Аладдин и потерянный брат

Всемогущая Эфирея была властна не только над пространством, но и над временем, и потому обратила время вспять, вернув весь мир в тот самый момент времени, когда Аладдин вместе с друзьями оказался в плену в особняке Ферраджи. При этом богиня сохранила результаты своего нашествия — полное уничтожение всех носителей фамилии Ферраджи, которая лет сорок назад вообще не ассоциировалась ни у кого с чем-то порочным. Не успел Фазир стать золотым изваянием, как внезапно возвратился к первозданному состоянию, вслед за ним и Кассим, а оковы, пригвождавшие Аладдина и Жасмин к деревьям, растворились, словно их и не было. С Садиры было снято мощное заклятие, ранее наложенное Мозенратом. Кристалл Икс раздробился на мелкие кусочки, освободив заключенного джинна, Анкутма вернулся к жизни, Коврик вновь материализовался из мотка ниток, Абу и совестливая версия Яго ожили и на радостях обнялись, после чего мгновенно отпрянули друг от друга и начали словесную перепалку. — Эфирея, ты нас спасла?! — воскликнул недоумевающий Аладдин, который попросту не мог поверить в произошедшее. — Правитель — ничто без доброго сердца. — заметила Эфирея. — Любым другим необходимым вещам можно запросто обучить и обучиться. Джафар, обученный всем наукам, имел душу, которая была чернее любого порождения тьмы. Я спасла всех вас с условием, что Фазир обучит Аладдина и Жасмин всему тому, что знал Джафар об устройстве государства, политике, геополитике, экономике и других полезных вещах, а Аладдин, став султаном, принесет своей родине процветание... — С радостью! — согласился Фазир. — Но сначала мне нужно будет кое-что сделать, пока не стало слишком поздно... Фазир, узнав о том, что происходило здесь, пока он был статуей, сразу же отправился в египетскую часть загробного мира, к Анубису и Осирису. Дети Айлы и Нефиража и они сами тоже находились здесь, вместе с родителями последнего. — Здравствуйте, я хотел бы забрать душу Мираж. — обратился Фазир к владыкам подземного царства. — Это тебе не детский садик, отсюда никого не забирают. — проворчал Анубис. — Из любого правила есть исключения. — заметил Фазир. — Аид же внял мольбам Орфея и согласился отпустить с ним Эвридику! Какие предписания на этот счет есть у вас? К тому же, Мираж — не простая смертная, она является полубогиней! — Для полубогинь есть исключение. — кивнул Осирис, тем самым подтверждая правоту Фазира. — Ты можешь забрать душу Мираж из загробного мира, но для этого тебе нужно вселить ее в человеческое тело. Для Фазира это было плевым делом — он свел ладони, материализовав язычки пламени, из которых возникло тельце миловидной малышки. Осирис хлопнул в ладоши, и через мгновение полупрозрачный силуэт Мираж, которая не понимала, что с ней делают, плакала, кричала и умоляла о пощаде, вселился в созданное Фазиром тело. — На этот раз я ее хорошо воспитаю, обещаю. — заверил Фазир Анубиса и Осириса, унося неистово орущий сверток в свою обитель. К счастью для Фазира и всего мироздания, Мираж, вселенная в новое тело, могла помнить свою прошлую жизнь лишь до года. Все это время она проклинала Фазира на чем свет стоит, угрожала и обещала жестоко отомстить как всему мирозданию, так и ему самому, однако при этом из ее рта вырывался только плач. Помимо этого, она также рьяно выражала недовольство всем тем, что с ней делают — кормят жидкой кашей и овощным пюре вместо чудовищно острых блюд, после которых из ушей, рта и носа валил дым, и коньяка, которые она так любила, укачивают, заставляя спать не только по ночам, да еще и днем, что было совсем не свойственно коварной Мираж, которая стремилась всячески осложнять жизнь смертных в любое время дня и ночи, а вместо магических предметов, с помощью которых она измывалась над смертными, ее заставляли играть с дурацкими погремушками. — Просто шикарно! — в гневе и отчаянии восклицала Мираж. — Мой бывший — мой отец, а я — полубогиня в теле младенца!

****

Особняк Ферраджи, чтобы настолько громадное помещение не пустовало зря, было решено сделать сиротским домом. Конечно, эту идею, как и план ее реализации, Аладдину подсказал Фазир, также, как и множество других, которые тот после обсудил с султаном. Султан такие решения оценил по достоинству и в очередной раз заметил, что Аладдин в будущем станет замечательным султаном. Фазир также преподал наследнику престола и его молодой супруге несколько важных уроков, решив, что Аладдин со всеми знаниями Джафара об экономике, политике, геополитике и многом другом вкупе с добрым сердцем станет идеальным правителем. Анкутме же, который был очень подавлен оттого, что при массовой «чистке» членов семьи Ферраджи убили также и Рунтара, с которым он до последнего надеялся выяснить отношения и помириться, чтобы все стало как прежде, Фазир растолковал, каким все это время был Рунтар на самом деле, что он бы мог согласиться помириться только чтобы ему вновь начали доверять и он смог предпринять финальную попытку убить Анкутму, и что стоит быть более разборчивым в друзьях и всецело не доверять всем подряд. Арбатас, отыскав в оранжерее особняка упавшие на землю цветки, ранее заплетенные в волосы его ныне покойных дочерей, — лилия у Белладонны и вьюнок у Флоренсии — осторожно подобрал их и спрятал за пазухой. Обе его дочери были наполовину дендритами, а эти цветы хоть и не представляли собой «сердца» девочек, как у их отца, однако были унаследованы от Арбатаса, и с их помощью можно было вернуть девочек к жизни. Арбатас пересадил все растения из оранжереи особняка Ферраджи в свой сад, как и волшебные цветки. Вновь выросшие дриады внешне не отличались от покойных Флоренсии и Белладонны, однако возвратившиеся на свет вегетативным путем, теперь содержали исключительно гены Арбатаса. Эти девицы по-прежнему оставались художницами, однако теперь в них отсутствовали гены Назиры, а способности к колдовству ограничивались плантокинезом. В саду выращивались всякие растения, которые радовали глаз, и теперь никто не собирался использовать их ради того, чтобы кого-то отравить. Садира вскоре нашла свою настоящую любовь в лице одного искусного гончара и через некоторое время сыграла с ним свадьбу. Да, пусть это торжество было далеко не таким роскошным, как бракосочетание с Мозенратом, но Садира была счастлива оттого, что ей не пришлось выбирать между друзьями и возлюбленным. Хель, как и Айям-Агулу, оставалось только видеться с душами погибших любимых людей, которые достались им взамен душ Анкутмы и Кассима, и иногда переговариваться с ними. Это несколько притупляло невыносимую горечь безвозвратной утраты. Оба божества усопших считали такой поворот событий совершенно несправедливым — мало того, что взамен одной души к ним попало две, так еще и это были души их супругов и дочерей, самых дорогих и любимых для них существ, души Анкутмы и Кассима же были для них всего лишь одними из великого множества тех, которые поступали к ним ежедневно. Помимо жены и дочери, к Айям-Агулу в царство также попали практически все родственники его жены, что также никак не могло его обрадовать. — Моя любимая мрачная грозовая тучка... — сокрушался он, любуясь бесплотным силуэтом юной готки-сатанистки. — Мы были предназначены друг другу судьбой... Я полюбил тебя, а теперь потерял навеки...

****

Фазир прекрасно знал одну истину — не бывает ничего полностью хорошего или полностью плохого. Как прекрасная и нежная роза имеет крошечные шипы, так и колючий кактус имеет небольшой цветочек дивной красоты. Как Аладдин при всех своих добродетелях ранее был вором, а став героем, бывало, иногда задавался и обесценивал заслуги друзей, так и в холодной и черной душе Джафара присутствовали чахлые зернышки доброты, которые, к сожалению, так и не дали всходов. Одинаковые обстоятельства могли по-разному повлиять на людей. Фазиру было известно, что в определенный период своей жизни и Джафар, и Аладдин выживали на улице и стремились изменить свою жизнь к лучшему. Однако Аладдин, еще будучи уличным воришкой, сочувствовал тем, кому было еще сложнее, чем ему — мог поделиться последним с голодными детьми, хотя у самого вот уже давно и маковой росинки во рту не было, или вступиться, если с ними обращались еще хуже, чем с ним. Джафар же, считая весь мир виноватым в том, что он однажды по воле случая оказался бездомным уличным сиротой, одним из тех, которых наравне с сестрой все детство презирал, крал даже тогда, когда в этом совершенно не было необходимости, и скорее бы отнял у другого последнее, чем поделился бы тем, что у него было в избытке. Когда же у Аладдина отпала необходимость в кражах ради выживания, а на Аграбу с завидной регулярностью начали обрушиваться всевозможные несчастья, он спасал всех подряд, не деля людей на тех, кто был к нему добр, и тех, кто относился как к отбросу общества. Джафар сам бы организовал несчастье, чтобы кому-либо отомстить, а в случае природных катаклизмов не стал бы утруждаться спасением кого-то помимо своей родни. Именно поэтому Фазир всегда оставался на стороне Аладдина, помогая или подсказывая, однако также, когда это было нужно, наставлял его или его друзей на путь истинный, если те были неправы. Именно этому Фазир и учил свою подрастающую дочь, которой дал то же имя, которое носила в прошлой жизни вселенная в новое тело полубогиня. Правило «как корабль назовешь, так он и поплывет», Фазира нисколько не смутило — к тому же, Мираж изначально была доброй, а после встала на путь зла. Фазир на протяжении всего своего противостояния с Мираж всегда очень корил себя за то, что проглядел начальные признаки перемен в Мираж и не сумел вернуть ее к первозданному состоянию, пока это еще было поправимо, теперь же у него появилась возможность все исправить, начав с чистого листа. Фазир множество раз рассказывал своей дочери эту историю о своей бывшей, Назире, приворожившей более могущественного циклопа ради рождения куда более могущественного потомства в лице Айлы; и про ее младшего брата Джафара, который при всех своих ужасающих злодеяниях был ангелом на фоне сестрицы; и про их немалочисленное потомство, как никогда лучше подтверждающее истинность выражения: «От осинки не родятся апельсинки» — в особенности про наиболее ярких его представителей: дерзкую Айлу, коварного Рунтара и амбициозного Мозенрата. Не забывал он и обо всех тех, кто связал свою жизнь с отпрысками близнецов, потому что и сам был нечист душой, а именно: своенравная Салина, сумасбродный Механикус, неугомонный Айям-Агул, взбалмошная Хель и Нефираж, который, плюс ко всему, приходился сыном беспринципному дельцу Нефиру и беспощадной садистке Мираж, которая тоже была одной из его бывших. По мере взросления маленькой Мираж история обрастала все новыми и новыми подробностями, поскольку некоторые детали могли испугать или шокировать Мираж в силу ее юного возраста. — Очень жалко детишек маленьких: Амелию, Аделию и остальных... — сокрушалась Мираж. — Согласен, вот только если ты возьмешь семя терновника и посадишь его в удобренную, плодородную и хорошо освещенную землю, будешь поливать чистой родниковой водой, подкармливать и оберегать от вредителей, оно не вырастет в смоковницу или виноградную лозу. — А как же Флоренсия и Белладонна? — С ними все не так просто. Они были дикими плодовыми деревьями, которые имели определенные положительные задатки, поскольку их отцом был Арбатас, но из-за начала Назиры не могли проявить их в полной мере и дать сладкие плоды. Как только в них не осталось ничего от Назиры, они стали замечательными дриадами. — А почему ты назвал меня в честь своей бывшей, папа, если она была настолько злой и беспощадной? — Я назвал тебя в честь той Мираж, которую я любил и вместе с которой строил планы на будущее, а не в честь той, кем она стала в итоге.