(Не) идеальная дочь

Рину нашли на обочине за городом.  Её голова была прострелена точно посреди лба. Содержимое черепа красной, уродливой лужицей с бордовыми сгустками разлилось вокруг головы. Скромное платьице было нескромно разорвано и перепачкано Бог знает чем, один из сандалий на небольшом каблуке был утерян, (как считают в полиции, при попытке побега). Красивый, летний маникюр обломался, чуть бы не под корень. Под остатками ногтей были обнаружены следы человеческой плоти, смешанные с землёй. Судя по всему, драка была нешуточная, и девушка боролась за свою жизнь в неравном бою. Аи не хотела, правда не хотела, чтобы такое случилось с Риной. Да, она была рада, что её не будет эти дни дома, никто не будет нудеть над ухом, и Аи будет делать все, что пожелает, а Рина не расскажет об этом матери, но не такой ценой. Рина всегда была такой душной. Её правильность раздражала Аи: покойная никогда не шутила и не понимала юмора в целом, на каждую подколку закатывала глаза, если надо было что-то делать, она делала строго по инструкции, словно не имея собственного мнения. При жизни она возводила своды правил до уровня заповедей, а отступление от оных опускала до смертельного греха. Аи даже удивилась, когда узнала, что Рина собирается на встречу с подругой так как считала, что у сестры друзей не имеется и не предвидится. Теперь произошедшее казалось ей странным и неправильным. В любом случае, Рина такого не заслужила. Она была хорошим и потрясающим человеком, и, как никто иной, достойна жизни. Интересно, почему всякие подонки остаются жить, несмотря на мерзкие поступки и гнилые души, а их место в гробу занимают такие ангелы? Так не должно быть. Мозг Аи отказывался верить в происходящее и, если бы не собственные глаза, она бы ни за что не приняла это как факт. Её сестра всегда элегантно и опрятно одевалась, недорого, но со вкусом. У неё хорошо получалось сочетать между собой ткани и цвета, но какой смысл в её таланте, если девушку нашли в таком отвратительном виде? "Как быстро бы ты сошла с ума, узнав, что тебя ждет?" — еле слышно спрашивала Аи, поправляя волосы "собеседницы". Она вглядывалась в заострившиеся черты лица своей копии и пыталась найти прежнюю Рину. Сестра была чересчур бледной из-за количества пудры, нанесенной на ее лицо в попытках скрыть синяки и царапины. Аи не помнит, чтобы сестричка когда-либо красилась, и это был первый и последний раз, когда она видела макияж на этом лице. Там же, в морге, была заделана дыра, из которой вытекла её жизнь, а на губы была нанесена ярко-красная помада. Аи смотрела на Рину и понимала, что ничего особенного и не чувствует. Вместо удушающего горя она размышляла о сраной помаде на губах сестры, и о том, как же это неуместно. Еще о возможной посмертной участи души убитой, (надеюсь, ты попала в рай или куда там попадают еще), о том, что когда-нибудь умрет она сама. Просто закроет глаза и перестанет существовать. Еще раньше уйдет мама и папа, Нобу и все остальные, даже Санзу, и не останется никого, кто о ней вспомнит. Страх, словно вор, прокрадывался все глубже и глубже в подростковое сердце. Из оцепенения её вывели теплые объятия матери. Аи так давно об этом мечтала, и сейчас, также долго, как не закончится покой Рины, ей хотелось вечно пребывать в объятьях Аюми. Дочь слышала рваное дыхание матери, надрывные вздохи, чувствовала, как слеза одна за другой стекает по дрожащим щекам, и, если Аи было и стыдно, то где-то в трущобах её эгоистичной души. Рину уже не вернуть да и мать делить больше не с кем. Может, она тоже сможет стать идеальной? Этот ребенок был в каком-то смысле счастлив, что на него обратили внимание. Внезапно дернувшись, Аюми оттолкнула Аи от себя и упала безвольной тряпичной куклой на тело Рины. Она плакала и её тело подрагивало, словно его свело судорогами. Аи больно кольнуло в сердце, ей хотелось быть единственной, и в голову даже прокралась мысль, что можно было бы разобраться с сестрой и раньше. Избавилась бы от неё, и все, проблем бы никаких не было. Жгучая ревность заменила собой страх, ведь даже сейчас, когда она не дышит, мать все равно любит её больше. У Сано внутри также ничего не дернулось. Он потерял слишком много родных людей в этой жизни, чтобы переживать из-за девочки, которую никогда раньше не видел. Его больше трогало состояние Аюми, и, если бы он мог, уберег бы её от этого горя. Он приобнял Аи за плечо и, сам того не зная, растопил лед в её сердце. Превосходство, словно маленький, голодный червячок, вылезло из её сердца, и она слегка усмехнулась: Рина знала только мать, а я знаю обоих родителей — сама себя полбадривала Аи. Майки, растирающий большим пальцем плечо дочери, всматривался в лицо умершей. Ему казалось, что уж эту девочку он точно где-то видел. Она воспринималась им как второстепенный персонаж, постоянно находящимся на заднем плане основной сцены, обычная массовка, которая крутится вокруг Манджиро каждый день: подает воду, интересуется о заказе, убирает его постель. Но вспомнить он не мог. Еще он сильно сочувствовал Аи. Майки был уверен, что её сердце наполнено болью, и он точно решил, что сделает все, чтобы эту боль залечить. Он-то понимает её, как никто, у него тоже была любимая сестра, которая также лежала на своем последнем ложе. Когда плач Аюми стал для Манджиро невыносим, он отошёл от дочери и погладил Аюми по нерасчесанным волосам. Та подняла на него красные, заплаканные глаза и молча уставилась, гневно поджимая губы. — Это ты виноват, — заорала женщина. — Ты и твои делишки. — Не кричи, женщина, — Майки осмотрелся по сторонам. — Не кричи? — На нас люди смотрят, — мужчина схватил свою любовь за руку. —Хочешь поговорить? Пошли поговорим. Аюми вырвалась из-под его пальцев и повела его за собой в отдельную комнату. — Ты чего разоралась? — мужчина грубо схватил её за подбородок и притянул к себе. — Что за обвинения? — Кто-то узнал, — в такой позе Аюми не могла кричать и только шипела. —Кто-то уже узнал, что это твой ребёнок, и убили. — А теперь слушай сюда, женщина, — со злостью шептал собеседник. — Я разберусь с тем, кто это сделал. Я найду каждого, кто причастен к её смерти, и оторву им голову. А кричать на меня не смей, — они встретились взглядом и её боль утонула в его сожалении. Разряд молнии, вспышка, она доверчиво падает на его плечо и разрывается в тихом плаче. — Кажется, у нас прогресс, — печально улыбнулся мужчина. — Сано, не о том сейчас думаешь, —она слегка ударила его в плечо. — Это просто кошмарный сон. Санзу вообще не понимает, что он тут делает. Что за девчонка? Откуда она взялась? Была же одна, а теперь и вторая ещё есть. На входе он закинул в рот таблетку, и теперь люди вокруг него двигались медленней, чем должны, и это его позабавило. Похороны – скучное событие. Обычная бытовуха, ведь Акаши младший был привыкший к таким мероприятиям. — Жизнь это лотерея, — любил он повторять. — Ты умрешь либо сегодня, либо завтра. Он подошёл к гробу и ему подурнело. Харучиё показалось, что девушка медленно открывает глаза и вот-вот посмотрит на него своими бесцветными глазами. Стараясь убежать от жуткого видения, он натыкается взглядом на Ямашиду, который расхаживает туда-сюда с не менее скучающим видом. Когда тот заметил Санзу, то сразу побледнел и куда-то направился. Харучие ещё раз посмотрел на девочку, аккуратно, чтобы не размазать помаду, очертил большим пальцем контур губ, и направился прочь, облизывая красный палец. Аи вышла на улицу через пять минут после Санзу. Она видела, как Ямашида, старый пень, (разрази его гром), нервно курит в сторонке, как Санзу разговаривает с кем-то по телефону, подозрительно оглядываясь. Нобу, в нерешительности мнется у входа с букетом цветов, люди шныряют в разные стороны. У Аи от их присутствия закружилась голова. Вдруг захотелось прогнать их всех, чтобы все ушли и оставили их семью в покое. Чтобы они перестали ходить тут, смотреть, расспрашивать их, и вообще, пусть засунут свои сожаления себе в задний проход. Из глаз выкатилась слезинка. Как же много тут людей. Следом капает вторая капелька. А если бы умерла я, они пришли бы? Аи идет вдоль здания. Плакала бы так по мне мама? Плотина прорвалась, и щеки Аи омывались теплыми слезами. Люди уже остались позади. Вот-вот смолкнут голоса. Аи закрывает рот рукой, чтобы не разрыдаться. Её тело лихорадочно потряхивает. Шаг и еще шаг, её руку накрывает чужая рука, талия другой рукой больно прижимается к явно мужскому телу. Аи пытается закричать, но не может. Она упирается ногами в землю, но оппонент тяжелее и сильнее. Её тащат куда-то за угол.