Take care [заботиться]

      — Как думаешь, это бы сработало?       Раскинувшись в собственной спальне, двое четырнадцатилетних подростков негромко болтали, склонившись над тетрадью. Однотипные ровные прически слегка покачивались, следуя каждому случайному движению близнецов.       До их коронных образов, которыми братья Хитайчин будут известны в хост-клубе, оставалось ещё около полутора лет.       — Я не знаю, почему половина всего, что мы с тобой делаем, работает.       Они с Хикару оба морщатся. Синхронно.       — Тамаки сказал нам посмотреть больше романтического аниме, чтобы вникнуть, — Хикару невозмутимо предлагает, плюхаясь на кровать спиной и раскидывая руки в разные стороны. На его лице застыло невзрачное скучающее выражение. — Мы могли бы подхватить идеи оттуда.       Каору не особо хотелось смотреть аниме. Особенно романтические.       — Я начинаю жалеть, что мы решили ввязаться во всё это, — он негромко бормочет, неохотным взглядом пробегаясь по кривым, быстрым столбикам иероглифов в своей тетради, — занимает слишком много времени.       Снизу вверх на него уставляется страница сплошных отклонённых идей.       25. Неловкий случай с лестницей        «Мы действительно должны это использовать?»        «Кёя сказал, что проще работать, если брать реальные истории из жизни»        «Это слишком неудобно.»        «Ты говоришь это почти каждый раз, Као.»        «Всё равно, нет.»        26. Идея с печеньем        «Нет, это слишком скучно. В нашем старом стиле. Надо что-нибудь поинтереснее.»       27. ДРУГАЯ идея с печеньем        «Хикару, это «слишком» интересно.»        28. Жалобы на то, какой ты смущающийся плакса, и я вынужден иметь с этим дело        «Хикару!»       В конце концов Каору просто забрал ручку у брата. И сейчас слабо постукивал ею где-то между идеями 30 и 31 на следующем листе.       Его выражение не особо далеко ушло от лица Хикару, отражая идентичную близнецу скуку.       — Когда у нас новый клубный ивент? — не справляясь с этой неуютной, неприятной тишиной, Каору в конце концов спрашивает, начиная лениво перелистывать исписанные страницы.       — Следующий вторник, — Хикару звонко цокает, уставившись пустым взглядом в потолок, — но нам надо придумать новых трюков, без костюмов.       У них что-то вроде кризиса идей.       Каору вздыхает, нарочно тяжело, уткнувшись лицом в раскинувшийся перед ним разворот.       Со временем любая игра начинает наскучивать. Но в конкретно эту они ввязались так глубоко, что без последствий уже никак выйти не получится.       Так что они застряли, за неимением других слов.       — Я думаю, мы смотрим на всё это неправильно, — голос Хикару раздается неожиданно, хотя он так и не меняет позы.       Неохотно, но Каору чуть приподнимает голову, бросая унылый взгляд на близнеца.       — Проблема не в том, что нам нечего придумывать, — Хикару сцепляет ладони за головой. Всё ещё скучающий, но словно бы всерьез задумавшийся. — У нас с этим нет проблем.       — Тогда в чём?       Каору окончательно бросает ручку. Она падает сразу на несколько пунктов, пока не укатится в углубление между тетрадными страницами.       — В нас.       Это заставляет его растерянно моргнуть.       Хикару не из тех людей, которые подолгу могли бы заниматься самокопаниями. Что заметил его брат, на что сам Каору, однако, не обратил внимание?       — Что ты имеешь ввиду? — он несколько секунд молчит, переваривая чужой ответ, прежде чем спросить.       И тут же ловит на себе хмурый взгляд близнеца.       — Нам надо заняться чем-то новым, — он поясняет, неторопливо поднимаясь на локтях.       Каору всё ещё смотрит на него пустым взглядом.       — Вне клуба, — Хикару любезно дополняет.       Когда выражение лица Каору не меняется, он уже просто раздражённо закатывает глаза, полностью к нему поворачиваясь.       — Мы уже не можем быть ото всех в стороне! — он невыразительно машет ладонью в воздухе, попутно своим объяснениям. — Все стремятся с нами заговорить. Даже когда клуб закрыт, все подходят к нам на переменах.       Каору заметил. Но разве это проблема? Они с братом всё равно держатся в отдалении. Пускай и стараются вести себя со всеми чуть вежливее из-за огромной нависающей над ними обоими угрозой в лице третьего сына Оотори.       — Я предлагаю что-то поменять. Может быть, это поможет отвлечься, — Хикару продолжает, с каждым новым словом, казалось, говоря лишь быстрее. — Давай сыграем в что-нибудь новое?       Каору моргает. До него только сейчас постепенно начало доходить.       — Новая игра? — он спрашивает, едва ли не на расстоянии улавливая лёгкую заинтересованность брата.       Это ни капли не относится к хост-клубу, и по хорошему, Каору стоило бы вернуть Хикару на верные рельсы. Но он не может просто взять и заткнуть близнеца, когда тот выглядит таким воодушевлённым.       — Думаю, Нинтендо уже устарело, — Хикару делится мнением, позволяя себе емкую, нестандартную для него обычно усмешку. В идентичных янтарных глазах плещется мутный, но искренний интерес.       Такой, какого, если честно, Каору не помнит, когда в последний раз видел на лице брата.       — Что ты предлагаешь? — он спрашивает, уже сейчас вне зависимости от того, что предложит Хикару, готовый последовать за близнецом.       Выражение лица брата приобретает лёгкие заговорческие мотивы. Он слегка наклоняется вперёд, позволяя ровным рыжим волосам свободно свисать вниз.       — Все последние дни думал о том, чтобы стащить тетрадь у старосты, — Хикару предлагает, создавая за счёт теней странный, несколько тёмный образ. — Если уж люди начали обращать внимание на нас, мы тоже ответим им тем же.       Розыгрыш? Что-то необычное в их с братом отстранённом дуэте.       Но почему бы и не попробовать. Если Хикару так заинтересован, то как Каору может ему отказать?       — Это было бы интересно, — он негромко комментирует, вновь возвращаясь к перелистывание страниц, — только как это относится к хост-клубу? Нам всё ещё нужны новые…       Он резко шипит и одёргивает руку, чувствуя неожиданный жгучий порез на указательном пальце.       — Порезался бумагой? — Хикару постепенно успокаивается, с отстранённым сочувствием смотря на болезненно поморщившегося брата.       А потом в его глазах резко проскальзывает идея.       — Почему вообще это так… больно… — Каору недовольно трясёт рукой в тот момент, когда его близнец неожиданно тянется вперёд, подбирая раненую руку в неожиданно мягком, осторожном жесте. — Хикару?       Полностью игнорируя недоумение брата, старший близнец наклоняется прямо над оцарапанным пальцем, кротко, но нежно его целуя. И столь же эффектно игнорируя последовавший за своими действиями визг, тянет Каору на себя, прижимая того к груди.       — Ты такой неуклюжий, младший братик, — голосом, звучащим слишком сладко, чтобы быть натуральным, он шепчет ему едва ли не на ухо, словно бы устраивая сцену для невидимых зрителей, — но я всегда буду рядом, чтобы позаботиться о тебе.       Когда он открывает глаза, то кроме наигранной, неуклюжей нежности в них светится безропотное веселье. Которое лишь растёт, стоит ему посмотреть на раскрасневшееся лицо ещё только привыкающего к своей новой роли Каору.       — Эй, ты сам просил новую сценку для клуба, — он заявляет уже в более недовольном, привычном для себя сухом стиле. Хотя края губ так и дёргаются, подавляя ухмылку, — хотя… у тебя уже сейчас довольно неплохо получается играть уке.       Каору хлопает по его лицу подушкой ещё до того, как Хикару успеет вдоволь рассмеяться над смущением близнеца.

***

      Каору теряет счёт времени. Оставшись один и прикованный к стене наручником, он нервничает. Очень сильно.       Первые несколько минут после ухода брата с похитителем он просто кричал, ругая последнего всем, чем только мог, пристально смотря прямо в глазок этой чёртовой дурацкой камеры.       Но довольно быстро выдохся. Занятие было ощутимо бесполезным и бессмысленным. А Каору после криков лучше себя никак не чувствует.       Рука всё ещё болит. Но хотя бы кровотечение остановилось.       После того, как оно испачкало Каору воротник надетой на нём футболки и один из рукавов.       А он любил эту футболку.       Свой дом, если так подумать, он тоже любил. И еду. И, разумеется, брата.       А его долго нет…       …       С приглушенным, тихим ругательством Каору вновь упирается щекой о холодную стену, пытаясь убедить самого себя, что с Хикару всё должно быть в порядке. Он вернётся совсем скоро. Вероятно, с перевязанным плечом и нуждающимся в утешении. Зачем же ещё его могли забрать так надолго, кроме как из-за необходимости вылечить плечо?       Только если не…       …       С протяжным стоном Каору делает ещё пару коротких слабых ударов о стенку. И крепко жмурится, вплоть до боли под неровно подрагивающими веками.       Он настолько в панике, что это больно. И не может думать практически ни о чём другом, сколько бы не пытался.       Идея кратковременной разлуки с братом Каору уже не пугает. Приносит дискомфорт? Да. Но не пугает.       Последние пару месяцев так точно. Он медленно готовился к идее разделения связи между собой и Хикару после знакомства их дуэта с Харухи.       Но в этих обстоятельствах?       Каору вновь чувствует себя маленьким семилетним мальчиком, легко теряющимся без своего брата и паникующим каждый раз, когда не видел того с собой рядом. В какой-то период детства он был твёрдо уверен в том, что если Хикару пропадёт больше чем на полчаса, то это значит, что их родителям они оба больше не нужны, и его старшего брата отдали на воспитание в другую семью.       Хитайчин Юдзуха в свои года потратила немало времени, пытаясь развенчать это детское, невесть откуда взявшееся заблуждение.       Хотя повзрослев, лично Каору винил в своём страхе невовремя обронённую фразу одной из их семейных горничных.       И вспоминая об этом сейчас… он бы очень хотел сейчас увидеть мать.       Но сначала Хикару. Конечно, Хикару.       — С ним всё в порядке, — Каору негромко бормочет, тщетно пытаясь убедить самого себя и сдержать ту дрожь, что бесконтрольно распространяется по телу, — он в порядке.       Он в порядке…

***

      Щелчок наружной двери, пускай даже и очень, очень тихий ввиду расстояния, Каору улавливается почти сразу. Заставляет его мгновенно вскинуть голову вверх, обратив пристальный, обеспокоенный взгляд к единственному входу.       Все последние минуты, если не часы, проведённые в неестественном напряжённом состоянии почти-паники, он едва ли не нуждался в появлении Хикару. И сейчас едва может вытерпеть те секунды, пока слушает медленно спускающиеся по лестнице шаги.       Помимо тяжёлых ботинок похитителя он безошибочно может определить спотыкающиеся шаги брата.       Ранее гложущая его горло тревога медленно уходит, позволяя Каору впервые за последние часы расслабить плечи. Он облегчённо выдыхает.       Отсчитывается буквально каждая секунда, пока шаги не опустятся на уровень двери, пока ключи не провернутся, и, наконец, Каору может видеть неторопливо входящего в помещение близнеца.       Только вот один вид Хикару вызывает по телу дрожь.       Бледный, тот слегка шатается пока идёт, вынужденный цепляться за их чёртового похитителя, просто чтобы не упасть. Хотя судя по тому, что Каору видит, это скорее сам мужчина поддерживает старшего близнеца против воли последнего.       Повязка на чужом плече выделяется как бельмо.       Глаза Хикару быстро сканируют комнату, пока не находят Каору. И по тому, как его брат дёргается в крепких мужских руках, кажется, что он готов прямо сейчас броситься к нему, несмотря на собственную слабость.       Но ему мешают, лишь сильнее сдавливая в объятьях.       — Постой.       В адрес мужчины, даже несмотря на страх, направляются сразу два острых взгляда.       — Пустите меня!.. — Хикару не ждёт позволения или чего либо подобного. Даже несмотря на то, что в подобном состоянии он едва способен сопротивляться, он всё равно ворочается, ёрзает в чужих руках, пытаясь вырваться из крепкой хватки.       Мужчина проводит черту, когда Хикару явно готовится вцепиться зубами в сжимающие его поперёк груди руки. Одним резким раздражённым действием он насильно запрокидывает рыжую голову назад и лишь укрепляет хватку.       Сопротивление угасает спустя какую-то минуту. Хикару уже и без того изнурен, а адреналин с лёгкостью выветривается.       — Что вам нужно?       Каору выбирает другую тактику. Пока его брат уставляется на похитителя исподлобья с ярким, гневным выражением в глазах, он неуютно поджимает губы, стараясь выглядеть смирнее.       Полная противоположность тому, как он себя сейчас чувствует.       Хотя янтарный глаз заметно дёргается, когда мужчина с намеренно небрежной лаской проводит большим пальцем вдоль юношеской бледной челюсти брата. Но Каору не выступает. Молчит.       Не время. Не место.       Но если будет хоть малейший намёк…       — Вы взъерошились, как дикие кошки, — со смешком, полностью не подходящим под ситуацию, мужчина комментирует, настойчиво утягивая вяло сопротивляющегося Хикару в сторону кровати.       И тут у Каору скручивает желудок.       — Постойте, — чувствуя пронзающий изнутри холод, он сначала бормочет негромко, прежде чем вновь возобновить уже было забытые попытки вырваться из плена наручников, — не смейте…       Он всё ещё не думает. Он нарочно старается подавить в себе все мысли, всё более и более остервенело звеня металлической цепью. И лишь с широко раскрытыми глазами следит за тем, как его брата, болезненно зашипевшего из-за ненароком задетого плеча, опрокидывают на мягкую постель.       Где-то на самых задворках сознания слабо зазвучал неясный, мутный шум. Голова закружилась не то в ужасе, не то в состоянии ослепляющей, откровенно непривычной для Каору ярости.       Но ещё до того, как он начинает кричать, мужчина защёлкивает ранее валяющуюся на полу цепь на чужой ноге. Попытка паникующего Хикару пнуть похитителя коленом в живот обрывается с какой-то игривой лёгкостью. Его вскинутое вверх бедро ловится вовремя выставленными пальцами, что буквально стискивают под собой ногу, несмотря на плотную ткань штанов.       — Ты довольно быстро забываешь уроки, не так ли? — взрослый, отдающий лёгкой хрипотцой тембр раздается прямо над старшим из близнецов, заставляя того поневоле замереть. Подобно оленю в свете фар, перепуганному и бледному.       — Уйдите от него!       Голос раздается одновременно с новым звоном наручника, взбешённый и напуганный до ужаса. Мгновенно привлекая к себе чужое внимание.       Каору, если честно, готов кричать ещё. Хоть до хрипоты, сколько угодно, если он смог бы и дальше отвлекать ублюдка от Хикару.       Часть напряжения поневоле младшего близнеца покидает, когда тот видит, как похититель действительно отходит. Оставляет Хикару одного, что ещё несколько секунд расторопно моргает, прежде чем вернуться в реальность.       Тот сразу же пытается броситься следом, но слишком ослабленный и изнуренный падает, не успев и шагу сделать от кровати.       Мужчина едва заметно фыркает на это. Каору бросает в адрес брата быстрый и полный тревоги взгляд. Руки инстинктивно поддёргиваются, желая помочь. Но сейчас, всё ещё скованный, он совершенно бесполезен.       — Вы слишком много кричите, — похититель невозмутимо заявляет, вставая рядом. Его взгляд полон лёгкой снисходительной насмешки.       — Вы взяли нас обоих, — Каору старается отвечать мирно. Он понимает ситуацию. Но в голосе всё равно поневоле проскальзывает лёгкие, полные ярости оттенки, — стоило ожидать, что мы не будем смотреть на всё молча.       Мимо чужих ушей явно этот тон не проходит.       — Мне казалось, ты хотел избавиться от этих цепей, а не проходить в них ещё дольше?       Если бы Каору не сдерживался, то давно бы пнул мужчину коленом в живот.       Но он понимает своё место. Понимает ситуацию, в которой находится. И потому лишь молчит, нарочно отводя взгляд чуть в сторону.       Прямо за спину, к Хикару, тщетно пытающемуся подняться. Руки брата кое-как держатся за самый край постели, а глаза полностью прикованы к двум единственным говорящим фигурам в комнате.       Каору всё ещё хочет к нему.       — Если ты меня поцелуешь, я тебя отпущу.       Чужой голос звучит как гром среди ясного неба, против воли заставляя его слабо вздрогнуть.       Всё внимание Каору вмиг возвращается к мужчине напротив. Тот лишь подчёркивает свою мысль, медленно, неспешно проводя пальцами по ключицам под воротником окровавленной рубашки.       А Каору чувствует себя слишком ошеломлённым, даже для того, чтобы просто отбросить эти руки.       — Что за?.. — голос Хикару раздаётся со стороны постели. Изначально звучащий растерянно, он быстро теряет весь страх и становится тем, кем и должен быть в подобной ситуации. Разъярённым старшим братом. — Ни за что! Какого хрена?!       — Его цепь не будет доставать до этого места, — словно бы ненароком тихо замечает похититель, неким образом умудряясь игнорировать доносящиеся позади обещания смерти.       И это ли не удар ниже пояса?       — Вы это сделали нарочно, — в конце концов, Каору находится со словами.       Его голова всё ещё кружится под ворохом множества эмоций, неспособная сосредоточиться на чем-либо одном.       Он и зол, и растерян, и чувствует себя так, будто вот-вот в шаге от того, чтобы устроить чёртову истерику.       — Это обычный поцелуй. Ничего серьезного, — чужие руки неторопливо останавливаются прямо под его подбородком. — У меня не так много времени, чтобы проводить с вами всё утро.       От подтекста в этой фразе Каору тошнит.       — Вы можете лгать, - он обвиняет. Глухим голосом, что еще не понимает, быть ему разъяренным или ломким.       - А могу тебя отпустить. Или оставить тут, - насмешка в тоне. Высокомерная и снисходительная, - долго будешь думать?       Взгляд поневоле вновь бросается за чужую спину. К бледному, разъярённому близнецу, едва способному держаться на ногах без поддержки. Таким, чёрт возьми, слабым.       И честно. Разве у Каору есть выбор?       Ему едва ли не силком приходится заставить себя подтянуться вперёд. Игнорируя противное, липкое чувство тошноты в желудке, игнорируя гневные крики Хикару и то, насколько вся эта ситуация абсолютно полностью неправильна, Каору крепко жмурится, прикладываясь к чужим губам. И ощутимо вздрагивает, когда на поцелуй отвечают, намеренно его углубляя.       Приходится раскрыть губы, просто… потому что если ему после этого скажут, что поцелуй вышел неудовлетворительным, Каору полностью сойдёт с ума.       Он не сможет этого повторить.       А в голове едва ли не мантрой повторяются из раза в раз одни и те же слова. Всё ради него и Хикару. Всё ради него и Хикару.       Каору не прерывает поцелуя сам. Терпит, лишь единожды неровно пискнув, когда мужчина ненароком жмётся к нему сильнее, буквально зажимая между собой и стеной позади. Единственная свободная ладонь инстинктивно подрывается с места, упираясь локтем в чужую грудь. Но попытка сохранить расстояние запросто обрывается при ощущении чужой руки, обхватившей его запястье.       Собственная рука Каору насильно отводится в сторону к его судорожному, нервному вздоху.       Уверенный язык проводит по белоснежным зубам, по дёснам, вызывая у младшего Хитайчина ощутимую тошноту. Он сам не настолько настойчив. Любая мысль о том, что от него могут потребовать идентичных действий словно бы отказывается анализироваться мозгом.       Пожалуйста, пусть похитителю будет достаточно и этого.       Грязные звуки поцелуя и тяжёлого дыхания быстро заполняют комнату, несмотря на настойчивое желание Хикару заменить их своими криками. В какой-то момент больное горло всё же даёт о себе знать, оставляя старшего близнеца с гневом и тревогой во взгляде смотреть на происходящее уже молча. Натянутая цепь едва заметно звенит при каждом его движении.       Поцелуй, в конце-концов, обрывается. У Каору перед глазами всё ощутимо кружится, а на языке, кажется, застыл противный, терпкий привкус. В какой-то момент он вынужден резко опустить голову и спешно сомкнуть губы, просто что бы его не вырвало.       — Ты не сомневался, — мужской голос тихо комментирует, попутно наглаживая большим пальцем захваченную чуть ранее им ладонь. Совсем рядом с длинной, оставленной после керамического осколка диагональной царапиной, — хотя я даже не начал угрожать.       Это не так. Угроза была. Прямая проклятая угроза, принуждающая его оставаться в стороне, когда близнецу больно.       Но Каору не раскрывает рта.       — Это интересно, — мужчина негромко бормочет, прежде чем, наконец, выполнить своё условие сделки.       С коротким глухим щелчком наручник раскрывается. Каору тут же прижимает освободившуюся руку к себе. Всё тело напрягается от сиюминутного стремления обойти похитителя и броситься к Хикару.       Но он сдерживает себя. Пока ещё рано. Чёрта с два он хочет снова оказаться в наручниках.       — Порез не глубокий? — глубокий взрослый голос интересуется, на что Каору мгновенно машет головой. Ладонь жжётся, но это не важно. Сейчас не важно.       Если его заставят покинуть эту чёртову комнату и снова расстаться с братом…       — Я могу идти? — он спрашивает, кое-как справившись с порывом тошноты. Силком заставляет себя стоять на месте и не выдёргивать руку из чужой мягкой хватки.       И абсолютно ненавидит то, насколько заикающимся, покладистым сейчас может казаться.       Отпущенная ладонь считывается Каору как молчаливое, негласное разрешение. И он буквально пускается к брату, игнорируя горящий, любопытствующий взгляд за спиной.