Крылья, дающие свободу

      Гнездо было немного переделано. Эррор был удовольтворен, а Инк спокоен. А ночью наг стал приходить к гарпии, чтобы погреться. Как показалось обоим: одному сложно согреться, второму сложно охладиться, таким образом они нашли компромисс.       Так прошла неделя, раны затягивались, а отношения между гарпией и ламией изменились. Оказалось у них много общего. Да и у нага не такой противный характер, как он показал в первый раз. А сегодня Эррор не пришёл спать. Инк немного занервничал. На утро ничего не изменилось, ламия не уходил из гнезда. — Эррор — Инк сел возле него и провел рукой по хвосту под одеялом — уйди — внезапно рыкнул наг и дернулся от прикосновения — ты в порядке? Ничего не болит? — уйди, Инк — уже более громко сказал Эррор — в чем дело? Тебе плохо? — я в порядке, просто уйди — Инк стал чувствовать какой-то запах, и этот запах шёл от ламии — Эррор, ты точно в порядке? — точно — Эррор не вылезал из-под одеяла, чем настораживал гарпию       Решив взять всё в свои руки, сова резко сдернул шерстяное одеяло с ламии. Наг резко перевернулся, ложась со спины на живот. — какой же ты доставучий — рыкал Эррор — я же сказал, я в порядке — в нос Инка резко ударил тот самый запах, только в разы сильнее — у тебя течка? — да, а теперь отдай одеяло и оставь меня в покое — Эррор выдернул из его рук одеяло и накрыл себя — сказал бы сразу, я бы не стал тебе трогать — Инк погладил торчащий хвост — я всё равно не буду спать с тобой, пока она не закончится — да не буду я тебя трогать, успокойся. — ты может и не будешь, а вот я тебя вполне могу — наг полностью скрылся под одеялом. Инк погладил его через полотно ещё раз и покинул комнату       Эррор пробыл в таком состоянии весь день. Он даже отказался есть. Гарпия боялся, что это замедлит его выздоровления, но наг прекрасно знал, что после течки начнётся линька, потому и аппетита не было. Только вот гипс не даст шкуре полностью слезть. Вечером Инк пришёл с маленьким зайцем в руке и сел возле гнезда. — ты не голоден? — тихо спросил он — нет — быстро ответил наг — Эррор, тебе нужно поесть, ты ничего не ел уже сутки — ламии спокойно живут неделями без еды и воды, я не исключение — а вдруг будет истощение — не будет, если я иногда буду пить. А ты мне регулярно даёшь чай и дал бутылку воды, которую уже надо пополнить — Эррор вытащил ту самую бутылку. — Эррор, давай хоть чуть чуть поешь — я не хочу, сказал же — одеяло немного поднялось. Эррор просто хотел, чтобы его оставили в покое и не тыркали вопросами. Наг дал себе слово, ещё одно слово и в ход пойдут зубы. — ты точно ничего не хочешь? — Инк, единственное что я хочу, это тишины и покоя. Так что уйди, пока я тебе что-нибудь не отгрыз — предупредил он, ложась обратно       Инк, когда ламия лёг, аккуратно стал гладить его. Забывшись, Эррор начал мурчать. Ему хорошо, тепло, пусть и течка мешает, ещё и кто-то гладит. Гарпия продолжал, пока звуки не стихли. Наг уснул, а кролика надо было отправить обратно в холодильник. Что сова и сделал, не портить же продукцию.       Наг продолжал лежать в гнезде, пока не закончилась течка, то есть неделю. Чешуя приобрела тусклый цвет, что несколько пугало Инка. Он принёс ламию к Дриммуру и узнал, что это простая линька. Через несколько дней практически белая шкура слезла, Эррор запрещал смотреть на него, пока он настолько уязвим. Линька отбирает его единственную броню и много сил. Ждать пока окрепнет новая шкура недолго, всего несколько часов. Эррору повезло родиться таким видом, другие могут и днями ждать, пока окрепнет чешуя.       После линьки, Эррор осмотрел себя: синяков и ран практически не осталось, всё было на старой шкуре. Только рука… Гипс не давал снять и с неё. Придётся ждать, когда его снимут. После осмотра Эррор подошёл к зеркалу: новая чешуя блестела на свету, она была ещё темнее и ярче, чем раньше, но так будет только первые несколько дней, потом она снова станет матовой, какой и должна быть. Инка наг впустил только на следующий день. Гарпия был заворажен его красотой, он мягко провел рукой по новой чешуе, удивляясь её мягкости. И с этих пор, Эррор снова приходил к Инку под крыло, сворачивался и иногда вылизывался.       Со временем тот стал всё ближе подкрадываться с туловищу совы, пока вовсе не прижался к его груди или спине. Гарпия был словно большая печка, к тому такая пушистая и мягкая.

*****