Нас двое

Когда Фёдор Иванович ставит его перед фактом — мол, знакомься, Игорёк, это — Даша Дубина, наш новый стажёр и твой напарник по совместительству — Игорь уверен, что это шутка. Просто у дяди Феди сегодня задорное настроение и он изволит шутить — бывает. Не может желторотая девочка с ростом Дюймовочки и наивными глазами быть напарницей Игоря Грома — это какой-то бред. — Не смешно, — прямо заявляет Игорь, надвигая кепку ниже на лоб. Но Фёдор Иванович и не думает смеяться. Он сообщает, что Даша теперь — ответственность Игоря и это его «окончательное решение». Игорь каким-то чудом удерживается от комментария, что решение хреновое, но дверью в кабинет всё равно красноречиво хлопает. Даша смотрит на него снизу вверх глупым преданным щенком — только что язык не высовывает. Игорю её почти жалко (наставник для новичка из него — хуже не придумаешь), но он не подаёт виду, выбрав тактику — игнорируй проблему, и она рассосётся как-нибудь сама. В няньки он не нанимался, и вообще ему надо работать: Чумной доктор сам себя в тюрьму не посадит. Даша ходит за ним хвостиком, щебечет без умолку и бесконечно зовёт его по имени. У неё собранные в хвост светлые волосы и большие зелёные глаза, срезанные линией очков с прямоугольными стёклами. Игорь косит на неё хмурой бездомной псиной, которую часто пинали и мало любили, глухо рычит и отмахивается от всех вопросов, как от назойливых комаров. То есть, ведёт себя как самый настоящий хам и не стесняется этого, но Даша проявляет чудеса терпения и почти не обижается на его невоспитанность. — Тебе нужно было поступать в Герцена, — как-то говорит он ей. — С руками бы оторвали. — А тебе нужно было идти в моделинг, — в тон ему отвечает Даша. — С ногами бы оторвали. Игорь от такого поворота событий ненадолго выпадает в осадок и даже перестаёт хмуриться. Даша похлопывает его по плечу и улыбается как ни в чём не бывало. Тему выбора профессии они больше не затрагивают. Хотя каждый раз, когда Даша вдруг начинает учить его жизни (ты вообще в курсе, что действуешь не по уставу?), Игорь мысленно зовёт её училкой и закатывает глаза, как самый настоящий безалаберный школьник. (На самом деле он гораздо хуже). Тем не менее Дашина маленькость всерьёз нервирует его. Игорь ещё не знает, что она с пяти лет занимается единоборствами, а в МосУ МВД была лучшей на курсе. Не знает про ножевое ранение, полученное на Триумфальной площади. Он искоса смотрит на крошечную Дашу, не достающую ему даже до плеча, и что-то внутри него начинает дребезжать, как оконное стекло во время урагана. Она слишком хрупкая для их работы. Слишком… Дюймовочка. Таких вообще можно из отдела выпускать? Точно? Поэтому, хоть Игорь и делает вид, что ему абсолютно наплевать на свою напарницу и вообще ему никто не нужен, он всё же приглядывает за ней. Держать Дашу на расстоянии у него не получается — она оказывается слишком упёртая (как и полагается хорошему следователю). Но быть стеной между ней и физическим контактом с криминальным миром никто не может ему помешать. Грубая сила — это его поле. И пусть Игоря хоть тысячу раз обвинят в сексизме и прочей ереси (в конце концов, держать пистолет или электрошокер может человек любого роста, телосложения и пола), никто не переубедит его в том, что работа со свидетелями, уликами и архивными материалами подходит Даше куда больше, чем махание кулаками. Поэтому, когда Костя Цветков отпускает в её сторону неприличную шутку, Игорь не думает, что Даша может постоять за себя сама и что ситуацию можно разрулить словами. Он прописывает ему в челюсть быстрее, чем успевает задуматься, что и зачем делает. (Я художник, я так чувствую). Позже Даша смущённо улыбается и, взяв его за руку, ласково дует на содранные костяшки. По сравнению с его лапищей её ладошка такая маленькая, что Игорю физически плохо, и потому он невнятно бурчит себе под нос, как гром в налившемся свинцом небе, которое всё никак не может разродиться дождём. И «да ладно, перестань» застревает в горле, когда Даша негромко говорит «спасибо», а уши горят, как будто ему снова пятнадцать и он собирает всю имеющуюся волю в кулак, чтобы подарить цветы девочке, которая нравится, и пригласить её на свидание. К счастью, в их случае всегда можно резко занырнуть обратно в работу и не мучиться от внезапно накрывшей неловкости. Если кто-то забыл, они занимаются серьёзным делом и вот это вот всё странное про человеческие чувства им не надо и некогда. И, если Даша появляется с шавермой в обеих руках на Игоревом негостеприимном пороге, то только потому, что голодный он хуже думает, и вообще зло никогда не дремлет и они не должны. Естественно, из-за всей этой беготни Игорь не успевает понять, в какой момент становится очевидным, что Даше можно доверить спину. Это выясняется где-то между принятием того, что у него теперь есть напарник, и осознанием, что этот самый напарник не обуза, а талантливый следователь, который вдобавок ко всему отлично рисует (ты права, какой Герцена, когда Репина) и вкусно готовит. Фёдор Иванович всё чаще зовёт их к себе в гости вдвоём, и в какой-то момент Игорь вдруг ловит себя на том, что непринуждённо лепит пельмени в форме членов, а Даша хихикает, прикрыв рот ладошкой, и тётя Лена смотрит на них ласково, как на любимых детей, и никого ничего не смущает, как будто так было всегда. И, когда после поимки Чумного доктора они вместе сидят на Игоревой любимой крыше, и он разглядывает свои карандашные портреты в Дашином блокноте, несмотря на её смущённые требования «перестать» и «вернуть немедленно», что-то вдруг щёлкает в его бедовой голове, и он целует её так же, как бил Костю Цветкова в отделе, — спонтанно, с чувством и самоотдачей. На его языке это что-то между «я вёл себя как мудак, извини» и «без тебя бы я не справился». Произнести это вслух трудно, но Даша достаточно мудрая, чтобы понять без слов. Она обнимает Игоря за шею, и он подсаживает её к себе на бедра, потому что целоваться, согнувшись в три погибели, неудобно, а иначе никак, потому что Даша всё ещё слишком Дюймовочка. Но в глубине души ему это нравится.