мой брат близнец

Феликс немигающим взглядом уставился в потолок. Где же его брат. *** Пока Феликс в течение семи лет тщательно планировал стать свободным от семьи, Минхо ничего подобного не делал. Если Феликс льстил и подлизывался к отцу, Минхо приходилось бороться с матерью за каждый его шаг. При каждом удобном случае он делал противоположное тому, что желала она. Минхо действовал резко, вызывал проблемы и, в конце концов, исключил мать из своей жизни навсегда. Свободу, которую Феликс заполучил за семь лет, Минхо получил за пять. Несомненно, у Минхо не было банковского счёта, на котором было полно денег, но ему было плевать на это. Капитализм и консьюмеризм — вот они, его самые злейшие враги. Минхо собирал мусор, воровал и выживал. Жильё ему предоставил университет, в который он поступил на бюджет и получил стипендию. Дело не в том, что Минхо не планировал своё будущее, но его планы не крутились вокруг одних лишь поисков своего брата-близнеца. Он думал о том, как бы встретиться, но вариантов у него было гораздо меньше, нежели у Феликса. Если младший знал, что он в итоге вернётся в Корею, то у старшего вряд ли была возможность попасть в Россию и найти его. Феликс писал и отправлял письма на старый домашний адрес, в то время как у Минхо не было адреса, на который он мог бы отправлять письма. Поэтому он постарался сосредоточиться на окружающем его мире. Когда-нибудь Феликс вернётся, но ускорить этот процесс Минхо никак не мог. Концентрация своего внимания на этой проблеме свела бы его с ума, поэтому вместо этого он сосредоточился на мести. Мести своим родителям. Он исследовал карьеру матери вдоль и поперёк, и постепенно понял одно: насколько же сильно испорчен этот мир. Минхо всегда знал, что мир несправедлив к людям, поэтому следить за тем, насколько мир несправедлив в социальном плане, было ещё интереснее. В это время он и встретил Субина. Минхо нужно было найти дешёвое место, чтобы починить свой мотоцикл. И именно с этого момента начинается его история. Он не мог найти Феликса, но он мог сделать Корею лучше, пока младший брат не найдёт его. Бросок коктейля Молотова в фойе этого жуткого и безвкусного особняка Банчана был самым лучшим решением, он впервые за последние годы почувствовал себя живым. (Конечно, как и положено, ситуация сразу же вышла из-под контроля, потому что какой-то тупица пробрался в особняк, когда Ёнджун проверял местность, чтобы убедиться, что здесь никого нет. Остальные настояли на том, чтобы помочь, но Минхо не хотел участвовать в этом: это была совершенно не его проблема. Позже Уджин и Сынмин на него наорали, напоминая, что он возьмёт на себя ответственность, если кто-то умрёт, но Минхо лишь отмахнулся от этого. Сынмин вытащил парня из особняка, для него это — ничего особенного. Никто из них, кстати, с ним не согласился, но в этом тоже не было ничего особенного.) На следующий день он вернулся к своему привычному распорядку дня. Большую часть времени Минхо не вставал рано, лишь изредка вылезал из постели, чтобы пойти на утренние занятия, которые, на самом деле, старался пропускать. Обычно он вставал, когда стрелка часов переваливала за полдень, только тогда он вылезал из кровати и принимал душ. После поджога они все договорились, что залягут на дно на пару дней, не будут собираться в гараже, а будут просто ходить в университет, как обычные студенты. Минхо проверил новости, заприметив статью о пожаре и с интересом прочитал. После он пошёл на занятия, немного поболтал с Ёнджуном и вернулся домой. Они не говорили ни о пожаре, ни о Банчане; это было частью плана «залечь на дно», о котором они договорились. Они были обычными студентами университета. Ничего подозрительного. Через три дня Минхо как раз собирался на пару, когда в его дверь постучали. Он нахмурился и решил проигнорировать. Минхо общался лишь с парочкой людей, но они все его предупреждали, прежде чем навещать. Однако человек снова постучал, а затем крикнул: — Кхун'Минхо? Ты здесь? Теперь Минхо был раздражён, потому что этот кто-то явно не собирался уходить, поэтому пришлось открыть дверь. — Ну что... Это было единственное, что он успел сказать, прежде чем его ударили электрошокером куда-то в бок. Да, было больно, но боль не была для него чем-то новым. Минхо схватил мужчину за запястье, впившись пальцами, пытаясь направить оружие на него. Они боролись, казалось, целую вечность, пока мужчина не понял, что проигрывает в этой схватке, поэтому спустя лишь секунду он врезается своим лбом в переносицу Минхо. Тот отступил назад, пошатываясь. Если бы его не застали врасплох, он бы непременно выиграл в этом бою. Но ни одна его конечность не слушалась. Минхо казалось, что он заторможен и отвечает на любые действия на долю секунды позже. В ушах звенело, а зрение было расплывчатым из-за удара по голове. Ещё двое мужчин поспешили в комнату и прижали его руки к бокам. Его снова ударили электрошокером, а потом… Лишь тьма. Он проснулся вздрогнув, ощупывая свою грудь и конечности, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. У него чертовски сильно болела голова, а рот сушило настолько, словно его набили ватой. Потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться, оглянуться и увидеть, что он находится в совершенно незнакомой комнате, лежит на узкой кровати с матрацем толщиной всего в дюйм. Он увидел металлический унитаз в углу и пластиковый стол и стул, которые выглядели так, будто видели деньки и получше. Окно всего около четырех дюймов высотой и шести дюймов шириной, и он выглянул в него, увидев грязный двор и забор. Напротив окна была решётка, откуда открывался вид на длинный коридор. Минхо никогда раньше не был в тюрьме, что удивительно, но зато знал, как она выглядит. Он понял, что на нём тюремная форма, и задался вопросом, кто переодел его. — Эй! — крикнул он, выглядывая в коридор, чтобы увидеть, нет ли там кого-нибудь. — Эй, какого хуя? Он по-прежнему никого не видел, но услышал треск радио, а за ним послышался чужой голос: — Он проснулся. — Ты пиздецки прав! — крикнул Минхо. — Где я, чёрт возьми? Никто ему не ответил, поэтому он продолжал кричать. Ему нужны ответы. Через несколько секунд послышались шаги. Мужчина, остановившийся у двери камеры, явно не был охранником; на нём был дорогой костюм с галстуком. — Лучше перестань кричать, иначе ты разозлишь других заключённых, и тогда мы поместим тебя в одиночную камеру. — Кто ты, блядь, такой? — возмутился Минхо. — Начальник тюрьмы, разве не очевидно? Обычно я не здороваюсь лично с каждым заключённым, но ты у нас особый гость. Мне бы хотелось обсудить с тобой несколько основных правил. Первое: ты не можешь кричать весь день подряд. У Минхо закружилась голова, когда он попытался понять, что всё-таки здесь происходит. Он постарался вспомнить, почему же его незаконно задержали. — Ты не имеешь права держать меня здесь. Меня даже не арестовали, а значит нет обвинений и приговора… — Ой, но у тебя есть, — сказал мужчина. Он показал Минхо папку, и тому пришлось прищуриться, чтобы прочитать. «Кхун'Лю» — Чего? — Минхо уставился на надпись. Это судимость другого человека, которого поймали за торговлю наркотиками. Его приговорили к пожизненному. Но фотография в досье принадлежала Минхо. Ему показалось, что сейчас кто-то дал ему под дых. Начальник забрал папку назад. — Теперь-то ты понял, почему я пришёл поздороваться лично? Советую тебе не разговаривать с другими заключёнными по поводу… неких инцидентов. Тюрьма — не самое лучшее место, но здесь можно выжить. Это, как я слышал, ты умеешь делать. Но если ты начнёшь распространять слухи — слухи, в которые другие всё равно не поверят, — мы лишим тебя некоторых удобств, может быть, еды или дневного света. Минхо потряс головой, но не потому, что не понимал ни слова, а потому, что его всё ещё трясло от переполняющих эмоций. Как это произошло? Если это Банчан поймал Минхо, то как он сумел так быстро? А что с остальными? Они тоже здесь? Или их заперли в другом месте? — Пойми, Кхун'Лю, мне абсолютно плевать на твоё благополучие. Если причинишь себе вред, это тебе не поможет — никто тебя всё равно не выпустит. Только от тебя зависит, как к тебе будут относиться. Тебе ясно? Минхо ответил через мгновение, тщательно обдумывая свой ответ: — А почему бы тебе не пойти нахуй, дерьма кусок? — Очаровательно, — констатировал мужчина и ушёл, оставив заключённого одного. Минхо прислонился лбом к решётке и задумался. И что, блядь, ему теперь делать?