Вспомни меня!

Мой цветок завял между Второй и третьей страницей. Раз и навсегда цветение Исчезло с моими грехами. Пройди по тёмному пути, Спи вместе с ангелами. Позови прошлое на помощь, Прикоснись ко мне своей любовью И скажи мне моё настоящее имя. Nightwish, Nemo©

Юлий сидел в своей спальне за столом, внимательно смотря в экран ноутбука. На нём шло очередное видео с участниками группы «Ноты Римана». За то время, которое прошло с момента переезда в Гамбург, он уже просмотрел несколько сотен таких роликов: узнавая, изучая, учась быть тем, кем он не являлся, но очень пытался быть. А быть другим человеком оказалось даже сложнее, чем можно было вообразить. Нужно было учиться говорить как тот, кого ты играешь. Нужно было изучить его жестикуляцию и мимику и перенять её. И, в конце концов, что самое сложное, нужно было понять психологию своей роли. Спокойный по своей природе, забитый и загнанный в угол с детства Юлий думал, что ему никогда не удастся научиться быть Дорианом, когда впервые в жизни увидел его на видео. Дориан был живым, бурлящим энергией, и он никогда не боялся смотреть в будущее с высоко поднятой головой, потому что был уверен в себе, в своих силах и в том, что если он всё-таки споткнётся на своём пути, то близкие его обязательно поддержат. А у Юлия взгляд был запуганный даже тогда, когда ничего страшного не происходило, потому что он знал, что это обязательно ещё произойдёт. А ещё он знал, что если упадёт, то никто его не поднимет, а просто пройдутся сверху. Вот и вся разница между оригиналом и аткёром-самоучкой, отчаянно пытающимся быть им. Сначала была паника и осознание того, что ему никогда не стать им, Дорианом, но «потеря памяти» давала ему время, а время давало возможность научиться этому. Юлий даже подумать не мог, что когда-нибудь сотрясение мозга сыграет в его жизни столь решающую, но совсем не роковую роль. И уже сейчас у Юлия неплохо получалось быть Дорианом. Да, не оригинал, но вполне сносная, пусть и подпольная копия, достаточно качественная подделка. Иногда от подобных мыслей становилось совсем тошно, но потом Юлий вспоминал, что лучше быть живой подделкой, чем мёртвым оригиналом, у которого не было бы даже места на кладбище. Склонившись ближе к экрану, Юлий поставил локоть на стол и подпёр голову кулаком, следя за Дорианом, который что-то увлечённо рассказывал, отвечая на заданный вопрос. Какая экспрессия… Какая активная жестикуляция… Это было основной трудностью – научиться бурлить эмоциями, если всю жизнь привык сидеть в углу и помалкивать, чтобы не стало ещё хуже. «Интересно, - мелькнула в голове мысль, - а где ты на самом деле? Жив ли?». Ответ на этот вопрос сейчас не мог дать никто. А встреча с тем единственным, кто мог это сделать, грозила Юлию самыми большими проблемами. Ведь даже если Дориан сможет простить его за то, что он делал, его не простит Леон. И он был бы совершенно прав. За такое не прощают. И ему ведь не объяснишь, что ты не хотел никого обманывать, так просто вышло, и что ты никому не хотел делать больно, ты просто хотел жить. Такие, как близнецы Ихтирам, не знают, что значит – каждый день бороться за своё существование и каждый раз проигрывать обстоятельствам, которые сильнее тебя. Проигрывать жизни, которая решила, что тебе в ней нет места, просто не хватило его. Без объяснения причин и без шансов всё исправить. Когда видео подошло к концу, Юлий выключил его и включил новое. Это был выпуск шоу, на котором участники группы «Ноты Римана» были почётными гостями. - Я не знаю, что буду делать, если моя карьера музыканта закончится, - говорил Дориан на видео, отвечая на вопрос ведущей, - пока что просто не могу себе представить. Это ведь моя жизнь, моя музыка, мы с детства стремились к тому, чтобы заниматься ею. Может быть, когда-нибудь, лет через двадцать, я и смогу ответить на этот вопрос, скажу: «Я хочу заниматься недвижимостью, - смеётся, - или - собираюсь открыть продюсерский центр и помогать молодым талантам пробиться». Но пока что мы сами такие, просто нам повезло немного больше, чем другим. Запись продолжалась и продолжалась. Музыканты воодушевлёно рассказывали о себе, о своих планах и, конечно же, больше всего болтали братья, подхватывая друг за другом и то и дело срываясь на смех. Такие счастливые, такие дружные, такие полные жизни. Прошло полчаса, ролик закончился и автоматически включился следующий. Снова шоу, на котором «Ноты Римана» были гостями, но на этот раз чешское. Блондинка ведущая с акульей хваткой. Это была запись того самого выпуска шоу, в котором парни участвовали уже после трагедии. Юлий на пару секунду закрыл уставшие от компьютера глаза и снова открыл их, устремляя взгляд в экран. Редкий его день проходил без подобных сеансов изучения своей роли. На первый взгляд это видео не отличалось от всех иных, и только после четвёртого вопроса ведущей стало понятно, что что-то не так. Дориан по большей части молчал, а если обратить внимание на его руки, то можно было заметить, что он нервно заламывал пальцы, верно, даже сам не осознавая этого движения. Это привлекло внимание Юлия и ввело в недоумение. Поставив видео на паузу, он обратил внимание на дату выхода данного выпуска. Это случилось и близко не в начале карьеры группы. И это наталкивало на вопрос – что же такого случилось с Дорианом, что заставило его так сильно нервничать, если к тому моменту он уже имел богатый опыт съёмок? Снова запустив видео, Юлий вновь подпёр голову кулаком, вглядываясь в лицо своего «оригинала» и пытаясь понять, что же с ним было не так. «Может быть, мне кажется? – подумал он. – У всех же бывают неудачные дни…». Но всего через минуту пришло подтверждение того, что у всех бывают неудачные дни, а вот у него вся жизнь такая. За спиной открылась дверь. Запоздало отреагировав на это, Юлий поставил видео на паузу и хотел закрыть вкладку, но промахнулся и свернул её. Неудачник – это диагноз. - И что ты смотришь? – поинтересовался Леон, подойдя к нему сзади и опёршись руками на спинку стула. - Ничего, - мотнул головой Юлий. Он чувствовал себя застигнутым на месте преступления. И ведь так оно и было по сути. Он же смотрел эти видео тайком, потому что хотел больше узнать о настоящем Дориане и его поведении, а теперь его застукали. Сердце испуганно стучало у основания горла, увеличивая волнение. А нервы стучали в висках. - Да? – делано удивившись, проговорил Леон. – А, по-моему, это совсем не так. Что ты там прячешь? - Ничего. Леон рассмеялся и встал сбоку от близнеца, чтобы видеть его лицо. - Ты фильмы для взрослых тут, что ли, смотрел? – с улыбкой спросил он. Подумав несколько секунд, Юлий кивнул. Пусть лучше так. - Да, смотрел. И мне неловко от того, что ты меня за этим застал. Можешь выйти? - он с надеждой посмотрел на «брата». Леон вновь улыбнулся, но на этот раз хитро и взглядом указал вниз, говоря: - Судя по всему, ты просмотр только начал. Поняв, что он имел в виду, Юлий смутился и оттянул свитер вниз, хоть скрывать было и нечего. Это умилило Леона, и он добавил: - Ну-ка, показывай, что ты там смотрел. Мне же тоже интересно! Юлий попытался его остановить, но Леон всё равно щёлкнул на вкладку и развернул её. Видео было остановлено как раз на том моменте, где Дориан отвечал на вопрос. Его лицо, взятое крупным планом, застывшее, смотрело с экрана. Леона это покоробило, будто холодок пробежал по телу, и он скосил глаза на близнеца. Юлий сидел, не двигаясь, даже толком не моргая, и смотрел вперёд, боясь даже подумать о том, что случится в следующую секунду. Он не знал, как оправдываться и как объяснять, зачем он тайком смотрит эти видео. - Ди, - произнёс Леон через пару секунд молчания, - это же запись шоу с нами? - Я знаю. В горле резко пересохло. Юлий боялся смотреть Леону в глаза. - А зачем ты её смотришь? – осторожно спросил старший Ихтирам. В голове не было ни единой мысли, лишь предательская, пустая тишина, в которой слишком громко звучали удары сердца. Нужно было что-то придумать, нужно было ответить – молчать слишком подозрительно, но говорить что-то было страшно. Слишком страшно было ошибиться и всё испортить. Юлий чувствовал себя загнанным в угол. И снова единственным выходом виделось нападение, как бы низко это ни было. - Я не в первый раз смотрю видео с нами, - произнёс он. – Я хочу узнать, каким я был. Выдержав паузу, Юлий добавил, выпуская контрольную пулю в голову «брата»: - И я пытаюсь при помощи них понять, что же произошло со мной тогда, в прошлом. Ты же молчишь об этом. А я хочу знать, как бы страшно это ни было. Юлий говорил так искренне, с такой затаенной болью, что даже сам себе поверил. Но это не спасало от ощущения того, что он вёл себя, как последняя тварь и играл на чувствах другого человека, чтобы спасти свою шкуру. Договорив, он не стал смотреть на Леона, терпеливо ожидая его ответа, играя свою роль. А у Леона всё внутри сжалось от горечи. Да, Фишер был прав, Дориан заслуживал правды, какой бы она ни была. Он ведь упрямый, он всё равно её узнает, но, если расскажет её не Леон, то он ещё очень долго не сможет ему верить. Обречённо опустив голову, Леон спросил: - Ты действительно так сильно хочешь знать? - А ты бы на моём месте не хотел? – спросил Юлий и взглянул на «брата». Это был запрещенный приём. - Не всю правду стоит знать, - севшим голосом ответил Леон. «Это точно», - с грустью подумал Юлий, но вслух сказал совершенно иное и с другой интонацией: - А я так не думаю. Что бы ни случилось со мной, это – часть меня, моя история. И я имею право знать это. Судя по всему, ты молчишь о чём-то очень важном. И, может быть, хотя бы это поможет мне понять, почему же я оказался в чужой стране и почему я не хотел возвращаться. «Этого я и боюсь», - с неимоверной горечью подумал Леон. Подождав немного, Юлий спросил: - Ты расскажешь мне, что случилось? Просто ты единственный, кто может открыть мне глаза… Или мне продолжать пытаться сделать это самостоятельно? Он чувствовал себя последней мразью. Душа, а ведь она никогда не была злой, скулила от того, что он видел, какую боль причинял Леону своими словами. - Хорошо, - негромко ответил Леон, не поднимая взгляда. – Я расскажу тебе всё, но… - Я приму это, чем бы оно ни было, - произнёс Юлий, не дав ему договорить. Кивнув, Леон отошёл и сел на кровать, Юлий развернулся на стуле, чтобы видеть его. Помолчав несколько секунд, нервно заламывая пальцы, Леон заговорил: - Это случилось два с половиной года тому назад, в конце мая. Мы с тобой поссорились и я… выгнал тебя из дома. Юлий удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Кажется, отношения близнецов были не такими радужными, как могло показаться на первый взгляд. - Была ночь и я думал, что ты пойдёшь ночевать к Эвану или Леонарду или же снимешь номер в гостинице, - продолжал Леон, упорно не смотря на близнеца, это было просто страшно сделать. – Но ты этого не сделал… Уже ближе к утру я начал волноваться, разбудил Леонарда и Эвана и, поняв, что ты не у них, поехал тебя искать, они тоже поехали. Но мы тебя не нашли. Он замолчал на несколько секунд, прикусывая губу, чтобы как-то справиться с эмоциями, которые вызывали воспоминания о том страшном дне. - А потом мне позвонил Леонард и сказал, что ты в больнице. Оказалось, что ты нарвался той ночью на каких-то уродов. Они едва не убили тебя, тебя даже не могли опознать. И… они тебя изнасиловали. У тебя были жуткие травмы, ты несколько дней не приходил в себя, а я всё это время сходил с ума. Я даже представить боялся, что будет, если я тебя потеряю. Наверное, я бы тоже умер в таком случае. Но ты выжил, ты пришёл в себя… вот только не узнал ни меня, ни всех остальных. Из-за травм головы у тебя случилась полная амнезия. А потом у тебя начались приступы… Доктор Вальтер, твой лечащий врач, сказал, что это посттравматическое расстройство. Это было очень сложно: ты боялся всех, боялся меня. Я даже не знаю, как у нас получилось справиться с этим. Это было ужасное время, страшнее было только тогда, когда я не знал, где ты на протяжении почти двух лет. Леон замолчал и так и не поднял голову. И Юлий тоже молчал, осмысливая услышанное. Оказалось, что жизнь Дориана была совсем не такой безоблачной, как казалось со стороны. Оказалось, что ему тоже делали очень больно, что он был на волосок от гибели и не понаслышке знал, каково это – бороться за жизнь. Юлий отвернулся, пряча взгляд. Всё это было слишком сложно, и от услышанного в горле встал ком. - Ди, пожалуйста, скажи что-нибудь, - попросил Леон. Он так боялся, что правда сделает близнецу плохо или даже… заставит его вновь бежать. - Я даже не знаю, что на это сказать… - ответил Юлий. – Это так странно – узнать, что с тобой произошло такое… Леон вновь закусил губу и поднял на близнеца взгляд. Вот он и сделал это снова – снова причинил ему боль. «Как бы я хотел, чтобы этой правды никогда не существовало, - подумал он. – И чтобы тебе не приходилось вновь и вновь узнавать её, переживая весь тот ужас заново». Помолчав какое-то время, Юлий встал и подошёл к Леону, сел рядом. Прикусив губу, подумав пару мгновений, он взял его за руку и негромко сказал: - Спасибо тебе за то, что рассказал мне правду, что не соврал. Леону казалось, будто ему влепили нехилую пощёчину, он распахнул глаза, удивлённо смотря на близнеца. Но это было только началом. - Это очень дорого мне, - продолжал Юлий, смотря от волнения вниз. – Дорого знать, что я могу доверять тебе полностью, во всём. И что, даже если сознание мне вновь откажет, ты станешь моей памятью и не оставишь одного. Договорив, Юлий обнял «брата», закрывая глаза и утыкаясь носом ему в плечо. А Леон так и сидел, шокировано смотря перед собой и даже не дыша. Он думал, что Дориан отреагирует как угодно: накричит, может быть, ударит, скажет, что он сломал ему жизнь и уйдёт, хлопнув дверью, но не так. Ведь он наконец-то сказал ему правду, наконец-то признался в том, что он вышвырнул его на улицу и обрёк на весь тот кошмар. А младший даже не упрекнул его ни в чём ни словом, ни взглядом. Верно, прав был Эван в своих шутках, говоря, что Дориан лучший человек, чем он, Леон. Даже не думая ни о чём в этот момент, слыша лишь гулкие удары сердца, Леон обнял близнеца в ответ и прошептал: - Я люблю тебя. У Юлия от этих слов ёкнуло сердце, и он сильнее уткнулся в его плечо. Они сидели так несколько минут, ничего не говоря, не двигаясь, затем Юлий отстранился и попросил: - Я есть хочу. Приготовишь что-нибудь? - Конечно, - улыбнулся Леон. Поцеловав близнеца в щёку, он ушёл. Минуты пол Юлий сидел, смотря на закрытую дверь, затем упал лицом в подушку. Только теперь он в полной мере осознал то, насколько Леон любил Дориана, насколько он был ему нужен. И от этого становилось невыносимо тошно, ведь он воровал у него Дориана, подменял его фальшивкой, собой. «Если бы у меня был хоть один шанс спастись, не делая всего этого, я бы никогда так не поступил. Но шанса мне не дали. И если Дориан на самом деле не просто исчез, если его нет в живых, я даже спасаю Леона. Ведь лучше верить в ложь, чем знать самую горькую правду. И если это так, то я навсегда останусь Дорианом, я смогу жить чужой жизнью, ведь своей у меня толком и не было».