бракованный дуэт

аарон калифорнийские солнечные дни продолжали медленно подбираться к границе первой половины июня. учебный год в школе сет-гардона, в связи с решением администрации о необходимости проведения капитального ремонта большинства кабинетов, был завершен еще в двадцатых числах мая с последующим закрытием образовательного учреждения на неопределенный срок. во всяком случае, до конца летних каникул стены школы точно не откроются.  с начала каникулярного периода прошло чуть больше месяца, и каждый серый день, прожитый аароном, был похож на предыдущий, а привычный распорядок не менялся вот уже несколько лет: проснуться утром в более-менее безопасном, безлюдном месте, защитном от ужасов непогоды — чаще всего под этот критерий попадала заброшенная детская площадка недалеко от библиотеки. затем подкрепиться скромными остатками припасов и определиться, чем заняться сегодня: идти на другой конец города за пункт раздачи бесплатного питания, или пойти домой, чтобы попытаться хотя бы немного навести там порядок и прибрать слезу бесконечных попоек матери, либо, вероятнее всего, вновь отправиться в библиотеку и сидеть там до вечера.  при других бы обстоятельствах, вместо такого распорядка дел, аарону пришлось бы торчать минимум месяц душных школьных стенах из-за требований глупого педсовета о проведении для него и еще нескольких учеников-лентяев, к коим аарон себя не относил, дополнительных уроков для повторения и усвоения части учебных тем. отказаться или попросту не являться на эти занятия аарон не мог. все учителя поголовно жаловались на него, ссылаясь на частые пропуски им учебных занятий и низкой успеваемости. к своему собственному стыду, аарон еще даже не перешагнул черту начальной школы. с первого класса, из года в год, его оставляли на повторное обучение.  но аарон не был глупым. просто никто из взрослых не желал по-настоящему разбираться, почему он так часто не бывает на уроках и не делает домашнее задание, ходит в изрядно поношенное одежде и не по сезону. как-то раз аарон, будучи еще младше, все же набрался смелости пожаловаться учительнице на то, что дома к нему плохо относятся. жаль только, что не догадался показать свои синяки и шрамы или рассказать о рукоприкладстве со стороны матери  — слишком уж был напуган. но тильда всегда умело выворачивала любые его тихие жалобы в свою пользу: в притворных слезах она лично приходила в школу с видом святой мученицы, образ которой ей даже не приходилось создавать — истощение организма от постоянного употребления веществ и алкоголя делали все за нее. мать умела притворяться и убеждать, что у нее просто нет времени тщательно следить за сыном, который, по не скромному материнскому мнению, с рождения был воплощением самого иуды: связывался с дурными компаниями и не желал ничего делать по дому и хоть как-то помогать своей бедной несчастной матери. ведь она, будучи матерью-одиночкой, работает с утра до ночи, чтобы обеспечить своего ненаглядного сына. словно в жарком бреду тильда рассказывала, как без устали трудиться в общине вместе с семьей своего брата на благо христианского народа, помогая нуждающимся и обездоленным. и ведь окружающие все, как один, верили ее слащавым речам, позволяя одурманивать себя. естественно, после таких молитвенных песен матери аарону никто не помог. более того, наслушавшись причитаний тильды, учителя стали считать его ленивым наглым мальчишкой, а тильду — чуть ли не святой марией в человеческом обличии.  именно тогда, на собственной шкурке, аарон сполна ощутил, насколько сумасшедшей и жестокой может быть его мать. только закончила она распеваться о своей тяжкой судьбе и неблагодарном сыне, то сразу же больно вцепилась своими пальцами в его худенькое костлявое плечо и потащила домой. всю нервную поездку, на еще тогда имеющейся в ее распоряжении машине, тильда не удостоила аарона ни единым взглядом. в тайне он надеялся, что мать просто выкинет его со злости где-нибудь на обочине и уедет домой.  боже, как же он ошибался. едва переступили они порог дома, как начался его персональный ад. никогда еще мать так сильно не пересчитывала ему кости, с пеной у рта срываясь на истерический визгливый крик. а что мог сделать маленький слабый мальчик перед разъяренной женщиной, в несколько раз больше его самого? правильно, ни-че-го. в тот день аарон получил свое первое сотрясение. тильда с силой толкнула его ослабленное изувеченное тело в сторону кухонной тумбы. больно, до сдавленно крика ударился он затылком об острый угол. перед глазами все плыло, а в уши будто напихали ваты. аарон едва нашёл в себе силы встать с пола и, шатаясь, дойти до своей комнаты. последующие дни аарон помнил мутно. кажется, его тошнило, все тело будто было сделано из свинца. а когда он все же дотронулся рукой до затылка, то почувствовал запекшуюся кровь. голова болела ещё очень долго, сопутствовала сонливость, и временами он был слишком рассеян, чтобы понять, что вообще происходит. аарон действительно мало что помнит из того вечера, кроме разрывающей голову адской боли, но на задворках сознания отчетливо отпечаталась угроза матери утопить его, если он еще раз посмеет пожаловаться и вякнуть что-то про нее. панических страх перед водой отныне сопровождал его каждый раз, когда нужно было принять душ раскрытие причины из третьей главы о том, почему аарон отказался принять полноценный душ после побоев тильды. ровно так же, как и сопутствующая постоянная головная боль и рубец на за затылке в качестве напоминания никогда больше не идти наперекор тильде. *** подсказка о том, где же ему искать потерянного брата, буквально подстерегла и ошарашила его своей внезапностью. но, кто ж знал, что ради этой подсказки аарону придется попасть под полицейскую машину? это было утро солнечного воскресенья. прошедшую ночь аарон, к счастью, провел дома, пока у матери было очередное дежурство. вчера на скромный ужин он подъел последнюю пачку печенья, так что нужно было ни свет-ни заря вставать и отправляться к автостанции на другой конец города, где волонтеры и социальные работники любезно привозили и раздавали всем нуждающимся бесплатную еду, начиная от простых упаковок с крупами или злаками, и заканчивая свежей выпечкой.  путь туда занимал у аарона часа два в одну сторону и отбирал кучу сил. особенно тяжело было возвращаться назад, неся на спине ставший довольно увесистым старый рюкзак, лишь на половину заполненный чем-либо — чаще всего несколькими упаковками с хлопьями, парой пачек крекеров или печенья и небольшими бутылочками воды. самостоятельно унести больше продуктов аарон просто не мог, не хватало сил, да и заношенный рюкзак грозился каждый раз треснуть по швам. а брать то, что можно было отварить, разогреть или приготовить, и только потом съесть — было бесполезно.  тильда регулярно забывала оплачивать коммунальные платежи, и потому в их старом доме лишь время от времени была горячая вода, свет и газ. готовить самостоятельно аарон не умел, да и соваться на кухню ему, по правде говоря, было страшно, уж больно много травм было получено именно в этом месте. а купить что-нибудь уже приготовленное в магазине тоже не было возможности — для этого нужны были деньги, которых, конечно, у аарона почти никогда не было. время уже перевалило за полдень, когда аарон уже возвращался обратно домой после наполнения своего рюкзачка скромной партией еды, которую предстояло снова растянуть на всю неделю. едва миньярд дошел до перекрестка и собирался повернуть за угол в транспортный тоннель, через который проезжали машины. подниматься в обход по лестнице с тяжелый рюкзаком ему было проблематично, тем более, что одна лямка так и наровила окончательно оторваться в скором времени. вместо этого аарон всегда шел здесь напрямик, прямо через тоннель. машины, в основном, ездили тут не так уж и часто, поэтому беды ничего не предвещало. едва ли аарон успевает сойти с бордюра и сделать пару-тройку шагов, когда из-за поворота неожиданно-негаданно вылетает машина. очевидно, сидевший за рулем водитель даже не успевает заметить щуплую тоненькую фигурку аарона в полумраке туннеля. глухой удар, испуганный вскрик и визг шин резко затормозившей машины. несколько секунд стоит оглушительная машина, а затем слышится громкий мужской голос: — блять, ебаное дерьмо! услышав бурные восклицания водителя, аарон опасливо приоткрывает глаза. осторожно шевелит руками-ногами, чувствуя легкое жжение в области ладоней. он живой, уже хорошо. поднимает голову в поисках рюкзака, но тут же шипит от легкой боли, стукнувшись о какую-то деталь.  «все таки оторвалась», — пронеслась в голове у аарона мысль, когда он замечает рядом с собой валяющийся рюкзак с, очевидно, порванной лямкой. — «вот блин». крупно повезло, что он отделался лишь оцарапанными ладонями и легким испугом. выходит, лямка рюкзака оторвалась в самый, что ни на есть, подходящий момент, и наполненный рюкзак, под силой тяжести, моментально потянул аарона вниз, заставив пластом упасть на землю, прямо под колеса машины. впервые миньярд был рад своей миниатюрности и худощавости, потому что иначе машина просто снесла бы его на таран. продолжая лежать под машиной, аарон слышит, в салоне начинается возня, водительская дверь хлопает. раздаются торопливые шаги, и водитель обходит машину спереди, опасливо заглядывая под колеса, в полумраке тоннеля пытаясь разглядеть, кто угодил ему под колеса: — черт, не видно ничего. — ворчит мужской голос. —  эй, кто живой есть?  но аарон молчит, не торопясь подавать призраков жизни, прислушиваясь к взволнованному бормотанию говорящего. мало ли, что у этого бешеного водителя на уме, тем более, раз это мужчина. надо бы вылезать и сматываться поскорей, пока полумрак играет ему на пользу. но как быть с рюкзаком? там ведь не только продукты, но и другие его вещи. ладно, между рюкзаком и самим собой все же придется выбирать второе. — походу насмерть, — водитель чертыхается и, судя по звуку его шагов, идет обратно в салон. — просто, блять, класс. отлично, время сваливать отсюда, аарон и так уже залежался тут. стараясь быть как можно тише, аарон чуть проползает вперед и оказывается с противоположной стороны машины. пролезает меж задних колес и, тихо шипя от боли в оцарапанных ладонях, приподнимается на руках, подтягивая колени, чтобы полностью выползти из под днища автомобиля. оказавшись на ногах, он даже успевает сделать несколько шагов, прежде чем чья-то ладонь крепко хватает его за костлявую руку, заставляя аарона испуганно вздрогнуть, а сердечко бешено забиться от вмиг накатившего страха. — выходит вполне живой, да ты счастливчик! — восклицает водитель. — ты куда собрался, а, парень? черт, попался. аарон упрямо молчит, мелко трясясь как осиновый лист, когда мужчина тащит его ближе к свету, чтобы получше рассмотреть. как только они оба оказываются вне темноты тоннеля, аарон с широко распахнутыми от удивления глазами смотрит на человека, под чью машину он угодил: растрепанные темные волосы и светлые глаза. на вид мужчине лет тридцать, а главное — на нем полицейская форма, криво съехавшая на бок фуражка и именной блестящий жетон «офицер г. мэдисон». выходит, он попал под патрульную машину? — эй, пацан, ты... — офицер собирается сказать еще что-то, но резко прерывается. с изумлением, граничащем с неверием, оглядывает щуплого ребенка перед собой и, нахмурившись, недоумевающе выдает: — какого черта ты здесь делаешь, доу? снова сбежал из приемной семьи? — в голосе офицера мэдисона слышится нескрываемое раздражение. пока аарон молчаливо поглядывает на него, мужчина делает несколько глубоких вдохов, прежде чем заворчать снова: — самому не надоело? каждую неделю одно и то же, сколько можно... теперь еще и под машину мою кидаешься, что за ребенок... мужчина хватает ничего не понимающего аарона за локоть и, не принимая во внимание попытки миньярда вырваться из хватки, тащит его обратно к машине, не прекращая в сердцах ругаться: — эти твои постоянные побеги до добра не доведут, помяни мои слова, эндрю! что вообще происходит, за кого этот офицер его принял? и куда он, черт возьми, его тащит? это явно противозаконно! аарон уже собирается высказать свое недовольно вслух, да так и замирает с приоткрытым ртом, и даже мэдисон останавливается, сурово смотря на него. — эндрю, ну и чего замер? давай шустрей в машину, я же на дежурстве! секундочку, как этот офицер его только что назвал?