взгляды на улыбающегося Тома. Давай, красавчик, твой ход. -Том, неужели это правда? Чем тебе не приглянулась Ребекка? -Он терпеть не может, когда метят на его место и забирают его игрушки! – Билл вставил свои три цента и, по-моему, даже без особой агрессии в голосе – Том очень себялюбивый. -Да не слушайте – хохочет брюнет – Я и правда сперва ощетинился, думая, раз гитаристка, то непременно будет портить мне жизнь и демонстрировать свое превосходство, но нет… – Каулитц хитро мне улыбнулся – у нас с Беккой неплохие отношения, я это признаю и, надеюсь, признает и она. Смотрю в его лицо, опуская взгляд чуть ниже. Вот бы снова вцепиться в твою шею зубами, а не сидеть здесь и не петь дифирамбы твоему величию. Конечно, был лучшим и останешься таковым. Я неплохой музыкант и мне было важно, чтобы ты согласился с этим. Я получила желаемое и даже немного больше, чем просто слова. Я успокоюсь, наверное. Я сама себе пообещаю. Согласно киваю и перевожу взгляд на младшего. Он не смотрит на меня, но улыбается. Почему именно сейчас, в этот самый момент, он такой, каким я помню его в Европе? Сейчас в нем не было ни грамма того Билла, рвущего на мне одежду и доставляющего страдания. Это был тот самый Билл Каулитц - любимец чересчур большого количества людей. Но не мой. Все же мне сложно отпустить и не думать, сложно не видеть в нем жестокость, с которой столкнулась лицом к лицу. Беседа продолжалась около двух часов, временами прерываемая треками группы, собственно, как и было положено. Мне понравились вопросы, которые нам задавали: не было нелепых расспросов о личной жизни и о том, есть ли желание влюбиться в кого-то из согруппников. Возможно, Йост настоятельно рекомендовал опустить эту тему ниже плинтуса и если это было так - я осталась благодарна за такой подарок. Без фотосессии также не обошлось, и я даже обрадовалась, что фотографии со мной в таком прикиде разлетятся по сети. Ребекка Нойманн - этакая тень Тома Каулитца. Мне хотелось его подразнить и, казалось, парень не был против ни одной из моих игр. После интервью Йост долго разговаривал с Биллом. Мы должны были выезжать на саундчек, но пришлось задержаться. Если продюсер вновь беседовал с младшим по поводу меня, то любопытно, к чему приведет этот разговор. Мне бы хотелось, чтобы Билл принес свои извинения в самой виноватой форме, но одновременно с этим я боялась заговорить с ним и тем более остаться наедине. Этот человек отныне пугал меня своей непредсказуемостью. -Бекка – дрогнув, перевела взгляд на Густава – Билл извинился перед тобой? Вздохнув, отрицательно мотаю головой. -Слишком сложные близнецы в моей жизни, Густав – удрученно усмехнулась я – То к одному не могла подступиться, а теперь второго откровенно…боюсь – поднимаю взгляд на барабанщика – Боюсь его, Густ, представляешь? Даже Том не вел себя так, не позволил себе поднять руку на девушку, что, в общем, очень на него похоже. Он бы, наверное, мог… -Да брось, Том добряк – хохотнул Шефер – Да, тот еще засранец, но все же его выдержка более непробиваема, чем у Билла. Кстати, Том, похоже, держит данное обещание. Я внимательно посмотрела на парня. Обещание? Какое обещание? Кому и что именно пообещал этот зазнайка? «Предупреждай меня о всех своих играх, Бекс.» А сам, значит, держит в секрете какие-то чертовы непонятно кому данные обещания? -Давай-ка поподробнее, Густав… -После того, как Билл слетел с катушек, Том сказал мне и Гео, что не отойдет от тебя ни на шаг – мой рот приоткрылся – И, кажется, так оно и есть. Он оберегает тебя от очередного выплеска негатива из Билла. Ты просто знай, что Том не отступится, если твердо решил сделать что-то. Возможно, он не желает, чтобы младший вертелся возле тебя и лично я сейчас считаю это правильным. Взрывоопасность характера Билла не принесет ничего хорошего, а тур нужно заканчивать достойно. Надеюсь, ты со мной солидарна, Ребекка. Том Каулитц и его обещания заботиться обо мне. Хм, любопытно. Неужели старший и правда решил всеми способами огораживать меня от своего близнеца? Только не лги хотя бы сама себе, Нойманн, что не порадовалась сейчас услышанной новости. -Если так, я возражать не буду – отзываюсь я – Мне и самой хотелось бы завершить наш тур без очередного вороха возможных происшествий – едва ощутимо выдыхаю – Я устала, Густав. Честное слово, кажется, держусь на одном лишь обещании выполнить свою работу – без сил утыкаюсь лбом в плечо драммера и вздыхаю, чувствуя, как парень похлопал меня по плечу. -А что с твоими прослушиваниями? -Да я ни в чем не уверена – ответила я – Не понимаю, зачем Дэвиду еще одна головная боль? Стальной человек, я бы на его месте, работая с вами, давно бы спятила – да я и так уже спятила – Какие у меня шансы уйти в сольное творчество? -Большие шансы – произнес Шефер – Мы тебя слышали, Бекка, и это было восхитительно. Мне оставалось лишь вымученно улыбнуться, в очередной раз задумываясь о своем будущем. Каким оно будет? С кем? Где именно? Мне хотелось хорошенько об этом поразмыслить, но сейчас времени не хватало даже на то, чтобы лишний раз посмотреться в зеркало. *** После саундчека, на котором мы с Каулитцем снова устроили гитарные баттлы, я почувствовала себя гораздо лучше. Вернулось некое ощущение бодрости, дремавшей последние несколько дней. Площадка в Нью-Йорке была больше, чем в остальных городах, и я уже предвкушала наше шоу и нашу атмосферу, царившую тут. Это определенно будет здорово, невероятно. На мое непомерное счастье Йост сообщил, что планов на сегодня больше нет и можно посвятить личное время прогулке по городу. Скромной, конечно, но живя в таком сумасшедшем рабочем графике, я радовалась каждой свободной минуте, особенно будучи в столице мира. -Как тебе, Георг? – я осмотрелась и остановила взгляд на басисте – Жизнь в фильме, не находишь? Шатен улыбается и кивает. Мы медленно брели по Бруклин-Хайтс, виды на Манхэттен сводили меня с ума. Я проживала какую-то лютую эйфорию, смотря на сияющие небоскребы и снующие по небу вертолеты. -Крысы - это тоже про кино, Бекка? -Не будь занудой, Гео – довольно пихаю парня в плечо, глубоко вздыхая – Моя чертова мечта. С детства хотелось побывать здесь, но чтобы вот так, с вами, в качестве пятого участника Tokio Hotel… – Я обратила внимание, как идущие впереди нас Густав и Том присели на скамью, также любуясь ошеломительными видами на вечерний мегаполис. Билл с Наташей медленно брели на довольно приличном расстоянии от нас, переговариваясь – Я благодарна жизни за такой шанс. Георг улыбался, слушая. Мне нравился этот парень. Талантливый, умный, рассудительный, адекватный, что было очень важно при наличии рядом двух абсолютно сдвинутых персон. Они с Густавом были моим островком спокойствия, пожалуй, в обоих турах, в этом особенно, потому что остервенение младшего Каулитца изломало меня, вынудило выстроить стену, за которую у него не получилось бы пробраться. -Знаешь, Бекка, жить как в кино не всегда хорошо – заговорил Георг – Присмотрись внимательнее: здесь те же люди с такими же проблемами, как у тебя или меня, те же обязательства, та же жизнь, разве что они могут гордо заявлять всем и каждому «я живу в Нью-Йорке». Ну а мы живем в Берлине и это замечательный город. -И у нас тоже есть бездомные! – Рассмеялась я, заметив, как Том посмотрел в нашу сторону. Нужно было поговорить с ним, расспросить насчет Билла. Поблагодарить, в конце концов, если уж решил стать моим ангелом-хранителем. Метнувшись мыслями в тот жуткий вечер, я вновь дрогнула, вспоминая удар Тома. В нем было слишком много ненависти, много неприязни. Том ударил брата по-настоящему, не жалея. Повышал на него голос, пока я заходилась рыданиями, пропитывая влагой его футболку. Том определенно заслуживал благодарности. И когда, если не сейчас? Пока я медленно плелась в сторону Густава и старшего Каулитца, думала, как начать разговор. Отношения с Томом наладились, и я не имела понятия, что именно на нас повлияло - очередная сумасшедшая ночь или моральное падение Билла. Я не могла и не хотела показывать свои чувства, закрывая их глубоко внутри, но задирать Каулитца даже после того, как в очередной раз сгорела от его страсти, стало моим хобби. Признаваться в том, что мне начали нравиться его низкосортные шуточки, было неприлично. Том старался вернуть меня к жизни, всячески провоцируя на очередную склоку, после которой мог легко щелкнуть пальцами по носу или обнять. Я плавилась от каждого подобного действия. Но признаваться в том, что эта симпатия уже готова перерасти в нечто большее, что занимает все нутро и от чего дрожат колени, нельзя. Это пугало. Мне стоило молчать как и тогда, в первый раз, смириться с тем, что нам не по пути. Кто я и нужна ли ему? Вокруг него столько знакомых и действительно талантливых людей. Сотни красивых девушек, с которыми ему будет лучше. А я все забуду, время вылечит. -Бекки – выныриваю из мыслей – Ты нормально себя чувствуешь? Том смотрит на меня с неким беспокойством во взгляде. Тряхнув головой, произнесла: -Мне нужно с тобой поговорить. -Конечно – Каулитц метнулся взглядом в сторону, туда, где стояли Наташа, Билл и Георг, в их руках уже были стаканчики с кофе. Отойдя в сторону, я посмотрела на Тома. Какого дьявола ты такой красивый подонок? И зачем смотришь оленьими глазами? Зачем даешь мне надежду? -Это было благородно с твоей стороны – заговорила я – Спасибо, Том, для меня важно быть в безопасности. Особенно сейчас. Парень качает головой, улыбаясь, и отводит взгляд в сторону. Щурится в привычной ему манере, а я чувствую, что он хотел бы сохранить это в тайне. Невидимый страж моего покоя. Мне хотелось бы верить ему безоговорочно, беспрекословно, но я сомневалась в его действиях, в его фразах, поцелуях и чувствах, какими бы приятными они мне ни казались. -Не молчи. -Бекс, это не имеет значения, просто я не позволю ему приблизиться к тебе – внутри все поджимается от осознания, что я услышала желанные слова – Ты нуждаешься в его извинениях? Для тебя принципиально важно, чтобы он, может быть, встал на колени? Если так - только попроси. Я заставлю его сделать это, Ребекка. Смотрю на парня широко распахнутыми глазами и не верю в происходящее. А Билл был готов ради меня поставить на колени Тома? Сумел бы заставить этого пафосного черта извиниться за каждый болезненный подкол? Я понятия не имела, какое именно влияние могли оказывать близнецы друг на друга, но что-то между ними было такое, подвластное только им. Никому больше. -Он не извиняется только по этой причине? – закусив губу, скольжу взглядом по лицу брюнета – Или ему плевать на мои чувства, Том? Парень вздыхает и упирается ладонями в ограждение. Не без интереса наблюдаю за Каулитцем, забывая о своем желании увидеть как можно больше Нью-Йорка. Настроение Тома изменилось и неужели причиной для этого послужил затеянный мной разговор о Билле? Что с тобой происходит, Том? Что ты чувствуешь? Ты можешь разделить эти чувства со мной или что, черт возьми, с тобой не так? -Какие чувства, Бекка? – брюнет пристально смотрит точно мне в глаза, не прилагая усилий дергая за все нервные окончания, едва ли не выворачивая меня наизнанку – На какие чувства ему плевать? На все мои чувства. В первую очередь на чувства к тебе. Он был готов растоптать их с нечеловеческой силой, унизить меня и рассориться с тобой. Неузнаваемый, бесконтрольный, наигранно равнодушный. Холодный. -Он хотел извиниться – Том не дождался ответа на свой вопрос – Он приходил и хотел с тобой поговорить, но я не позволил ему. Да, Бекс, ты можешь считать меня кретином, эгоистом и кем угодно, мне плевать, но я не хочу, чтобы он находился рядом с тобой. Ты…дорога мне… – он резко выдохнул – и своим поступком он сделал больно не только тебе, но и мне. В мыслях мгновенно всплыл наш разговор с Георгом, когда он сказал, что Билл хотел причинить боль именно Тому. Ему удалось. Ради того, чтобы за что-то отомстить брату-близнецу, он решился на такой омерзительный поступок? Поверить в это было сложно. Ну неужели нападки на меня - игра, придуманная лишь для того, чтобы припомнить Тому что-то обидное? Если так, то Билл станет моим самым масштабным разочарованием. Он уже стал им, Ребекка, не правда ли? -Спасибо – Тихо бормочу я, подавляя в себе желание взять его за руку, показывая, что я действительно благодарна. Том знает Билла лучше меня, видимо, он неспроста принял подобное решение. А мне до банальности было приятно. Приятно вспоминать кулак брюнета, проехавшийся по лицу близнеца. Месть за меня. Сладкая, как сахарная вата – Может быть, апельсиновый фреш? Каулитц улыбается, задерживаясь взглядом на каждом миллиметре моего лица. Что ты ко мне чувствуешь? -Желания симпатичных блондинок не могут быть проигнорированы – Его, уже ставшая профессиональной, усмешка и ладонь, протянутая в мою сторону. Мне больше не требовалось коситься на его близнеца, я не хотела бояться сделать что-либо не так и после отвечать за свои ошибки, будто на смертном одре. Я просто вложила в это влекущее умиротворение свою руку. *** Небоскребы влекли меня к себе, словно вампир жертву. Отвести взгляд от сияющих высотных зданий было непосильной задачей. После нашей прогулки, довольно удачной, я провела в ванной не более двадцати минут, спеша вновь умоститься на широком подоконнике гостиничного номера и созерцать эти виды, ошеломляющие рассудок. В голове царил порядок, словно туда загнали клининговую компанию для генеральной уборки. Я с особым нетерпением ожидала завтрашний концерт, уверенная в том, что все пройдет идеально. Мне до дрожи в коленях хотелось выступить в Нью-Йорке, чтобы спустя время мысленно возвращаться в эти моменты и чертовски собой гордиться. В группе, в которую ты попала, творится тотальный хаос, а тебе лишь бы угодить под теплый луч известности. Нойманн, ты ненормальная. В дверь номера постучали, и я без особых раздумий чуть громче обычного произнесла: -Заходи, Том – Парень должен был принести мне гитару, с которой вновь творилось что-то бесноватое. Видимо, она, как и я, была огорчена скорым завершением гастролей. Меня передернуло, когда, обернувшись, я увидела Билла. Вскочив с подоконника, прижалась спиной к стене, плотнее кутаясь в уютный белый халат. Закрывай чертовы двери, Ребекка. Чему тебя учит твоя никчемная жизнь? -Это не Том – слышу его голос и еще сильнее сжимаюсь, ожидая очередного кошмара, учиненного им – Извини, разочаровал. Сглатываю, стараясь залатать все оборванные внутри нервные окончания. По спине промчалась дрожь, осевшая леденящим послевкусием, как мятная конфета. Младший Каулитц присел на мягкий подлокотник кресла и молча смотрел на меня, вгрызался своими карими омутами в каждую пору на моем лице. От одного этого ощущения было нестерпимо больно. -Уходи – прикрывая глаза, произношу я – Уходи, Билл, или уйду я. -Тома нет, он у Йоста – отозвался брюнет, все еще рассматривая меня – Вы оба куда-то собирались? Какого дьявола, Каулитц? Это что, непринужденная беседа перед сном? Уже забыл, как ударил меня настолько мощно, что едва глаз не выскочил? Забыл, как хотел силой подчинить меня себе? Что тебе нужно на этот раз? Какие страдания ты для меня приготовил? -Какая, к черту, разница, куда мы собирались? – Шепчу я себе под нос, понимая, что никуда не денусь - сил не хватит пройти мимо него. Боюсь, молясь, лишь бы не подходил ближе, оставался на расстоянии. Брюнет не двигается. Билл опустил голову, вздыхая. Я не сводила с него пристального взгляда, ощущая, как неприятно увлажнилась спина под халатом. Не припомню, когда последний раз испытывала подобный страх, не считая моментов в Бостоне, когда этот неуправляемый тип, кумир миллионов, с остервенением рвал на мне одежду. -Сколько бы я ни пытался - ничего не выходит – заговорил Каулитц – Я не могу подобрать слова, которые бы помогли мне все исправить… Бекс… -Не называй меня так – Непроизвольно вырвалось из меня, оборонительно и звучно, на что парень лишь уныло закивал. Ему неприятно? Очень хорошо. -Мы можем поговорить? – Сомневающийся и подбитый, растративший всю свою решительность, преданный правящей им агрессией. Не верю ни единой букве, из которых складываются лживые слова. Больше и смотреть на него не желаю. Хочу развернуться лицом к небоскребам, забирающим всю мою боль, но чертовски боюсь его пальцев на своей шее, мстивших за несдержанность его близнеца, утянувшего меня с головой в далекие дали, где я заблудилась и перестала искать нужную мне дорогу. -Ребекка, позволь… -Почему? – Произношу я, задирая подбородок и стараясь сдержать в себе слезы, умоляющие увлажнить глаза. Ну уж нет. Почему? Почему, мать твою? Почему? Почему? Как, ответь мне, я теперь могу общаться с тобой? Как мне улыбаться тебе, слушать твои истории, когда перед глазами маячит эта гнусная сцена, где ты делаешь больно? Невыносимо больно, до сорванного горла и хриплого крика. До ужаса, вечностью застывшего в глазах. -Что почему? -Почему ты сделал это со мной? К чему все унижения, через которые мне пришлось пройти, к чему обморок, в котором виноват ты, к чему эта сцена в Бостоне? – я судорожно выдохнула, чувствуя, как самоконтроль медленно опускается на колени – Неужели ты…хотел этого? Ты настолько меня ненавидишь? Он поднимает голову и смотрит глазами, из которых выветрилось все зло, оставляя лишь светлые древесные оттенки. Я не могу ему верить, теперь я не могу спокойно чувствовать себя рядом с ним. -Бекка, выслушай меня – Билл выдержал паузу – Я не прошу извинять меня, не прошу взаимодействовать со мной, как раньше, даже если мне этого и хочется. Помнишь тот вечер в Польше, когда ты отказала мне? – сглотнув, я хотела оборвать его речь, но парень покачал головой – Мне казалось, ты та, кого я искал долгое время. Та, кто сможет разделить мои чувства. Ты понравилась мне, приглянулась своей внутренней красотой и умением стойко отбиваться от бесконечных претензий моего брата – парень вновь помолчал – Я думал, что нашел свою родственную душу. Я тоже так думала, Билл, пока ты самолично все не испортил. Не превратил в прах. -Тогда ты сказала, что причина не в Томе, но ведь на самом деле именно в нем – Билл вздохнул, собираясь с силами, видимо, этот разговор был невероятно трудным для него – Он ничего не рассказывал мне, Ребекка, сдался только в начале этого тура, потому что я видел вас в Лос-Анджелесе и подумал, что именно в тот вечер… У него нет ни желания ни сил говорить об этом. Раскаивается ли он? Как же дьявольски сложно вновь поверить ему, открыться, признаться в том, как нелегко мне быть среди них и постоянно чувствовать себя чужой и ненужной, пятым колесом в телеге. Никогда не думала, что говорить о таких вещах и вести откровенные беседы я буду именно с его старшим братом. Том был готов выслушать и дать совет, что было слишком нетипично для такой напыщенной персоны, как он. Но все же мне удалось рассмотреть в нем отголоски человечности, найти то, что окутывало теплом, пока со стороны младшего дули пробирающие северные ветры. -Почему ты молчишь? – спрашивает он – Скажи, какой я мерзкий и как сильно ты не хочешь меня видеть – прикрываю глаза, мучаясь от переизбытка разнообразных эмоций – Мне нужно это услышать, Ребекка – Каулитц поднимается, а я невольно отступаю еще на несколько шагов назад – Извини, я не хочу тебя пугать… -Использовать меня ради мести своему брату, Билл? – произношу я, упираясь бедрами в небольшой резной столик – Что произошло, почему ты так взъелся на него? Неужели из-за любви ко мне? – я выдохнула, подавляя в себе задатки истерики – Я не верю, это невозможно, мы с тобой… -Да, это невозможно – тихо отвечает Билл – Знаешь, он всегда был первым по части любви. Девочки тянулись к нему, как Ева к запретному плоду, признаться, поначалу это не расстраивало меня, но позже я начал злиться, когда очередная наша подруга уходила к Тому, проводила с ним время, смеялась с его шуток… Я постоянно думал, что со мной что-то не так и меня это тревожило. С тобой все в порядке, Билл, просто мы, девчонки, обожаем эмоциональные качели и нам банально скучно в идеальных отношениях. Глупые зависимые дуры. -Билл… -Позволь мне закончить – мягко перебивает брюнет – Каждая из тех, кто ранее общался со мной, уходила к нему, к Тому – я смотрела на парня, чувствуя его подавленность – Мне казалось, с тобой такого не произойдет. Том мгновенно обозлился, ты ведь знаешь, он не выносит, когда кто-либо желает примерить его корону. Он невзлюбил тебя, а ты спустя ничтожное количество времени перестала пытаться сгладить конфликт. Я думал, ну разве может стать хорошо, когда все так плохо, и именно это обернулось моей серьезной ошибкой. Я должен был сдержать себя, должен был закрыть в себе очередную волну неприязни к брату, а ты… -А я вовремя подвернулась – умозаключила я, кивая головой – Неужели за ту ночь, Билл? Неужели за то, что я была пьяна и на твоем месте мог оказаться любой другой парень? Каулитц лохматит рукой свои темные волосы и нервно шагает вокруг кресла. Невероятно сложный разговор, оголяющий наши души, раскрывающий секреты, которые так или иначе были у каждого из нас. Имелись у любого человека. -Мне чертовски жаль – тихо, но уверенно – Я возненавидел себя за Бостон, Ребекка. Ваши…отношения лишили меня возможности все осмыслить и смириться с тем, что ты просто провела со мной ночь, ничего не обещая. -Я люблю его – вырвалось из меня и я на секунду прикрыла глаза, надеясь не пожалеть о сказанном. Билл молчит и кивает головой. Мне впервые за эти скудные полчаса стало жаль его. Не любовь, так симпатия. Невзаимная, к сожалению. Секс, ведомый алкоголем и ревностью к девчонке, забытой сразу же после полученного удовольствия. Ребекка, ты глупая несуразная девочка, попавшая в большой мир. Ты развалила все на старте, а теперь сидишь у осколков, не понимая, как их склеить. Но нет, кажется, я понимала. -Почему? – его очередь задавать вопрос, ответ на который вертелся в моих мыслях уже слишком долгое время. -Потому что мы разные. До одури непохожие друг на друга люди, кусающие за самые больные места – помолчав, я усмехнулась – Том, он… Он разгонял мою кровь по венам, кипятил ее своими ублюдскими шутками и взглядами, от которых одновременно хотелось убежать и прибить его, чтобы больше никому не доставлял такого дискомфорта. Я…не могу объяснить свои чувства к нему, я просто люблю его и его желание помочь мне подняться с колен после…всего. -После меня – поправил Билл – Том сказал, что я убил все, что он так сильно в тебе обожал – смотрю на Билла, прикусывая губы – Знаешь, если он и правда влюбился, значит, ты невероятная девушка, хотя я никогда в этом не сомневался. Я промолчала. Порядок в голове был разрушен этой откровенностью между нами. Между жертвой и ее искусным мучителем, заставляющим прожить самые страшные страдания. Я знала, что заплачу. Позже, когда никто не увидит, в очередной раз осознавая всю свою ничтожность. Если это знакомство было наказанием за мои грехи в прошлых жизнях - пусть так. Заслужила. И если виновата - должна была ответить. Билл поджал губы и вознамерился уйти, но я парой широких шагов преодолела расстояние между нами и обняла его, сдерживая судорожный выдох. Сильные умеют прощать. -Спасибо, что дала мне шанс – шепчет он. А я сильная девочка, не так ли? Сильная. *****