Вне пространства и времени

Стараниями Реддла лицо Гарри стало узнаваемым пятном уже в первый день занятий. Но настоящая популярность, тень которой медленно тянулась за ним несколько месяцев, настигла неожиданно. Сборные факультетов усиленно готовились к чемпионату по квиддичу. Слизеринцы участили тренировки до двух раз в неделю. Теперь Гарри приходилось затрачивать большее время на полёты, что создавало вдвое больше слепых зон для Реддла. «Прежде я бегал от Реддла. Бегал от себя. Провокации и злоба — есть сущность Волдеморта. Я должен был догадаться, ловить момент». «Ты сам решил сблизиться с ним». «Да. Потому что хочу понять его, чтобы двигаться в одном направлении. Теперь, когда наша стратегия изменилась, не я бегаю, а он от меня. Это вообще нормально?» «Нормальное неприменимо к Волдеморту. И всё-таки, я думаю, он наслаждается твоим вниманием. Сам подумай: что, как не внимание, ценит настолько самоуверенный маг, что самопровозгласил себя Лордом». «В этом есть доля правды. Хочешь сказать, если я продолжу давить, он…» «Расколется». — Тренировка окончена! — крикнул Пруэтт. Гарри вынырнул из блокнота. «Я побежал». — Чен, Голдшир, Чаудхари. Подлетите ко мне. Между высокими трибунами, предназначенными для зрителей, зияло пространство. Для Гарри не было никакого смысла находиться там, если бы через один из хиатусов нельзя было тайно пробраться на поле. Об этом, как и о секретном проходе в «Сладкое королевство», ему рассказали близнецы Уизли. Тут за трибуной напротив зашелестела трава. Приближались голоса нежданных визитёров. Быть может, в 1940-е года этот «тайный» проход не был таким уж и тайным. Находясь в смиренном ожидании, Гарри смотрел в направлении звука. — …это же Пруэтт. Третьекурсников ещё полчаса по полю будет гонять. По мере приближения неизвестных из-за угла вырисовывались лица Фредерика Эйвери и Амбруаза Роули. Что значило: тренировка загонщиков была завершена. На них были длинные мантии тусклого зелёного цвета, джемпер, а также спортивные туфли. К волшебным мётлам была неприменимы Левитационные чары, поэтому их приходилось нести на руках, как был Эйвери, или под мышкой, как был Роули. Наконец, Гарри оказался замечен. — А ты чего здесь? — встрепенулся Роули. Затем подошёл к Гарри, чтобы дать пять. Тренировка ловца в самом деле уже давно закончилась. Ведь ловкость мало зависела от посторонних игроков — гораздо большую роль играли препятствия, которые в перерывах от наставлений колдовал Пруэтт. В этот раз он был особенно небрежен, запутывая потоки воздуха подобно хитросплетениям ветвей бука. Задача Гарри состояла в том, чтобы поймать снитч три раза и уложиться во время, которое с каждым разом уменьшалось. — А пойдём вместе? — просто сменил тему Гарри. — Спрашиваешь, — как ни в чём не бывало ответил Роули. Вместе они дошли до библиотеки, куда Эйвери и Роули отправились выполнять домашнее задание по Зельям. Развернувшись, Гарри спустился в гостиную Слизерина. Он по привычке поздоровался со всеми, чтобы оставаться на виду у приспешников Волдеморта. Орион спросил его о тренировке, но Гарри отмахнулся, ответив: «Всё как всегда» — и быстрым шагом вышел из гостиной. Именно в это время у Реддла стояло окно в расписании. Конечно, Гарри не знал всех деталей его местонахождения. И всё же в образе жизни Тома прослеживалась нить — видимая закономерность. Когда стало ясно, что все временные промежутки Гарри не запомнить — у молодого Лорда был чересчур плотный график, — он стал их записывать. В конце концов, сумел ухватиться за эту призрачную нить и воссоздать расписание. Недоставало нескольких наименований его тайных маршрутов, но совсем скоро Гарри сможет заполнить и эти поля. Слитным движением отворив дверь, Поттер вошёл внутрь. Реддл стоял спиной по отношению к двери, в центре тёмной комнаты. Свет из окна очерчивал его фигуру, в один момент шелохнувшуюся. Гарри медленно прикрыл за собой дверь, а Том молча повернул к нему голову. — Как твоя тренировка? Поттер почувствовал, как его глаза вышли из орбит. «Сам спросил, сам спросил!» — кружилось в голове. — «Шанс есть?» — Кхм… Всё прошло замечательно. Из Пруэтта вышел хороший капитан. Эйвери и Роули — настоящие хулиганы, а под его предводительством становятся как шёлковые. Скоро наш матч… — говорил Гарри, практически захлёбываясь словами. — Матч? — А… да. Против Гриффиндора. — Тогда хорошего матча, — бросил Реддл и, обогнув Гарри плечом к плечу, вышел из комнаты. «Чёрт. И что на этот раз было не так?»

***

Гвендолин Лейк, обладательница овального лица, обрамлённого с одной стороны пышной копной тёмно-русых волос с рыжиной, была капитаном и вместе с тем загонщицей сборной Гриффиндора по квиддичу. Прямой подбородок, круглые голубые глаза и румяные щёки дополняли её образ. А её мать, Агата Лейк, коренастая женщина, работавшая швеёй в лавке «Мантии «из рук в руки», была вынуждена заботиться о Гвендолин в одиночку. Отец Гвен, маггл по имени Эдвард Лейк, много лет назад, только познакомившись с Агатой, оставил родной дом и переехал к ней. Несколько лет назад мистер Лейк бесследно пропал, и Агата столкнулась с необходимостью в одиночку растить и кормить дочь. В те годы, когда в Магической Британии только начинался кризис из-за вторжений Гриндевальда в страну, их семья оказалась на грани бедности. Но Гвендолин давно переросла статус беспомощной девочки. Теперь у неё было всё, чтобы взять судьбу в свои руки, — и это «всё» было ей подвластно. Вместе с однокурсницей Эллен МакГрегор она строила блестящую карьеру в спорте. Сегодня, в день открытия чемпионата, гриффиндорский триумф должен был повториться. Гвен позаботилась о том, чтобы в этот важный день ничего ей не помешало — всё взаправду было так. На занятиях она была первой, кто поднимал руку, и преподаватель не строил вид, будто не заметил её. В обед подавалась любимая белковая болтунья, и Гвен даже показалось, будто Амбруаз Роули подмигнул ей. Даже если они с Роули и были соперниками, Лейк вверяла свою постыдную влюблённость в слизеринца судьбе, которой целиком и полностью доверяла.

***

Наконец, состоялось торжественное открытие чемпионата Хогвартса по квиддичу. В тот день на поле из затворов на трибунах вылетели две команды: Гриффиндора и Слизерина. Эллен МакГрегор, рыжеволосая ирландка с пронзительными карими глазами, была звездой Гриффиндора. Она блистала как на поле для квиддича, где играла ловцом за сборную факультета, так и на уроках, будучи способной шестикурсницей. Гарри слышал о её невероятных способностях. Уже сейчас в Зале Наград должен был возвышаться золотой кубок, врученный ей. Гарри знал, что в будущем МакГрегор станет одной из легендарных «Холихедских Гарпий» и завоюет сердца многих любителей женского спорта. Несмотря на свои достижения, Эллен была полукровкой. Именно с тех пор отношение к чистоте крови начало значительно меняться. Чистокровные маги с уважением взирали на талантливых полукровных волшебников, а другие осмеливались проявить себя. МакГрегор, забравшись на метлу и впоследствии основав свою команду по квиддичу, не только развила движение в поддержку магглорождённых волшебников, но и разрушила стереотип о квиддиче, как об исконно мужском виде спорта. Гарри был по меньшей мере заинтересован: рыжий мальчишка Рон Уизли, с которым он некогда жил в общежитии, часто восторгался «Холихедскими Гарпиями», и теперь у Гарри была возможность сразиться с одной из них. Но МакГрегор не разделяла его энтузиазма: её лицо было непроницаемо. «Такой нынче профессионализм?» — подумал Гарри, и его улыбка угасла. — Полетаем, Поттер? — прозвучал решительный голос, который не сочетался с её миловидной внешностью. Гарри неохотно бросил: — Если уж матч, — и покрепче обхватил древко метлы. Профессор Фрейзер, стоя посреди поля, начала обратный отсчёт. Шум с трибун стих, словно на болельщиков наложили Силенцио. В тишине Гарри слышал только твёрдый голос профессора, шорох травы и собственное дыхание. По истечении отсчёта вокруг поля снова пронёсся гул и квоффл, крупный тёмно-красный шар, взмыл в воздух. Охотники соревнующихся бросились за ним, как за драгоценным камнем. Следом взлетели два бладжера, которые тотчас стали атаковать игроков. Наконец, появился снитч — золотистый шарик с серебристыми крылышками, размером с половину ортолана. Он задержался лишь на мгновение на уровне глаз Гарри и Эллен, прежде чем устремиться ввысь. Лицо МакГрегор ожесточилось, волосы развеялись по ветру, когда её метла рванула за победным шаром. Гарри, хоть и не был силён в высотных манёврах, отнюдь не отставал от Эллен. Игра продолжалась уже некоторое время, и на поле то и дело звучали сообщения комментатора о том, как кто-то из Гриффиндора забил квоффл во врата Слизерина. МакГрегор выбирала летать сложными петлями, возможно, чтобы запутать соперника. Трюк не сработал против Гарри, который уже посредством движения напрямую намного стремительнее догонял золотистый шар. И в тот момент, когда рука Поттера потянулась к снитчу, Эллен, пролетев аккурат под ним, резко дёрнула его за ногу. Рука полоснула по воздуху. Гарри прикусил язык и едва удержался на метле, которая перевернулась на девяносто градусов. Он оказался висящим вниз головой. Лишь крепкая хватка бёдер вокруг метлы спасла Поттера от падения. Кровь резко ударила в голову. Он рефлекторно напрягся всем телом, включив корпус и руки, и попытался встать. Однако вместо этого он едва ли не сорвался вниз, и зрители ахнули от ужаса. Зато неожиданно в руке обнаружился предмет шарообразной формы. Гарри поднёс руку к лицу и понял, что держал в руке снитч! Колонны болельщиков в ту же секунду загалдели. — Со счётом 190:50 побеждает… Слизери-ин! — с расстановкой воскликнул комментатор матча. В тот же миг раздались радостные возгласы, а снизу вверх Гарри непрестанно видел развевавшиеся изумрудные шарфы. Болельщики стали скандировать его имя: — Гар-ри! Гар-ри! Гар-ри! — кричали они отовсюду. Гарри улыбался и рассматривал золотистый шарик, который трепетал своими крыльями и щебетал, словно поздравляя его. Тут кто-то, облачённый в гриффиндорскую форму, подлетел к нему на метле. — Безжалостно прикончил мою первую игру, — услышал он голос Флимонта. «Ну конечно». — Кто это сделал? — продолжил тот. Как у вратаря, который защищал кольцо от команды-противницы, у Флимонта была своя игра. Совсем не удивительно, что он пропустил произошедший инцидент. Нужно было дать ответ, но язык не поворачивался. После секундного молчания Гарри признался: — МакГрегор. Она почти свалила меня с метлы. Тогда Гарри и Флимонта окружили другие игроки. — Я знал, что взять тебя не было ошибкой, — торжествующе припечатал Пруэтт и хмуро взглянул на Флимонта. — Что здесь делает гриффиндорец? — Помогаю, — проворчал тот, поддерживая корпус Гарри. — И вы помогите поднять своего героя. Несмотря на то, в каком затруднительном положении находилось тело Поттера, в его голове всплыло воспоминание: «Гарри Поттер. Мальчик, который выжил. Пришёл умереть». На секунду он с силой зажмурил глаза, подобно тому, как делал в периоды, когда его шрам разрывался от жгучей боли из-за хоркрукса. Смерть в Запретном лесу унесла за собой частицу души Волдеморта, однако привычка ожидать боль в любой момент сохранилась. Гнусное напоминание о его прошлом ушло, оставив за собой лишь горькое послевкусие. Никогда больше он не хотел бы повторить путь мальчика, который выжил. Никогда больше он не хотел бы снова прослыть героем. — Все хорошо летали, — тихо сказал Гарри больше себе, чем кому-либо другому. Тогда в надежде возвратить Поттера на место одна часть магов стала толкать его в спину, а другая в это время удерживала метлу в статичном состоянии. — Посторонитесь! — вдруг крикнула МакГрегор. — Так не получится. Поттер, можешь падать. Я поймаю. — Шутишь? Ты была тем, кто толкнула его, Эллен! — прошипел Флимонт обличающим тоном. — Чёрт! Такова игра, Флимонт! — Это не повод, — отрезал он и просто пересадил Гарри на свою метлу. Раньше, чем профессор Фрейзер появилась поблизости, все услышали её голос: — Мистер Поттер! Мистер Поттер! — частила она. — С вами всё в порядке? — Да, профессор, — устало ответил Гарри. Она выдержала паузу. — Мистер Эйвери, мистер Роули, — и указала на загонщиков. — Прошу, отведите мистера Поттера в Больничное крыло. На этих словах профессор развернулась и полетела с поля. «Мой факультет — и снова в лучах славы…» — услышал Гарри напоследок. Шесть игроков со сборной Гриффиндора обособились от толпы. Гарри с подозрением нахмурился. — Слизерин. Мы одержим победу в следующий раз, — хмыкнула МакГрегор, после чего строй игроков в красных мантиях сорвался вниз. — Не обращай на неё внимания, Гарри. Это не похоже на Эллен… Когда ликование стихло, поле опустело. Спины зрителей и игроков растворились в сумерках, словно накрывших стадион кучевыми облаками. На поле находился лишь один. Ветер трепал его волосы; голова была склонена, а лицо — скрыто в тени. Пальцы сжимали книгу по Древним Рунам, и белеющие костяшки выдавали неконтролируемую боль, гложущую его изнутри.

***

Матч закончился, едва начавшись. Гвен с полыхающими щеками и слезящимися глазами сбежала с поля и устремилась было к женским раздевалкам. За спиной слышались шаги других игроков. Лицо пекло, но резкий перепад температур был ничем по сравнению с огнём, бушевавшим в её сердце. Она не могла поверить, что их команда, столько тренировавшаяся, так глупо проиграла слизням. «Все из-за чёртовой МакГрегор!» — злилась Гвен про себя. — Гвен, Гвен! — донёсся до неё голос Эллен. — Не желаю слышать! — крикнула Гвен и захлопнула дверь, прижавшись к ней спиной. Она знала, что Эллен вот-вот войдёт. Гвен посмотрела на её сумку со школьной формой, лежащую на белой скамейке. «Может, мне просто выбросить её? — подумала она, но тут же покачала головой. — Нет. Проклясть?» Внезапный, сильный удар в дверь прервал размышления Гвен, заставив её подпрыгнуть. — Гвен! Дай зайти, поговорим! — раздался за дверью голос Эллен. Она подумала секунду-другую, снова посмотрела на вещи. В ней проснулась жалость к МакГрегор — не слишком ли она жестока с подругой? Гвен вспомнила их поражение, и маска гнева снова нацепилась на её лицо. С другой стороны, не слишком ли жестоко поступила Эллен, едва не сорвав Поттера с метлы на высоте здания Министерства Магии? — Убеди меня! — крикнула она. — Гвен, послушай, одно поражение ничего не стоит. «Гриффиндорские Гарпии» ещё утрут всем нос! Я не хотела, правда не хотела. Кто же знал, что этот… Поттер… окажется настолько прытким. Слёзы высохли на глазах, так и не успев пролиться. Лейк посмотрела на носы своих спортивных туфель. Почувствовав смирение, она отступила от двери, которая тут же отворилась. На пороге раздевалки находилась растрёпанная, как воробей, МакГрегор. — Всё хорошо, Эллен. — Правда? — нерешительно улыбнулась та. Гвен отвернулась от МакГрегор и, пройдя вглубь раздевалки, села на следующую скамью от скамьи с вещами однокурсницы. — Правда, — ответила она. По шорохам формы Гвен поняла, что Эллен сдвинулась с места, перестав стоять как каменное изваяние. Как бы не расстраивала Лейк произошедшая ситуация, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы она перестала общаться с МакГрегор. Даже если Гвен подозревала, что поступок однокурсницы был вызван не только духом соперничества, но и личным убеждением, она не могла это доказать. «Вероятно, Эллен сама не до конца осознаёт этого», — подумала Гвен, разувшись. Но Гвен прекрасно помнила, как нелестно МакГрегор высказывалась о малыше Поттере, как его прозвали в некоторых кругах. — Малыш-то оказался совсем не малышом, да? — спросила Гвен. Спортивная мантия и термобельё лежали сложенными на скамейке. Носки Лейк оставила свёрнутыми в туфлях. Она прошла к душевым, и на теле не оставалось ничего, что могло прикрыть его. Плиточный пол был не только до блеска чистым, но и тёплым. Тепло разливалось от пяток до центра живота, согревая тело, уже успевшее покрыться мурашками. Раздевалка часто проветривалась, из-за чего нередко в ней гулял ветер. — Это ты про Поттера? — Про кого же ещё. Ты ведь сама так назвала его. — Гвен! Это было один раз. Гвен рассмеялась, щёлкнув рычагом душа: — А что? Боишься, что кто-то услышит? Расслабляющий шум воды заполнил душевую, горячие струи обрушились на Гвен. Она провела руками по мокрым прядям волос, заправив их за уши. Тёплые капли стекали по атлетичному телу, унося с собой усталость в забитых мышцах. Вокруг клубился пар. Растерев ладонями ванильный гель для душа, Гвен приложила было руки к груди, чтобы намылиться. В этот момент она ощутила прикосновение грубых ладоней к её коже, и тогда к ней прислонилась — Гвен знала наверняка — Эллен. Та нежно прижала руку к её щеке и повернула голову с ясным намерением поцеловать. Эллен была на несколько дюймов выше Гвен — роста, который вторая сама хотела бы себе. И, между прочим, размер груди у неё тоже был значительно больше. Гвен хихикнула в зацелованные губы. — Что? — улыбнулась Эллен. — Люблю твою грудь, — сказала Гвен. — Чистосердечное признание. МакГрегор посмеялась и, проведя по животу Лейк, томно шепнула в затылок: — На нашем месте?.. Сегодня?.. — Сегодня, — нежно ответила Гвен. — На нашем месте. На этих словах Эллен, очертив влюблёнными глазами лицо, мокрые ресницы и веснушки по всему телу Гвен, отошла ко второму душу. На щеках пестрел румянец — то ли от жара внешнего, то ли от внутреннего. Вскоре она тоже стала намываться, стирая не только пот, но и злые эмоции после сегодняшнего полёта.

***

Этим же вечером над Хогвартсом, где уже начинали виться призраки предстоящего Хэллоуина, повисла страшная новость. Гарри и Альсафи, казалось, стали последними, кто узнал о ней. Каменную перегородку, за которую редко кто заглядывал, освещал факел. Оранжевое свечение падало на лица близнецов, сидящих на подоконнике. Поза Гарри полностью дублировала позу Альсафи. — Так и будешь меня копировать? — беззлобно посмеялась она. — Всегда, — честно ответил Гарри и на некоторое время задумался. — Слушай, пора бы нам уже начать наблюдать за воронами, — говоря так, он имел в виду весьма конкретную рейвенкловку. — Уже? Ещё даже не пятый курс… Гарри, приложив указательный палец к губам и выпучив глаза, прошептал: — Кто-то идёт! — Ах, вот вы где! Гарри, Альсафи, несносные вы!.. — раскудахталась Винифред Блетчли и, заглянув за перегородку, нарушила их сокровенное укрытие. Блетчли была бледной как мел. Руки тряслись, а обычно уложенные волосы торчали во все стороны, подобно маггловским антеннам. По всем признакам дело обстояло серьёзное. Альсафи мысленно распрощалась с удачным, скрытым от чужих глаз местом, которое они искали месяц. — Что такое срочное произошло… Вини? — вежливо спросила она. Поттер выгнул бровь. — В Хогвартсе произошло покушение! — Гарри и Альсафи одновременно ахнули. — Представляете, МакГрегор подставила Лейк! — Мордред! Ты серьёзно? — воскликнул Гарри, вскочив с подоконника. — Серьёзнее некуда, — истерично бросила Блетчли. — Лицо бедной Гвен разбито в кровь. Всё было в крови! Гарри нахмурил брови и, взглянув на Альсафи, проницательно пересёкся с ней взглядами. — А ты не верь слухам раньше времени, Вини, — прошептала она.

***

Реддл тихо проник в комнату, ожидая встретить Поттера. Но тот снова отсутствовал. Идеальная возможность, чтобы проверить новообретённые знания на реальном экспонате. Сундук Поттера выглядел как среднестатистический сундук волшебника. Выполненный из массива дерева, он имел позолоченную металлическую фурнитуру. Реддл медленно подошёл к объекту, как делал уже множество раз до этого, и исследовал его волшебной палочкой. Ничего нового. На передней панели сундука была вырезана руна Тейват — руна мстительная, но справедливая; жестокая, но несущая добро. Волшебники редко верили в старинные предания, однако Реддл был убеждён: коль богиня Магия действительно существовала, то несведущим в истинных магических традициях она воздаст вдвойне. Принципы Реддла были непреложны, отчего он невольно испытывал уважение к Поттеру. Изображение забытой светом руны характеризовало его как эрудита в вопросе древней магии и потому только подогревало интерес к его тайнам. Руна была остроконечна, а линии — чётко врезаны в древесину, как бывало исключительно в случае уверенно произнесённого заклинания. Чтобы разгадать загадку зачарованного сундука, Тому пришлось немало потрудиться. Простое использование контр-руны не годилось — такой руны попросту не существовало. А если произнести заклинание той же руны, то уже начертанная просто перечеркнётся, и любой волшебник с глазами рано или поздно заметит это изменение. Единственный путь — проведение соответствующего ритуала, чтобы временно усыпить действие руны. К тому же близился Самайн — кельтский праздник, и призрачные дуновения благотворно влияли на любые проведённые в это время ритуалы и делали результат более плодородным, как будто готовили землю для тыквенного урожая. Реддл не стал мешкать, вынув из ножен кинжал. — Я, Том Марволо Реддл, наследник Салазара Слизерина, взываю к тебе, богиня Магия. Моя кровь — твой залог, — прошептал он, голос — хриплый от напряжения. Кинжал, острие которого уже запекло алой точкой его ладонь, скользнул, оставив кровавый след. — Разбей руну, на которую смотрят мои глаза! — взмолился Реддл, впившись взглядом в Тейват. Золотистая руна, подобная хрупкому хрусталю, раскололась на две части и осыпалась жёлтыми светящимися частицами. — Разбей руну! Сейчас! — повторял Реддл снова и снова, как заведённый. Кинжал глубже врезался в его ладонь, а алые нити растекались по пальцам, капая на пол багровыми слезами. Впервые Реддл обнаружил Тейват в день собрания Вальпургиевых Рыцарей с участием Поттера. Не прошло много времени, и вот он снова пришёл в библиотеку, чтобы взять новый трактат о рунах. В одном из них обнаружилось описание ритуала, который в этот момент проводил Том, а также приписка:

«Чем больше крови пролито, тем дольше действие ритуала».

Несмотря на навык скорочтения, который Том старался развивать, время, затраченное на обучение, оказалось слишком драгоценным. Его планы сдвинулись, но всё же он рассчитывал получить за свои старания заслуженную награду. Взмахнув палочкой, Том очистил кинжал от крови и распахнул крышку сундука. Держась на безопасном расстоянии, он стал перебирать содержимое. Чёрная, коричневая, бежевая, даже ярко-красная мантия; несколько одинаковых рубашек, пара носков и нижнего белья — ничего интересного. Однако у сундука оказалось второе дно. Подняв его, Том обнаружил несколько любопытных колдофото. На обратной стороне каждой фотографии были надписи, выполненные разными почерками. На одной из чёрно-белых фотографий был изображён мальчик с недовольным выражением лица и ярко улыбавшаяся девочка. Совсем юные, они находились на фоне мрачной стены. Девушка, уже тогда выше парня, мерила ладонью их разницу в росте. На обороте было написано:

«Гарри и Альсафи от Кричера».

В голове появился закономерный вопрос: «Кто такой Кричер?» Том пристально всмотрелся на шрам в виде молнии, выделявшийся на лбу мальчика. Он уже видел его вживую, но каждый раз этот знак завораживал. В руках у него оставалось ещё несколько колдофото для изучения, но время неумолимо тикало. Он понимал, что ему необходимо расставить всё на свои места, ведь репутация была дороже любого знания, которое он мог получить позже. Однако Том не смог устоять перед соблазном — он спрятал одно колдофото в карман, чтобы изучить его в полном одиночестве. Как раз тогда, когда он закрыл крышку сундука, руна Тейват на его передней панели собралась воедино. Том надеялся ничего не упустить, вплоть до последней складки на одежде. «Загляну сюда сразу, как представится возможность», — твёрдо решил он. Вдруг дверь отворилась и с размаху ударила о стену, но Реддл, скрывший улики, чувствовал лишь спокойствие и удовлетворение. Он лежал на кровати, его ноги были согнуты в коленях, а на них лежал новый трактат. Лицо Поттера, напротив, было искажено злостью: брови нахмурены, а рот скривлён. — В замке ходят мрачные вести, — начал он, голос его звучал буднично. — Говорят, Лэйк поскользнулась на выходе из раздевалки и ударилась лицом о кафель. Хотя никакой воды там и в помине не могло было быть. Однако вода была. — Неужели? Какой ужас, — деланно испугался Реддл. — Передай Гвендолин мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления, если заглянешь к ней. — Она разбила нос и, по словам колдомедиков, чуть ли не свернула шею. — Ох, — Реддл кивнул, — нужно не забыть занести ей лекарств. — Гвен не дала многих показаний. Но того факта, что последней, кого она видела, оказалась Эллин МакГрегор, хватило, чтобы сделать ту главной подозреваемой. Дело не было открыто, поскольку авроры расценили падение Гвен как несчастный случай. Признаться, мне интересно, что об этом думаешь ты, Том. — Ежегодно Хэллоуин готовит множество подарков. Недаром некоторые из них бывают спорными, — просто ответил Реддл, пожав плечами. Гарри молчал, размышляя над его словами. — Чушь. Хэллоуин только через четыре дня, — наконец сказал он. — Но ведь и этот подарок расходуется не за один вечер, — заметил Реддл с лёгкой усмешкой. В Хогвартсе никогда ничего не происходило просто так — за многие годы Гарри выучил этот урок. И ни на йоту не сомневался в том, что Реддл приложил руку к случившемуся инциденту. Гнилое сердце, безжалостность к окружающим — всё это заставило злость вскипеть в Гарри с большей силой. Он подошёл к кровати и, не зная, куда деть руки, схватился за одеяло. Сделал глубокий вдох. — Такие сюрпризы не вызывают ничего, кроме отвращения, Том, — произнёс он. Гарри, стоя боком, впился взглядом в лицо Реддла. Оно оставалось неподвижным, но напряжение, пронзившее черты, было очевидно. Трактакт раскрылся, но взгляд не дрогнул. Мгновение — Реддл снова скрылся за непроницаемой маской. Гарри кипел от желания высказать всё, что думал, и сделать это максимально язвительно. Однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах открыто демонстрировать своё истинное отношение к Тому было бы крайне неосмотрительно. В конце концов, Гвен поправится, и всё встанет на свои места. Как бы Гарри не желал установить в Большом зале флагшток и поднять на него флаг, где будет крупным шрифтом написано: «Том Реддл — виновен!», приходилось терпеливо ждать. Ждать, пока в кармане Реддла теплилось самое дорогое для Гарри колдофото.

***

Ноябрьское небо вдруг накрыло замок тонкой пеленой снега, устелило дороги Верхней улицы и осыпало макушку студентов перламутровым блеском. Воскресный Хогвартс, свободный от уроков и домашнего задания, ознаменовался походом в Хогсмид. Гарри избегал деревню, как мог, но один слизеринец, не покидающий его мысли, решил всё за него. Помнится, Гарри с завистью наблюдал, как Рон и Гермиона, исполненные детской беспечности, наслаждались своим первым маленьким путешествием за пределами замка. Гарри и Альсафи тоже мечтали о свободе и приключениях; свободе от известности или, напротив, пренебрежения. Хогсмид не мог сполна подарить близнецам этой свободы — только видимость. Надо сказать, этого было достаточно: деревня взывала к маленькому Гарри, порождала неподдельный детский восторг. Путь в деревню был тернист — по большей части потому, что разрешение близнецам было практически невозможно получить. Однако всё же им удалось пробраться на территорию Хогсмида. И с тех пор Гарри старался проводить каждый свой выходной в этом мирном месте, напоминавшем сказку. Хогсмид был для Гарри родным. Прежний Хогсмид. Небольшие следы изменений — неотреставрированные вывески, ветхие лачуги — лишь намекали на новую реальность, но Гарри не желал её видеть. Это место было из его прошлого, его первого прошлого, и он жаждал сохранить его таким, каким помнил. Рядом с ним шёл Флимонт. Как и многие их сокурсники, без шапки и шарфа. Быстро покрасневший на морозном воздухе, он выглядел как ходящее доказательство незакономерности первого снега в этом году. — Ну ничего, Гарри. Сейчас как зайдём в паб, согреемся! Ух! — сказал он. В этот момент с ними поравнялись две девушки. Гарри сразу же заметил жёлто-чёрные шарфы, митенки и даже шапки на Юфимии Хоторн и её близкой подруге Весин. Он нахмурился, не понимая, что происходит. — Миртл Уоррен. Прислушивайтесь к ней, если не хотите однажды попасть в грозу, — сказала Юфимия загадочно, переведя взгляд на Гарри и Флимонта. — Привет, Флимонт. Привет, Гарри. Тёмно-русые волосы Хоторн обрамляли её лицо и лежали на шарфе. У неё были большие ясные глаза, точно такие же, как в зеркале Еиналеж, и курносый нос. «Это мать Джеймса!» — пронеслось в голове у Гарри. — Привет! — ответил он воодушевлённо. Ожидая отклика друга, Гарри думал о Миртл. Её репутация в школе, как выяснилось, была нешуточной: не только на факультете, но и за его пределами. Конечно, до того как василиск лишил её жизни. Умная, слегка заносчивая и… предсказывающая погоду? Главное, Уоррен была достаточно хороша как внешне, так и внутренне, чтобы не бороться за жизнь, а иметь на неё право. Внезапно тишина затянулась. Юфимия, не понимая, вопросительно взглянула на Флимонта, а затем просто прошла мимо. «А зайдём в «Сладкое королевство», Весин?» — услышал Гарри. Он внимательно посмотрел на двоюродного брата, но тот, казалось, был погружён в размышления, глядя на следы на припорошённой снегом тропе. — Ты чего, Флимонт? — спросил Гарри. — Кажется, я пропал, друг, — ответил тот, нервно улыбнувшись. У Гарри перехватило дыхание. Он знал больше, чем положено, и изо всех сил сдерживал это знание. Незаметно улыбнувшись, Поттер похлопал Флимонта по спине и приобнял его одной рукой. — Девчонки, — пробормотал он понимающе. — Что теперь делать? Она наверняка обиделась на меня. — Ну надо превозмогать себя, Флимонт! Пошли. Хогсмид с его причудливыми домиками, пахнущими свежеиспечённым хлебом и сладостями, встретил их словно застывшая в сахарной глазури сказка. Ромбовидная вывеска «Сладкое королевство», искрящаяся тысячами разноцветных лампочек, манила обещанием волшебных вкусов. Кондитерская виднелась сразу при пересечении границы Хогсмида, поэтому пока что Гарри мог следить за Реддлом в компании Пруэтта. Он знал, что рано или поздно это закончится. Флимонт, видимо, собрался, гордо расставляя шаги, как солдат. Каким бы другом был Гарри, бросив его в беде с девушкой? Тем более с его будущей бабушкой. «Всё-таки мне очень хотелось бы, чтобы крёстный родился», — подумал Гарри без капли раскаяния. Упустить Реддла на этой развилке было обидно, но сама траектория их пути давала пищу для размышлений. Что делал такой независимый человек, как Игнатиус, в компании юного Волдеморта? Флимонт толкнул его в плечо и прошептал: — Вот они. Юфимия и Винис только что зашли в магазинчик со сладостями. Гарри поклялся себе проследить за Томом позже. В любом случае излишняя навязчивость могла обернуться против него, ведь он и так часто дёргал Реддла. Возможно, иногда делал это на зло — особенно после хэллоуинского происшествия. Совсем чуть-чуть. Что любопытнее, Реддл больше не предпринимал ничего предосудительного и снова стал его избегать. Как и эта развилка, временно разделившая их, Гарри знал: ничто не вечно. Внутри помещение было словно вылеплено из конфет: стены из карамельных кирпичей, потолок, усеянный золотыми звездочками из марципана, а пол — из глазури с блёстками. Посреди зала, на огромной карамельной стойке, высились горы сладостей: шоколадные фонтаны, пирожные с искрящимися глазурями, медовые ириски, печенья с предсказаниями, желатиновые червячки и многое другое, что только можно было вообразить. Из-за стойки зазывала покупателей милая ведьма с добрыми глазами и сахарной пудрой на щеках. Гарри не любил сладкое. Ему было неловко наблюдать, как сосед по парте с упоением расхваливал розовый кокосовый лёд. Может быть, в детстве он и мечтал попробовать эту «шипящую на языке» сладость, но тётя и дядя не баловали его и сестру сладким. Они вообще нечасто кормили их нормально. Флимонт подошёл к прилавку с сахарными перьями, совсем рядом с хаффпаффками. — Твои родители случайно не кондитеры? — поинтересовался он. — Иначе откуда у них такая летучая шипучка? Гарри отчаянно захотелось ударить себя по лбу. Юфимия с горстью сахарных перьев в руке раскрыла рот в удивлении. Весин весело расхохоталась, за ней и Хоторн. Гарри обернулся, но Флимонта уже и след простыл. Поттер чертыхнулся себе под нос, после чего выбежал из дверей кондитерской так быстро, словно сам был напичкан этими шипучками. Полный растерянности, он не сразу заметил друга, который уже стоял в тени, скрестив руки на груди. — Ничего не говори, я знаю, — пробормотал Флимонт. — Слушай, она рассмеялась — просто обрати это в шутку! — предложил Гарри, но Флимонт только покачал головой. — Было бы так просто, как ты говоришь, друг. Она такая… Колись. У самого-то сколько девушек было? — спросил тот с усмешкой. На ум Гарри пришло два образа. Один принадлежал Чжоу Чанг — девушке неземной красоты с Рейвенкло, которая бегала за ним по пятам. После смерти Седрика Диггори её прилипчивость достигла апогея. Гарри не знал, искала ли она утешения, или он действительно был ей симпатичен, но вынужденному поцелую под омелой было суждено произойти. Гарри брезгливо выбросил из головы этот поцелуй. Флимонт развеселился: — Понятно! — и заговорщически нахмурился. — Ну, и кто это? Гарри начал: — Ха-ха, не веди себя как… — но замолчал. «Как Гермиона», — мелькнуло в голове. — Впрочем, неважно, — отмахнулся он. — О, смотри, они вышли! К счастью для Гарри, Флимонт мгновенно переключился на хаффлпаффок, за которыми они и проследовали позже. Через несколько минут Флимонт куда-то отлучился, оставив Гарри в гордом одиночестве. За это время с ним поздоровались шесть гриффиндорцев и пять слизеринцев. — Всё, — тяжело дыша, сказал вернувшийся Флимонт. — Идём. — Что-то задумал? — спросил Гарри. — Задумал, — загадочно ответил Флимонт. В следующий раз, когда они с Флимонтом застали Юфимию, девушка рассматривала макет новой «Кометы». Толпы, кипевшие вокруг полчаса назад, исчезли, а на улице спускались сумерки. — Юфимия, — отважно произнёс Флимонт. Гарри, стоявший в нескольких метрах от них, тоже замер, разделяя его волнение. Весин, широко улыбнувшись, скопировала его позу, и их взгляды встретились. В этот момент Гарри понял: Весин не просто наблюдатель, она — негласный соратник в их любовной экспедиции. В этот момент Флимонт, встав на одно колено, достал из-за спины большой букет шоколадных алых роз. Каждая веточка, каждая прожилка на лепестках была на месте: цветы были поразительно реалистичны. Гарри, вдруг представив сюрреалистичную маггловскую мечту о съедобных цветах, восхитился магическими технологиями. Юфимия, прижав кулак к губам, глядела на Флимонта растроганными глазами. Она приняла букет, и Гарри, переполненный нетерпением, уже практически прыгал от радости. В этот миг, быстро и неожиданно, подобно кобре, к нему приблизилась Весин. — Чудесно, не правда ли? — спросила она. На Флимонта и Юфимию обращалось всё больше глаз. В конечном итоге вокруг собралось множество волшебников, и некоторые из них были студентами Хогвартса. — Завтра о шоколадном букете прознают даже призраки! — Даже жаль их. Прознают, а съесть не смогут, — ответил Гарри. Флимонт поднялся и взял Юфимию за руку. Свободной рукой расправив свою бежевую, словно сахарную, растрёпанную мантию, повёл её к выходу из тесного круга волшебников. Гарри и Весин совсем скоро присоединились к ним. Паб «Три Метлы» располагал своим уютом, но свободных мест было немного — всего два столика, рассчитанных на двоих. — В тесноте, да не в обиде? — предложил Флимонт. — Не-е, — возразила Весин. — Вы идите, а мы с Гарри сядем отдельно. Да, Гарри? Уэсткотт отличалась эксцентричной манерой общения. Гарри смущался, когда Весин беззастенчиво называла его по имени, ведь они были едва знакомы. Тем не менее предложение звучало разумно. Желая поддержать Флимонта, он согласился. Гарри и Весин сняли мантии. Уэскотт повесила верхнюю одежду, включая шарф и перчатки, на спинку стула. Затем уселась на стул. Чёрная шапка осталась на её голове. После того, как Гарри тоже сел на второй стул, они заказали по сливочному пиву. Между ними возникло обсуждение профессора Вилкост, достаточно глупое и неловкое. В один момент, когда Весин снова пригубила пиво, Гарри почувствовал на своей ладони её ладонь. Он непонимающе на неё взглянул. — Прости, но тут сидит парень, который мне симпатичен, — прошептала она и тотчас отняла руку. — Вообще-то… — О, ты с кем-то встречаешься? Я угадала, да? Пардон. Гарри предпочёл промолчать, снисходительно улыбнувшись и разглядывая старинные гравюры на стенах паба. Четвёртый курс — лучшая пора для расцвета влюблённости. Головы студентов были забиты экзаменами, квиддичем и тайными воздыханиями. Взгляд Гарри упал на барную стойку, где он заметил профессора Слагхорна, беседующего с Пруэттом и Реддлом. Он вмиг очнулся от своих медово-тягучих мыслей и флёра, доставшегося от пива. Заметив Гарри, Игнатиус оживлённо заговорил, привлекая внимание профессора и Тома. Само собой, профессор направился к Гарри. Его сияющая дедушкина улыбка была видна издалека. — Мистер Поттер! Как приятно встретить вас здесь! — воскликнул он. — Мистер Пруэтт с оживлением рассказывал о вашем виртуозном выступлении на матче по квиддичу, и, поверьте, он был абсолютно прав: победа Слизерина — это ваша победа. Пользуясь случаем, я хотел бы пригласить вас в наш уютный Клуб Слизней! — С радостью, профессор! — честно ответил Гарри. — Замечательно, мальчик мой! Вечеринка состоится уже через две недели. Присоединившись к нам, вы не только станете талантливым зельеваром и спортсменом, но и настоящим джентльменом! О, мисс Уэсткотт? — он неловко посмотрел на Весин, которая неторопливо потягивала пиво. — Слышал, вы делаете успехи в Травологии. Вы тоже приглашены. Весин удивленно подняла на него глаза. — О… благодарю, профессор Слагхорн. — На этом, к большому сожалению, я вынужден вас оставить, — сказал профессор. — До свидания, профессор! — в унисон ответили Гарри и Весин. — До свидания, Гарри, – он кивнул. – Весин. Профессор вышел из паба. — Увидимся, Поттер, — сказал Пруэтт. Гарри не успел вымолвить ни слова. Судя по скорости, с которой Игнатиус и Том покинули паб, его слов и не требовалось. Весин продолжала говорить странности, а Флимонт и Юфимия мило толковали. Больше всего Гарри пугало не то, что он не смог разглядеть выражение лица Реддла, а то, что сам Том ни разу не взглянул на него. Почему его так сильно это пугало?..