Heirs of the Gods.

Клан Молан был самым надежным местом на Континенте; и это был самый сильный дом Ассасинов на Восточном Континенте. Они были грозными, опасными и смертоносными воинами, которые скрывались в тени. Никто никогда даже подумать не мог о том, чтобы перейти дорогу семье Молан или напасть на них. С самого детства дети этой семьи тренировались до обмороков, закаляй себя в боях и проливали чужую кровь. С самого детства их учили быть Моланами. Этот дом был искусными убийцами и информаторами, следом которых вы ни за что не найдете. И Патриарх Клана, Рон Молан, действительно гордился достижениями своей семьи. Он гордился членами Клана, что с новыми силами вступали в бой и тренировались; он гордился своей женой, прелестной Мирандой, рубившей врагов своим огромным мечом; он гордился своим сыном, который проявлял все усердие, становясь лучше и лучше с каждым днем. Однако, ничто не вечно. Когда из этого места ушла жизнь, на улице стояла ночь. По ночам в Клане Молан всегда тихо; что уж говорить, ведь даже днем невозможно услышать шагов обитателей дома Моланов. Потому было странно услышать посторонние шорохи и звуки, разрезающие ночную тишину. Когда Ассасины выходили проверить, они чувствовали присутствие других — члены Клана притаились в тени, и пытаясь найти врага, прислушивались. А первое, что сделали их враги — это взорвали бомбу. И в тот момент стало шумно. О, Рон прекрасно помнит алую кровь. Она заливала все: стены, пол, потолок, двери, мебель и картины. Она впитывалась в ковры, засыхала на досках и стекала по окнам. Он помнит книги, звон оружия, грохот и ярость. Поглощающую ярость, которая бурлила в венах каждого. Он помнит яростные выпады убийц, что защищали свой дом; он помнит клинки, которые блестели в темноте. И он помнит ублюдков, которые уничтожили его семью. Он помнит их черную униформу, он помнит тот идиотский знак. И Рон с усмешкой понимает, что даже если бы у него была амнезия, он никогда бы не забыл этих ублюдков. — Бикрос! — Рон помнит яростный крик жены, когда та не думая, разрубала врагов. — Уведи детей в безопасное место! — да, в первую очередь они должны были позаботиться о молодом поколении, потому мужчина не препятствовал приказу. Благо их сын, словно мальчик на побегушках, послушался сразу, защищая и уводя других, более младших, детей. Рон яростно сражался. Он не думая вырезал противников, омывая излюбленные кинжалы кровью и застилая землю трупами, словно ковром. Рядом с ним яростно, словно дикий зверь, сражалась Миранда; она откидывала врагов, яростно нанося удары любимым двуручным мечом, лишая противников конечностей. Люди падали замертво, все тонуло в крови. А воздух пропах отчаянным желанием биться до конца. Это была не та битва, где могли бы победить убийцы. Ассасины медленно уставали, пока ублюдки из Организации наступали, словно у них был нескончаемый поток врагов. Казалось бы, стоило уничтожить одну волну врагов, появлялись другие, словно выжидая своего выхода где-то рядом. Они теснили убийц, медленно одерживая победу; но Моланы дрались до конца. Они словно яростные кошки вгрызались в шеи противников, уничтожая их. Это действительно было страшно. Тогда детям впервые пришлось научиться убивать. — Миранда! — вены на шее вздулись, когда женщина была ранена. Не обращая внимания на врагов, Рон кинулся к жене. Он даже не заметил, как около усмехающегося ублюдка возник его сын, метким ударом моментально отбирая чужую жизнь. — Мира! — Мир медленно терял краски вместе с задорным огнем в золотистых глазах, который медленно тускнел. — Мир… — Би… — тяжелый меч выпал из ослабевших рук. — Бу… Си… Ным… Забо… Це… — кровь заставляла давиться, вытекая из рта. Лицо заливалось кровью, которую она отхаркивала, алые полосы создавали дорожки и от носа. — Рон… Поз… О… Лы… Би… — Мама, мама! — рухнув на колени, Бикрос, весь в чужой крови, прижал руки к ране женщины. Он судорожно шептал ей о том, чтобы она не говорила ерунду и вообще, женщина обещала сходить с ним в тот парк, что недавно открылся! Нет, она определенно не могла умереть, не попробовав то новое блюдо бабушки Ринэ. И вообще, она обещала подругам после сходить на горячие источники! У нее же столько планов, она не может умереть! — Мира… — Рон не старался успокоить жену, он не пытался заткнуть ее словами «Мы будем заботиться о сыне вместе», нет. Рон Молан не был глупцом и фантазером, чтобы верить в эти идиотские слова. Когда последний хрип вырвался из мертвого тела, ярость нахлынула на него волной. Жгучая волна ненависти, заставила захлебнуться, впрочем, Молан и не вырывался, отдаваясь в ее кривые руки. Он бился так, словно ничего в Мире не существовало. Рон Молан не обращал внимания на раны, убивая всех, кто попадал ему под руку. Он яростно рвал врагов на куски, пока его сын, сидящий около трупа матери, продолжал зажимать руками рану. Люди медленно отступали, стараясь спастись, пока Рон продолжал яростно биться, желая забрать всех этих ублюдков также, как они забрали его жену. Рон Молан желал стереть эту чертову Организацию с лица Планеты. О, он жаждал возмездия, собираясь мстить за каждую пролитую кровь своего Клана, за каждого убитого члена. Он собирался уничтожить Организацию, стереть ее с лица Земли за то, что те убили его людей, уничтожили их дом, навредили семьи и лишили жены. Его прекрасная, хохочущая, порочная Миранда, лежавшая сейчас бездыханным телом около сына. Они посмели отобрать ее у Рона, оставляя в сердце глубокие раны. Теперь единственное, что осталось у него от жены, от того счастья — собственные воспоминания и сын. Теперь у Рона был только один самый близкий человек — сын, который и стал тем самым сдерживателем, который не позволял окунуться в пламя мести с головой. Рон прекрасно понимал, что теперь остались только они вдвоем, теперь положиться они могли только друг на друга. Именно потому решение бежать с Восточного Континента не было особо болезненным. Рон Молан не имел выбора, и желая спасти хотя бы сына, бежал вместе с ним на Западный Континент. Ставя жизнь сына в приоритете, Рон Молан впервые сбежал с поля боя.

***

Быть беженцами не весело, это страшно. Вздрагивать от каждого шороха, постоянно быть наготове, чувствовать дыхание Бога Смерти за спиной. Рон действительно старался как мог: подрабатывал, чтобы можно было прокормить ребенка, тренировал сына и был готов в любой момент вступить в смертельный бой. Он был готов в любой момент умереть, чтобы дать Бикросу возможность жить дальше. Но вместо врагов, Моланы встретили новую надежду. О, да, Патриарх мог признать, что Джур Хенитьюз была странной девушкой. Она появилась перед ними неожиданно, словно сотканная из света и пламени, улыбчивая и беременная. Она была одна и совершенно не боялась незнакомцев, которые настороженно следили за ней, готовые напасть. Пожалуй, удивительней ее появления было предложение работы и жилья. Рон навсегда запомнил, как странная Джур Хенитьюз предложила им жилье и работу, и смотрела она так мягко и мудро, словно знала все обо всех. Словно она знала их самые сокровенные желания, мечты и страхи. Рон навсегда запомнил, как положив руку на свой живот, Джур Хенитьюз мягко улыбалась и назвала одно единственное условие — защита. Джур Хенитьюз не просила ничего, кроме защиты будущих детей. И Рон прекрасно понимал, что если сейчас они упустят этот шанс, то скорее всего просто погибнут. И Молан никогда не признается, что странное тепло, исходившее от девушки, притягивало и располагало к себе. Так Моланы стали слугами Графской семьи. И пока Бикрос учился готовить, идущий по стопам матери, Рон стал главным дворецким, а также личным слугой Джур. Но он все еще продолжал искать мести. Поддавшись теплу Графини, Рон без утайки рассказал свою историю, впервые доверившись. Такая странная, но понимающая Джур приняла тайну Моланов, но не отвернулась, продолжая хранить ее, как свою. Иногда Рон покидал поместье на несколько дней, благодаря осведомленности Джур, это было намного легче, но его поиски не венчались успехом. Единственное, что знал Рон, Организация этих ублюдков была чертовски сильной и носила странное название — «Рука». Рон продолжал служить только Графине, пусть он и слушался приказов Графа, его Хозяйкой все-таки была Джур. А после появился новый Хозяин в лице маленьких близнецов. Близнецы невероятно сильно походили на свою мать, одновременно с этим ужасно сильно отличаясь. Однако Рон прекрасно знал, что его Хозяева были невероятно схожи: их окутывала Аура спокойствия и тепла, располагающая к себе людей. Они были веселыми непоседами, смех которых вызывал улыбку у всех. Они, как и Графиня, были любими всеми, кто вообще работал в поместье. Рон прекрасно помнит, как в груди разливалось странное тепло, когда он впервые увидел новорожденных Наследников Рода. Они действительно были полной копией своей матери, глаза которой блестели, когда она смотрела на детей. Мужчина даже не замечал, что с каждым годом, которые он проводил рядом с маленькими близнецами, его улыбка становилась более искреннее, а взгляд мягче. Он даже не замечал, что стал покидать поместье намного реже, гоняясь за своей местью не так сильно, как раньше. Медленно, маленькими шагами Молан отпускал Прошлое, начиная ценить Настоящее. Рон действительно стал любить Жизнь и даже благодарил Судьбу, за ту самую встречу с невероятно странной Джур Хенитьюз. Рон с весельем наблюдал за тем, как Графиня на пару с детьми переворачивали поместье вверх дном, нередко присоединяясь к маленьким шалостям детей. Он с улыбкой наблюдал за сыном, который привязывался к маленьким Госпоже и Господину так сильно, словно те были его родными братом и сестрой. А потом все перевернулось. Рон Молан был готов задыхаться. Воспоминания, которые он зарывал в себе, вылезли наружу в тот момент, когда стало ясно — Графиня и маленькая Леди пропали. Молан был готов самостоятельно сорваться на поиски пропавших членов семьи, но не мог — он не мог оставить Господина, который остался в поместье, одного. Потому ему оставалось только сидеть и ждать новостей, успокаивая Наследника поместья. Рон прекрасно знал о том, какого это — терять близких, о, да, у него был просто огромный опыт. Однако он не желал вновь чувствовать ту боль и пустоту, которая сосалась под ложечкой. Рон был готов к тому, что рано или поздно будут новые потери, но нет, он не был готов терять Хенитьюзов или же собственного сына. Только не их, кого угодно, но не их. И Рон действительно был уверен, что в его Душе что-то оборвалось, когда в поместье ворвались воины с раненой Кэйлин на руках и новостями о том, что Графиня мертва. Рону показалось, что в тот момент он вновь потерял часть себя, что на сердце появились новые раны — кровоточащие, гудящие и пульсирующие. Его маленькая Госпожа была почти мертва, и Рон был готов просто молиться всем Богам, чтобы Лекари смогли помочь. Лекари боролись долго и для Рона это были самые длинные часы; однако новости о стабилизирующем состоянии маленькой Госпожи заставили вновь задышать. Кэйлин Хенитьюз впала в кому, и никто не знал, когда она очнется, но Рону было все равно — главное, что его маленькая Госпожа была жива. Рон холодно наблюдал за тем, как рыдал Граф, стоя на коленях перед могилой покойной жены. Похороны проходили через двое суток после того, как его единственная дочь впала в кому. И за это время Граф ни разу не покинул свой кабинет. Кажется, Рон стал понимать, почему его Хозяйка просила мужчину не покидать маленьких Госпожу и Господина. Молану казалось, что его странная Госпожа знала о своей Смерти и заранее готовилась к ней. О да, многие факты указывали на это, но в глубине Души Рон действительно надеялся, что Джур не приняла такое решение, и не знала о собственной Судьбе. Однако стоя и наблюдая за Графом, Молан прекрасно понимал, почему его Госпожа просила защищать и быть рядом с ее детьми. Рон прекрасно видел, он чувствовал, что вместе с матерью для маленьких близнецов погиб и отец. В конце концов, тот даже не оглянулся, когда его сын остался у надгробия, не шевелясь. Капли дождя падали на маленькое тельце, но тот не реагировал. Молан же усмехался, поднимая глаза к небу, наблюдая за дождем; словно сама погода оплакивала потерю Графства. Словно вместе со смертью Графини, даривший тепло, солнце покинуло это место. — Господин, — тихо подойдя к ребенку, Рон старался не смотреть на надписи, которые вызывали глухую боль. — Вам стоит вернуться в поместье, пока Вы вновь не заболели, — Молан прекрасно знал, что этот ребенок винил себя в смерти близких. Кэйл был единственным, кто не уехал с матерью и сестрой, потому что простудился. — …Рон… — медленно повернув голову к слуге, Кэйл уставился на него пустыми, словно неживыми, глазами. — Да, Мой Господин? — Кэйли, тоже оставит меня? — мальчик обхватил себя за плечи, обнимая. Его мелко трясло, но слезы не лились из глаз. — Она… Тоже покинет меня, уйдет к маме, да? — Мой Господин, почему Вы так решили? — Она не просыпается… Уже два дня прошло, а она не просыпается. — мальчик, словно потеряв силы, рухнул на колени, сгорбившись. — Я не хочу потерять ее… Мама, пожалуйста, не забирая сестру, пожалуйста! — Господин, — сев на колени, Рон мягко схватил ребенка за плечи, заставляя посмотреть на себя. — Госпоже ничего не угрожает, и пока она спит, набирается сил. Она никогда Вас не оставит. — Мама тоже обещала мне, что вернется… — Кэйл поджал губы, после чего сжал кулаки. — Мой Господин, я не обещаю, а говорю то, что произойдет. — Молан приподнял уголки губ, задавая ребенку вопрос: — Я когда-нибудь Вам врал? — Кэйл медленно покачал головой. — Вот, и начинать не собираюсь. — Поклянись, — тихо прошептал аловолосый. — Поклянись, что ни Кэйли, ни ты, ни Бикрос не уйдете от меня также как мама и папа. — Мой Господин, но ведь Ваш отец рядом. — Кэйл покачал головой, после чего встретившись с карими глазами, заговорил: — Отцу мы не нужны, он даже не проверил сестру ни разу. Я понимаю, мы очень сильно похожи на маму, особенно Кэйли. — Молан был готов придушить Графа Хенитьюза. Его поведение было настолько очевидным, что это заметил даже ребенок, который буквально несколько минут назад успокаивающе гладил отца по спине, пока тот рыдал у могилы. — Клянись, что вы никогда не бросите нас. — Клянусь. _________ Написано — 03.06.23 г. В 03:40. Автор: в конечном итоге я действительно создала группу и канал в телеграмме. Вероятнее всего, в субботу выйдет глава.