Бесполезность плоти

      Николь Уолтер, Юджин Вуд, Джек Тиммонз, Саманта Шортер и Эшли Коулман. Одна возрастная группа. Выходцы из разных слоёв общества. Объединяющий всех, порок — химическая зависимость, но ведь не только?.. Сидя битый час за непрерывным изучением личного дела каждого, Кей начинала замечать одну весьма занятную закономерность, которая ранее по какой-то причине была проигнорирована ею. А сколько всего можно было бы избежать, не «кидайся она на амбразуру».       Одним солнечным, ничем не примечательным днём Николь Уолтер была поймана за кражей коробки пожертвований для онкобольных детей, что стояла неподалёку от касс гипермаркета. До чего же нелепо; но за свою алчность и глупость она поплатилась сполна. И речь вовсе не о том, что в конечном итоге Николь оказалась схвачена Похитителем — то случилось многим позже. Никто из её близких, если, конечно, таковые имелись, не расщедрился на залог. Девушке, как и полагается по закону, пришлось провести несколько суток в заключении, но, вероятно, Похитителю такая мера наказания привидилась недостаточной.       Юджин Вуд частенько промышлял вандализмом; не вполне безопасное с точки зрения закона хобби, но молодой человек вряд-ли осознавал, что его увлечение могло угрожать не только его же свободе, однако и жизни. Однажды, под воздействием психотропных веществ, что, несомненно, усугубило степень его провинности, Юджин осквернил своими антисемитскими текстами мемориальный камень, стоящий у ворот больницы имени Святого Иуды, за что отсидел положенный срок.       И если действия тех двоих ещё можно было с натяжкой причислить к хулиганству, то Джек Тиммонз отличился (в сравнении с предшественниками; до Саманты и Эшли Кей только предстояло дойти). Молодой человек был обвинён в изнасиловании, но его признали оправданным за недостачей улик. Эрли же сомневалась в его невиновности. Пресловутая интуиция подсказывала, что Похититель не обратил бы на Тиммонза взор беспричинно; нет, не процесс похищения и убийства был значим для него (Похитителя), скорее — чувство удовлетворения от правосудия, что он творил собственными руками, будто бы и самого себя тем самым причисляя к лику святых.       Крайне неприятная личность Эшли Коулмана, негативные проявления которой Кей имела «честь» лично ощутить на себе, на деле оказалось фикцией. Эрли была крайне удивлена, что её добрый знакомый прежде не был замечен даже за антисоциальным поведением; по крайней мере, ничего подобного не было зафиксировано в его личном деле, но Похититель мог знать о Коулмане гораздо больше, чем хранили архивы. И, чем имела сама Кей…       Дело Саманты, как и предыдущие, она изучала вдоль и поперек. Но, как и в случае с Эшли, не отметила никаких, даже мелких правонарушений, что вновь приводило в тупик — противоречило представлениям о мотивах Похитителя, которые только начали выстраиваться в голове экс-агента. Бэкграунд этих двоих — Эшли и Саманты — вытеснял их из общей группы пропавших. Саманта, без сомнений, нарушала закон (о чём самому закону не было известно), время от времени принимая наркотики — это и могло быть её главным «грехом» (Кей была уверена, что этого Похитителю было бы достаточно), но и у остальных имелась химическая зависимость. К слову, у всех, кроме Эшли, а ведь он также попал под удар. Значит, должно быть что-то ещё… Кей не спешила отрекаться от своей, едва начавшей вырисовываться, теории. Первоначально следовало убедиться наверняка в том, что Саманта и Эшли, действительно, были «чисты на руку». Если же Эрли не удастся впихнуть их в общую группу, это уравнение грозилось остаться нерешённым.       На родственников Коулмана полагаться не было никакого смысла. Они проживали в другом штате и уже давно оборвали с ним всякую связь. Об исчезновении же заявил сосед Эшли, с которым они вместе арендовали квартиру. Тот был ну очень уж обеспокоен перспективой в одиночку оплачивать дорогостоящие апартаменты в центре Балтимора, потому надеялся, что Коулмана в скором времени найдут. Однако, никаких сведений на счёт недругов соседа и его жизни, кроме тех, которыми и так обладало бюро, дать не мог по одной простой и всё же немного странной причине: проживая на одной жилой площади, они с Эшли, как оказалось, не состояли даже в приятельских отношениях, мало что зная друг о друге.       Кей задумчиво провела пальцами по папке с делом, что самым первым попало в её руки; Саманта Шортер — предпоследняя жертва Похитителя… Эрли снова вернулась к отправной точке. Ничего не оставалось, кроме как наведаться к миссис Шортер и снова опросить её. Теперь уже в одиночку. Увы, повторный визит не мог гарантировать Кей, что дом семьи Шортер она покинет с новой информацией, несущей ясность этому делу.       Наученная горьким опытом, Кей решила перестраховаться. Исключая мотивы Похитителя, у неё ещё оставались сведения о наркотике — его главном орудии, используемом в каждом похищении, не иначе. Новая, вспомогательная формула: найдёт поставщика — найдёт и заказчика.       Но к кому бы обратиться со столь ответственным поручением? Разумеется, к Микки. Только он не способен ответить ей отказом, а соваться самой на чёрный рынок всё так же опасно. Светиться перед Кроуфордом сродни самоубийству. По крайней мере, пока Похититель не за решёткой. Если Джек пронюхает про её независимое расследование, то тут же понесётся к Лектеру и принудит его более не помогать ей, а психотерапевт попросту не сможет ему отказать. У Кей, конечно, ещё было одно преимущество перед доктором. Вряд ли кто-то из них успел забыть про захороненное тело Николаса Бойла, убитого Эббигейл, хоть они и условились молчать об этом. Былые заслуги и ранее незапятнанная репутация не смогут перевесить то, что именно Ганнибал, а не она (что, справедливости ради, могли бы подумать многие), выступил инициатором незаконного захоронения Бойла. Правда, виновность доктора ей ещё предстоит доказать. А, если Лектер решит предложить свою версию случившегося, выставив провокатором отнюдь саму Эрли, то с большей вероятностью все поверят ему, а не ей. Так или иначе, она по-прежнему оставалась соучастницей, и никакие слова не смогут того изменить. Донос на Ганнибала, к которому Кей задумывалась прибегнуть в случае отказа психотерапевта сотрудничать, обернётся полным крахом и для неё. А ещё была Эббигейл, которую подобное решение первой подвергало опасности. Увы, вопрос — уместен ли шантаж по отношению к доктору Лектеру? — отпал сам собой. Значит, ей остаётся только одно — действовать крайне осторожно, лишь бы у психотерапевта не возникло оснований аннулировать их договоренность.       Осторожно, однако не медленно. Она зависима от времени, а его почему-то, как назло, всегда катастрофически не хватает. Кей предстояла нелёгкая миссия: вести своё расследование, и параллельно с тем искать способ обойти ФБР — не дать им первыми добраться до Похитителя. В противном случае, ей так и не удастся отстоять свою правду и убедить Кроуфорда в своей профпригодности.       Микки на её звонок ответил не сразу, и в разговоре чувствовалось его нежелание браться за новое поручение и нервозность, но для Кей не имело значения, с каким настроем приступит к работе всё-ещё-её-подчинённый. В приоритете всегда будет оставаться результат. Окончив разговор с Микки, она тем же днём отправилась к следующей цели.       Двери дома на этот раз перед ней распахнул высокий, худощавый мужчина с выраженным бледным шрамов над верхней губой — вероятно, отголосок операции, пережитой в глубоком детстве. В нём Кей сразу признала супруга миссис Шортер (в прошлый раз заострила на нём внимание, разглядывая одну из семейных фотографий в рамке, висящей над кухонным столом). Мужчина, конечно же, удивился незванной гостье, которую видел впервые. Кей мгновенно представилась и, не поинтересовавшись о его имени, попросила мистера Шортера сообщить жене о её визите.       — Подождите, Вы толком ничего не объясняете, но просите меня вырвать жену из постели. Она сейчас очень слаба, и ей не до… знакомых, подруг, или кто Вы там?..       — Мистер Шортер, я пришла поговорить о Саманте.       — Что?.. Откуда Вы?.. — мужчина начал что-то лепетать, выражая своё недоумение и по-прежнему не впуская Эрли в дом, однако у неё не было времени слушать его и дальше.       — Я занимаюсь расследованием исчезновения сестры Вашей жены, — с нажимом добавила она, пытаясь убедить его в значимости своего визита.       — Вы что-то узнали о Сэм? Почему сразу не сказали?       — Прошу прощения, но говорить об этом я буду только с Вашей женой.       Миссис Шортер выглядела ещё более отталкивающе, нежели в прошлый раз. Впалые щёки говорили о недомогании, глубокие тёмные круги под глазами — о бессоннице; Кей на секунду узнала в этой женщине себя. Ухудшение состояния миссис Шортер было ожидаемо. С момента подачи её заявления утекло много дней, а Саманта всё ещё оставалась без вести пропавшей. Сара тяжело поднялась с кровати, встречая Эрли нечитаемым взглядом, после чего попросила своего мужа оставить их наедине. Кей заговорила, только когда он тихо прикрыл за собой дверь их спальной комнаты:       — Скажу честно, я удивлена, что за всё это время Вы мне ни разу так и не позвонили. Не поинтересовались, как идёт расследование — среди родственников пропавших это частая практика.       — Я звонила… Только в отдел. Секретарь перенаправил звонок к Вашему начальнику, с которым Вы приезжали в первый раз, — бесцветным тоном говорила Сара, уставившись перед собой, словно для того, чтобы поднять глаза на Эрли, ей пришлось бы задействовать колоссальные усилия. — Он-то меня и оседомил, что Вы больше не занимаетесь этим делом. Просил впредь по всем вопросам обращаться к нему лично.       Молодец, Джек. Очень шустро. Кей облокотилась на стену, задумавшись, пока миссис Шортер отвернулась к окну, разглядывая пустующую улицу, будто вот-вот по узкой дорожке, разделяющей увядший газон, должна была пройти к дому знакомая фигура. Сестринская надежда постепенно покидала Сару, но она продолжала хвататься за её пяты, не отпуская, будто та являлась единственным источником жизни. А Кей всё гадала: почему миссис Шортер сразу же не попросила своего мужа выпроводить её из дома, раз ей всё уже было известно?       — Агент Кроуфорд так ничего и не сказал… Может быть, — с язвительностью тянула Сара, — Вы ответьте мне: почему бросили расследовать исчезновение моей сестры?       — Меня отстранили от него, — легко ответила Кей, зная, какую реакцию это повлечет. Взгляд миссис Шортер, удивленный, наконец-то живой, переметнулся к ней.       — За что?       — Поверьте, я делала всё возможное, чтобы отыскать Вашу сестру. И даже больше, если Вы понимаете… — Эрли прекрасно разбиралась в психологии безутешных родственников жертв. И, как легко их было пленить байками о самоотдаче и жертвенности. Кей нужно было заставить миссис Шортер поверить, что она и карьерой, и жизнью готова рискнуть, только бы найти её милейшую сестру. — Я не отрицаю, и не хочу скрывать от Вас: некоторые мои действия во время расследования сложно будет назвать законными, но и бюро не всегда располагает всеми необходимыми ресурсами. И всё же, подобная инициатива наказуема.       От услышанного Сара принялась неуклюже шататься по комнате — от одной стене к другой — едва ли контролируя себя. И, когда Кей спросила — знает ли она, кто теперь будет руководить поисками Саманты? — отрицательно качнула головой, не распознав ловушки. Ответ у Эрли был, и она преподнесла его женщине, предвосхищая свою победу:       — Агент Кроуфорд обратился к консультанту ФБР — психиатру, но, боюсь, у него мало опыта в таких делах, как наше.       Сара наконец остановились, ошарашенно уставившись на неё.       — Хотите сказать, что Ваш начальник поставил на это место некомпетентного специалиста?.. И Вы так просто оставите это?! Вы ведь может написать жалобу на руководство?!       — Постойте, Сара — могу я Вас так называть? — учтиво, почти робко поинтересовалась Кей. А Лектер считал её игру никуда не годной. — Да? Благодарю… Сара, могу я Вам доверять?       — Прошу прощения, я не понимаю…       — Я хочу самостоятельно найти Вашу сестру. Бюро о моих намерениях ничего неизвестно, и лучше бы, чтобы так оставалось и дальше, — с намёком давила Кей, пристально взглядываясь в лицо миссис Шортер, которое начало проясняться. — Вы тоже не должны обращаться с жалобой в управление, ведь тогда начнётся внутреннее расследование, а поиски Саманты отодвинут на второй план. Меня тоже возмущает эта вопиющая несправедливость, поверьте, но сейчас лучше молчать, иначе мы проиграем, Сара.       Миссис Шортер тяжело упала на кровать, зарываясь лицом в ладони, бормоча сквозь них:       — Что Вы собираетесь делать?.. Как отыщите её в одиночку?       Кей, пользуясь тем, что у Сары не было возможности видеть её лицо, позволила уголкам губ секундно взлететь вверх, радуясь проглоченной наживке.       — Я составила план действий, и теперь могу следовать ему без ограничений. Но, мне нужна Ваша помощь.       — Я… Я даже не знаю, что Вам сказать… — миссис Шортер вновь подняла голову, и Эрли невольно поджала, ранее ухмыляющиеся, губы, застав её леденящие слёзы. — Чем я могу Вам помочь? За это время мне ничего не удалось узнать о Сэм, кроме того, что я уже Вам говорила… Господи, ничего…       — Позволите осмотреть её комнату? — попросила Кей прежде, чем Сара успела впасть в истерику.       — Зачем? Её ведь не отсюда похитили.       — Можно?       Категоричный тон и ранние манипуляции сделали-таки своё, и миссис Шортер допустила Кей к комнате Саманты. Та с порога начала анализировать обстановку и интерьер, надеясь, что тут уж точно будет за что «зацепиться».       — Сара, скажите, у Саманты в последнее время, до исчезновения, случались с кем-нибудь конфликты? Она никому не досаждала?       — В каком смысле?        «В прямом» — с раздражением мысленно откликнулась Эрли, но вслух лишь уточнила:       — Может, оскорбила кого-нибудь? Ударила соседского пса?.. Чем-нибудь, на первый взгляд, незначительным, касательно конфликтов с другими, она с Вами делилась?       — Нет…       — В теории, она могла совершить подобное?       — Нет! — возмущённо отрезала миссис Шортер, будто Кей всё это время преследовала лишь одну цель: втоптать её исчезнувшую сестру в грязь; очернить её имя. Эрли всегда выводили из себя эти неадекватные выпады родственников, что искали козла отпущения в каждом во время допросов, но, увы, сейчас ей эту работу не на кого было переложить. — Поверьте, я говорю это не потому, что она моя сестра, скорее… хочу сказать, что Сэм, она… Она очень сдержанная. Возможно, временами даже пассивная, когда дело доходит до ссор. Она бы не стала растрачивать себя на такие мелочи — разные подлости, которые Вы перечислили.       Кей отвела в сторону свой недовольный взгляд. Но мириться с тем, что визит в дом Шортеров никакак не подкрепит её хрупкую, спасительную теорию было рано.       — Как я понимаю, никакие мелкие правонарушения за Вашей сестрой так же не числятся?       — Мне было бы известно, — согласилась Сара, немного успокоившись. — Её банковские карты зарегистрированы на моё имя. Меня бы уведомили, если бы с них был списан штраф при задержании, — Кей, попутно выслушивая её, подошла к компьютерному столу, что внезапно заинтересовал её. — Альбом Сэм, — на автомате осведомила миссис Шортер, когда Эрли принялась просматривать фотографии в альбоме, который ранее и приковал её внимание.       Дыхание Сары становилось всё более шумным, прерывистым. Она стояла за плечом Кей, наблюдая тот же калейдоскоп изображений, который должен был хранить память счастливых деньков, но теперь вызывал только боль. Школьные фото совсем юной Саманты, следом другие — времён студенчества. Семейные праздники, дружеские поездки и вечеринки. Ничего примечательного, кроме одного: практически на каждой странице в альбоме были широкие пробелы; на бледных, ничуть не тронутых временем, листах до сих пор оставались следы, давно засохшего, клея. Кей сразу зацепилась за это, интересуясь у миссис Шортер об отсутствующих фото.       — Сэм сама вырвала их. Не хотела вспоминать о…       — О чём? — настояла Эрли, замечая зарождающиеся сомнения на лице женщины.       Сара, так и не ответив, покинула комнату. И прежде, чем Кей решила направиться за ней, вернулась с широкой и вместительной лакированной шкатулкой.       — Не знаю, зачем Вам это. Но, если это может как-то помочь… — отстраненно заговорила Шортер. — Сэм настаивала на том, чтобы выбросить их, но я всё же решила сохранить, — с горечью добавила она, протягивая Эрли недостающие фотографии.       — Кто это? — Кей в тоже мгновение впечаталась взглядом в миловидную блондинку; она была на каждом снимке — групповом, и не только —, и всегда подле Саманты Шортер, улыбаясь и обнимая её. У школьных шкафчиков, в кинотеатре и кафе, перед фонтаном в центре студгородка.       — Эмма. Они с Сэм дружили, были очень близки. Учились в одном классе, потом поступили в один ВУЗ.       — Вы обращались к ней после пропажи Саманты? Лучшая подруга должна что-нибудь знать, — Эрли непроизвольно осеклась, ощутив на себе многозначительный взгляд Сары, который та вскоре объяснила.       — Эмма умерла года два назад, или больше… Насколько мне известно, она была больна лейкемией.       Кей потупила взор. В кончиках пальцев странно покалывало, а затылок тронул знакомый холодок. Такое случалось частенько, когда ей начинало казаться, что развязка очередного преступного клубка близка.       — Как именно Саманта перенесла новость о смерти подруги?       — Не знаю, — вопрос Кей отчего-то заставил Сару растеряться. — Ещё до смерти Эммы они долгое время не общались. Больше года. Сэм не выглядела подавленной, когда всё узнала. Продолжала вести социальный образ жизни, не закрывалась в себе. Но, это вовсе не значит, что смерть подруги ей была безразлична. Просто, думаю, Сэм переживала это в себе, как и гибель родителей. Единственный раз, когда она с эмоционировала по этому поводу — это её попытка выбросить все совместные фотографии с Эммой. Сказала, что больше не может на них смотреть… Это же вполне естественно.       — Конечно, — Кей небрежно согласилась с Сарой, лишь бы прервать очередной поток опровданий реакций Саманты из уст её сестры. — Подождите, почему же они с Эммой перестали общаться? Вы сказали, что они были весьма близки. Это произошло в тот период, когда Эмме поставили диагноз?       — Что?! Нет! Я не думаю, что Сэм… — о, этот оборонительный тон Кей за короткий срок успела изучить «от» и «до». Под её тяжёлым испытывающим взглядом миссис Шортер всё же сдалась. — Не знаю… Сэм никогда не говорила о том, что между ними произошло. Мне стало известно о том, что они прекратили свою дружбу, незадолго до смерти Эммы.        Объяснения Сары вызывали у Кей лишь новые подозрения:       — Она ведь лучшая подруга Вашей сестры. Наверняка, часто гостила в Вашем доме. Хотите сказать, что всё то время ни разу не заметили её отсутствие?       — Всё было совсем не так. На самом деле, Эмма была у нас крайне редким гостем. Я лично общалась с ней от силы раза три. Они с Сэм в основном прибывали в доме самой Эммы.       — Почему так?       — Мне и самой казалось это немного странным. Но Сэм постоянно говорила, что у Эммы очень строгий отец; что он редко куда отпускает её, потому они с Сэм часто были вынуждены общаться именно на территории дома самой Эммы. Так, по словам Сэм, её отцу было спокойнее.       — И Эмму это устраивало, как считаете?       — Временами он всё же отпускал её в город. Она исправно посещала университет, общалась с другими людьми. Я к тому, что это не было тотальное заключение, как Вы могли подумать.       — Что ж… Я возьму? — спросила Кей и, не дождавшись однозначного позволения, взяла со стола стопку стикеров и ручку. — Какая фамилия у Эммы?       — Зачем Вам это? — насторожилась миссис Шортер, и Кей безошибочно отгадала причину её внезапной тревоги.       — Не беспокойтесь, я не собираюсь отвлекаться от поисков Саманты. Мне нужно кое-что проверить. Возможно, это поможет нам.       Сара, не имея альтернативы, согласилась, однако, как оказалось, фамилию Эммы она не помнила. И прежде, чем Кей успела разочарованно закатить глаза, Шортер достала для агента из всё той же шкатулки групповой школьный снимок. Кей быстро отыскала взглядом нужную девушку и короткую надпись под её изображением: «Эмма Ларсен» … Ларсен. Эта фамилия показалась Эрли крайне знакомой, но, к сожалению, вспомнить, где именно ей приходилось слышать её, у женщины не вышло.       — Вы знаете кого-нибудь из общих друзей Саманты и Эммы? — выйдя из оцепенения, спросила Кей. — Живых друзей, — добавила секунду спустя, за что любой другой человек прикусил бы себе язык, однако Эрли в этом «уточнении» не наблюдала ничего ранящего.       — Разве, что школьных… — задумчиво откликнулась миссис Шортер, отчего-то не реагируя на триггер в виде фразы Кей о «живых». — И, возможно, тех, кто учился с ними в одной группе. Мне нужно просмотреть записи Сэм, чтобы сказать точно.       — Договорились. И да, послушайте… Мне нужен тот, кто хорошо знал обеих.       Кей сдержанно кивнула и направилась к дверям, посчитав, что на этом их разговор окончен, но:       — Я слышала… чем дольше тянутся поиски, тем меньше шансов найти… пропавшего живым, — потусторонним голосом прохрипела миссис Шортер, и Эрли против собственной же воли остановилась.       Пропавший — так сказала она, по-прежнему отвергая саму мысль, что Саманта может не вернуться домой. И не вернётся — Кей была уверена в этом, как ни в чём другом. Похититель не стал бы содержать всех жертв живыми — но произнести это вслух, подготовить Сару к нименуемому разочарованию, так и не решилась.        — Прошу, найдите её, — сначала полушёпотом продолжала молить Шортер, но уже в следующее мгновение сорвалась на безумный, жутчайший крик, повторяя раз за разом всё то же, как молитву. — Верните её!       Кей лишь успела инстинктивно отскочить назад, упереться спиной в дверную перегородку комнаты Саманты, когда Сара, набросившись на неё, упала агенту в ноги. Эрли более не слышала её голос, только глухой шум и собственные рваные, вялые словесные попытки остановить истерику безутешной женщины. Наконец-то на шум поднялся мистер Шортер, отрывая свою жену от ног Кей, и та сразу сорвалась с места, едва не опрокинувшись на ступенях, спустилась на второй этаж и выкатилась на улицу. Дрожащие руки быстро нащупали в карманах таблетки, выписанные неврологом во время прошлого осмотра; и ведь не солгал, они действительно помогали. Головная боль на несколько часов утихала, однако, как и предупреждал доктор, усиливались растерянность и сонливость — ничего, это малая плата за то, что она всё ещё могла стоять на ногах, а не кататься по земле в мучительной агонии.

***

      — Ну, что-нибудь откопал? — Кей болезненно сморщилась, когда поданный официантом кофе обжёг язык; пришлось повременить с дальнейшим распитием. Она настороженно наблюдала за прочими посетителями, которых, к слову, было не так много, опасаясь, что кто-нибудь из них намеренно, или же нет, сможет подслушать её телефонный разговор. Всё-таки в неподходящем месте её застал звонок Микки.       — Не знаю, то ли это, что тебе нужно… Я изучил состав, который ты присылала. Это не тот наркотик, который поставляли к нам из Азии. Формально, то, что ты ищешь, и не запрещено на территории штатов.       — Так, погоди-ка, — Кей ежесекундно напряглась, не спеша соглашаться со своей ошибкой, на которую с ходу указал Микки. — Ты уверен, что это не он?       — Да, сто процентов. Я общался с одним распространителем на чёрном рынке и узнал, что по составу это смахивает на один мощный транквилизатор. Нам его поставляют из Сербии.       — Где его используют? — решила удостовериться Эрли, хоть и собственные представления на этот счёт у неё уже имелись.       — В фармацевтических компаниях, не знаю… В цирках, зоопарках — везде, где может возникнуть потребность усмирить агрессивное животное с немалой массой. На людях он не применяется. Слишком большая вероятность передозировки, даже в малом количестве. Вплоть до летального исхода, если не успеть вовремя оказать первую помощь. На «нашем» рынке он особой популярностью не обзавёлся. Кайфа никакого, зато легко откинуться, поэтому найти образец там практически невозможно.       — И, где же тогда он его достаёт? В цирках и зоопарках? — с издёвкой передразнила Кей. Конечно, можно было предположить, что Похититель работает в фармацевтической компании — такой вариант был вполне вероятен, но и в нём она отчего-то сомневалась.       — Остальное — твоё работа, — резко отрезал Микки, но, вовремя опомнившись, тем же нарочито вовлечённым тоном озвучил свои догадки. — Возможно, у него есть связи с кем-то из самой Сербии… Кем-то, кто работает на производстве.       Возможно, однако и в такое развитие Кей мало верилось. Если и остановиться на том, что транквилизатор в США Похититель доставлял самостоятельно, начинала вырисовываться слишком сложная схема, а при такой большой «клиентуре» он вряд-ли предпочёл бы лишний раз усложнять свою работу. Зацикливаться на догадках Микки, не имеющих под собой никаких весомых оснований, Кей не могла себе позволить. К тому же, учитывая, что использование этого транквилизатора не было запрещено законодательством, вариантов того, каким образом Похититель мог его закупать, было много, и перепроверить все за короткий срок ей не удастся. Да и гарантии того, что именно это направление в поисках сыграет решающую роль, не было.       Кей оглянулась, реагируя на появление ещё одного посетителя кафе. Молодая девушка, ровесница Саманты Шортер, замерла посреди зала и с долей потерянности начала изучать каждого, расчитывая отыскать отклик хотя бы в одном.       — Созвонимся позже, — Кей быстро прервала разговор с Микки, и, когда их с девушкой взгляды пересеклись, кивнула ей, приглашая к себе. — Рейчел Бекер? — уточнила Эрли, когда та приблизилась к ней.       — Да, — ответила Рейчел и, встряхнув своими каштановыми влажными кудрями, неуклюже опустилась за стол перед ней. — А Вы — Кей Эрли?.. Миссис Шортер звонила мне, но Вы это и так знаете, иначе бы Вас не было здесь… Извините, я немного взволнованна, — неуместно посмеялась она, пытаясь привести мысли в порядок. — Она рассказала о том, что произошло с Самантой. Это ужасно… Миссис Шортер объяснила мне всё.       — Что именно?       — Сказала, — с заминкой продолжила Рейчел, — что Вы — частный сыщик.       Уголки губ Кей порывались метнуться вверх — в полной мере выразить, как сильно она была очарована нелепой выдумкой Сары, касательно её профессиональной деятельности. Не позволив себе большего, чем просто лёгкую ухмылку, Кей согласилась:       — Так и есть.       — Никогда не имела дела с частными сыщиками. Наверное, отсюда и волнение… Вы хотели встретиться со мной. Правда, я до сих пор не понимаю, почему со мной? Вряд-ли я смогу как-то помочь Вам в поисках. Мы с Сэм давно не общаемся.       — Рейчел, я задам Вам несколько вопросов. Если Вы сумеет ответить на них, это уже сможет расцениваться, как помощь.       Бекер раздумывала недолго, а после ответила, непринужденно пожав плечами:       — Пожалуйста, задавайте.       — Вы хорошо знали Эмму Ларсен? — для разминки, как это называла сама Кей, поинтересовалась она, однако первый же вопрос застиг Рейчел врасплох.       — Эмму?.. Как Вам сказать… Так же, как и Сэм. Возможно, чуть лучше… Но, при чём тут Эмма? — Бекер поспешила высказать своё недоумение. — Я думала, что Вы будете расспрашивать про Сэм.       Кей крепко стиснула челюсти; благо, её раздражение не вылилось в что-то другое — куда более заметное и непоправимое. В такие моменты она жалела, что не имела при себе бланки с перечнем вопросов, и жирными окошками-квадратиками для ответов сбоку от каждого. Эрли бы непременно раздавала их таким, как Бекер — чрезмерно докучливым свидетелям —, а сама бы удалялась на время заполнения бланков, избавляя себя от надобности выслушивать, более того — отвечать на глупые вопросы, отнимающие время. Увы, в её работе основную роль играли живые эмоции и впечатления; чтобы распознать ложь, необходимо видеть глаза отвечающего, ведь они говорили многое.       — Мисс Бекер, давайте обойдёмся без лишних пояснений, — завела привычную браваду Кей. — Сэкономим время друг другу. Договорились? Я же со своей стороны гарантирую, что каждый, заданный мной вопрос, имеет непосредственное отношение к исчезновению Саманты. — Рейчел только кивнула и на секунду опустила глаза, словно смутившись своего недавнего поведения. — Скажите, Вас, Эмму и Сэм связывала только учёба, или было место и для более приятельских отношений? Отдыхали втроём, выезжали куда-нибудь?       — Да… Поездки были, но редкие. Отец Эммы никуда её не отпускал, а Сэм на первых курсах всюду следовала за ней; если Эмма была вынуждена сидеть дома, то она оставалась с ней.       — Он действительно такой деспот? Отец Эммы.       — Нет, что Вы! Я, наверное, неправильно выразилась. Ха-х, Эмма никогда не отзывалась о нём, как о каком-то тиране. Скорее, то была всего-лишь гиперопека. Во многих семьях такое случается.       — Случается, но вряд-ли достойно считаться нормой, — невольно откомментировала Эрли, сразу вспоминая об Эббигейл. Гиперопека, конечно… Та же, от которой страдала и младшая Хоббс — подумалось Кей, но она быстро вернулась к расспросу. — Какой была Эмма? — о том, чем жила Саманта у неё имелись хотя бы скупые представление, а вот Ларсен пока что оставалась безликой тенью в многотысячной толпе таких же. И Кей знала, что только наделив её личностью, сумеет пробраться дальше.       — Тяжело описать человека в двух словах. Тем более, такого, как Эмма. Она была альтруистом, — Рейчел тепло улыбнулась, но улыбку эту всё равно омрачала тень давней скорби. — Всё надеялась и нас с Сэм приобщить к волонтёрской деятельности. Тогда нам казалось, что это уже перебор. Эмма постоянно забывала о себе — и я не преувеличиваю. Всякий раз, когда я спрашивала, чего хочет она сама, Эмма свободно рассказывала о своих желаниях, планах… Но, все они, так или иначе, перекликались с интересами тех людей, что её окружили.       — Такие, как она, ещё существуют? — иронично усмехнулась Кей, которая с недоверием отнеслась к гипертрофированной самоотдаче покойной мисс Ларсен.       — Теперь — уже нет. Иногда мне кажется, что Эмма была последней в своём роде, — не замечая сарказма в тоне Эрли, продолжила Рейчел. — Она словно просто не умела думать о себе. Может, причина в том, что она росла в семье врача и с ранних лет была наслышана, как хрупка человеческая жизнь. Теперь нам остаётся только гадать, что именно сделало её такой.       — Эмма была лидером в вашей компании?       — Нет, «движущей силой» была Сэм, если Вы об этом.       — Вы сказали, что Саманта постоянно следовала с Эммой, — с лёгким укором напомнила Кей.       — Да, но не из-за, не знаю, как это назвать… Авторитета. Скорее, из чувства долга. Сэм говорила мне, что Эмма была единственной, кому она смогла полностью открыться в самый тяжёлый период своей жизни — гибель родителей, — без промедлений определила Кей. — И та поддержала её, как никто другой… Наверное, Сэм хотела научить и саму Эмму чувствовать собственную значимость, меньше концентрироваться на других, но в конце концов это потеряло всякий смысл…       — Когда они прекратили общение? — Рейчел не торопилась с ответом. — Вы знаете, когда это произошло?       — Конечно, — наконец глухо произнсла девушка, — я видела всё это со стороны… Эмме поставили диагноз, потом началась химиотерапия. В тот период Сэм и начала отдаляться от неё. От нас обеих.       — Вам не кажется это странным, если брать в расчёт привязанность Сэм и её чувство долга перед Эммой, о которых Вы говорили?       — Конечно, кажется, — едва ли не воскликнула Бекер, взбрыкнув на своём стуле. — Я до сих пор не могу понять поступок Сэм.       — И всё же, причина должна быть. Новая компания, скажем… Как Вы считаете?       — Возможно…       — Рейчел, если Вы пытаетесь защитить Саманту, то напрасно, — начала убеждать Кей, столкнувшись с тем же барьером, что во время их первой беседы выстраивала и миссис Шортер вокруг таин своей сестры. — Мне уже известно о зависимостях Саманты. К тому же, миссис Шортер может рассчитывать только на Вашу помощь… Как и Сэм, — Эрли была готова поклясться, что ещё немного, и ей бы смело удалось пустить скупую слезу. — Если Вы желаете возвращения Саманты, прошу, говорите всё.       Рейчал сжалась в бесформенный серый ком, закрываясь от Кей, но та не стала давить, зная, что чрезмерный натиск только сильнее отдалит её от желанных ответов. Исчезновение Саманты привёл её к Эмме, а Эмма, о чём вопило чутьё Эрли, каким-то образом была связана с самим Похитителем.       К огромной радости Кей, постепенно, но мисс Бекер всё же «оттаяла», принявшись нервно рвать бумажную салфетку.       — Эмма тяжело переносила лечение. Мы с Сэм посещали её в больнице. Иногда вдвоем, иногда по очереди. Со временем визиты Сэм начали сокращаться. Эмма не могла не заметить этого и попросила меня поговорить с ней — узнать, что произошло. Я позвонила Сэм, мы встретились, но она не хотела ничего объяснять, а когда я продолжила настаивать… она сорвалась.       — Что она сказала?       Рейчел рвано вздохнула, будто судорога пробежалась по всему пищеводу.       — Сказала, что устала от постоянных истерик Эммы, от её перепадов в настроении, от жалоб на боли во всём теле. Призналась, что рядом с Эммой и сама начинает ощущать себя затворницей; чувствует, находясь в её палате, как смерть проникает под её кожу, — Рейчел с пылким обсуждением говорила всё это, а вот Кей не видела в отстранении Саманты ничего непристойного. Определенно, в подобной ситуации она поступила бы точно также — выбрала свою жизнь, но то была Кей, а ещё существовало мнение общества, вероятно, кардинально отличающееся от её. И Эрли надеялась подобраться к тому, что было далеко от неё, через Рейчел — собирательный образ, что соглашался со всем общепринятым — такой девушку видела Кей. — Я не могла поверить, что Сэм действительно способна поступить с Эммой… так. Это была не просто дружба… Особая связь, которая редко возникает между людьми, — Кей скрыто насмехалась над Бекер, чувствуя сквозящую зависть в её словах и тоне (вот, кто, оказывается, был «третьим лишним» в их компании). Как же наивна Рейчел была; не менее, чем сама Эмма. — В те годы я верила, что такую связь невозможно так запросто оборвать. Они ведь всё доверяли друг другу… Я не хочу винить Сэм. Тем более, сейчас, когда она… Когда у неё такие проблемы. Просто, не понимаю её.        — Любые отношения не вечны — это неизменно, — цинично заметила Кей. — Однако, всё дело в том, как Эмма перенесла это расставание, не так ли?       — Да, — Рейчел выдала серию согласных кивков. — Я не стала рассказывать Эмме о том разговоре, не хотела ранить её ещё сильнее, но она и без того всё поняла; визиты Сэм прекратились, звонки тоже. Срывы Эммы участились, врачи и медсестры с трудом справлялись с ними. Я продолжала приходить к ней, но она больше не хотела меня видеть. Кричала, что ей не нужны зрители, наблюдающие за тем, как она умирает. А я… Я просто ушла. И больше не видела её, — Бекер прижала ошмётки салфетки к лицу, промакивая проступившие слёзы.       — А Саманта? — быстро спросила Кей, не давая Рейчел поддаться рыданиям.       — Сэм тоже видела редко, только в университете. Но, ни я, ни она не стремились к разговору. Нам просто больше нечего было обсуждать… Наверное, тогда у неё и начались проблемы с наркотиками, но об этом я могу только подозревать.       — Эмма умерла от лейкемии?       — Вероятно.       — Вы не знаете точно? — немного удивилась Эрли.       — Я узнала о её смерти случайно, но не стала интересоваться о подробностях. Не хотела снова возвращаться к той истории… Какой в этом смысл, если Эммы всё равно уже нет?..        Кей отвела взгляд, не желая разоблачать перед Рейчел своё неудовлетворение, а после спросила:       — Могу я узнать название клиники, в которой лежала Эмма?       — Да, конечно, — вновь оживилась Бекер. — Кажется, больница Святого Иуды… Да, точно.       Кей, которая уже успела вытащить из-за пазухи ежедневник (с тех пор, как заметила за собой частые провалы в памяти, решила конспектировать всю информацию, чтобы больше не оставаться в безоружном положении), замерла. А следом начала лихорадочно ворошить свой ежедневник в поисках подтверждения, внезапно напавших на неё, подозрений, и оно нашлось… Интересно, ведь Юджин Вуд попался на осквернении мемориального камня у больницы, в которой так же проходила лечение и Эмма — была ли в этом связь? Стоило проверить, позже.       — Могу и я узнать у Вас кое-что, э-э… Мисс Эрли? — настороженно обратилась Рейчал, не сразу добившись от Кей внимания.       — Да, — бесстрастно протянула та, по-прежнему утыкаясь в свои записи.       — Вы не слышали ничего о Джеке Тиммонзе? Мне говорили, что он тоже исчез.       — Кто говорил? — Кей резко оторвалась от ежедневника, не ожидая услышать имя Тиммонза из уст Рейчел.       — Я… Не важно, — сбивчиво промямлила Бекер, вызывая всё большие подозрений. — Его исчезновение может быть связано с Сэм?        Доверие за доверие, значит.       — Да, именно так я и считаю, — Эрли снова принялась расставлять свои «капканы». — Полагаю, они оба стали жертвами похищения. И стоит за этим один и тот же человек.       — Вот чёрт… — пораженно выдохнула Бекер.       — Он был Вашим другом?       — Нет! Простите… Всего-лишь приятелем.        «Лжёт» — быстро подловила Кей и следом пошла в наступление:       — Я читала, что Джека хотели осудить за изнасилование. Слышали что-нибудь о том процессе?       В документах Тиммонза нигде не упоминалось имя потерпевшей, что уже по меньшей мере было странно.       — Вы и его разыскиваете? — с надрывом уточнила Рейчел, и Кей безошибочно прочла в её глазах желание немедленно убраться отсюда.       — Мне важно знать — виновен ли он на самом деле?       — Почему?       — Что, если я Вам скажу: Джек и Саманта стали жертвами похищения не случайно…       — То есть… Тот похититель охотился именно на них?!       — Да. И я пытаюсь разобраться в его мотивах. Если же мне это не удастся, пострадают ещё люди. Многие… Я должна знать, как можно больше о тех, кого он похитил, чтобы понять — почему он выбрал их.       Бекер мрачно посмеялась, зарываясь пальцами в свои волосы.       — Не понимаю, почему всё ещё продолжаю об этом молчать…       — Я слушаю, — вкрадчиво произнесла Кей, демонстрируя девушке свою готовность принять всё, что так решится поведать ей.       — Потерпевшей в том деле проходила я, — призналась Рейчал, частично скрывая своё лицо. — Я говорю это потому, что верю Вам, Кей. Не знаю, чем эта информация сможет помочь в Ваших поисках, но верю: Вы бы не стали спрашивать об этом без веской причины, — Бекер взглянула на неё, надеясь отыскать на лице Эрли подтверждение своего иррационального доверия.       — Разумеется, — Кей придвинулась к ней, изображая абсолютную добропорядочность. — Ничто из того, что Вы скажете, не будет использовано против Вас.       — Да, да… — Рейчел выдохнула, собираясь с силами. — Я сдала все анализы. Собрала всё, что могло потребоваться в суде, но вину Джека так и не удалось доказать, — Эрли понимающе кивнула. Она и без того догадывалась о виновности Тиммонза, но как же ей всё-таки повезло столкнуться с «живым доказательством» того, что Похититель схватил его не необоснованно (в представлении самого преступника, конечно) — У его родителей были свои связи… А, знаете, что? — Бекер едва ли не безумно оскалилась, с силой вцепившись в края стола. — Моей семье ещё пришлось выплачивать штраф, — девушка сморщилась от отвращения и искажённым (по всей видимости, копируя кого-то) тоном добавила. — За заведомо ложный донос.       — Кому-нибудь ещё, кроме Вашей семьи и той стороны, было известно, что Джека Тиммонза оправдали незаконно?       — Если только… Эмме. И её отцу — мистеру Ларсену. Он случайно подслушал наш разговор, когда я ещё навещала Эмму в больнице. Он предлагал мне помощь; сказал, что мог бы договориться с одним хорошим психотерапевтом, с которым давно был знаком, но я отказалась. Верила, что сама справлюсь с… этим. Да и курс терапии у того специалиста, которого мне советовал мистер Ларсен, стоил недёшево, а бюджет моей семьи ещё не успел к тому времени отойти от выплаты компенсации Джеку.       — Понимаю. Спасибо, что рассказали, — сухо поблагодарила Кей и принялась потихоньку собираться. — Я бы хотела записать Ваш номер, на всякий случай.       — Мисс Эрли, на протяжении всей нашей беседы Вы говорили о них в прошедшем времени — о Сэм и Джеке. Почему? — спросила Рейчел, после того, как они обменялись номерами. — Они уже не вернутся, ведь так? Живыми.       Кей, что уже успела встать из-за стола, слегка склонила голову к Бекер. Глаза девушки возбуждённо сверкали, и Эрли сумела распознать ту внутреннюю надежду, которую Рейчел так старательно, но безуспешно, скрывала; если против возвращения Саманты Шортер девушка ничего и не имела, то мнение Похитителя по поводу наказания Джека Тиммонза, несомненно, разделяла.       — Будьте осторожны, мисс Бекер. Мне бы не хотелось участвовать ещё и в Ваших поисках, — заключив на прощание, Кей покинула кафе под растерянные, но игнорируемые ею, возгласы Рейчал.

***

      Эмма Ларсен — почему, едва увидев лицо этой девушки, в Кей засело стойкое чувство, что всё сводилось к ней?.. Все жертвы были связаны между собой чем-то гораздо большим, нежели ей казалось изначально, и теперь Эрли оставалось только разгадать эту связь. Обжигающий изнутри, азарт впервые за последнии три года овладевал Кей с таким напором.       Она ненавидела прессу, ведь часто сама являлась объектом разоблачений журналистов, но временами и их любопытство, не знающее никаких рамок, играло на пользу.        «Двадцатиоднолетняя пациентка больницы имени Святого Иуды покончила с собой, выбросившись из окна своей палаты…» — а ведь миссис Шортер и Рейчал ни разу так и не упомянули о суициде Эммы. Неужели, обе действительно были уверены, что та скончалась в результате болезни? Предположим, что никто из них не задумывался о иной причине, однако… Миссис Шортер была недостаточно знакома с Эммой и её неосведомленность была Кей понятна, но — Рейчел?.. Как она сказала? «Не хотела возвращаться к той истории» — странно, что она даже не попыталась разобраться в причине гибели её когда-то близкой подруги, притом Бекер так ярко выраженно возмущало поведение Саманты в прошлом, но и она сама поступила не менее безразлично. А вот Саманта наверняка, если не знала, то подозревала о самоубийстве Эммы, потому не стала делиться подробностями кончины последней со своей старшей сестрой; попросту не хотела, чтобы Сару постигло разочарование, ведь её сестра оказалась не такой безобидной, как ей виделось всегда.        «… Йенс Ларсен — невролог, работающий в частном медицинском центре Балтимора, отец погибшей, подал в суд на персонал клиники за халатное отношение к нестабильным пациентам…» — как писали СМИ. «… Дежурная медсестра, Констанс Дэвис, была лишена права на дальнейшее осуществление медицинской деятельности…», «… Суд признал Оскара Барлоу, ведущего онколога, виновным и приговорил к выплате компенсации в размере ста двадцати тысяч долларов семье погибшей за ненадлежащее исполнение должностных обязанностей…», «… Йенс Ларсен, не удовлетворённый приговором, потребовал лишить Оскара Барлоу лицензии, однако суд отказал в повторном возбуждении дела…» — как сухо. Фредди Лаундс написала бы с большей эмоциональностью, желая спровоцировать реакцию общества. «… Обе стороны отказались давать комментарии.»       — Йенс Ларсен, — Кей продолжала прокручивать это имя на языке, сходя с ума от того, насколько знакомым оно ей казалось.       — Доктор Ларсен ожидает Вас, — голос медсестры центра, что Кей посещала, вломился в её голову бесцеремонно.       Эрли оторвалась от ноутбука и вскочила с кресла так резко, что то пошатнулось, едва не свалившись на пол. Переворошив кучу документов, которую ранее нагромоздила на стол, она в скором времени отыскала медицинское заключение, что любезно вручил ей, на редкость понимающий, доктор после осмотра.        «Пациент — Кейтлин Маргарет Эрли». «Лечащий врач» — напротив графы, острым почерком выведено одно — «Йенс Ларсен». Что за чертовщина творилась с её памятью? Как можно так безнадежно забыть имя врача, которого посещала лишь несколькими днями ранее, тем более, когда его имя всё это время было на слуху?..        Гиперопекающий отец Эммы — невролог центра, в который её направил Лектер. Без сомнений, второго доктора Ларсена в Балтиморе не сыскать. И всё бы ничего, если бы только не вспышки в сознании Кей, формирующие фигуру, чрезмерно схожую по габаритам с фигурой Ларсена; жаль только, что лица человека, напавшего на Беверли в Саламандре, она той ночью не смогла разглядеть…       Кей медленно опустилась обратно в кресло и коснулась сенсорной мышки ноутбука, надеясь и одновременно страшась, что её догадки подтвердятся; если Ларсен являлся тем, о ком она только и думала в последнее время, ему нужен мотив в отношении всех жертв… Не только тех, личные дела которых ей когда-то вручил Джек.       Доктор Оскар Барлоу.       — С него бы ты начал, не так ли? — вслух размышляла Кей.       Ответ на заставил себя ждать, и в скором времени Эрли узнала, что, после инцидента с самоубийством Эммы, доктор Барлоу перебрался в Нью-Йорк, однако его планам на «новую жизнь» не было суждено состояться. Всего через пару месяцев после переезда Оскар Барлоу, подобно Эмме, выпал из окна своей квартиры. Полиция не нашла ни следов взлома, ни борьбы, потому произошедшее было признано несчастным случаем; искать связь между этим делом и делом «больницы Святого Иуды» полиция по какой-то причине не стала, а зря.       Николь Уолтер пыталась украсть коробку со средствами, что были пожертвованны онкобольным; зная её предысторию, белой нитью по которой проходилась наркозависимость, не было надобности раздумывать, на что именно Николь планировала потратить украденные деньги. Йенс… Он наблюдал борьбу своей дочери с болезнью от начала и до самого конца. Нет, он бы не смог оставить проступок Николь без внимания; она хотела присвоить себе не деньги, а чужую надежду — надежду на жизнь, в которой так отчаянно нуждалась и Эмма.       Вандализм Юджина Вуда Ларсен бы тоже воспринял, как личное оскорбление; словно оголённый нерв, Йенс реагировал на каждого и не был способен унять свои гнев и обиду. И пороки тех, кому не повезло попасть в его список, невролог попросту гиперболизировал, обрекая на особое, соразмерное проступку (в его глазах), наказание.       Рейчел жаловалась Эмме о несправедливом решении, что вынес судья, оправдавший Тиммонза. И доктор Ларсен, «случайно» подслушавший эти жалобы, принял решение вершить правосудие самостоятельно, но намного позже — после смерти Эммы. В память о ней, защищая ту, что, в отличии от Саманты, старалась быть с его дочерью до конца; вот только желания самой Эммы противоречили стараниям Рейчел, но Йенсу попыток последней было достаточно. А, быть может, то был только предлог, лишь бы ощутить власть над ещё одной жертвой?.. Как посчитал бы Похититель, убивал он только заслуженно.       К слову, о Саманте — с ней всё было предельно ясно. Мог ли Ларсен винить её в самоубийстве Эммы, что и без того была на грани из-за болезни? Безусловно. А мог ли он сам невольно подтолкнуть дочь к решению уйти из жизни, а после прикрываться виной другого?.. Возможно.       Всех пропавших, за исключением Эшли, удалось «притянуть» к Ларсену; каждый из них, пусть и косвенно, был связан с самим Йенсом. И Кей поначалу обрадовалась, поняв, что наконец отыскала главного подозреваемого, однако это по истине праздничное настроение быстро улетучилось, когда её взгляд ухватился за небольшую баночку с препаратом, что обещал стать её личной панацеей.       Нездоровые смешки. Скованные, неестественные движения. Кей мертвой хваткой вцепилась в злосчастный бутылек.       — Ах ты, хитрый ублюдок… — а ведь она повелась.       Стал бы врач с такой большой клиентурой и внушительным опытом рисковать своей репутацией ради её сомнительной просьбы — выписать лекарство без предварительной сдачи анализов, консультаций с другими специалистами и установленного диагноза?.. Нет, конечно же, нет. Даже при условии, что он знал о значимости её работы. Наоборот, её принадлежность к ФБР надеялся обыграть в свою пользу. Она должна была распознать в его благосклонности иной подтекст.       На какой результат рассчитывал Ларсен, выписывая ей этот препарат?.. Забавно: она не запомнила его лица в Саламандре, а он её — да. Всё это время Кей искала того, кто параллельно изучал и её.       Состав на бутылке не вызывал никаких подозрений, но это ничуть не утешило Кей. Первой мыслью было: запустить баночку, отвратительно жёлто-оранжевого цвета в стену, а после злостно втаптывать мелкие таблетки в пол, превращая их в белесую пыль. К счастью, вовремя подоспела идея получше. Эрли схватилась за телефон, набирая номер Микки. Никому и ничему нельзя доверять — это уж точно. Лучше перепроверить состав препарата в лаборатории, чтобы развенчать всякие сомнения. Она набирала и набирала, но Микки не ответил — на первый звонок, второй и третий тоже.       — Где носит этого идиота?! — нужно успокоиться, пока её мозги в действительности не воспламенились. Похититель обошёл её, но ещё оставалось время для того, чтобы сравнять счёты.       И всё же, Йенс неплохо отыгрывал свою роль перед общественностью, да и перед Кей — это стоило признать; так ловко имитировал эмоции, что выдавали его за здорового человека. Она несколько раз в своей практике сталкивалась с подобными «виртуозами», осознание чего ранило самолюбие; позволила развести себя, как какого-то курсанта. Хорошо, что Кроуфорд об этом никогда не узнает…       Кое-как совладав со своим переживаниями, спровоцированными спонтанным разоблачением доктора Ларсена, Кей отправилась на кухню за новой порцией кофе. Закончив с приготовлением, она потянулась к пачке сигарет, но обнаружила ту пустой. Увы, это была последней. Со всей этой суматохой забыла пополнить запасы, а ведь впереди её ожидала целая ночь, которую Эрли намеревалась провести за работой; нужно было решить, каким образом достать улики, указывающие на виновность Йенса Ларсена, чтобы разом с мотивами преподнести их Кроуфорду на блюдечке.       Время близилось к полночи, когда Кей покинула свою квартиру и направилась в магазин. Взгляд на секунду задержался на винном отделе, однако Эрли так и не позволила себе поддаться соблазну; по крайней мере, не сегодня. Закупка прошла без традиционного конфликта с кассиром; тот, что вечно «толкал» ей некачественный алкоголь, попросту перевелся в дневную смену. И не сказать, что Кей стала бы скучать за ним (кассиром); никогда не пользовалась услугами этого супермаркета в дневное время, а теперь и подавно.       По возвращении домой она услышала рингтон своего мобильного, что доносился до самых дверей.       — Микки, — первым подумалось ей. — Проснулся-таки… — наконец-то соизволил перезвонить. Раз так, спешить некуда; стоило бы и его помучить ожиданием, а после ещё как-нибудь проучить, чтобы запомнил: не стоит игнорировать руководство.       Ленивой походкой она прошла сначала на кухню, взяла остывший кофе и отпила не менее половины прежде, чем оказаться в гостиной (по совместительству рабочем кабинете) и, взяв телефон, увидеть, что звонившимзвонившим был вовсе не Микки.       — Извините за столь поздний звонок, Кейтлин, — да, так телефонный разговор начинал только он.       — А-а, доктор… — разочарованно протянула Кей и следом припала губами к кружке, совершенно нетактично хлюпая прямиком в динамик. — Узнали что-то новое по делу? — лелейный тон, в котором Эрли не смогла себе отказать, выдал её перед Лектером.       Психотерапевт сразу смекнул, что её хорошее настроение не беспричинно. Кей снова опрометчиво недооценивала его, не в открытую, но всё же выражая своё, недавно обретённое, превосходство; хоть в чём-то добрый доктор останется позади неё. Да, в поисках Похитителя он уже не успеет её нагнать.       — У меня плохая новость, которую я вынужден Вам сообщить, — Ганнибал, ни секунды не колеблясь, с особой жестокостью осадил её. — Звонил Джек. Весьма недвусмысленно намекнул на то, что ему известно о нашей договоренности. Понимаете, что это значит?       — О, понимаю, — торжествующий оскал спал с, бледнеющего от ярости или чего-то ещё, лица Эрли. — Понимаю, что Ваши пациенты очень рискуют, доверяя свои мозги Вам, раз Вы не научились, элементарно, держать язык за зубами!       — Кейтлин, я бы попросил Вас не делать поспешных выводов. В противном случае, это повлечет необратимые последствия…       — Откуда Джек узнал о том, что обсуждалось только между нами?! — продолжала верещать Кей, напрасно игнорируя угрозу в тоне доктора.       — Вы мне скажите — откуда?       — Что?!       — Уверяю, я следовал нашему уговору, а вот на Ваш счёт у меня теперь появились сомнения. Скажите, Вы озвучивали при ком-то ещё, что намереваетесь продолжить это дело, после отстранения? — продолжительная тишина вынудила Лектера повторить. — Кому ещё известно, чем Вы занимаетесь?       Пока Ганнибал выпытывал у неё ответы, Кей почувствовала странную, пугающую слабость в конечностях, которой не было ещё несколько минут назад. И, несмотря на то, что она всё ещё могла сохранять себя в вертикальном положении благодаря опоре в виде стола, эти дезориентирующие ощущение только возрастали. Похоже, переутомление; придётся этой ночью отказаться от работы в пользу сна.       — Не понимаю, о чём Вы… — солгала она, хотя сама уже принялась размышлять — кто донёс на неё?       — Понимаете, — упрекнул Ганнибал, однако дальше давить не стал. Было ещё кое-что, о чём ему нестерпимо хотелось узнать. — Быть может, Вы хотите поделиться со мной чем-то другим?       — Например? — судорожно сглотнула Эрли, более ничем не выдавая своего напряжения.       — Удалось ли Вам узнать что-то новое о Похитителе? — это был шанс, который он так милостиво протянул Кей, но та была слишком своенравна, чтобы распознать в нём спасение и принять.       Она замялась, не сразу определившись с ответом. На секунду мелькнула мысль, что было бы гораздо разумнее сейчас изложить Лектеру все подозрения на счёт Йенса Ларсена; позволить ему и поведенческому отделу во главе с Кроуфордом задержать Похитителя по всем правилам, но… Всегда есть «Но». Прежде стоит убедиться, что её подозрения не напрасны. Того, что она успела узнать, недостаточно для возвращения расположения Джека — а это конечная цель всех её стремлений. Нет, лучше сначала проверить окрестности всей недвижимости, зарегистрированной на имя Ларсена, а после она снова вернётся к вопросу доктора Лектера. Сегодня пятница… Нет, уже суббота. Аккурат к понедельнику управится, если повезёт.       — Нет… Не удалось, к сожалению, — вяло отозвалась Кей, расчитывая поскорее завершить этот разговор. А, на лбу уже проступил пот, спускающийся на веки.       — Да, Вы правы, как никогда — к сожалению, — повторил Ганнибал, вслушиваясь в её участившееся дыхание. — Что с Вами? — добавил он, не скрывая цинизма.       Кей уже мало, что могла разобрать. Только и выдавила из себя:       — Я… Кажется, я не закрыла дверь…       Дальнейших объяснений от неё так и не последовало. Всё, что услышал доктор: звон стекла, а через четверть секунды — хлопок, или же стук, ударивший по барабанным перепонкам.       И правда… К сожалению, агент Эрли.