Вспомни меня!

Весь мир – театр, а люди в нём актёры. У. Шекспир©

Леон с Кариной встретились около ресторана, где должен был состояться обед с её отцом. - Готов? – поинтересовалась девушка. - Ага, всю ночь не спал и готовился, - съязвил Леон. Карина ответила ему глумливой улыбкой и произнесла: - Рада, что у тебя достаточно хорошее настроение для шуток. Только постарайся не повышать его ещё больше и, будь добр, потерпи хотя бы два часа и не пей. - Не знаю, смогу ли удержаться… Видишь – руки трясутся, трубы горят… Карина усмехнулась и похлопала его по плечу: - Сможешь. А теперь превращайся в моего возлюбленного и пошли внутрь, дорогой. - Как скажешь, любимая. - Поменьше сладости, а то папа сразу догадается, что ты врёшь. - А тебе не угадишь… И, вообще, в семье мужчина главный, так что не возникай. - Уже лучше, - хмыкнула Карина и открыла дверь в ресторан. Подойдя к нужному столику, она поздоровалась с отцом и представила их с Леоном друг другу: - Ясар Хабиб Шараф – мой отец. Отец, это мой парень – Леон Ихтирам-Катель. - Приятно познакомиться, - кивнул Ясар и, встав, протянул Леону руку. Пожав её и ответив, что тоже рад знакомству, Леон сел за столик. Подоспел официант и, быстро записав заказы, испарился. Как только они остались втроём, Ясар начал опрос, замаскированный под непринужденную беседу. - Расскажите, как вы познакомились? – спросил мистер Шараф. - Я спешил на работу и случайно облил Карину из лужи, а потом в качестве компенсации пригласил на ужин. Но за первой встречей последовала вторая, третья… - без запинки приврал Леон. - И как давно это произошло? - Два с половиной месяца назад. Ясар понимающе покивал. Карина, изображая примерную девочку, в разговор мужчин не вмешивалась. - Извини, Леон, за бестактность, но у тебя явно не европейская фамилия. У тебя восточные корни? - Да. Мой отец – араб, марокканец. - О, Марокко – прекрасная страна. Мне самому довелось бывать там. - Да, мы там тоже часто гостили в детстве у бабушки с дедушкой. - Это моё личное мнение, но я бы никогда не променял Марокко на Германию. Не планируешь вернуться на родину? - Если судить по месту рождения, то Германия и является нашей родиной. И по работе удобнее жить в Европе. - Вашей? – уточнил Ясар, обратив внимание на то, что Леон уже несколько раз отвечал не только за себя, а говорил «мы». Чтобы попрощаться с этой привычкой и жизни было бы мало. Потому что не было никакого «Я». Было «Мы», состоящее из двух самодостаточных, но неделимых частей. - Да, - кивнул Леон, немного замявшись. – Я имею в виду себя и своего брата. Близнеца. Ясар уважительно покивал. - Говорят, близнецы – особенные люди. Вам очень повезло иметь лучшего друга с самого рождения. - Да, это так, - Леон заставил себя улыбнуться, а в груди всё сжалось. Нет, нужно абстрагироваться. Никаких эмоций. Только слова. Только игра для одного зрителя. - Мы с Дорианом действительно всегда были очень дружны, - добавил он. Ясар кивнул и задал новый вопрос: - Леон, ты упоминал работу. Скажи, а чем ты занимаешься? - Я гитарист музыкальной группы «Ноты Римана», а в настоящее меня занимаюсь и продюсерской деятельностью. - «Ноты Римана»… - задумчиво проговорил мистер Шараф. – Я что-то слышал про вас… Скандальная группа. Леон усмехнулся, изображая полное непонимание. - Я бы не сказал так, - ответил он. – Мы просто музыканты и эпатировать публику никогда не стремились. - Но это у вас получалось. В штатах о вас немногие знают, но даже туда долетали скандальные новости, связанные с вами. - И какие же? - Мне запомнились только две, уж очень темы острые. Первую я не стану озвучивать, потому что очень хочу верить, что это неправда. Леон бесшумно сглотнул. Уточнять было не обязательно, чтобы понять, о каком именно скандале идёт речь. Ясар продолжал: - А вторая новость, запомнившаяся мне, была связана с пропажей вашего солиста. - Это и есть мой брат, Дориан. - Надеюсь, это неправда и с ним всё в порядке? - В полном, - голос всё-таки дрогнул, но, кажется, Ясар не обратил на это внимания. – И он никуда не исчезал. Просто об известных людях всегда распускают множество самых нелепых слухов, и мы не стали исключением. - Да, быть всё время на виду, верно, очень непросто. Это создаёт множество проблем. - Но и про вас многие знают. - Знают. Но я бизнесмен, а не артист, и обо мне придумывать бредни неинтересно. Леон сдержанно улыбнулся в ответ. Далее разговор протекал в том же формате и Леон с достоинством выдерживал его. Но когда мистер Шараф попрощался и удалился, он всё же испытал облегчение. Слишком уж встреча с ним напоминала беседы с журналистами-пираньями, которые желали вытянуть на поверхность самую нелицеприятную правду. - Теперь я понимаю, в кого ты такая, - произнёс Леон, когда они с Кариной вышли на улицу. – У твоего отца тоже акулья хватка. - Ты его плохо знаешь, он очень мягкий человек. - Просто, в отличие от тебя он человек тактичный. - Я бы поспорила с тобой, но за обедом ты меня не разочаровал, так что не буду этого делать. А теперь скажи, любимый, что дальше? - А дальше я планирую поехать домой, отдохнуть и расслабиться. - А на вечер есть планы? - Нет. Буду не против, если ты приедешь и мы проведём его вместе. Только, Карина, - Леон поморщился, - давай обойдёмся без задушевных разговоров. - А я и не собиралась. Задушевные беседы я предпочитаю вести с друзьями, а ты в их число не входишь. Но, раз такой разговор пошёл, будь добр, не расслабься до состояния бревна. Не хочу снова приезжать к тебе зря. - Обычно определение «бревно» употребляется в отношении женщин, - хмыкнул Леон. - Но ко мне оно не относится, и ты прекрасно это знаешь. А вот твоя хандра… - Карина, - чуть повысил голос Леон, - что я сказал насчёт разговоров? Не лезь мне в душу. - Я и не думала, - спокойно ответила девушка. – Твоя душа меня совершенно не интересует, только тело. - Взаимно. Потому что не может интересовать то, чего нет. - Намекаешь на то, что я тварь бесчувственная? - Я этого не говорил. Но ты очень верно воспроизвела мои мысли. - У нас уже духовная связь устанавливается, мысли друг друга читаем… Фу, какая мерзость. - Карина, а ты никогда не задумывалась об экспериментах в постели? Например… о кляпе. - Не дождёшься, - ухмыльнулась Карина. – Не люблю тихий секс, ощущения не те. - Зато у соседей какие ощущения… - задумчиво протянул Леон. - А их спокойствие и мнение меня интересует в последнюю очередь. Если что-то не нравится, пусть купят затычки в уши. - Этот разговор может продолжаться долго, но, пожалуй, пора его заканчивать. - Не буду настаивать на продолжении, - пожала плечами Карина. – Увидимся вечером. Я приеду около десяти. - Договорились. Пока. Леон махнул любовнице рукой и направился к машине. Ехать было недолго, и уже совсем скоро он был дома. Налив в бокал коньяка, Леон расположился на диване в гостиной. Закинув ноги на журнальный столик, он сделал глоток, смотря в чёрный матовый экран выключенного телевизора. Тишину разбавляло чириканье взволнованных, готовящихся к отлёту в дальние края, птиц и гудки машин, доносящиеся с улицы, потому сейчас в нём не было такой острой нужды. Сделав ещё один маленький глоток, Леон повернул голову, смотря в окно, даже так, с приличного расстояния, искрящие солнечные лучи слепили и заставляли щуриться, а задорное птичье пение вытаскивало из закромов памяти обрывок песни, который они с Дорианом вместе написали ещё в пятнадцать лет, но так и не дописали. - Я буду свободен от волны обстоятельств, - проговорил Леон её слова, наблюдая за маленькой чёрной птичкой, отливающей синим. – А как же птицы? Они тоже боялись. Они сочинили этот обрывок сумбурно, не сговариваясь. Вместе сидели на полу, Леон играл, а Дориан мешал ему, хватая за гриф гитары, смеясь и нарываясь на нелестные непечатные высказывания в свой адрес. А потом они хором орали эти слова: слишком громко, неровно, которые сначала казались смешными, потом пропитанными духом бунтарства, а вот серьёзными стать так и не успели, потому что они забыли про них. - Птицы тоже боялись… - с улыбкой повторил Леон, смотря в переполненное солнцем небо. Да, даже птицы боятся, впервые отрываясь от земли. А вот они никогда не боялись взлетать. Потому что на двоих у них было аж четыре крыла, а значит, любой полёт был обречён на успех. «Если бы я только знал, куда лететь…», - грустно подумал Леон. Вздохнув, он допил коньяк и пошёл наверх.