Мой счастливый Ангел

Ангелина

— И что вы мне сделаете за неповиновение? — спрашиваю у группы девчонок, что окружили меня. — Проверить хочешь? — спрашивает самая борзая и, видимо, наглая из них. — Заметь, меня дважды просить не нужно. Как и дважды повторять я не собираюсь.

Одним днем и несколькими часами ранее…

«Дзы-ы-ы-ынь!!!» — слышу неприятный, но до ужаса знакомый громкий звук — это звонок на урок трещит на всё здание, оповещая о конце перемены и начале урока. Урока, на котором должна быть и я. И того самого урока, на который опоздала… — Heck! Damn, damn, damn! — тихо чертыхаюсь на своём родном языке. — Oh no! This couldn't have happened! Not with me! Not on the first day! Damn it, Angela, how could you embarrass yourself like that?! Кстати да, вот вам еще один факт обо мне: когда я паникую, то тут же начинаю разговаривать на своем родном языке, какими бы хорошими у меня не были знания в любом иностранном языке. Ох, черт, Ангелина! Ты на урок опоздала, а с таким рвением — вообще его пропустишь. И только ты сейчас можешь, вместо поиска нужного кабинета, торчать здесь и рассказывать, непонятно кому, факты о своей жизни. Делаю глубокий вдох, затем медленный выдох, пытаясь успокоиться. Не знаю, как вам, а мне всегда помогает. Чувствую, как неспеша мысли возвращаются в порядок, сердце и нервы успокаиваются, и паника начинает отступать. Обычно одного вдох-выдох мне мало, поэтому делаю ещё один и окончательно прихожу в норму. "Так, молодец, Ангелина! Успокоиться смогла, осталось вспомнить свое расписание", — продолжаю разговор сама с собой и внезапно вспоминаю слова этого хулигана: "Тогда до двадцать четвертого кабинета, Ангелочек" Двадцать четвертый кабинет! Точно! Хм, а от тебя и польза иногда бывает, хулиган. Спасибо. Поправив лямку рюкзака на плече, я радостная, что наконец-то попаду на урок, со всех ног несусь к лестнице, по которой вскоре поднимаюсь на второй этаж и… встаю столбом. Черт! И куда же мне теперь поворачивать — направо или налево? Вдруг замечаю перед собой закрытую дверь с табличкой, на которой написано: "21 l КАБИНЕТ ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА." Отлично! Для кого-то это, возможно, не даст ничего, но для меня даёт многое: во-первых, если передо мной дверь двадцать первого кабинета, то мне нужно направо, во-вторых, я правильно догадалась, на какой этаж подниматься. Стараясь не терять больше ни минуты, быстрым, но тихим, благодаря мягкой подошве кед, шагом направляюсь к нужному мне двадцать четвертому кабинету, в который сначала стучу, а затем приоткрываю дверь, после чего по-русски извиняюсь за свое опоздание и прошу разрешения зайти в кабинет. Благо, учительница попалась понимающая — мельком взглянув на меня, она кивает и снова возвращается к девочке около доски. Получив разрешение, я, также бесшумно и быстро осматриваю класс и нахожу единственное свободное место только около незнакомого мне, высокого, но очень симпатичного, парня. Вообще, я думала, что буду сидеть рядом с сестрой, но она, похоже, решила "променять" меня на какого-то школьного хама. Быстро и тихо подойдя к нему по стене, словно Человек-паук, сажусь рядом с ним на второй вариант. — Привет! — решаю не медлить и первой завести тихий диалог, так как от него, судя по всему, ничего не дождешься, а опоздав на урок ещё и сидеть и ничего не делать не хочется. — Здравствуй, — как-то безэмоционально ответил он, медленно повернулся ко мне и удостоил каким-то странным оценивающим взглядом, от которого мне тут же стало некомфортно. Не хочу показывать собеседнику своё замешательство и решаю продолжить диалог, заправив одну прядь распущенных ярких волос за ухо. — Эм, не подскажешь, что вы сейчас делаете? — спрашиваю, кивая на раскрытый учебник и рабочую тетрадь перед ним. «Алгебра», — написано на учебнике. Отлично, одна «зацепка» есть, дело за малым. Присмотревшись чуть сильнее, замечаю красивый и аккуратный почерк в тетради. «Неужели он так пишет?» — искренне удивляюсь, продолжая смотреть на эти красивые, аккуратные циферки, буковки с аккуратными завитками… — Страница двадцать семь, номер пятьдесят шесть для слабых и номер шестьдесят два для сильных, то есть — для… — начинает объяснять он, заставив меня вновь взглянуть на него, но, услышав его следующие слова, перебиваю. Нет, ну вы слышали? Меня! Назвали слабой! Меня! Да что он себе позволяет вообще? Ишь, очкарик наглый попался! Ну я его на место ещё поставлю, я ему ещё устрою! — Меня! — твердо и решительно заканчиваю, с вызовом смотря на него, достаю из своего рюкзака все необходимые принадлежности, открываю учебник на двадцать седьмой странице, затем тетрадь и начинаю решать шестьдесят второй номер. Понимаю, что этот очкарик (хоть и симпатичный, но какой-то интересный по характеру) продолжает внимательно наблюдать за мной, а затем издает тихий самоуверенный смешок. — До конца урока пятнадцать минут, сможешь быстрее меня дойти до конца номера — призна́ю тебя лучше себя, нет — тогда поможешь мне кое с чем после уроков. Это что, вызов? О-о-о, мальчик, ты не на ту напал! Я очень опасный и азартный человек — вызовы и поединки: мои семь лет жизни. — It's a deal! — решительно отвечаю парню, выгибая одну бровь и ухмыляюсь. — Но, если не справишься ты — то выполняешь одно любое мое желание. Решаю с радостью поддержать спор, выдвигаю свои условия и протягиваю руку, которую «сосед» крепко пожимает и говорит: — Тринадцать с половиной. После его слов мы оба отворачиваемся каждый в свою тетрадь и начинаем решать одинаковый номер. Но каждый с разных мест. Ох, черт, какие же большие и сложные здесь уравнения: и квадратные, и кубические… И их… Мамочки, их девять штук! Oh my God! Я просто физически не успею это сделать за… Двенадцать с половиной минут! «Будешь так трепаться — ни одного не решишь!» — подсказывает внутренний советчик. Решаю с ним согласиться, быстро делаю вдох-выдох и приступаю к решению первого квадратного уравнения.

* * *

Дописываю значение последнего, самого сложного, кубического уравнения, как вдруг слышу: «Дзы-ы-ы-ынь!!!» — противный долгий и громкий звук. — Записываем домашнее задание, — громко произносит учительница. Ох, вот черт, мне же только два равенства дописать осталось! Не поворачивая головы смотрю на соседа — ага, он тоже еще пишет. Замечательно! Быстро дописываю последние значения и громким шёпотом озвучиваю ему: — Я всё! — оповещаю и победно ухмыляюсь. — Я тоже! — также с вызовом говорит он одновременно со мной, прямо секунда в секунду! Вот черт! И как же теперь быть? Мы же одновременно закончили решать примеры. Или кто-то это сделал чуть раньше? Тогда, кто? — Предлагаю ничью, — снова удивляет меня парень. Ничья? Хм-м… Блин, в приоритете победа, конечно же, но… Эх, везде всегда есть это противное «но». Даже здесь… — Ok, I am agree, — соглашаюсь, скрывая недовольство за улыбкой, жму протянутую руку и протягиваю ему свою тетрадку. Которую он, оказалось, не собирается смотреть! Вот это умник! Даже мои ошибки (которых просто не может быть, ведь я сама проверила свою работу несколько раз) не хочет поискать. — Я тебе верю, у тебя нет ошибок, — на этих словах он улыбается мне, кладет последнюю вещь в рюкзак, встает из-за парты и покидает кабинет математики, как-то странно мне улыбнувшись. А я только сейчас понимаю, что осталась в кабинете совершенно одна, даже учительница и сестра с хамом куда-то ушли. А еще до меня доходит, что: во-первых, я всё это время смотрела отличнику вслед (Мерлинова борода,как же глупо я, наверное, выглядела…), во-вторых, я так и не узнала, как его зовут, а эта информация может мне когда-нибудь пригодиться, в-третьих, мы оба теперь должны друг другу: я — помочь ему с чем-то, он — выполнить одно моё желание, а в-четвёртых, я влюбилась… Чёрт, ну надо же, как мало мне, оказывается, нужно, чтобы в кого-то влюбиться! Ну или это просто первый и единственный нормальный человек в этом классе. Да, второй вариант, определённо!

* * *

Выйдя из школы во двор, ловлю сестру за руку как раз в тот момент, когда она хотела куда-то пойти. Или за кем-то пойти. — What are you doing?!, — спрашивает Элеонора, тут же повернувшись ко мне. — What did you want to do now?, — отвечаю вопросом на вопрос. — Get in a taxi and come home, — слегка замешкавшись, отвечает она и указывает вытянутой рукой на стоящую за пришкольным забором машину. — Aww…, — тихо произношу, отпускаю руку Эли, но не верю ее словам. По крайней мере, не до конца. Может быть, она и хотела это сделать, но явно не сейчас. В итоге, спустя несколько минут, мы с сестрой подходим к серебристому салону автомобиля, из которого вылезает, широко улыбающийся и машущий нам рукой, отец. — Па-па! — произносит довольная Эля, подбегает к отцу и крепко его обнимает. Я же продолжаю стоять на месте, сцепив перед собой руки в замок. — Здравствуй-здравствуй, дорогая! — отвечает ей папа по-английски, тоже приобнимает ее в ответ, а затем поднимает на руки и кружит над землёй. — Ох, какая ты тяжёлая стала… — с отдышкой произносит отец, поставив сестру на землю. — Это не я тяжёлая, это кому-то в зал походить нужно! — снова на английском огрызается Эля, за что получает короткое замечание от меня. Но, кто бы сомневался, она меня не слушает и лишь показывает мне в ответ язык. Я на это лишь цокаю языком и закатываю глаза. — Так, девчонки, мы итак тут уже долго стоим, марш в машину! — весёлым тоном по-русски командует Алекс, наш с Элеонорой отец, затем открывает дверь и помогает сесть в нее сестре, после чего открывает дверь для себя, но смотрит на меня. «Ох, конечно же, всё лучшее детям…» — с небольшой печалью говорю я в мыслях, вымучиваю из себя самую милую и правдивую улыбку, что только может быть в моем арсенале, затем открываю себе дверь машины сама и сажусь в нее, решая всё-таки пристегнуться. В отличие от сестры. Ну, и остальных тоже. Как только я села в автомобиль, то тут же отвернулась к окну. Затем услышала, как отец сказал что-то нечленораздельное, как только оказался в салоне авто, после чего последовал громкий хлопок дверью и такси, наконец-то, тронулось с места. Краем глаза я заметила, что сестра снова сидит в телефоне и наушниках и иногда улыбается какому-то видео или ещё чему-то. Скорее всего, видео, так как переписываться ей не с кем. Спустя некоторое время мы, наконец-то, оказываемся дома, где нас встречает мама, сидя на лавочке около подъезда. Да, всю жизнь мы с сестрой и родителями прожили в большом, комфортном частном доме и заселяться в квартиру было чем-то новым, неожиданным и совершенно непривычным для нас. И, естественно, каждый новость о жизни в квартире воспринял по-разному: сестре было всё равно, где жить, главное чтобы был красивый вид из окна, большая комната должна быть сразу ее и, самое важное, — должен быть хороший интернет; мама же восприняла новость негативно, ссылаясь на то, что ей хватило тех тринадцати лет, что она прожила на съемной квартире и снова заселяться туда она не хочет; мне же эта новость понравилась, и я с радостью поддержала папу и помогла ему уговорить маму и сестру. Да, в квартире я ни разу не жила, но считаю, что это прекрасный способ исправить такое недоразумение и заодно чудесная возможность попробовать что-то новое. В конце-концов, в жизни нужно попробовать всё и брать от нее с лихвой! Да и к тому же, перемены не всегда зло, чаще всего это возможность попробовать что-то новое или даже начать что-то заново, без прошлых ошибок, с новыми совершенствованиями и с чистого листа. Ну, а я просто очень люблю перемены и всегда открыта к чему-то новому, совершенному, неизвестному и неизведанному. Так что, неудивительно, что я поддержала папу в этой идее, он сам такой же, а я вся в него. К сожалению... — Здравствуйте, дорогие мои, — на улыбке произнесла мама, подойдя к машине и открыв дверь с моей стороны, после чего помогла мне выбраться из нее и крепко обняла. — Ну что, как вам первый день в новой стране, в новой школе? Как к вам новые одноклассники относятся? — Всё просто замечательно, мам! — ответила сестра фальшивым тоном, который, похоже, заметили только я и Жасмин, наша мама, и быстрым шагом направилась к подъезду, но не смогла его открыть, так как ключи пока что есть только у родителей, а нам с Элей дубликаты пока не сделали. — Вы с ней поссорились или ее кто-то обидел? — вкрадчивым голосом поинтересовалась у меня мама, чуть отстранившись. — Я не знаю, мам, — честно ответила и заправила прядь огненно-рыжих волос за ухо. — Здравствуй, дорогая, — проговорил отец, неожиданно оказавшийся около нас, приобнял мать за талию, а затем поцеловал ее в щеку, на что мама лишь ответила, что недавно виделись. Я же предпочла на это «шоу» не смотреть, поэтому отвернулась, тихо кашлянув, и направилась к Элеоноре. Как и ожидалось, сестра стояла на пороге около двери и пялилась в телефон, в ожидании, когда ей (а теперь нам) откроют эту чёртову дверь. — Ты обиделась на что-то? — тихо поинтересовалась, имея ввиду ее «выпад» в мамин адрес. — Нет. — произнесла, словно отрезала, девушка, ни на секунду не отрываясь от своего мобильника. Интересно, а спит она тоже в телефоне? Или ей достаточно присоединиться к розетке и сожрать оттуда дохренище электричества, как это делают все гаджеты в нашей семье? — Они ещё не пришли? — спросила внезапно Эля, совсем не обращая на меня внимание и не отрываясь от гаджета. У нее что, руки и глаза к телефону приросли? — Вылези из телефона и посмотри, — огрызнулась на нее по-русски и отвернулась. Что сделала в ответ сестра, я не видела, могла лишь предположить, что недовольно тихо вздохнула и закатила глаза. И снова не отрываясь от мобильника! К нашему с Элеонорой счастью, вскоре пришли родители, правда, какие-то чуть нервные и недовольные, открыли нам дверь и впустили нас первых внутрь. Взобравшись все вместе на лифте на четвертый этаж, мы с сестрой и мамой дождались, когда отец откроет дверь и снова первые забежали внутрь. Оказавшись в квартире, мама нам крикнула, чтобы мы переоделись, помыли руки и пришли на кухню обедать. Крикнув ей в унисон с сестрой: «Ok, mama!», мы вместе пошли в нашу комнату. — Хотя бы раз вылези из него, — произнесла, выхватив айфон из рук сестры. — Ты сейчас чуть ли не врезалась в стену! — Пф, да и пожалуйста, — на родном языке фыркнула белобрысая, но внутрь комнаты всё же зашла.

* * *

На удивление, обед прошел вполне тихо и спокойно: родители несколько раз поинтересовались, как у нас дела, как наш день на новом месте прошел и ещё пара-тройка похожих вопросов. Затем, после приема пищи и мытья посуды, я, наконец-то, снова вернулась в свою комнату, где села за некогда чужой, а теперь полностью мой рабочий стол, достала из лежащего рядом розового рюкзака дневники, тетради и учебники и приступила к выполнению домашнего задания. А когда же с ним было покончено, вздохнула с облегчением, отложила учебник по алгебре в сторону и, взглянув в окно, полностью облокотилась о спинку стула. Внезапно из приоткрытого окна подул свежий приятный прохладный ветерок, расстрепав мои локоны ещё сильнее и принеся с собой в комнату приятную свежесть улицы. «Эх, сейчас бы прогуляться…» — подумала… И решила: а чего сидеть и ждать на одном месте? Можно же действовать! С этими мыслями, воодушевленная, я быстро переоделась в свою спортивную одежду, чуть покрасовалась перед зеркалом… И снова решила: одной скучно. Можно же сестру уговорить. Хоть она, скорее всего, не захочет от телефона своего отрываться, попытаться всё же стоит. — Э-эль, — зову сестрицу, протягивая ее имя и заглядывая внутрь гостиной, где она лежала на диване в телефоне и снова в наушниках. Что ж, хотя бы в школе и за столом она без гаджетов была, и на том спасибо. — Что? — безэмоционально отзывается она, ни на секунду не отрываясь от мобильника. — Пойдем погуляем, свежим воздухом подышим… Погода классная, чего дома сидеть? — Иди без меня, — недовольно отвечает она, и когда я вновь хочу возразить — тут же меня перебивает: — Я спать хочу. — В пол шестого вечера? — не верю ни единому ее слову, однако и силой ее заставить не получится. Только смириться с тем, что она не хочет и пойти гулять одной. — Представляешь? Я сегодня рано встала и устала сильно, иди без меня. — ответила сестра, фальшиво зевнула, перевернулась на другой бок и, надо же, вылезла из телефона. Удивительно, я думала она как телефон, на подзарядку встанет. — Тогда скажи родителям, что я гулять ушла, — попросила я сестру, направилась в прихожую, где быстро обула свои спортивные белые кроссовки и вышла из квартиры, а затем быстро спустилась по лестнице и покинула подъезд. Оказавшись вновь на улице, я вдохнула прохладный свежий воздух, который тут же заполнил мои лёгкие приятным холодком. Осмотревшись вокруг, заметила перед собой несколько деревьев с опавшей листвой и несколько — разноцветных, на которых листва до сих держалась, но уже окрасилась в яркие и красивые оттенки жёлтого, красного и оранжевого, однако среди них было и несколько зелёных листьев. Решив поближе подойдти к дереву, которым оказался клён, я сорвала с него несколько листиков и покрутила в руке, сложив их ярким цветным веером. — Вам очень идут эти листья и время года, — услышала вдруг позади себя чей-то мягкий, нежный голос с лёгкой хрипотцой. В страхе обернувшись, заметила перед собой низенькую пухленькую бабульку с доброй и приятной улыбкой. — Ой, спасибо и здравствуйте! — улыбнувшись ей в ответ, проговорила я и повернулась к ней всем телом. — Не холодно, осенняя девочка? — вежливо и, кажется, по-настоящему обеспокоенно поинтересовалась она, от чего мне вдруг стало очень приятно и тепло на душе. Интересно, в этой стране все люди такие вежливые и искренние или мне просто с бабушкой повезло? — Спасибо за ваше беспокойство, но нет, — всё также на улыбке говорила я, держа в руке перед собой свой «букет». — Как только замерзну, буду согреваться бегом. — Спорт — это хорошо, — ответила моя добрая собеседница, словно вспомнив о чем-то. — Я раньше тоже была спортсменкой. — Ого, правда? — искренне удивилась я, на что получила добрый, но насмешливый взгляд и такую же улыбку. — Конечно! И до сих спортсменка! По литературе, кстати, — ответила бабушка и чуть рассмеялась. Оу… Блин, ну, тоже похвально. Да, ожидала я совершенно другого, но не скажу, что сильно расстроена. — Ого, что ж… Поздравляю! — Но ты не переживай, я в своей молодости мно-о-ого где преуспела и везде были мои лучшие друзья: добрые и весёлые подружки-хохотушки, шахматы, книжки, в основном романы, и бег. — всё тем же весёлым тоном беседовала со мной женщина и указала на две ходули перед собой. — Но теперь годы мои не те, в последние несколько десятков лет выхожу каждые утро и вечер на улицу и нашагиваю пару-тройку кругов по всему городу, городок у нас небольшой, мне вполне хватает. — А потом, что Вы делаете? — с неподдельным интересом решила узнать я, когда бабушка внезапно замолчала, будто потеряла нить разговора. — Когда потом? Днём, когда возвращаюсь домой, сразу принимаюсь за готовку, естественно, потом обедаю, а после слежу за порядком в доме. Когда остаётся свободное время и все дела сделаны, сажусь за любимые романы перед камином и так коротаю время, пока не стукнет шесть или семь вечера, и я выйду на свою любимую пешую прогулку. — И вам не скучно одной? Постоянно одни и те же дела, одна и та же рутина… — постаралась аккуратнее задать вопрос и потерла свободной рукой шею, чуть улыбаясь. — Ты что, деточка? Мне некогда скучать: погода сменяется каждый день: сегодня — дождь, завтра — град, послезавтра — солнечно; дома уборка каждый день новая: то белье постирать, то полы помыть, то пыль протереть… На всё меня не хватает, поэтому что-то делаю сегодня, что-то — откладываю на завтра; готовкой заниматься просто обожаю: каждый раз по телевизору ищу новые и вкусные рецепты и с радостью их готовлю, ну, а что касается книг… То с книгой в руках ты мгновенно забываешь о скуке — ну разве можно заскучать, читая прекрасный любовный роман, где автор раскачивает не только своих героев на эмоциональных горках, но и читателя держит в напряжении? Или, например, фэнтези — ну как можно заскучать в фантастическом прекрасном волшебном мире, придуманным автором? У-у-у, деточка, мне скучать некогда, у меня всегда есть занятие по душе, — коротко рассмеялась женщина, закончив свой длинный, но интересный диалог. Вау… Единственное, что я смогла произнести и то не в слух, выслушав такой объемный монолог. Честно: не ожидала, что в старости можно получать такое удовольствие от таких обыденных вещей, да и вообще от жизни. — Ух-ты, — на выдохе в слух проговорила я и внезапно почувствовала неприятный порыв ветра, который заставил меня поежиться от холода и заодно выхватил листики из моих рук и унес их куда-то далеко-далеко. — Что, замерзла? — с лёгким и совершенно необидным упреком сказала женщина, однако неприятное чувство всё-таки кольнуло мою грудь. В ответ на слова пожилой собеседницы, я лишь кивнула, тихо хмыкнула и виновато улыбнулась. — Одеваться в следующий раз будешь теплее и по погоде, а то вырядилась, будто сейчас июль месяц на дворе. Тут, красавица моя, не увидишь, как тридцать первое декабря стукнет. — А что будет тридцать первого декабря? — спросила я и тут же пожалела о своем вопросе. — Как что? Ты что, забыла? Новый год тридцать первого декабря будет, ну там, ёлка, шарики, хлопушки, новый год, дискотека, серпантин… — Я поняла. — снова перебила собеседницу, на этот раз резче. Странно, почему, когда папа обучал меня русской культуре и русскому языку не рассказал о таком важном моменте? Я-то думала, что новый год везде двадцать пятого декабря празднуют… Интересно, почему в России по-другому? — Что-то ты странная какая-то, милая… Ай не местная? Впервые здесь? — поинтересовалась бабуля, а я задумалась: отвечать или нет? Рассказать правду или утаить? Быть искренней или лживой? В итоге, недолго думая, я решила рассказать правду, но не всю — мало ли как она ее воспримет? Исходя из новостей по телевизору, британцев в России не очень жалуют, мягко говоря. — Ну, если честно, то да. Буквально несколько дней назад с родителями и сестрой сюда переехали, — вежливо и чуть улыбаясь ответила, внимательно следя за реакцией женщины и продолжая ежиться от холода. Теперь же единственное, что меня волновало — когда я смогу согреться любимым бегом? — Да, и откуда же ты? — ну вот, отлично, меня теперь и вопросами решили засыпать, что неудивительно. Однако, заметив, как мне холодно и как дрожу, бабушка решила меня отпустить. — Хотя, знаешь, можешь не говорить: иди, бегай, согревайся, трать калории и дай телу согреться и устать, а молодой крови — циркулировать по организму и согревать его. Если хочешь, можешь прийти завтра ко мне в гости, я тебе свою библиотеку покажу, накормлю как следует, а то кожа да кости, ни грамма жирка или мышц нету. Ой, какой ветер холодный… Всё, не держу тебя больше, беги. На этих словах бабушка отвернулась от меня, подняла ходули вверх со словами: «Ёх-у-у!» и довольно быстро стала удаляться, иногда здороваясь с какими-то незнакомыми мне людьми. Когда подул очередной порыв ветра, я вновь поежилась, но всё-таки рванула с места лёгким бегом. Первое время мне было всё равно холодно, а холодный воздух неприятно охлаждал и царапал грудь, но спустя несколько минут стало легче. — Я тебе сейчас затрещину дам! — проговорила длинноволосая и симпатичная брюнетка, когда, судя по всему, ее молодой человек посмотрел на меня. Возможно, как это часто бывает, девушка просто всё неправильно поняла и разозлилась на своего молодого человека, ну и на меня «в подарок». — За что?! — тут же удивился мужчина, взглянув огромными честными глазами на свою вторую половинку. Останавливаться и ссориться с этой девушкой и что-то доказывать ей я не стала — только проблем себе наживу, — и просто побежала дальше. К сожалению, что было в итоге: помирились они или нет, о чем и как ещё разговаривали — я не слышала. «Интересно, а этот отличник стал бы мне изменять?..» — внезапно пронеслось у меня в голове, стоило мне отбежать подальше от этих «ред флагов». «Стоп. А почему меня вдруг стал волновать этот вопрос? Какое мне вообще дело до этого умника?! Он вообще сначала меня дурочкой какой-то посчитал! Ну, подумаешь, опоздала на урок — с кем не бывает?! Будто он ни разу никуда не опаздывал! К тому же, я не специально! Это всё Егор виноват! Кстати, о нем! Не верю я его словам — он сто процентов солгал мне. А значит, подумал обо мне что-то неприятное, постыдное, возможно даже пошлое. А в глаза мне сказать это побоялся, к тому же, рядом были его дружки и большая часть учеников — скорее всего он не захотел себя «не в лучшем свете» перед ними всеми выставлять…» Погрузившись во внезапные мысли о Егоре и этом безымянном отличнике, я, не замечая никого и ничего вокруг (а замечать было кого: мне на пути встретилось так много разных людей: и дети, и подростки, и мои ровесники, и взрослые, и старые, даже одну девочку с розово-голубыми короткими волосами встретила, мы с ней остановились, весело поговорили, и спустя несколько минут разошлись на весёлой и доброй ноте… интересные здесь, однако, люди… странные, я бы даже сказала, ну, в каком-то смысле) случайно врезалась в здоровую красивую девушку с очень короткими волосами. В руке у нее был горячий кофе, который она пролила на свою черную осеннюю куртку. — Девушка, смотрите, куда бежите! — рассерженно огрызнулась она, стряхивая свободной рукой влажное большое пятно. — Ой, простите, пожалуйста! — искренне стала извиняться я, стоя на месте и не зная, как и чем еще помочь и загладить свою вину. А вообще — это не моя вина, это всё Егор виноват, прокрался этот хам в мои мысли и наворотил проблем! — Давайте Вы ко мне домой зайдёте, я Вашу куртку постираю и новый кофе приготовлю? — предложила внезапно, надеясь хоть так помочь девушке. — Да я уж сама как-то, — неожиданно другим тоном заговорила она и даже слегка улыбнулась. Ну, кто бы сомневался, что она откажется — идти в дом к незнакомой девушке, к тому же младше тебя на 10+ лет, так и к той, что собственноручно испортила твою шикарную одежду… Ох, Ангелина, о чем ты вообще думала, предлагая это?! — Простите, пожалуйста, ещё раз! Мне правда очень жаль… — Ладно, ничего страшного, девушка. Вы оденьтесь лучше, а то простынете — октябрь месяц сейчас как-никак, к тому же темно уже. — неожиданно добрым и приятным тоном заговорила девушка, также мило улыбаясь одними губами. — Вы правы, сейчас действительно холодно, не подумала, — согласилась, потягивая рукава спортивной кофты от волнения. — Но извините, пожалуйста, ещё раз! Я вас не заметила… — Ох, «А слона-то я и не заметил…», — сказала собеседница, весело и приятно рассмеявшись, затем обошла меня, чтобы выкинуть пустой стаканчик в урну, после чего вновь вернулась. — Нет, что Вы! Вы прекрасно выглядите! И вообще очень милая и добрая девушка, — не знаю, зачем, для чего и почему начала я вдруг говорить это… — Ха-ха-ха! Спасибо, девушка, в такой ситуации меня ещё не хвалили и не подбадривали, — снова весело рассмеялась собеседница, скорее всего, не поверив моим словам — а вот и зря, я, вообще-то, правду говорила! — Знаете, что, девушка, — внезапно окликает она меня, когда я уже развернулась, чтобы ещё один кружочек сделать. Да, уставшая, да, потная, ну и что? — А давайте я вас до дома провожу? Городок у нас хоть и небольшой, но ночь — везде опасное время для женщин. Ну, признаться честно — мне не привыкать. Приключения я люблю. — Спасибо большое, но… Я хочу ещё побегать и сама доберусь, не хочу вас лишний раз напрягать, — постаралась вежливо отказаться. К счастью, у меня это получилось и девушка, пожелав мне хороших вечера и пробежки и посоветовав быть аккуратной, ушла. Я же решила всё-таки добежать до конца красивого, освещённого несколькими большими фонарями, парка, а затем, если ещё будут силы, тем же лёгким бегом направиться домой.

* * *

К подъезду я вернулась уже пешком, в полной темноте, вся замёрзшая, потная и уставшая. Единственное, чего хотела — принять теплый душ, лечь в такую же кровать и уснуть до завтрашнего дня. Но, похоже, мне это не удастся… Как только я подошла к подъезду и хотела позвонить в домофон, дверь тут же открылась, и из нее вышла расстроенная мама. — Господи, Анжела, ты жива. — на облегчённом выдохе сказала она и крепко-крепко обняла. — Эм, мамуль, ты меня сейчас задушишь, — прокряхтела я, о чем тут же пожалела. — Задушу? О-ох нет, я тебя только придушу хорошенько. Марш в квартиру! — неожиданно строго приказала мама и, естественно, я ее послушалась. Быстро обежав родительницу, тем же темпом побежала по лестнице на свой этаж, по дороге размышляя, что успело произойти за те несколько часов, что меня не было дома и в чем я успела провиниться? Меня ж даже дома не было, ало! — Где. Ты. Была?! — с порога закричал на меня отец, стоило мне только-только открыть дверь и появиться в прихожей. От этого крика и тона, обращенных ко мне, я внутренне съежилась. Родители в последнее время часто ссорятся друг с другом, но со мной и сестрой — крайне редко. Именно поэтому я и встала резко столбом посреди коридора. — Почему молчишь? Отвечай, когда я говорю! — на некоторых фразах меняя тон, продолжал ругать отец. — Где ты была?! — Йа… Кхм. Я… — внезапно язык словно прилип к небу, а к горлу подкатил неприятный комок — произнести хоть слово теперь было сродни пытке. — Я жду. — твердо потребовал родитель, и в этот момент я почувствовала сзади себя лёгкий, но сильный толчок — мама зашла внутрь и толкнула меня, из-за чего я оказалась в опасной близости к отцу. — Я бегала. — кое-как честно проговорила, виновато опустив голову вниз. — Почему я об этом не знал?! — продолжал громко кричать он, и в этот момент я почувствовала, как защипало глаза и нос. О нет, только не сейчас! Только не здесь! — Я не знаю, папа, честно! Я просила Элеонору пред… — НЕ СМЕЙ ПРИПЛЕТАТЬ СЮДА СЕСТРУ! — ещё больше взъелся отец и прогнал меня в мою комнату. Пытаясь скрыть слезы из последних сил, я очень быстрым шагом обошла его, направляясь сначала в ванную, чтобы умыться и согреться. По пути были слышны крики и ругань родителей. Ох, опять… И также по пути в ванную мне встретилась сестра, с хитрым лицом поедающая пончик с розовой глазурью и разноцветной присыпкой. Вот тут я не выдержала. И весь мой гнев вылился на нее. В конце-концов, — это она виновата, но обвиняют снова меня. А защищают только ее! — Почему ты не сказала родителям о моей пробежке? — тут же криком спросила у нее, на что она даже не дернулась, продолжая глазеть на меня своим фирменным противным самоуверенным взглядом. Не выдержав, я, из последних сил сдерживая слезы, быстрым и широким шагом направилась к ней, желая вытрясти из нее ответ, если не скажет его по-хорошему. — Не молчи! Говори! — Не подходи ко мне! — внезапно громко и жалобно закричала Элеонора, резко встала со стула и выставила перед собой руки в защитном жесте. И тут до меня стало доходить… — Папа! Папочка! Помоги! Прикрывая себя руками, Элеонора вновь стала изображать из себя бедную невинную овечку, словно ее сейчас жестоко избивают, ругают и в чем-то обвиняют. Ох, и конечно же, наш «бравый рыцарь», наш папочка, тут же прибежал на помощь своей любименькой доченьке! Жаль только, что ею была моя лживая сестра. — Элеонора! Что случилось? — обеспокоенно спросил он у сестры и приобнял ее за плечи. — Тебя отругали? Избили? Продолжая фальшиво хныкать и выдавливать из себя лживые слезы, сестрица жалобно шмыгнула носом и кивнула. На следующий вопрос отца, кто это сделал (хотя было видно, что он догадался), сестрёнушка указала кивком головы на меня. Ох, ну конечно же, кто бы сомневался! Как ей только не стыдно, наглая лгунья?! — Ангелина, — строго, твердо и тихо произнес родитель, надвигаясь ко мне в опасной позе. — Я долго и много терпел. Но это уже ни в какие рамки. За что ты ударила Элеонору? — Хах, ты серьезно поверил ей?! — последнее слово я словно выплюнула изо рта, скривив губы. — Ангелина! Не увиливай от ответа, не будь жалкой! — снова закричал отец, на что я не выдержала, послала его куда подальше, толкнула с силой в грудь и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Здесь меня уже прорвало: не выдержав, да и не собираясь этого делать, я дала волю слезам, которые, наконец-то, покатились по моему лицу вниз, стекая с лица на ступеньки лестницы, по которой бежала, на разбирая дороги: из-за слез видимость стала для меня хуже и перед глазами всё размылось и поплыло. Несколько раз споткнувшись и даже упав, было решено держаться стены, чтобы совсем не сломать себе кости. Не помню, как, но я оказалась на улице, где холодный ночной воздух, попав в легкие, дал мне внутреннюю прохладу, от которой я вновь поежилась. Стерев слезы с лица, но не успокоившись, я зашла на детскую площадку, что находилась сбоку от дома, села на большие качели — лавочки и, убедившись, что рядом никого нет и никто не видит моих слез и не слышит меня, разрыдалась, не скрывая хоть тихих, но всхлипов. Чёртов Егор! Чёртов Умник! Чертова Элеонора! Чтоб вам всем хуже меня было! Уверена, жизнь вас ещё покарает! Надеюсь, вам будет хуже, чем мне…

Несколько часов до спустя…

Господи, как же я не хотела никуда идти сегодня… На меня внезапно накатила такая усталось, хотя я ещё даже из кровати не вылезла. — Анжела, вставай, в школу опоздаешь, — внезапно ласковым тоном позвала мама из другой комнаты. Что ж, придется вставать. Медленным и сонным шагом доковыляв до ванной, я встаю около зеркала и… О боже! Как же сильно у меня отекло и опухло лицо: глаза красные, опухшие, лицо словно стало больше от отеков, так ещё и волосы так запутались, что кажется, их ничто уже не спасет. Смотря на свое отражение в зеркале, думаю, как бы от этого избавиться и внезапно в голову приходит мысль пропустить сегодня школу. За эту мысль больно бью себя по щеке и в слух приказываю придти в себя. Что за мысли дурацкие, Ангелина? Ты же ни разу не хотела прогуливать школу. Так откуда сейчас такое желание? А ну, соберись! Взглянув еще раз в зеркало, замечаю следы от пощёчин в виде красных пятен на щеках. Умою лицо холодной водой, быстрее приду в себя, а если краснота не пройдет, то прибегну тогда к «крайним мерам» — косметике на лице. Признаться честно — не очень люблю краситься, в школу всегда крашусь крайне редко, да и максимум, что могу нанести себе на лицо из косметики: тушь на ресницы и какой-нибудь блеск для губ, тинт не яркий или такую же помаду. Не вижу смысла ежедневно вставать пораньше, чтобы успеть нанести как можно больше «штукатурки» на лицо. Когда в ванную заходит сестра уже с накрашенным лицом, я как раз вытираю полотенцем лицо и, закончив и вернув его на крючок, выхожу из комнаты, не желая видеть и, тем более, разговаривать с Элей. Направившись на кухню, чтобы наконец-то позавтракать, встречаю отца, что, в отличие от меня, выглядит более бодрым и свежим, нежели я. Застегивая пуговицу на рукаве своей белоснежной рубашки, он смотрит на меня довольным, спокойным и счастливым взглядом и улыбается шире, стоит нам встретиться друг с другом взглядами. — Доброе утро, Ангелина! — на улыбке желает он и встаёт со стула, направляясь в мою сторону. — Не трогай меня! — злобно рычу на него в ответ и выставляю перед собой ладонь в защитном жесте. Стоит мне это сделать, как весь радостный и довольный настрой отца тут же меняется на безразличный и холодный. — Снова рычишь, Ангелина? — безэмоционально и тихо произносит родитель, приступая к пуговице на другом рукаве. — Застегнешь пуговицу? — неожиданно, хотя, почему неожиданно, вполне ожидаемо, просит отец, протягивая руку с незастегнутым рукавом на ней. Я смотрю на него, как на глупого хитрого ребенка. Ну уж нет, на этот раз я не стану это делать. — Сам справишься, нет — позови свою любимую Элечку, — огрызаюсь в ответ, специально коверкая имя сестры, аккуратно обхожу его, направляясь к холодильнику и шкафам, чтобы достать из них тарелку и пачку любимых шоколадных хлопьев, а затем — залить их холодным молоком. Люблю горячий кофе и холодное молоко, особенно с хлопьями — быстрее просыпаюсь и прихожу в себя. — Ангелина! — внезапно прикрикивает отец, но я не обращаю на это внимания и открываю холодильник, чтобы достать из него молоко, слышать рядом с собой его крики — дело привычное и нормальное для меня и моей семьи. Ненормально их слышать в свой адрес, но и к этому можно быстро привыкнуть. Видимо, отец не захотел больше тратить на меня свои нервы, шумно вздохнул и покинул комнату. Выйдя в гостиную, слышу, как он столкнулся с Элечкой, пожелал ей доброе утро и поцеловал ее либо в щеку, либо в макушку. Скорее всего, они ещё и долго стояли в крепких семейных объятиях друг друга, после чего папаша, наконец-то, соизволил уйти на работу или куда там он собирается. Я буквально на мгновение прикрыла глаза и закусила нижнюю губу, чтобы не разреветься, как вдруг услышала чьи-то шаги на кухне. Слегка повернув голову и открыв глаза, заметила зашедшую на кухню сестру. Чтобы Элеонора и видела мои слезы, мою слабость — да ни за что в жизни! Никому. Никто. И никогда не увидит ни одной моей слабости. Ни за что. Никогда. Не позволю. Протерев ладонями горячее лицо, высыпаю несколько хлопьев в тарелку, добавляю туда молоко, беру из ящика со столовыми приборами ложку и ухожу в гостиную, чтобы спокойно поесть. Времени до школы ещё полно, сестра сто процентов сейчас будет всячески мозолить мне глаза, преследуя только ей известные цели, а сидеть за столом и смотреть на ее «наштукатуренную» физиономию нет никакого желания и сил. — Про меня не забудь, — «вежливо» напоминает о себе девушка, стоит мне взять свою тарелку в руки и отойти от стола. Хах. Вот ещё! После вчерашнего, без извинений, не помирившись, готовить ей завтрак. Нахалка! — Сама справишься, не маленькая, — недовольно отвечаю ей, продолжая идти в сторону гостиной. — Руки, ноги есть, двигаться умеешь — сама справишься. — Но я не умею готовить! — снова переходит на хныч белобрысая, выводя меня из себя только больше. — Твои сложности! Звони своему папочке и проси его покормить тебя с ложечки, барыню! — на этих словах окончательно покидаю комнату, специально закрыв дверь на кухню, чтобы не слышать очередную лживую истерику Элечки. «Интересно, в этом доме возможно хотя бы позавтракать спокойно?» — мысленно спрашиваю себя, аккуратно присаживаясь на диван перед телевизором с тарелкой в руках и тяжело, но тихо, вздыхая. К моему счастью, мне это удается, и спустя минут десять перемещаюсь с пустой грязной тарелкой на кухню, где ее быстро мою, мельком взглянув на сидящую в телефоне Элеонору, затем захожу к себе в комнату и быстро переодеваюсь в школьную одежду: белая чуть облегающая теплая кофта с длинным рукавом с тонкой тёмно-синей полоской у большого круглого выреза на груди, темно-синие свободные брюки, в которые красиво заправляю кофту, на левое запястье надеваю стильные золотые механические часы и белоснежные носки. Из обуви надеваю нежно-розовые кеды, которые надеюсь не испачкать в первый же день их «выгула». Когда с внешним видом почти всё закончено, подхожу к зеркалу поближе и смотрю на свое лицо, пытаясь найти там какие-либо изъяны и остатки прошлого вечера. К счастью, единственное, что появляется — вопрос в голове: «Как я оказалась дома и кто меня привел?» Радует, что нет никаких покраснений, отеков, синяков и прочего. Выйдя из комнаты с темно-розовым рюкзаком на правом плече, зову сестру, чтобы она последовала со мной в школу и снова с ней цапаюсь. Вернее, она со мной. Взглянув на часы на запястье, понимаю, что на очередную ссору нет времени (желания и сил — тоже), поэтому стараюсь пропускать все фразы сестрицы мимо ушей и просто выхожу из квартиры, не закрывая дверь. Да, лично для меня ключи до сих пор не сделали, возможно у Элеоноры они есть, но не думаю. Отец куда-то ушел, куда — меня не волнует. Дома остаётся только мама и ключи есть только у нее, поэтому… Слышу рядом с собой шаги, решаю, что это сестра, из-за чего продолжаю быстрым шагом спускаться по лестнице, но уже на середине меня обгоняет какой-то светловолосый пацан старше меня года на два-три. Обернувшись, замечаю Элю, что медленным и ленивым шагом спускается вниз. Шумно и коротко вздыхаю, закатываю глаза и возвращаюсь к сестре, хватая, вернее пытаясь, схватить ее за запястье, чтобы поторопить и не опоздать на урок, на что она с криком вырывает свою руку. — Да пожалуйста, — бурчу, отходя от девушки и вновь спускаясь по ступенькам вниз. К моему счастью, в школу и в сам класс мы с сестрой заходим вовремя. Первым уроком сегодня физика, она проходит в пятьдесят четвертом кабинете на четвертом этаже (да, такая вот странность). Зайдя внутрь, ищем взглядом свободные места, пока что за нами место не закрепили, поэтому мы с сестрой «летаем» по разным местам: с места на место, с парты на парту. Первым делом взгляд случайно падает на парту рядом с Егором. Рядом с ним сидит какая-то симпатичная девчонка с темными волосами, в коротком платье и с аккуратным темным пучком на голове. «Пф, проблема!» — мысленно произношу я и тут же отворачиваюсь, закатив глаза. Механически взгляд падает на умника, у которого, кстати, парта свободна. Естественно подхожу к нему и, не церемонясь, занимаю свободную половину парту рядом с ним, заметив, что сестра села рядом с каким-то брюнетом на первом ряду третьей парте, когда же этот умник всегда сидит только на последней парте третьего ряда рядом со стеной. — Ну, я правильно решил, что ты наглая, — произносит он, наблюдая за мной и моими действиями. Ха! Умник! — Да ты что?! — поддельно удивляюсь, присаживаясь на жёсткий неудобный стул, а затем протягиваю руку и называю своё имя, желая познакомиться с ним. — Ангелина. Надеюсь, я ошиблась, что ты тугодум? — Надеюсь, это не единственный пунктуальный момент от тебя, — хмыкнув, он всё же пожимает мою руку и ухмыляется. — Глеб. — Надеюсь, ты проверишь моё задание. Глеб. — произношу, доставая из рюкзака тетрадь со вчерашней классной работой по алгебре и протягиваю ему. — Зачем? Мне достаточно того, что ты уверена в своих ошибках. — хмыкает он, продолжая как-то странно мне улыбаться. — Их там нет! — тут же возмущаюсь и начинаю сама, в который раз, листать свою тетрадь. Ну нет же их. Ну не может у меня быть ошибок. — Я и не сказал, что они есть. — Нет, сказал! — Нет, не говорил. — Не ври! Ты сам… Однако договорить я не успеваю, так как противный школьный звонок тут же противно перебивает меня, не давая мне нормально закончить наш небольшой спор с умником. — Здравствуйте, дорогие ученики! — приветствует нас толстенький и высокий, но, судя по голосу, приятный учитель и разрешает всем сесть. Поправив подол юбки, сажусь на неудобный стул вместе со всеми. — Как вы знаете, сегодня мы проходим новую тему, по которой я, специально для вас, подготовил интересную презентацию. — продолжает учитель, вставляет флешку в системник компьютера, «шаманит» около него ещё какое-то время, после чего включает проектор и на большом экране загорается тёмно-синий квадрат с надписью: «Второй закон Ньютона». — Подписываем тему в тетради, — командует мужчина, и я, хоть уже давно и прошла эту тему, знаю её наизусть и могу показать и рассказать конспекты с прошлой школы, всё равно слушаюсь учителя и конспектирую всё в тетрадь голубой блестящей ручкой. — Свою часть спора выполнишь позже, — слышу внезапно шёпот Глеба над ухом, а его горячее дыхание обжигает кожу на голове и шее, запуская ряд мурашек по телу. Внезапно чувствую, как он отстраняется, а лицо становится розовым. К моему счастью и спасению, волосы спадают на бок, закрывая моё красное лицо от соседа. Божечки, это что за интим момент сейчас был? Ну да, не интим, но ощущается именно так.

* * *

К моему приятному удивлению, физика проходит довольно быстро и очень интересно. Честно — не ожидала такого от русской школы. Радует, что я ошибалась. Урок проходил весело, спокойно, учитель с радостью и легко идёт на контакт с учениками, весело шутит, никого не оскорбляет и не ругает, разве что просит учеников быть потише, когда шума действительно становится много. За таким прекрасным уроком я совсем потеряла счёт времени и практически забыла о споре, если бы не случайные взгляды, что я бросала на умника, из-за чего вспоминала его шёпот мне на ухо, ловила его странные взгляды на себе и представляла, что же такое он попросит меня сделать в качестве платы за спор… Погодите. У нас же ничья. Это значит, что я выиграла спор и он тоже. А в случае выигрыша никто никому ничего не должен. Разве что умник должен признать меня умнее себя. Почему он вдруг решил, что я должна что-то ему сделать? Он что, нагло обманул меня? Нет, так дело не пойдет. На этих мыслях слышу звонок с урока и вижу стремительно удаляющегося Глеба. Так. Нужно будет с ним поговорить и всё-таки узнать, что ему от меня нужно, любопытно, в конце-концов. Но пока что — записываю домашку от учителя в дневник, которую делать не буду, так как она устная и по уже давно пройденной мной теме. Быстро собрав вещи, выхожу из класса, направляясь к лестнице, по которой, с огромной толпой других учеников, спускаюсь на третий этаж, на урок русского языка, который проходит в тридцать первом кабинете. Зайдя в кабинет, решаю занять парту рядом с Егором, вспоминая его реакцию на моё имя и желая узнать настоящую причину его такой странной реакции. — Не занято? — для вида спрашиваю у него, бросаю рюкзак на стул рядом с ним и жду его ответа. — Садись, — безразлично отвечает он, пожимая плечами и продолжая доставать что-то из рюкзака. Я же просто приподнимаю бровь на его ответ и действия и убираю рюкзак со стула, когда с задней парты доносится: — Если смелая, — подкалывает кто-то сзади. Естественно, я проглатываю подкол, оборачиваюсь и отвечаю обидчикам, сев на стул, широко раздвинув ноги, типа пацанка. — Те доказать? Или на слово поверишь? — угрожающе четко сказала я, поставив локти рук на парту пацанов. — Во-о-о-оу, — странно, но они одобрительно завопили и захлопали в ладоши в ответ на мою выходку, чем хорошо удивили. Затем светловолосый парень, что сидел прямо напротив меня, позвал Егора о чем-то поговорить в коридор и тот, быстро согласившись, встал и вышел вместе с другими парнями. Я же просто безразлично пожала плечами, снова закатила глаза, развернулась на стуле и стала доставать из рюкзака учебники и тетради для урока. Когда звонок прозвенел, в класс первыми зашли Егор со своей "свитой" и только спустя минут пять худощавая молодая крашенная блондинка с длинными волосами — учительница русского языка и литературы. Зайдя в класс, она тут же махнула рукой, разрешая нам сесть на места. Урок она начала с проверки домашнего задания, которым было упражнение пятьдесят шесть из учебника. Ох, естественно русский язык и русскую литературу я изучала только дома с папой и не успела дойти до этого упражнения и не знала домашку по русскому языку. Логично предположить, что я также не сделала его. Сегодня меня за это не наругают — я новенькая, но лёгкое предупреждение сделать могут. Внезапно ощущаю на себе чей-то взгляд. Повернувшись, вижу Егора, который смотрит на меня оценивающим взглядом и вскоре отворачивается в сторону, стоит мне на него взглянуть. — Что-то не так? — интересуюсь шёпотом, продолжая смотреть на него. — С чего ты решила? — безразлично спрашивает он. Ох, как же его безразличность бесит! — А вот теперь сама не знаю! — тихо огрызаюсь на него и отворачиваюсь, ловя на себе взгляд учительницы. — Почему Карповой нет? — спрашивает у всего класса женщина, смотря в экран компьютера. — Заболела, у нее ветрянка, — спокойно отвечает девчонка с пучком. — Ясно. Остальные почему не на уроке? — снова задаёт вопрос учитель, не отрываясь от экрана. Этим она очень напоминает мою сестру, только женщина старше и носит очки для коррекции зрения. Но, если дело так продолжится, то и Элеонора вскоре на очки и линзы перейдет. Снова замечаю оценивающий взгляд Егора и опять поворачиваюсь к нему. Та Господи, ты мне скажешь, наконец, что тебе от меня нужно? — Слушай, может, расскажешь мне, наконец, причину своего такого поведения? — задаю ему вопрос, не выдержав и повернувшись. — Какого такого поведения? — тем же безразличным тоном спрашивает он, что меня задевает только больше. — А ты подумай! — снова огрызаюсь на него, не выдерживая. О-ох, если так продолжится, я трястись буду. От злости. Вместо ответа он отворачивается. И до меня, Мерлинова борода, до чего же вовремя, доходит резкое желание узнать ответы на все мои вопросы. Да, я не успокоюсь, пока не узнаю правду. Огромная проблема в том, что помочь мне может только Егор. Вот же, кошки-картошки, как повезло… Смотрю по часам время — с начала урока прошло только десять минут. Блин. Тут ещё и учительница объявила название новой темы. Нет, не буду спрашивать. Потом. И это потом, кстати, наступает довольно быстро и неожиданно. К моему удивлению, русский язык проходит довольно долго и нудно, в отличие от физики. Очередным шоком для меня становится то, что русский язык я понимаю гораздо лучше физики и математики. В который раз за урок смотрю на часы: через три минуты звонок (да, у меня хорошая память и выучить за один день расписание предметов и звонков не составляет труда, в прошлое утро я от паники забыла расписание кабинетов). Снова случайно смотрю на Егора, вспоминая наши разговоры, если их можно так назвать. Достаю из пенала маленькую бумажку (да, я ношу с собой несколько маленьких бумажек — никогда не знаешь, когда и где они могут пригодиться), пишу на ней записку и, ровно со звонком, кладу на половину парты Егора, вставая со стула и выходя в коридор.

Настоящее время…

— И что вы мне сделаете за неповиновение? — спрашиваю я у группы девчонок, что окружили меня. — Проверить хочешь? — спрашивает самая борзая и, видимо, наглая из них. — Заметь, меня дважды просить не нужно. Как и дважды повторять я не собираюсь. — Да нет, мне просто любопытно, — с издёвкой говорю я, продолжая держаться за лямку рюкзака. — Хорошо, сама попросила, — повторяет девчонка с пучком на голове и опасным и быстрым шагом придвигается ко мне ближе.