𝚟𝚒𝚜𝚒𝚘 𝚌𝚊𝚎𝚌𝚊

Синдром Клейне — Левина, так же

известный как спящая красавица.

Редкие периоды продолжительного

сна от восемнадцати часов в сутки,

за которым следует возвращение в

привычный режим сна, без последствий.

Причины возникновения неизвестны.

Девятая

завороженная, не позволяющая очнуться

      Постукивая по кофейной кружке пальцами, Чанбин следит за парящими в воздухе птицами. То ли остывший кофе, то ли просьба Джисона оседает на зубах горьким послевкусием. Когда Минхо узнает правду, Со предпочтёт оказаться на другом континенте, чтобы избежать ударной волны.       Тяжело вздыхая, Чанбин отставляет кружку в сторону. Он буквально разрывается на части, пытаясь удержать окружение в неизменном виде. И если бы человеческое тело могло трещать по швам — понадобились бы очень крепкие красные нитки.       Зашедшая на кухню мама переводит взгляд в ту же сторону — за окно. После секундной заминки произносит с лёгкостью:       — Будет дождь, и ты уже опаздываешь.       Поджав нижнюю губу, Чанбин кисло улыбается. Ноябрь в этом году выдался такой же отвратительный, как и последние дни. И Со мечтает, чтобы погода оказалась единственной его проблемой.       Ещё год назад он понятия не имел, как переживёт предпоследний курс в университете, кто за обеденным столом займёт место Минхо и что собственное сердце скажет на появившегося соулмейта Хёнджина. Теперь подобные мысли кажутся глупыми — незначительными, в сравнении с происходящим.       Вылив остатки кофе в раковину, Чанбин уходит собираться. Утопая в мыслях, он забывает на столе наушники вместе с ключами от квартиры и замечает, когда возвращаться уже слишком далеко.       Перебирая кашу в голове под гудение машин, Со практически врезается в идущую навстречу девушку и пропускает, как минимум, один светофор.       Сжав переносицу, Чанбин едва слышно фыркает, а когда на плечо опускается чужая ладонь, вздрагивает. Он сегодня слишком дёрганный, злой и уставший.       — Мы звали тебя три раза, — объясняет подошедший Феликс.       Рядом с младшим Хёнджин. Выглядит он так же паршиво, как и Со: красные глаза, спрятанные под шапкой волосы и мятая футболка.       — Я не слышал, — честно признаётся Чанбин. — Задумался.       — Выглядишь дерьмово, — вместо приветствия кивает Хван.       — Взаимно.       Хёнджин растягивает искусанные губы в кривоватой улыбке, передёргивает плечами и упирается взглядом в светофор. Когда зелёный сигнал, наконец, загорается к зебре их подталкивает Феликс — единственный, кто сегодня функционирует по образу и подобию нормального человека.       — Снова снились кошмары? — интересуется Ли, заглядывая старшему в глаза.       На вчерашнюю истерику нет и малейшего намёка. На розоватых скулах яркими пятнышками выделяются веснушки. В голосе отчётливо слышно искреннее сожаление.       — А я вот сегодня наоборот спал так крепко, что чуть не пропустил будильник, — улыбается Феликс.       — Ага, кошмары, — хмыкает Со, первым отводя взгляд.       Его сны мало поддаются логике, но закономерность всё же существует. Кошмары накатывают огромной волной и так же резко затихают. Чанбин вечно скачет от бессонных недель к полной тишине, мечтая избавиться от удушающей сонливости, которая плотной плёнкой облепляет мозг.       — Вы слишком милые, меня сейчас стошнит, — бубнит Хёнджин, кривя губы в очередной улыбке.       — Чан сегодня улетает, — поясняет Феликс, потирая красные кончики ушей.       — Точно, ноябрь уже, — сам себе кивает старший.       Останавливаясь перед очередным светофором, Чанбин следит за проплывающими тучами, подняв взгляд к серому небу. Крыша его корпуса уже проглядывается вдалеке, а в толпе то и дело мелькают знакомые лица.       — Я так не могу, — вздыхает Хёнджин, мотая головой из стороны в сторону, из-за чего шапка чуть сползает ему на глаза. — Чан даже не знает, когда сможет прилететь, а я застрял тут до лета из-за экзаменов.       — Восемь месяцев, — бормочет Феликс.       Жалость в его глазах сменяется болезненным осознанием. Чанбин готов поспорить, что на вкус оно горькое, как детские сиропы от кашля, обволакивающие слизистую. Может быть, именно эти же эмоции переживал Ли, когда искренне верил, что вернётся в Австралию к началу учебного года.       — Время пролетит быстро, — успокаивает младший, похлопывая Хёнджина по плечу. — Может быть, увидитесь даже раньше.       Кисло улыбнувшись, Хван чуть кивает и произносит без особой уверенности:       — Хотите поехать в аэропорт со мной? Сразу после пар.       Припоминая оставленные в коридоре ключи, Чанбин сам себе признаётся, что это неплохой вариант, но вслух не соглашается. Он едва ли в том состоянии, чтобы выдавить из себя стоящую поддержку.       — Мы не будем мешать? — спрашивает Феликс, искоса поглядывая на Со. — Я бы хотел увидеть Чана ещё раз.       — Всё ещё поверить не могу, что вы были соседями, — качает головой Хёнджин и наконец искренне улыбается.       — Точно, будто воспоминания из другой жизни.       Шагая по зебре, Чанбин прокручивает в памяти сегодняшнее расписание. Он закончит раньше остальных и после хорошего сна, в планах остаётся только неприятный разговор с Джисоном.       Минхо не изменит мнения насчёт Хана, бессмысленно даже пытаться. И если младший собирается действовать, то в его пользует сыграть может лишь неожиданность. Которой Ли будет ой как не рад.       — Чанбин? — окликает Феликс.       Вздрогнув, Со переводит удивлённый взгляд на друга.       — Ты что-то говорил?       — Ты с нами? В аэропорт?       Зарывшись пальцами в волосы, Со жмурится и лишь неуверенно пожимает плечами. Весёлый взгляд Феликса вновь превращается в обеспокоенный.       — Всё хорошо?       — Порядок, — тут же отмахивается Чанбин. — Не выспался из-за кошмаров.       Ложь с языка срывается без колебаний. И если Феликс молча отводит взгляд, то Хёнджин, наклонив голову в сторону, прищуривается. Он не дурак — знает, как выглядит раздражение, но вслух ничего не говорит.       На территорию университета они заходят за пять минут до начала первой пары. Отделяясь от толпы, Со сворачивает в сторону собственного корпуса и замирает.       — Хёнджин? — зовёт Чанбин. — Я поеду с вами.

. ⋅ ˚̣- : ✧ : — ⭒ ⊹ ⭒ — : ✧ : -˚̣⋅ .

      Выловленный в обеденный перерыв Минхо, разумеется, отмахивается от поездки и Чанбин даже немного завидует. Отделяя фасоль от жареных овощей, Ли сонно зевает.       — Клянусь, этому миру пора изобрести что-то действеннее кофе. Даже если начну грызть зёрна прямиком из пакета, толку ровно столько же.       — Вижу, со сном у всех сегодня не задалось, — выдыхает Феликс, приземляясь рядом.       У него в руках крохотное яблоко и таких же размеров сок. Минхо медленно переводит взгляд на лежащую в стороне фасоль и наверняка продумывает, как она окажется во рту Феликса.       — Где Хёнджин? — интересуется Чанбин.       — Чан позвонил ему, — улыбается Ли и заканчивать предложение нет необходимости. — Встретимся у аэропорта.       — Я заканчиваю раньше и…       — Знаю, — отмахивается Феликс, — поэтому собираюсь прогулять последние две пары. Заедем по пути ко мне домой?       — Как быстро дети спускаются по наклонной, — наигранно вздыхает Минхо, подцепляя палочками фасоль.       — Как быстро кто-то стареет, — отзывается Феликс и морщит нос, высовывая кончик языка. — А теперь мне пора, увидимся!       Чанбин подвисает нешуточно. Смотря в след, он нервно сглатывает и никак не может заглушить увиденный образ. Будто на секунду Феликс позволил себе расслабиться. Опустил плечи и сделал то, что хотелось уже очень давно — ответил на подтрунивание такой же безобидной шуткой. И глупо отрицать, что именно такой Феликс заставляет сердце панически сжиматься.       Отвернувшись, Со натыкается на Минхо. Сжав палочки, он пилит Чанбина ледяным взглядом, в котором едва ли проглядывается удивление.       — А ты, видимо, обожаешь совершать одни и те же ошибки.       — Иди к чёрту, — куксится Со, скидывая фасоль со своей тарелки прямиком к Минхо.       Обед заканчивается в тишине.       На практическом занятии Чанбин лениво возится с аудиодорожкой. Пятнадцати секундный отрывок проигрывается на повторе, преподаватель оставил их в полном одиночестве и, уставившись в окно, Со тянет ползунок громкости на минимум. Ему не нравится результат, но начинать с самого начала — слишком поздно.       В голове продолжают вертеться назойливые мысли и где ярко-красная кнопка стоп — непонятно. Захлопнув крышку ноутбука, Чанбин подхватывает рюкзак и неспешно выходит из аудитории. Устроившись на скамейке, подальше от любопытных глаз, он кутается в куртку и натужно вздыхает.       Спутанные между собой эмоции ощущаются яркими световыми вспышками. Последние недели слились воедино и Со не может вспомнить, когда в последний раз снились кошмары. Сны превратились в такое же монотонное полотно. Чанбин перестал их запоминать, анализировать детали и пытаться обнаружить совпадения.       И, может быть, Со даже завидует Джисону. Ведь у младшего теперь есть тот самый пресловутый первый сон. За которым последует второй и третий, они накрепко привяжут его к Минхо.       Феликса, вышедшего из здания, Чанбин замечает не сразу. Он тенью скользит между другими студентами, оглядываясь по сторонам и вертя в руках телефон.       Смотря на него, Со серьёзно задумывается над словами Минхо. Феликс не любит вспоминать прошлое или обсуждать будущее, ведь с трудом справляется с настоящим. Он уезжал в Корею, искренне веря, что вернётся в Австралию. И насколько сильна эта мысль — Чанбину остаётся лишь догадываться.       Когда телефон вибрирует в кармане, Со играет на опережение: отвечает до того, как Ли успеет издать хоть звук:       — Я напротив тебя.       Феликс тут же поднимает взгляд выше. Замирает на секунду и растягивает губы в мягкой улыбке.       — Привет, — бормочет он, наклонив голову в сторону.       За его спиной возвышается кампус, по небу плывут серые облака, готовые рассыпаться снегом. Чанбин проглатывает слова вместе с собственным языком. Всё его существование сосредоточено на единственной мысли, которая красной нитью врезается в тело.       Влюблён.       — Привет, — неуверенно отзывается Со.       — У тебя голос дрожит, — хмыкает Феликс, — всю пару снаружи просидел? Холодно ведь.       Качая головой, Со прячет телефон в кармане и неохотно поднимается со скамейки. Минхо ошибся: Чанбин не выбрал те же самые грабли.       — Ты ведь не против заглянуть домой? — спрашивает Ли, когда старший подходит ближе. — Нам по пути, так что это не займёт много времени.       — Конечно, — соглашается Чанбин. — Куда ты так унёсся в обед?       — Видел, как Минхо пялился на фасоль? Готов поспорить, что он собирался засунуть мне её в рот.       Из-за услышанного Со не сдерживает смех, но не согласиться с догадкой Феликса сложно.       — Тебе, кажется, стало лучше? — будто невзначай интересуется Ли.       — Ну, — пожимает плечами Чанбин. — Я успел поспать на нескольких парах.       Уклончивый ответ Феликс принимает и не пытается настоять на своём. Чанбин ему за это, действительно, благодарен. Он не хочет лгать — особенно Ли.       По дороге Феликс без умолку болтает: рассказывает о занятиях, жалуется на Минхо и неизменно переживает о фестивале, до которого остаётся всего ничего. Чанбин слушает с улыбкой, изредка вставляет короткие предложения и снова слушает.       С младшим не просто легко — спокойно. Ли умело обходит неприятные темы, переключается на повседневность: будто совсем не жалеет о прошлом и не беспокоится о будущем. Со стороны он кажется тем, кто справляется со сложностями с улыбкой и Чанбин хочет точно так же. Не иллюзорно справляться с трудностями.       — Пришли, — кивает Феликс, замирая напротив многоэтажки.       Они практически на другом конце Сеула и на дорогу потратили час.       — Мне бы не хватило терпения, ездить так каждый день.       Задрав голову вверх, Ли скользит пустым взглядом по окнам. Между его бровей появилась морщинка.       — Верно. Может быть, мне хотелось оказаться как можно дальше от этого дома? — вновь кивает Феликс. — Когда еду куда-то или иду, то чувствую себя лучше. На протяжении часа я слушаю музыку и ничего не меняется, кроме пейзажа за окном.       Чанбин неплохо знаком с желанием убежать. С тех пор как стукнуло восемнадцать, он видит его в собственных глазах каждое утро. И смотря на Ли, Со понимает: в отличие от него, младший знает, куда конкретно хочет добраться.       Смотря на многоэтажку, Феликс не выглядит злым или расстроенным. Его губы плотно сжаты, в глазах уверенность и совсем немного усталости.       — Идём? — спрашивает Ли. И при взгляде на Чанбина, выражение лица смягчается.       У Феликса оказывается большая семья: помимо него две сестры — старшая и младшая. Чанбин с любопытством разглядывает висящие на стенах фотографии, множество разноцветных магнитов на холодильнике и открыток, прямиком из Австралии.       — Чанбин! — зовёт младший из глубины дома.       На пороге комнаты Со застывает. Крохотная, но светлая и очень уютная. Сидящий на идеально заправленной кровати Феликс, держит на коленях небольшую коробку.       — Можно? — неловко интересуется Чанбин, хотя его уже пригласили.       — Конечно, — мягко отзывается Феликс.       Замирая в лучах солнца, старший тянет носом чуть сладковатый воздух, не сразу замечая, как по телу расползаются золотые солнечные зайчики разных размеров.       Задрав голову чуть выше, Чанбин натыкается на яркий камень голубоватого цвета в центре оберега, который напоминает ловец снов. Но вместо привычных перьев — золотая цепочка, а в сетку вплетены небольшие камешки, похожие на голубоватые жемчужины.       Подойдя ближе, Со аккуратно ведёт пальцами по упругому плетению и удивлённо вздыхает. Камушки подрагиваю, а тёплый обруч ощущается в руках приятной тяжестью. Цепочка неровно спаяна на краях и чуть потёрлась. Касаясь камня в центре, Чанбин вновь запускает искры солнечных зайчиков в стороны.       — Нравится? — спрашивает Феликс. — Я сделал его сам.       — Сам? — искренне удивляется старший.       Убрав коробку в сторону, Ли неловко пожимает плечами.       — Это обруч от диадемы младшей сестры, если перевернёшь другой стороной, то заметишь большие сколы. Цепочка, кажется, от какого-то украшения и припаяна неровно. А переплетение сделано из обычных ниток, которые пришлось складывать в несколько слоёв.       Теперь, когда Феликс указал на неточности, Чанбин держит в руках амулет ещё аккуратнее. Неровное переплетение перекашивается в центре, и узор получается несимметричный.       — Выглядит потрясающе, — бормочет Со, вновь прикасаясь к нагревшимся в солнечных лучах жемчужинам. — А что за камни?       — Не знаю, — улыбается Феликс. — В Австралии я жил рядом с океаном. Когда не находил себе места, то бродил вдоль воды, на берег порой чего только не выкинет.       — Вот как, — задумчиво тянет старший, возвращая подвеску на место. — Похоже на ловец снов.       — Скорее ловец солнечных лучей. Мы переехали в Корею зимой, в Сиднее тогда было жаркое лето. Больше, чем по океану, я скучаю по солнцу, так он и получился, — кивает младший на подвеску. — Достаточно крохотного лучика, чтобы осветить комнату.       Чанбин очень хочет сказать, что Феликс для него выглядит точно так же — яркой вспышкой солнечного света. Особенно в те секунды, когда не пытается казаться другим человеком. Но не решается. Слова оседают на зубах тихим вздохом.       — На самом деле, я хотел отдать кое-что, — бормочет Ли, почёсывая затылок. — Наверное, это странно.       Вернувшись к коробке, Феликс достаёт из неё ловец снов. Сплошь белый, с большим кольцом и маленьким. Обрамлённый белоснежными перьями. Белая льняная нить, натянутая до скрипа, образует цветочный узор, а в центре сходится в трёх точках, в каждой из которых голубоватый камень — такой же, как в солнечном ловце.       — У меня похожий, — тараторит Ли, указывая на изголовье кровати. — Я сплёл его очень давно, но оставшиеся три камня слишком маленькие. А потом ты рассказал о снах, и я вдруг подумал, что…       — Можно?       Хлопая ресницами, Феликс глупо пялится на ладони Чанбина, но подарок всё же отдаёт. Белые перья, пусть и искусственные, на ощупь мягкие, будто настоящие. Аккуратно переплетённые нити образуют равномерный узор.       — Поверить не могу, что такое можно сделать собственными руками. Я даже яйцо нормально почистить не могу.       — Да ладно тебе, — бормочет младший. У него красные скулы и уши, а взгляд намертво прикован к полу.       — Феликс? — зовёт Со и продолжает, лишь когда Ли поднимает взгляд. — Спасибо, но ты, правда, не против? У тебя ведь не так много памятных вещей из Австралии.       Поднявшись с кровати, Феликс искренне улыбается. В его глазах всё та же решимость, которую Чанбин уловил ещё на улице.       — Я нашёл эти камушки в ночь перед вылетом. Мне не хотелось уезжать настолько, что я готов был вцепиться в сырой песок, — посмеивается Ли. — Они, действительно, много значат для меня, но теперь, когда им нашлось применение, мне даже легче. Я плёл ловец и думал о снах, так что он теперь твой.       Убрав ловец снов в коробку, Чанбин прячет её в рюкзак. Тревожные мысли сменяются пузырящимся счастьем и Со не знает, как прекратить улыбаться. Потому что он сейчас наверняка похож на идиота.       — Мы не опаздываем? — спрашивает старший, возясь с молнией.       Феликс округляет глаза и на пятках разворачивается в другую сторону.       — Бли-и-ин! — выдаёт он и Чанбин вновь улыбается. К вечеру начнут болеть щёки.       До аэропорта они чудом добираются вовремя. Чан и Хёнджин дожидаются снаружи — внутри слишком много людей.       Хёнджин выглядит ещё хуже, чем утром. Он, не переставая, шмыгает носом, а красные глаза опухли из-за слёз. Чан приобнимает его за плечи, чуть улыбается и с благодарностью кивает.       — Попрощаемся тут? — спрашивает старший. — Регистрация на рейс начнётся через двадцать минут.       Хёнджин сильнее сжимает бледные губы и отводит взгляд в сторону. Чан смотрит на него всё с такой же улыбкой и подмигнув Феликсу, говорит Чанбину:       — Можно тебя на пару минут?       Кидая подозрительный взгляд на Хёнджина, Со соглашается. Феликс тут же обнимает Хвана, поглаживает по спине, рассказывая что-то. Слабо, но Хёнджин улыбается.       — Спасибо, что приехали.       — На то и нужны друзья, верно? — вздыхает Чанбин, отворачиваясь от Феликса и Хёнджина. — Когда обратно?       — Боюсь, что не раньше июня и это при лучшем раскладе.       Со вновь переводит взгляд на Хвана. Он трёт щёки, пытаясь избавиться от очередных слёз и его мелко потряхивает. Хёнджин искал соулмейта совсем не для того, чтобы видеться с ним едва ли один раз в год.       — Надеюсь, ты хорошо постарался выбить из головы Хёнджина мысль бросить университет.       — Я придумал кое-что лучше, — смеётся Чан. — Может быть, к новому году смогу перебраться в Корею на несколько лет.       Чанбин округляется глаза, едва удерживается от удивлённого выкрика.       — Это секрет, — улыбается старший, прикладывая палец к губам. — Позаботься о Хёнджине, хорошо? И я рад, что Феликс теперь с вами. Ему нелегко пришлось, но, кажется, рядом с тобой он становится собой.       — Не понимаю, о чём ты, — бормочет Чанбин, сцепляя руки на груди.       — Помнишь, что я говорил? Всё наладится, нужно только подождать.       Чан вновь хитро улыбается, будто знает что-то, о чём Со или Феликс ещё не догадались.       Похлопав Чанбина по плечу, он разворачивается в сторону Хёнджина и взгляд его тает. Уголки губ подрагивают, в глазах блестят непролитые слёзы. Из-за неуверенной улыбки на щеке появляется крохотная ямочка.       Чану тоже тяжело, может быть, так же сильно, как и Хёнджину, но он старается сдержать всё в себе. Они одновременно похожи, но при этом совершенно разные. И Чанбин уверен: вселенная не прогадала, когда свела этих двоих вместе.       Раскинув руки в стороны, Бан прижимает ближе рыдающего Хёнджина. Зарывается носом в его волосы, закрывает глаза и тяжело вздыхает.       Чанбин не знает, как это — когда красная нить между соулмейтами натягивается из-за расстояния, но выглядит болезненно.       — Мне пора, — бормочет Чан.       Хёнджин вцепляется в пальто Бана до побелевших пальцев, но отпускает без сопротивления, когда старший бережно касается лица.       Отвернувшись, Со натыкается на Феликса. Он неловко улыбается и Чанбин подходит ближе.       — Им будет непросто.       — Но гораздо легче, потому что они уже нашли друг друга, — кивает Феликс.       Когда Чан скрывается за дверями аэропорта, Хёнджин разваливается окончательно. Он всхлипывает громко и отчаянно. Неразборчиво бормочет:       — Будто часть себя потерял.       Взяв Хвана за руку, Феликс указывает на скамейки в другой стороне от выхода.       Усевшись на холодное лакированное дерево, Хёнджин задирает дрожащий подбородок к небу, но слёзы продолжают скатываться по щекам. Они замирают на скулах, срываются и разбиваются о воротник его куртки. Сидящий рядом Ли, поглаживает Хёнджина по колену.       — Я вызвал такси.       Чанбин присаживается напротив Хвана, перехватывает руки и сжав их неуверенно произносит:       — Станет легче.       — Ага, — хмыкает Хёнджин.       — Хочешь, я поеду с тобой? Займёмся чем-нибудь, и ты отвлечёшься.       Выпрямляясь, Хёнджин тяжело вздыхает и натянув на лицо улыбку, честно отвечает:       — Не нужно. На самом деле я хочу посидеть в тишине и плакать до тех пор, пока не отключусь из-за усталости.       — Звучит не совсем здоро́во.       — Мне больно, — пожимает плечами Хван. — И я не хочу делать вид, что всё в порядке или пытаться отвлечься. Прости.       — Всё нормально, — кивает Феликс.       Когда такси подъезжает, Хёнджин прощается, не глядя в глаза. Опускаясь на скамейку, Чанбин чувствует, как вновь возвращается утренняя усталость.       — Я бы так не смог, — бормочет Ли. — Проживать эмоции, пропуская через себя всё до последней капли.       — Хёнджин с детства такой, — пожимает плечами Со.       Нырнуть с головой, чтобы вынырнуть — подход достойный похвалы. Чанбин не признаётся, что тоже бы так не смог.       — Мой автобус через двадцать минут. Проводить до метро?       — Боишься, что потеряюсь? — смеётся Чанбин.       — Тоже мне, — фыркает Ли, не сдерживая смешок.       Они идут молча плечом к плечу и Со чувствует, как небольшая часть тревог растворяется сама по себе. Чанбин впервые проводит с Феликсом наедине так много времени и ощущается это правильнее, чем с кем-либо ещё.       — Я хотел сказать спасибо, — неожиданно начинает Ли. — За твои слова тогда — на заднем дворе танцевальных залов. Я многое переосмыслил за эти сутки. Думаю, пора прекратить воспринимать мир как угрозу.       Феликс уверенно улыбается, его подбородок поднят, а глаза поблёскивают, отражая свет фонарей.       — Не хочу просто называть тебя своим другом. Так что, если вдруг смогу чем-то помочь — не держи в себе.       Закусив нижнюю губу, Чанбин неуверенно оглядывается, будто боится, что из кустов выпрыгнет разъярённый Минхо.       — На самом деле кое-что произошло, но я не уверен, что этот разговор вообще стоит начинать.       — Если тебе станет легче, то почему нет?       — Дело совсем не в этом, — хмыкает Чанбин. — Боюсь, если в этой истории окажется замешан ещё один человек, мыльный пузырь лопнет. Да и за пару минут не уложиться.       Метро яркой вывеской маячит перед глазами, и Со впервые не хочет, чтобы день заканчивался так быстро. Он готов найти даже мизерную причину, чтобы ненадолго задержаться рядом.       — Я никуда не тороплюсь, — мягко напоминает Феликс. И перехватив ладонь Чанбина, тянет в противоположную от метро сторону.       Они останавливаются в незнакомом дворе, под тусклым светом фонаря и усаживаются на покосившуюся лавочку, спинка которой протёрлась до сероватых досок. Пряча руки в карманах, Чанбин едва сдерживается, чтобы не почесать ладонь, которую сжимал Феликс. Её будто прожгло до костей.       — Всё дело в Минхо, — вздыхает Чанбин. — Тот самый соулмейт, с которым он плохо ладит, это Джисон.       Феликс охает, удивлённым взглядом смотрит на Со и удивляется ещё больше, когда понимает, что старший говорит вполне серьёзно.       — Но Джисон не видит снов, — хмурится Ли.       — До вчерашней ночи. Если в двух словах: Минхо ненавидит связь соулмейтов до дрожи из-за собственного отца. Он мудак, каких ещё поискать и испортил жизнь не только Минхо, но и его матери. Я сам узнал про Джисона, когда они столкнулись лоб в лоб.       — Если всё так, то Минхо, наверное, руку собственную съест, чем согласится на разговор с Джисоном.       — Вот и вторая проблема, — вновь вздыхает Чанбин. — Минхо не в курсе, что Джисон узнал правду.       — Ага-а, — тянет Феликс и замолкает. Покусывая губы, он крутит между пальцев брелок.       Расслабившись, Со откидывается на неудобную спинку и упирается взглядом в потемневшее небо.       Должна существовать причина, по которой Джисон вдруг увидел во сне Минхо. Как и существует причина, по которой младший снов и не видел. Ключ к разгадке — очевидно Ли.       Он всю жизнь относился к своему соулмейту, как к пустому месту. Может быть, теперь, когда Хан появился во плоти, уверенность Минхо пошатнулась.       — И что собирается делать Джисон? — прерывает тишину Феликс.       — Он просил молчать, а я не уверен, что имею право вмешиваться или давать советы.       — Потому что знал с самого начала, — кивает Ли. — А если Минхо узнает, что и ему солгал, то отгрызёт руку уже тебе. Да у кого-то проблемы!       — Рад, что тебе весело, — ворчит Чанбин.       — Тогда почему не выберешь чью-то сторону?       — Если бы всё решалось так просто.       Поднявшись со скамейки, Феликс улыбается и произносит с какой-то детской радостью:       — Если не можешь принять чью-то сторону, сделай так, чтобы им пришлось выбирать.       — Я уже перебрал все существующие варианты, — отмахивается Со, лениво поднимаясь следом. — Проще было притвориться багажом Чана и убраться подальше от Минхо.       У входа в метро Чанбин останавливается и неловко пожимает плечами.       — Спасибо, что выслушал.       — Я помогу тебе, — улыбается Ли. — Ты знаешь Минхо с раннего возраста, а я сдружился с Джисоном. Думаю, на двоих выстроится неплохой план, что думаешь?       — И, если что, рванём в Австралию?       — Идеальный манёвр с какой стороны ни посмотри.       Чанбин улыбается, у него в груди расползается спокойствие и тихая уверенность в ещё недодуманной авантюре.       — Договорились.       — Отлично! — хлопает в ладони Феликс и заключает Чанбина в объятья.

 . ⋅ ˚̣- : ✧ : — ⭒ ⊹ ⭒ — : ✧ : -˚̣⋅ .

      — Папа, смотри!       Звонкий детский голос будто вытаскивает из глубин тёмного дна.       Открыв глаза, Чанбином видит океан до самого горизонта, а под ногами мягкий песок. На берегу маленький мальчик, у него в руках кривоватая палка, с которой свисает медуза. Рядом вьётся пятнистая собачонка с большими ушами.       — Она ядовитая! — отвечает взрослый.       Замахнувшись, мальчик отправляет в воду и медузу, и палку.       Подойдя ближе, Чанбин оглядывается вокруг, но не замечает других людей.        — Бим, пошли искать ракушки! — окликает собачку малыш, шлёпая по воде       — Далеко не уходи, — звучит голос женщины. — И отталкивай медуз палкой, если они будут у берега.       — Хорошо!       До сих пор Чанбин не видел ни одного счастливого момента из жизни соулмейта. Будто их никогда и не существовало.       Рядом появляется размытый силуэт, гораздо светлее, чем в прошлом сне. Он повёрнут к ребёнку, который уже зашёл в воду по колено.       — Давно я не вспоминал эти дни, — раздаётся голос. — Даже не подозревал, как быстро закончится детство и что будет дальше.       Силуэт пропадает и появляется чуть дальше.       — Идём?       Смотря на раскрытую ладонь, Чанбин шагает вперёд, решает полностью довериться неизвестному. Довериться сну, который впервые не похож на кошмар.       Проснувшись, Со упирается взглядом в белоснежный ловец снов. Прогоняет в памяти сон, но не может вспомнить ничего, кроме яркого солнечного света.